* * *
Итачи без доли притязательности разглядывал собственное отражение в высоком зеркале, стоя напротив вещевого шкафа; не был он фанатиком безукоризненного марафета и любования собственной персоной, даже не мог дать объективную оценку собственной внешности, образ жизни как-то не располагал к подобному… Однако, омега, смотрящий в упор из зеркала, Учихе определенно по душе. Харуно оказалась весьма наблюдательной девушкой, с другой стороны, нужно быть слепым, чтобы не приметить патологической любви батальонного капитана к черной одежде. Для вечернего образа Итачи, девушка подобрала узкий черный пиджак с воротником-стойкой. Вещь украшена необычными стальными застежками вместо пуговиц и ремешками по бокам. Под низ белоснежная рубашка, с подвернутыми манжетами. По восприятию Сакуры, именно сочетание черного и белого безукоризненно играет контрастами при внешности Учихи-омеги. Под стать фасону пиджака пришлись длинные брюки с клепками и молниями по низам. Покрой одежды весьма нестандартный для здешних краев, но на рынке Итачи по себе не смог подобрать ничего, поэтому весь его гардероб предоставлен местным ателье. Любой каприз за ваши деньги. Хотя взяли-то не шибко дорого, а постарались на славу. — Присядьте, я подвяжу вам волосы, — попросила Харуно, распутывая атласную ленточку, украшенную металлическими наконечниками. Ну вот, готово. — В правый рукав вашего пиджака я закрепила то, что вы просили, — упомянула, прохаживаясь массажной щеткой по завязанным в хвост волосам Итачи. Последний обратил внимание на указанную деталь. К пуговке на манжетке рубашки прикреплена цепочка. Если потянуть за нее большим пальцем, можно удобно и не травмируясь вытянуть тонкий прочный кинжал. В этом плане омега не считал себя параноиком. Это всего лишь старая привычка, выработанная не самым добрым опытом. — Позволю сама себе польстить, но вы великолепно выглядите! — Сакура не скрывала восхищения, пристально поглядывая на Итачи в зеркало. Учиха-старший воистину хорош собой, и необязательно быть альфой, чтобы запасть на такого, пускай и с исключительно эстетической стороны. — Не скучайте, — улыбчиво съязвил омега, стоящей напротив парочке, управляясь с верхней одеждой в прихожей. — И присматривайте за Саске. Я не стану засиживаться в чужом доме до утра, нет желания. Если что, можете послать за мной кого-нибудь. — Да не волнуйтесь вы ни о чем, все будет нормально. И перестаньте так тревожиться за брата, уверяю, оно ни к чему, —, а Харуно все строжится, пока Наруто деловито выстаивает позади нее и соглашается с каждым ее словом, утвердительно кивая головой. — Хорошего вечера! — улыбается на прощание домработница, прикрывая за хозяином дверь. За воротами учтивым поклоном Итачи встречает молодой бета, желает помочь омеге взойти в повозку, но Учиха категорически отказывается. Шисуи перегнул с наставлениями для своих служащих, все-таки разница между утонченной дамочкой и батальонным капитаном, у которого все «светские» мероприятия привыкли упираться в коллективные банкеты с баяном и танцами на бочках, а еще несказанно культурные портовые вечера у Пейна, весьма существенна. По имеющейся информации, ехать недолго, а к шумным компаниям Итачи, интроверт по натуре, уже давным-давно успел приспособиться. Вряд ли возникнут сложности. А как на него отреагируют гости — последнее, что имело свойство волновать. Прикинутый маршрут оправдался, примерно тридцать минут езды, может, немного дольше. Покидая повозку, Итачи ожидал увидеть дворец посреди участка в миллион гектаров, уличную шумиху и десятки специально развешанных повсюду фонарей. Однако, особняк семьи Учихи Шисуи оказался немногим больше того, в котором проживают Саске и Итачи. Разросшийся по участку ярус первого этажа с дополнительными пристройками, над ним башней нависают второй и третий этаж. Классическая планировка строения, только дополненная. В глаза бросается весьма любопытная деталь. Вдоль дома, возвышаясь кроной над крышей, многолетним истуканом произрастает необычное дерево. Оно посажено здесь специально, наверняка… потому что других таких в округе нет. И вместо того, чтобы срубить, казалось бы, назойливого векового обитателя двора, балконы и рельефы фасада, оснащены разрезами свободно обволакивающими его ствол. «Необычно», — оценил омега. Сад во дворе особняка, само собой, отличается от того, что предпочел старому образцу Саске. Растительности больше, да и пространства. Одинокая деревянная беседка напоминает отдельный дом. Есть качели и детская карусель. А еще, омега совершенно не удивился, когда встретить его вышел не кто иной, как хозяин поместья собственной персоной. Если в Итачи плещется патологическая тяга к черным тонам гардероба, то судья искренне фанатеет по серым. Оба приветливо улыбаются друг другу. — Признаться, очень надеялся, но большому ожиданию не предавался, — в весьма и весьма хорошем расположении духа признался Шисуи, пожимая Итачи руку. — Добро пожаловать. Рад приветствовать тебя в своей скромной обители. — Скромной? Братец Шисуи, я тебя умоляю, — не сдержался последний. Однако, кажется, хозяина такого рода замечание ничуть не обидело. — Твой младший брат решил воздержаться от шумного вечера? — интерес явно формальный, дураком надо быть, чтобы не распознать того, что Саске здесь и не ждали. Изначально не рассматривали его визит, как явление возможное. — Саске лихорадит с утра, даже не встает с постели, — и Шисуи верит. В глазах омеги колеблется тень беспокойства. — Надеюсь, ничего серьезного? — Я и сам на это надеюсь, — признался Итачи. — Прямо напасть какая-то, — призадумался судья. — На самом деле, сегодняшний банкет я планировал отменить. Дело в том, что моя супруга тоже нездорова, а устраивать вечера в одиночку семейному человеку — не положено. Но она твердо настояла, чтобы ничего не отклонялось от планов. Во избежание лишних разговоров за нашими спинами. К тому же, мы давно готовились. Так что, я развлекаю гостей, а она с дочерью гостит в санатории, под предлогом срочного отъезда, разумеется. За ними отличный уход. Ну, разговорился я что-то о личных проблемах. Идем, братишка Итачи, представлю тебя гостям. И, на самом деле, твой родственный визит нынче меня очень и очень поддержал. * * * — Господа, прошу внимания… Глава клана, к сожалению, вновь не может побаловать своим визитом, но все мы люди, никто из нас не застрахован от хвори или от неотложных дел. Поэтому, позвольте представить вам Учиху Итачи, сегодня он окажет честь — стать моим гостем от главной ветви нашей, не побоюсь этого слова, слаженной династии. Омеге не показалось, его действительно, вопреки ожиданиям, представили с гордостью людям, собравшимся за длинным столом в уютном и располагающем к приятному времяпровождению банкетном зале. Гости приветствуют Итачи, демонстрируя все возможно уважение: кто-то поклонился, поднявшись из-за стола, ухоженные дамы учтиво кивнули, поглядывая на симпатичного видного гостя, а Хатаке Какаши, крестный Наруто — мастер Джирайя, весьма выдающийся ученый Конохи, по имени Орочимару и Неджи Хъюга предпочли поздороваться с представителем главной ветви Учиха рукопожатием. Место последнему пришедшему из гостей досталось в центре стола, между местами хозяина поместья и Хатаке. Собственно, Итачи не против. Не потому, что фанатеет от устремленного на себя внимания, а из-за того, что сидеть между, так сказать, «своими» людьми более комфортно. Народу оказалось меньше, чем предполагалось, особенно знакомых лиц. Двое альф: ныне писатель-романист Джирайа, его супруга-врач — леди Цунаде, за столько лет ничерта даже не изменившаяся, и любитель запретных наук омега Орочимару в давние времена слыли легендой даже за пределами Конохи. Из равного по положению Учихам клана Хъюга присутствует только молодежь. Неджи и две девушки-омеги, сидящие по обеим сторонам от него, должно быть, его сестры. Очень уж троица друг на друга похожа. Омега узнает и людей с фамилией Нара: беты — отец и сын. Тоже, сходство налицо. Еле сдержался от усмешки, вспомнив, как в детстве они с Шисуи тайно обзывали главу семьи Нара дяденькой-ананасом, всему виной его прическа. Прочие лица Итачи не знакомы. Непривычное ощущение, раньше, стоило оказаться в эпицентре нового общества, омегу тяжелой лавиной давила радуга из насыщенных запахов альф и омег, пробуждая, в основном, агрессию или легкое раздражения. А ныне острые углы обоняния как будто притупились о наждачные прожилки массивного камня. Итачи перестал чрезмерно реагировать на чужие запахи после того, как познал тот единственный, который способен запустить в нем на максимум самые сокровенные чувства и желания. Запах его альфы, яркий фантом феромонов, приятной и настойчивой дымкой обволакивающий со всех сторон каждый раз, когда Саске рядом. Это все равно, что однажды принять двойную дозу мощнейшего наркотика. После него все остальное автоматически переходят в ранг микса для баловства. — Все нормально? — голос Шисуи прерывает поток внутреннего анализа. — Да, — взял себя в руки Итачи, невозмутимо поглядывая на то, как хозяин самолично наполняет его бокал аперитивом в виде красного сливового вина. — Просто ты неожиданно ушел куда-то в себя, — проговаривает почти шепотом. — Если что-то не так, можешь, не стесняясь, сказать мне. — Поверь, если вправду что-нибудь будет не так, стесняться я точно не стану, — мило ухмыляется омега, и хозяина вечера от чего-то снова пробило на улыбку. Ох уж этот батальонный капитан… Слишком многогранная и интересная личность, и принадлежность именно к омегам — корона его харизмы. Верховный судья обожает шахматы. И часто сравнивает окружающих людей с фигурами шахматной доски. Себя он обычно сопоставлял с конем, после второго знакомства с другом детства видел в нем ту же самую фигуру, а теперь понял, что ошибался. С каждой минутой наблюдения, Итачи все больше напоминает ферзя — фигура самых свободных возможностей, от того и прибывает под недремлющим вражеским прицелом. А еще, ферзь — самая надежная подмога королю, оттого и стоит по порядковому распределению рядом с ним.* * *
Сакура наведалась в комнату Саске примерно через некоторое время после отъезда Итачи, прикрыла-таки форточку. Вечерний воздух обдает холодом, на всякий случай, лучше не рисковать. Не хочется лишний раз застудить больного. Он и так во сне весь съежился под одеялом. А второе скинуто на пол. И когда успел сбросить его с себя? Вроде спит мертвым сном и даже не вошкается. Вздохнув, Сакура вернула потерянное одеяло обратно, поверх скрюченного альфы. Саске даже не шелохнулся. Зачарованный Наруто дожидается хозяюшку в кухне. Учтивая к гостю Харуно успела приготовить ему спальное место и накрыла для него стол. Сама собиралась поужинать после, когда отправит назойливого блондина на отдых. Хотя, что-то омеге подсказывало — вот так запросто этот номер с этим лохматым альфачом ей не провернуть. Самое время для ужина, однако Узумаки напрочь отказался есть один, и Сакура-таки согласилась составить ему компанию, раз господарю не влом делить трапезу с горничной. — Как он там? — не мог не спросить Наруто, стоило Харуно сесть напротив него. — Дышит, — преспокойно ответила девушка, разливая горячий чай с жасмином по широким чашечкам, вспомнила, что забыла выставить на стол сахарницу. — Подать вам горчицу или сливочную пасту — хлеб намазать? — Нет, спасибо, — нахмурился недовольно альфа, глядя на девушку. — Хватит обращаться ко мне на «Вы», пожалуйста. Меня Наруто зовут. Ну, если ты так и не вспомнила… Сакура с минуту вглядывалась в необычайно серьезное лицо блондина, скорее даже обиженное: — Прости, наверное, у меня склероз раньше времени разыгрался, да и вообще, я столько лиц повидала за свой век, поэтому… — Я понял, ничего страшного, — перебил. Жаль, конечно, что забыла, но ведь она не обязана за это оправдываться. На какое-то время между альфой и омегой зародилось абсолютное молчание. Каждый сам себе шуршит вилкой. — Чего так медленно ешь? Невкусно? — забеспокоилась Харуно, наблюдая не самый знатный мужской аппетит. — Нет, что ты?! Пальчики оближешь! — вспыхнул Наруто, лишь бы дама не просекла, что он просто засмотрелся на нее и задумался о своем. — Не мешало бы, конечно, и труп с верхнего этажа пробудить и покормить, а то тремя ложками каши и одними лекарствами как следует организм не поправишь, — рассуждает будто сама себе. — Поверь мне, пусть лучше спит, — предостерег Наруто, прекрасно понимая, что за собой повлечет пробуждение этого дотошного до своего драгоценного омеги параноика. И ведь хрен ему вдолбишь, что на деле это его прямая обязанность — по банкетам шастать, и Итачи, в какой-то мере, отрабатывает там за царскую репутацию главы клана. — Думаешь? — беспокоится Харуно, помешивая в чашке чая комочек тростникового сахара. — Знаю, — заверил Узумаки. — Ну, надеюсь, не сдуется совсем, бедолага… А то никакой жировой прослойки, ни живота, одни жилы. Все ребра пересчитать запросто можно, неудивительно, что его простудная инфекция так согнула. Лицо Узумаки, неконтролируемое его волей, автоматически перешло в режим хмурого индюка. Если Сакура утверждает такое, сомнений быть не может, этот распиздяй щеголял перед ней в голом виде. Тщедушный тошнотик. Поганка бледная. Соблазнял своим суповым набором чужую женщину?! Хотя, вряд ли… Отпустило немного. Саске и женщины близко не стоят друг с другом. Есть такой контингент альф и омег, которые не созданы для особей противоположного пола. Саске — живое тому доказательство, как и Итачи, наверное… и бывшая саскина пассия. Напряженно водя зрачками по столу, Наруто еще глубже ушел в недра своих внутренних рассуждений. Распиздяй слишком болен, ему сейчас не до гостей. И вряд ли, будучи в таком дерьмовом состоянии, он кого-то ждал к себе с визитом. Тем более, когда, по идее, рядом с ним должен был остаться Итачи. В данном раскладе Саске точно всех остальных подальше бы от себя разогнал, строго-настрого допуская к себе только брата. Изображал бы перед ним жалкого уличного котеночка, которого нужно приголубить, погладить и согреть. Причем, изображал мастерски. Тем не менее, он попросил приехать, и не с пустыми руками. — Ты подавился? Или, может быть приготовленная мной еда все-таки вышла неудачно? — Харуно не на шутку разволновалась, приметив, как телом Узумаки овладевает напряжение. — Да нет, что ты? Все хорошо, просто в горле засвербило неприятно. «Черт, черт, черт! Ну что я за идиот?!» — кричал в сердцах Узумаки, — «Неблагодарный засранец! Посмел обозвать тщедушной бледной поганкой друга, который, на грани вирусного обморока, пытался вытащить из тлена мою личную жизнь. Боги покарают за такой грех. Надо покаяться. Надо сходить в храм и сделать молебен за распиздяйское здоровье», — пропустил знатный глоток чая, чтобы взбодриться. Что не говори, под покровом взаимных подъебок между Учихой и Узумаки кроется крепкая дружба двух взбалмошных самцов. Остальная часть ужина прошла в атмосфере абсолютного молчания, Наруто внутренне закипал, не зная, какой диалог завязать с Харуно, особенно после того, как она странно покосилась на него, взявшись за мытье посуды. Вместо того, чтобы слиться в приготовленную спальню, альфа сидит и дальше пялится на омегу, словно в транс погруженный. Девушка немного смутилась, поэтому предпочла просто отвести взгляд. — Эм, послушай, Сакура, — по десятому кругу робеет Узумаки, —, а ты любишь зоопарк? — Нет, — сказала, как отрезала. — Несчастные безвольные животные вынуждены ютиться в вольерах, блуждая безысходно из угла в угол по узкому периметру. И все это ради того, чтобы тешить взоры парочек, зевак и непоседливых ребятишек. — Ты не права! — Наруто категорически не согласен, по-знатаковски подняв указательный палец вверх, — У животных в зоопарке отличные условия содержания, за ними производится уход, их вдоволь кормят, а еще их осматривает ветеринар. — Каким бы качественным не был уход, так или иначе, существо в неволе. Этим подавляется его природа. Представь себя в подобной роли: загонят тебя в вольер, кормить будут строго по расписанию. Ни туда, ни сюда ходу, туалет на месте, и все всегда на тебя пялятся. Ты стоишь и пытаешься размножиться с какой-нибудь самкой, а назойливые детишки в это время норовят тебя покормить. Ну и как? Все еще думаешь, что в зоопарке животным круто живется? — боковым зрением омега успела просканировать нынешнее выражение лица Узумаки. Видать, он уже напредставлял себе услышанное, Харуно еле сдержала смешок, приметив гримасу отвращения, ужаса и непонимания — все включено. — Ну, а театр тебе нравится? — решил не отступать альфа. — Вся моя жизнь — сплошной театр. — А что тогда ты любишь? — А к чему этот разговор? — Да… — замялся Узумаки, боясь показаться резким или чрезмерно назойливым, — у нас весь вечер впереди, чего и не поболтать? Спать ложится — рано еще, да и не хочется. Вот и стало любопытно, может быть, сойдемся в каких-нибудь темах. Сакура задумчиво вздохнула, прибрав чистую посуду в шкаф. — Я многое люблю: читать, например, вязать, готовить, изучать и практиковать медицину. Обожаю животных, они самые преданные друзья. Лес, воду и бесцельные прогулки по паркам или мостовым. Зимой люблю катание в санях. — Тогда, может быть… — но неожиданно заигравшая трель дверного звонка договорить не позволила. — Оу, должно быть, это уж наверняка сынишка молочницы прибежал. Пойду, открою. Извини. Наруто приуныл, оставшись наедине с собой. Хреновый из него пикап-мастер. Да, он отлично умеет кадрить, снимать, ездить по ушам и бесцельно тешить своим природным обаянием. Позволял кадрить и снимать себя. Но Сакура — совсем иная история. Омега, глядя на которую, хочется сказать: «В задницу кадрежи, съемы и милый цирк на грани стриптиза. Бурагозьте без меня, пацаны, я домой. Меня там моя омега ждет». И не было в этом ничего сверхъестественного, Узумаки всегда яснее некуда осознавал — для личного счастья ему нужен только один человек рядом. Желательно, один и тот же на весь период жизни, вплоть до гробовой доски. Альфа мечтает о полноценной семье, которой был лишен сам, и чтобы его любимые и родные чувствовали себя за ним, как за каменной стеной. Однако, сколько не присматривался к омегам — все не то, а вот Сакура — то самое. Наверное, это и есть магия истинных суженных — инстинкты верно укажут тебе именно на твоего человека, даже если сверху придавливает многоликая толпа при букете разнообразнейших запахов. Вот только есть одна беда, нынче Наруто осознал — он знает все о кадреже и съеме, но нихрена не знает о том, как расположить к себе ту, которая реально нужна рядом. — Провались я пропадом, ттебайо, — ныл сам себе под нос Узумаки, растерянно зажав ладонями лицо. Через несколько минут, каким-то чудом, альфа вместе с Харуно посиживали на диване в гостиной. Сакура петляла спицами причудливые белые узоры на розовой рукавичке, настолько погрузилась в свое занятие, что ее уже не так смущало общество, украдкой пялящегося в ее сторону самца. — Я хотел бы предложить тебе прогуляться как-нибудь вечерком. Поболтать, съесть мороженое, подышать воздухом. У тебя, наверное, вряд ли здесь найдутся хорошие приятели… А сидеть в доме, в четырех стенах все свободное время очень скучно, — неожиданно непринужденно выдавил Узумаки, откинувшись боком к выпуклой твердой подушке. — По дому очень много работы, да и свои некоторые дела совершенно некогда забросить, — не отрывая взгляда от процесса, шустро работает спицами. — Работа работой, но ты же не рабыня безвольная. — Зачем оно тебе? — столь же смело полюбопытствовала омега. — Хочется. Еще с первой нашей встречи все время хотелось снова увидеться и просто провести время вместе. — Хм, а я тебя даже не помню. Прости. Вряд ли получится. Альфа не давил на девушку. Действительно, может быть, он не производит на Сакуру того впечатления, что производит на него она, если начнет давить — получит по щам. Да и давить не хочется. Намного приятнее, когда от души исходит, а не вынуждено. — Раз уж мы начали разговор про увлечения, то что ты любишь? — совершенно неожиданный, но приятный вопрос со стороны омеги. — Что я люблю? Хм… — задумчивым взглядом Наруто устремился в сторону огромного аквариума, параллельно раздумьям, любуясь на цветастых рыбок, чья чешуя красиво переливалась в отблеске света. Завлекает… Как и вязание завлекает Сакуру. Все остальное вокруг, на мгновение, становится несущественным, незаметным… Например, выросшая из неоткуда тень, внезапно отразившаяся поверхностью дивана. — Где. Мой. Итачи? — мурашки молниеносной высоковольтной волной разразились по всему телу, начиная от позвоночника, стоило «сладкой» парочке внезапно услышать над головой глухой хрипящий голос. Вскрикнув, Харуно сама не заметила, как оказалась на коленях Узумаки, перепугано вцепившись в его облегающую полупрозрачную майку и зажмурив глаза. Рефлексы альфу не подвели, руки мгновенно обхватили девичью талию, прижимая изо всех сил к себе, прелесть момента Наруто успел прочувствовать за какие-то несколько секунд, прежде чем обернуться и уставиться на источник «ужаса в вечерней гостиной». А ужас пробудился весьма и весьма некстати, и альфа-блондин не мог не подметит для себя всей удрученности вида своего лучшего друга. Саске будто еще минуту назад трепали овчарки: замученный, лохматый и совсем не по-доброму бледный. Сиротливо укутанный цветастым одеялом. Больше похожие на стеклянные, глаза выдают взгляд мученика, вызывая у Наруто чувство искренней жалости. — Привет, распиздяй. Выглядишь дерьмово. Отойдя от минутного ступора, Учиха медленно обошел диван и присел не куда-то, а именно вплотную к невольно обнимающейся парочке. На миг Узумаки даже показалось, что это несчастное больное создание тоже хочет, чтобы его приютили в объятиях, однако, уже через секунду стало ясно — оно здесь не за этим. Отечные глаза поочередно рассматривали то Наруто, то оцепеневшую в его объятиях Сакуру: — Куда вы, голубки, сплавили моего брата? Вопрос помог Харуно прийти в себя: — Итачи никто никуда не сплавлял. Он уехал на вечер в дом верховного су… — Узумаки все-таки припозднился, резко зажимая омеге рот ладонью, за что в результате получил по ней смачный шлепок. Девушка просто вспыхнула негодованием: — Ты какого себе позволяешь? — но Наруто не отреагировал никак на проявление гнева своей омеги, потому как это хлипкие цветочки по сравнению с тем, что нынче готовится всплыть из недр болезненно уколотого самолюбия его лучшего друга: — Итачи уехал на пирушку к Шисуи, что ли? Серьезно? — А что здесь такого? — нахмурилась Сакура, поспешно покидая колени Узумаки, чем его несказанно огорчила. — Он не хотел никуда ехать, это я его уговорил, — голос Наруто приобрел необычайную серьезность, альфа прекрасно понимал, следует пресечь вулканические порывы характера Саске заблаговременно и разъяснить ему истинное обличие ситуации, чтобы зря не плевался чернилами. — И зачем же? Хороша компания попалась, ничего не скажешь: один свиданки мутит, второй развлекаться сбежал, пока я не в состоянии путаться под ногами и мешаться. При чем согласовано так… И нянькам в кайф, и самому не обламываться. Узумаки пропустил напряженный вдох и выдох, яростно поглядывая на Учиху, он искренне не желает грузить нездорового друга какими-то воспитательными разговорами, да, видимо, без этого не обойдется: — Сакура, извини, пожалуйста, но ты не могла бы оставить нас наедине ненадолго? Девушка промолчала в ответ, но таки скинула в корзинку свое вязание и удалилась в спальню прислуги. — Саске, как ты считаешь, почему твое дурацкое погоняло в узких кругах именно «распиздяй»? — наряженный взгляд голубых глаз готовился буквально раздавить Учиху, стоило двум альфам остаться наедине. — Тупой вопрос, ты так не считаешь, Наруто? — снова знакомый ехидненький тон. Учиха не изменяет своим вредным привычкам, даже когда болен, когда его аура альфы пускает трещину, и он выглядит по-настоящему жалко. Альфа-блондин отрицательно качает головой: — За всю историю существования твоего клана, он не видал ни одного такого безбашенного упертого максималиста, не умеющего выходить на компромисс и достойно демонстрировать свою персону, находясь в ранге его главы. Безусловно, ты можешь напеть, что я типа лезу не в свое дело и все в там роде. Но не позволю выставлять твоего Итачи в свете ветреного кренделя, которому вздумалось бросить больного братишку и слиться на шикарный тус. Вот уж кому действительно стоило вверить бразды правления распорядками Учиха, а тебе бы у него на стажировке побегать какое-то время. Поучить светский этикет. — Ты вообще о чем? — похоже, реально недоумевает Саске. Ну, конечно, лихорадящему человеку не грешно тормозить. Поэтому-то Наруто и не желал никаких стычек подобного рода. — В двух словах о том, что хуевый из тебя глава, Саске, — констатировал Узумаки, глядя прямо в чернильные глаза оппонента. — Почему это? — хочется пробить себе харю ломом от наивного взгляда этих мутных глазок. — Потому что ты совершенно не умеешь себя вести так, как положено вести себя главному представителю непросто кланового дворянства, а цитадели великой военной аристократии нескольких веков. Я понимаю, личная вендетта на побочную ветвь там… Обидки, непонимание. Но, черт, это же не значит, что надо демонстративно фыркать на них и нескрыто капризно игнорить каждый прием, который, к слову, ваша клановая знать подразумевает важной традицией! — активно жестикулирует руками перед задумчивой физиономией друга — Умный глава, несмотря ни на какие камни преткновения, тем более личные, не позволит себе публичную неприязнь к родственникам, тем самым набивая на загривок репутацию беспечного недотепы. Про тебя и так все шепчутся, человек-скандал! А ты, между прочим, одна из главных фигур на политической доске. И да, я знаю, что тебе на это пофигу. Тебе пофигу на все, особенно на то, что о тебе думают другие, да что там это?! Тебе пофигу на фамильные распорядки, пофигу, если на тебя подадут прошение о разжаловании твоей персоны из должности главы. Но это раньше ты мог, оставшись без оков фамилии Учиха попытаться получить свободу в обмен на свои нехилые гектары земель и условия полного отказа от полномочий, которые имеешь. Ты того и добивался, а особенно после нашей мартовской поездки в северную столицу. Но, акстись, деточка! Ты навсегда проебал эту возможность после того, как назначен на место военного советника. Это серьезная клетка обязательств, друг мой, И твоя распиздяйская схема при таком раскладе обеспечит тебе капкан. И зваться ты будешь отступником не только от фамилии, но и от высоких привилегий, которыми тебя одарила страна. Это как плевок сторону великого клана и всей Конохи одновременно. А дальше, сам знаешь. Даже Какаши не сможет похлопотать за твое помилование. Вкупиться за тебя некому. Итачи при всем желании не в состоянии этого сделать. Кстати, в отличие от некоторых, твой брат заслуженно добился желанной свободы от обычаев Учиха, но ты-то едешь совсем в других санях, и лед под ними не трещит, а ломается! Кроме того, ты хотел слиться отсюда, чтобы умотать к брату на край света. Но твоя мечта сама прилетела под окно на темных крыльях. Саске задумчиво хлопал глазами, глядя на то, как в его накрытые плечи впиваются загорелые руки Наруто: — Я не понял, какое отношение вся эта тирада имеет к тому, что Итачи умотал развлекаться к Шисуи? — Да такое, что Итачи своим присутствием на фамильном банкете прикрывает твою бледную тощую жопу перед лицом всей коноховской знати! Пусть он и вынужден отсиживаться под твоим началом, как человек, подчиняющийся иным правилам, зато он гордо решился представить своей персоной главную клановую ветвь, тем самым почтив и вас с ним, и гостей вечера. Все… Я тебе все сказал, — буквально выдохся Узумаки, падая обратно на диван. Саске не сдержал ироничной усмешки, потуже кутаясь в одеяло. — Я, серьезно, в ваших глазах настолько глупое неуравновешенное нечто, а, Наруто? — уставился на друга, демонстрируя иронию даже во взгляде. — Неуравновешенный ты временами из-за своих чувств к Итачи. А в остальном, порой не столько глуп, сколько максималист. — Шисуи вместе со своими родственничками чуть не сожрал меня с потрохами, когда я остался один, без всякой поддержки. Я, что, должен, блять, руки им целовать и отдавать долбанную честь? Пусть перекурят. И главенство мне действительно было не нужно и неинтересно, но раз я без вариантов зажат в тиски своей должности и нашей политики, черта с два я кому-то уступлю. Со мной отказались в свое время посчитаться по-хорошему и спросить моего мнения, теперь не получат от меня никакого раздолья. Наруто снова взорвался, ей богу, трудно поверить, что именно он — сирота и клоун, временами, должен вдалбливать Учихе подобные вещи: — Пф, Саске, Саске. Тебя, дурака, на то и провоцируют, прекрасно зная твой характер. Играют на гармошке, а ты и рад отплясать. Ведешь открытую войну, которая, если её продолжать, тебя же и сольет. Будь благороднее, покажи, что ты выше чужого ехидства. Не в сурового истеричного императора играть надо, выказывая явное неуважение к родственникам и политике, а уметь выказать блистательный спектакль, которого недруги от тебя не ждут. Покажи себя так, как должен выглядеть глава клана Учиха, а не так, как ты обычно любишь. Тем более, Шисуи не прочь тебя убрать не потому, что ты ему ненавистен, а потому, что ты и твой брат разваливаете то, что он чтит всем сердцем от рождения. Сечешь? Не будь ты моим единственным настоящим другом, я бы забил. Взрослый жеребец, у которого свои мозги, я типа не при делах. Но мне не наплевать на тебя, пойми ты это, и я точно знаю, что ты бы на моем месте верещал то же самое. Саске молчит в ответ, весь его вид говорит все за него. Альфа слишком не здоров, чтобы усваивать такого рода глобальные темы. Дрожит, да и дышит слишком шумно, как астматик. — Пойдем, помогу тебе до комнаты дойти. Раз уж проснулся, не мешало бы поесть, но я сам за тобой поухаживаю. Пусть Сакура своими делами занимается. — Нет, мне бы в душ сходить, а то я весь пропах потом, кобелем и лекарствами, — неторопливо покинул свое место и поплелся по намеченным делам, вручив Наруто ранее накинутое на себя одеяло. Ощущение, что инфекция за один день избавила Саске от пятерки далеко не лишних килограммов, пижамные штаны еле держатся на его тазовых костях, хотя дрищуганом Учиха не был никогда. — И да, позови, пожалуйста, Сакуру, пусть приготовит мне какую-нибудь выходную одежду, на свое усмотрение. — Погоди-ка, — в пару шагов Наруто нагнал, вроде как, изнемогающего друга по дороге в душевую, — куда это ты намылился в таком состоянии? Саске обернулся в его сторону, разведя руки и жутко вглядываясь в лицо друга поникшими глазами, обведенными уже более ли менее незаметными кругами, по сравнению с тем, что было утром: — Поеду на тус к Шисуи. Негоже братику одному там попадать, вместе веселее. — Какой тебе тус?! Ты себя в зеркало видел? На ногах же еле держишься, зомби! Мойся и марш в койку! — встряхивает Саске за плечи от всей души. — Тем более, Итачи уже наверняка отчитался, поэтому про тебя там и не помнит уже никто. — Вспомнят, — отрезал, нахально вырываясь из рук друга и шествуя дальше шагом улитки.* * *
- Может, надо было его, все-таки, вырубить? — шепчет Харуно на ухо Узумаки, пока взбодрившейся Учиха надевает пиджак примерно того же фасона, что и у Итачи поверх темно-синей рубашки. Сакура посчитала — неплохо, если оба брата будут выглядеть почти одинаково. Это казалось интересно, к тому же, на взгляд омеги, Саске и Итачи безумно друг на друга похожи внешне. — Я всё слышу, — буркнул вменяемый, но все равно нездоровый альфа-брюнет. — Блять, Саске, просто признайся честно, ты собираешься туда с единственной целью — пасти Итачи, — Наруто хмурится, но от ответа его друг предпочел воздержаться. Хм, как будто без этого нихрена не ясно. Подойдя поближе к Учихе, Сакура достала из кармашка фартука купленную днем пудреницу. Парфюмированые белила неприятно раздражали обоняние альфы, стоило пористому спонжу прикоснуться к области под глазами и переносицы. — Посвежее смотришься, — оценила домработница, затем взялась за гребенку, прошлась ей по торчащим иссиня-черным волосам Саске, но те непоколебимо продолжали оттопыриваться на затылке. — Ладно, так иди, — махнула рукой. Сакура и Наруто проводили Саске до двери, получив в качестве наставлений два пункта: первый — не прикасаться к чарующим котлеткам, второй — не сломать мебель, пока придумывают себе занятие на вечер. — Итачи будет недоволен, — Узумаки охватила безысходность, пока он печально смотрел другу вслед. — Я же говорила, надо было вырубить спать до утра. Но ты отказался его держать. Все, поздно пить воду святых источников, когда почки отказали, — фыркнула Харуно, щелкнув замком.