И у свободы есть имя

      — Знаете ли, господа, не первый месяц нас и пески повадились закидывать предупреждениями угрожающего характера южные страны… Если в подобном духе и дальше продолжится, в недалеком будущем светит война.       — Блефуют. Им нечего противопоставить ни Суне, ни нам. Тем более, в случае интервенции на любую из названных сторон, будет оказана взаимная силовая поддержка, — уверенно откомментировал Шисуи предположение одного из местных чиновников. Пожилой альфа, явно помешанный даже на незначительных политических мелочах, вновь предпочел сравняться с тенью на фоне остальных гостей банкетного стола.       Батальонный капитан княжеских полков воздерживался от оглашения своего мнения относительно некоторых затронутых деталей. Здесь оно никому не важно и не нужно, даже если его уста вымолвят дело. Не в полномочиях Итачи, нынче, соваться в политические распри Конохи, тем более, на представленном вечере он чувствовал себя не более чем эффектным заморским декором. Общался с гостями только по делу, в отличие от многих других, медленно и помаленьку ел. Пропустил один из тостов.       — Ответьте, Итачи, если ваша страна даровала вам волю действий, есть ли у вас право вернуться на ее территорию обратно по личному желанию? И имеет ли право правительство по каким-либо причинам аннулировать дарованную отставку и вновь призвать вас на службу? — Неджи Хъюга, оглашая вопрос, поднял руку, прямо как на уроке в академии, дабы лично стать замеченным Учихой-омегой.       Итачи деловито сцепил руки в замок, пристально глядя на заинтересованного в его ответе альфу:       – Да, конечно. Я имею полное право в любое время вернуться, но не могу вступить по собственному желанию обратно в должность без одобрения княжеского совета. Это обязательный аспект для любого военнослужащего, который по собственной прихоти отказывается от знатного, по нашим меркам, подарка в виде полной свободы личности, спустя более трех месяцев после выдачи документа. Призвать в обязательном порядке, без дополнительных комиссий, правительство тоже имеет право. Такое производится в двух случаях: первый — переход из мирного периода в режим военных действий, второй: переход в режим военных действий страны, в которой пребывает гражданин княжеств. Так как «свободных странников» по пальцам можно пересчитать, их нетрудно вычислить поименно и вернуть. Это производится с определенной целью: обезопасить своих граждан от конфликтов, к которым они по факту не имеют никакого отношения. А чаще всего, свободные — это те, кто находится в привилегированном положении у глав государства, обезопасить таковых — прямая обязанность верхов. Исключение для первого случая составляют все, кто официально вышел на пенсию, а так же омеги, альфы и беты — женщины, имеющие иждивенцев.       — Позвольте еще вопрос, Итачи, — вновь отозвался Хъюга. — А как быть гражданину княжеств, во втором случае, если на чужбине он успел, например, жениться, а то и обзавестись детьми?       — Княжетсва предоставляют и такую привилегию, как возможность дать приют всей семье отзываемого, если второй из супругов не является военнообязанным для своей страны. В противном случае, семья разделяется. Например, омега, альфа, бета, неважно, с детьми принимают сторону княжеств, супруг остается служить своей Родине. Возможность воссоединения в мирное время остается за ними.       — Тогда, есть ли шанс для отзываемого княжествами супруга подать на отказ такого распорядка и остаться со своим супругом-иностранцем, несмотря на небезопасную для себя обстановку?       Итачи в ответ отрицательно мотает головой:       — Нет, в этом плане закон строг. В своем роде, здесь еще замешаны определенные религиозные принципы.       — По-моему, жестоко и странно, — нахмурился Хъюга, осушив стакан грейпфрутового сока.       — Моя страна тревожится за своих героев, — шутливо усмехнулся омега. — В послевоенное время на этой почве поднялся настоящий ажиотаж.       — Значит, вы находитесь в весьма выгодном для себя положении, Итачи, — встревает в диалог крестный Наруто, альфа по имени Джирайа. Порядком захмелевший седовласый дедан в расцвете сил, вроде и выпил-то, на удивление, немного. – Но, ни в коем случае не осуждаю вас за это. Отнюдь, в какой-то мере поддерживаю вашу страну относительно названных порядков. Кстати, вот что еще вызывает интерес, а какие у вас там женщины? Что любят, во что одеваются и какие женские традиции особенно чтут? Нравятся ли им…- вопрос, обреченный раствориться во мраке безмолвия, ибо леди Цунаде посчитала его нелепым и предпочла пресечь, судя по всему, вилкой в бедро мужа, под столом.       А хокаге, походу, вообще игнорировал все, что его окружало, Джирайа успел вручить ему лично в руки первый подарочный экземпляр своей новой книги, и Какаши не удержался, чтобы не взглянуть в нее хоть одним глазочком. Многие другие вели непринужденные диалоги между собой, особенно девушки. В результате, за одним столом царило сразу несколько маленьких разнообразных сфер по интересам.       Тяжелый взгляд Учихи снова гипнотизирует фужер с недопитым вином, состояние с каждой минутой все больше напоминает приступ внезапной усталости. Не к добру. Начинает казаться, что собственный запах навязчивой тенью заполняет все вокруг. Такое случается с омегой в периоды перед течкой, или непосредственно во время нее, но тогда симптоматика полнится еще некоторым рядом обязательных составляющих. Например, три дня стабильного обжорства, готовящего почву для предстоящей трансформации в строптивую сучку. Однако внушительный аппетит Учиха замечал за собой только вчера, и никак не до, и не после. Чужая рука, неожиданно накрывшая тыльную сторону ладони, вызвала ощущение мурашек по телу.       — Ты бледен, почти ничего не ешь. Плохое самочувствие? Можно выйти на террасу, подышать воздухом. Заодно, скажу служанке, чтобы приготовила зеленый чай с мелиссой, — тихий голос Шисуи почти в самое ухо.       С едва уловимым хрустом выгнув спину, Учиха-омега постарался глубже дышать, присутствовало ощущение, что даже в легких проступила тяжесть, которую действительно хочется растворить прохладным вечерним воздухом.       — Покидать гостей почти в самом начале вечера — дурной тон, мне не простят.       — Смешно, — хозяин даже улыбнулся, услышав такой ответ, — Им все равно, — снова шепот в самое ушко. — Они приходят на званые вечера развлекаться, отъедаться, выпить, поболтать и посплетничать от души, на остальное им плевать. Не всем, но большинству, ибо есть среди гостей и те, кто действительно лично мой дом навещает с удовольствием, как и охотно ждут меня на своих приемах. Этикет — ерунда, когда моему почетному гостю вот-вот станет плохо, да еще и на моих глазах.       — Ты преувеличиваешь со степенью моего недомогания… Братишка Шисуи, — Итачи не удержался, тоже решил нашептывать речи на хозяйское ушко.       — Ого! — эмоционально раздалось где-то поблизости. Видать, Хатаке Какаши успел и вторым глазком втянуться в книженцию, которую подобно самородку держит в руке, одаривая своим пристальным вниманием.       Хозяин не сдержался:       — Господа, прошу прощения. Мы с Итачи-саном вынуждены отлучиться ненадолго. С вашего позволения.       Альфа и омега неторопливо покидают банкетный зал, и батальонный капитан весьма удивлен проявленной в его сторону чести. Шисуи по пути наведывается на кухню, дает распоряжение насчет чая, а потом оба выходят на широкое крыльцо заднего двора, отданное под веранду.       — Не холодно? — и Учиха-омега уже не чувствует грани между заботой и откровенным стебом в свою сторону. На его губах играет коварная улыбка, а в глазах кроется никому неизвестная, кроме самого Итачи, магия:       — Еще день назад ты едва не вышиб из меня дух отвязным ударом в солнечное сплетение. Припоминаешь? А теперь играешь в галантного альфу-самца, рядом с сомнительного самочувствия омегой.       Судья садится напротив своего гостя, все же пытаясь расшифровать для себя магию его необыкновенного взгляда:       — Альфа, омега, бета — какая разница, кто мы по половому признаку? У меня был дружеский спарринг с капитаном военного отряда; да, я не во всем с тобой согласен, у нас разная духовная позиция… Но пренебрегать твоим званием и делать тебе поблажки в схватке — непростительное неуважение в твою сторону. А уделяя внимание особенностям физиологии твоей сущности, я не строю из себя галантного, просто достаточно знаю о том, как вам бывает порой тяжело. Речи нет, у каждой особы свои хитрости, но омега — загадка природы. Галантность — удел кавалеров, жаждущих набить себе популярность у противоположного пола. С моей же стороны — это все равно, что перевязать тебе раны оторванным от шинели рукавом на поле брани. Улавливаешь суть?       Улыбка с уст Итачи бесследно исчезает, сейчас ему не до шуток. Капитанская натура в нем в принципе не склонна ни шутить, ни юлить, не принимать спагетти, которые ему от души некоторые желали навешать.       — Ты со всеми изъясняешься в подобном тоне? Не выматывает тебя вынужденный светский этикет? Да еще и с капитаном из чужеземной армии, отступником, по вашим меркам, который намеренно предпочел избежать вашей патриархальной пафосной участи. Играть роль — безусловно, одно из умений любого высокопоставленного лица. Я тоже умею, думаю, ты в этом не сомневаешься. Однако, мне ближе окружение, где каждый говорит то, что думает на самом деле. Причем, называет все своими именами, а не придумывает красивые названия тому, что на деле куча дерьма. Утрирую, естественно. — Учиха-омега по- свойски откинулся к резной спинке скамейки, расслаблено сложил на нее локти, — Я прекрасно помню, как ты меня встретил здесь после долгих лет дружеской разлуки. И то, что наблюдаю сейчас, резко противоречит тому Шисуи Учиха, который красноречиво назвал меня политической проституткой.       Хозяин дома принимает ту же свободную расслабленную позу, что и собеседник.       — Ты, можно сказать, уже сам огласил ответ на свой вопрос. Если бы меня не выматывал хваленый вынужденный этикет, я бы продолжил сидеть за столом в банкетном зале, а не сбежал на ближайшие минут так десять сюда, с тобой. С человеком, перед которым можно скинуть маски и дать лицу отдохнуть. А вообще, издержки звания и нехилая привычка. Повторю ранее сказанное, мне ни с кем, черт возьми, так не интересно вести любого рода дебаты, как с тобой. Ни одна душа в Конохе не раскусит и не поймет меня так, как ты. Знаешь, это все равно, что общаться с отражением: видеть друг друга насквозь, понимать, но являться противоположностями.       — Нет, ты неисправим, — с досадой выдает омега, вытягивая руку к до сих пор не сбросившему листья небольшому кустарнику.       — Можешь сколько угодно искать подтексты в приглашении на сегодняшний вечер, все равно не найдешь. Нельзя найти то, чего нет. Видел, по какому принципу общаются гости за столом? Верно, группируются по интересам или общим темам. Мы с тобой — та же история. Акцентирую вновь — простой человеческий интерес к личности.       — Знаешь, что, Шисуи? Проехали. А то у меня сейчас череп от кипения разойдется по швам, — прикрыл глаза ладонью.       В просторной веранде замаячил миниатюрный силуэт девушки-служанки. Застенчивая бета, лет пятнадцати на вид, подала на треугольный столик чашку ароматного зеленого чая с листочками мелиссы на дне прозрачной чашки.       — Что за скрытая дуэль у вас с Саске? — спросил-таки открыто омега, обхватив широкими ладонями покатую чашку с горячим напитком.       — Хм. Да нет никакой дуэли, — интонация, во всяком случае, на первый взгляд, враньем не отдает, — Это же малыш Саске, какая с ним может быть дуэль? Сидит, играет сам себе в песочнице. Прохожие смотрят на него и умиляются — какой пригожий, видный, но недовольный мальчик ваяет очаровательные фигурки… Потом уходят дальше своей дорогой. И никто из них не догадывается, что на деле этот мальчик прячет под песочком оружейный склад. Да и грех на Саске хлеб крошить, ибо наш маленький альфа не обладает тем потенциалом, коим ты, например, или я. Зачем обижать тех, кто так или иначе не ровня? Ему не знаком вкус войны, и чужие дяденьки не рассматривали его надменными взглядами, определяя род пушечного мяса, на которое бы он сгодился. Короче, почет почетом, а разницу поколений никто не отменял. И, я тебе без утайки признаюсь, репутация у него так себе. Вот, вернись ты после военной службы на Родину, воспитал бы себе достойного младшего братика. Занимал бы нынче пост, который изначально предначертан тебе, а не ему.       Итачи трудно не язвить в ответ, ведь эта тема его порядком нервирует:       — Значит, судьба моя такая — выйти за рамки клана. Видать, предназначение другое, не воспитательно-созидательное.       Учиха-альфа разводит руками:       — Ну, может и судьба. Что не болтай, а ты все-таки развеселился и приободрился, сошла на нет твоя нездоровая бледнота. Миссия выполнена успешно. Допьешь свой чай, пойдем обратно, а то, мало ли, может еще кому-то поплохеет, а меня на месте нет.       На входе в коридор внимание обоих Учих привлекла суетливая возня дворецкого. Худенький омега в годах наряжено перебирал пригласительные листы в деревянной коробочке. Значения этому не придали, попросту вернулись в зал. Не теряя времени, омегу-капитана снова осадил личными вопросами Неджи Хъюга, любознательный ботан от природы. Теперь расспрашивал о распорядках внутри воинских отрядов, в конце концов, Итачи для него, как заморский коллега, хотя Хъюга и осознавал их великую разницу. А Учиха не прочь уважить одаренный молодняк, да и этот альфа не вызывает абсолютно никакого раздражения или неприязни. И, кажется, это между ними взаимно.       Обеспокоенный дворецкий суетился не просто так, раз через минутку подошел к хозяину, шепча ему, видимо, нечто важное, поскольку гримаса Шисуи на глазах потонула не то в удивлении, не то в шоке:       — Разумеется, пригласи. Мог бы и не уточнять у меня, а просто проводить его в зал, — оплошностью работника альфа не доволен.       Когда в помещение банкетного зала нарисовалась выдающаяся фигурка Саске, гости воистину оказались поражены. Весьма неожиданный сюрприз! Все, как один, уставились на молодого альфу, будто он представляет из себя не первое лицо клана Учиха, а диковинное привидение, о котором слагали великие легенды и саги, и оно вдруг решило произвести фурор и показаться чужим глазам лично, во всей своей красе. В Учихе-младшем слишком много сочащейся наружу харизмы, привлекательности, резервов обаяния… И оно у Саске не такое, как у многих других альф. Своеобразное, раскрывают его для себя только избранные. Хотя, исконно внешние данные и обворожительный запах породистого самца подкупали многих омежек за последние лет пять. А нынешним вечером гостей подкупит несвойственная его натуре обворожительная улыбка, которую альфа готов им щедро раздаривать в качестве особенного эксклюзива.       — Доброго вечера, господа и дамы, — перевел пристальный взгляд на хозяина, сидящего во главе стола, — Шисуи… Прошу прощения за свое опоздание. В буквальном смысле слова, пришлось восстать и сразиться с лихорадкой, чтобы составить присутствующим здесь гостям компанию этим чудесным вечером, — молодой человек не удержался от поклона, и большинство обитателей зала с довольными репликами тут же потянулись лично поздороваться с ним, даже сам хозяин усадьбы незамедлительно проявил почтение к родственнику. И только Итачи, отдавшись захлестнувшему его ступору, не сдвинулся с места.       Изнутри сковывает волнение, перемешанное беспокойством и гневом, рожденным заботой.       «Ну какого черта явился, когда болен и должен лежать в постели, восстанавливать силы…», — голос суровой душевной стороны под началом старшего брата внутри батальонного капитана. Зато сторона под началом чувственной омеги искренне рада видеть своего единственного фаворита, готова цвести и пахнуть, стоит только Учихе-младшему оказаться в зоне ее абсолютного владения. Родной и чувственный запах вновь эгоистично затмевает все прочие, разрушая личное пространство своей омеги, окутывая ее плотной вуалью. Становится хорошо, запретный наркотик уже вплетается искусной сетью в кровь. Происходящее вокруг на какой-то промежуток времени для Итачи становится неважным, он не видит и не слышит никого, кроме младшего братишки, который любезно попросил Хатаке Какаши поменяться с ним местами и отказа, естественно, не получил. Чернильные глаза родных братьев, альфы и омеги, застыли во взгляде друг на друга, по телу Итачи проходит волна приятного тока, ему неимоверно захотелось прижаться к груди Саске, насытиться его запахом и ощущением крепкого тела под своими ладонями. Однако, разум одерживает верх. Омега берет ладони брата в свои, все еще пристально глядя ему в глаза.       — Зачем ты пришел, глупый? Почему не поберег себя? — проговорил шепотом, прислонившись к уху альфы.       — Мне уже гораздо лучше. Все хорошо, — шепот в ответ, и рука младшего нежно и ненавязчиво проводит по плечу Итачи.       — Я волновался за тебя.       — А я за тебя. Поэтому и пришел, — тон Саске сменился на более суровый. Не будь здесь такой шумихи, не удалось бы братьям настолько незаметно пошептаться. Точнее, незаметно от гостей, но не от хозяина.       Итачи на мгновение отпрянул от брата, будто ужаленный, с удивлением наблюдая еле заметные разводы на его лице. Омегу напугало то, что он изначально не понял, что это такое, но стоило дотронуться пальцами до притягательной кожи лица братишки-альфы, на кончиках пальцев образовались сухие светлые следы.       — Для чего на твоем лице пудра?       — У Сакуры спроси про это. Не обижали тебя тут без меня? — Саске заботливо сжал руку Итачи своей.       — Обижали: отняли моего медвежонка, отобрали мой совочек для песка и формочки. А потом вовсе прогнали с детской площадки.       — Итачи, я серьезно.       — Я тоже. Что за глупости, Сасу? Пытаться меня обидеть, все равно, что разговаривать с камнем. Да и я сам у кого угодно могу отнять игрушки, коль на то пошло, если мне реально будет надо. Домой пораньше пойдем, ты еще нездоров, да и у меня нет желания к куражу до утра, — таки не удержался, все-таки прильнул бочком к братишке.       — Удивили вы, Саске, своим визитом, — девичий голос призван обратить на себя внимание альфы, — А то многие уж грешным делом думают о вас всякие небылицы, якобы глава клана намеренно пренебрегает традиционными раутами. Демонстрирует открыто халатность к фамильным ценностям и своему положению, — темноволосая «принцесса», дочурка Учихи Обито, обожает хвастаться своей не по годам развитой проницательностью. А, может, лишь, выпендриваясь, цитирует дословно кое-кого. И такой интересный вопрос к главе клана, разумеется, привлек достаточно всеобщего внимания. Многие притихли, ожидая оправдывающего личность альфы ответа.       И вновь Саске не скупится на весьма милую улыбку, поглядывая на семнадцатилетнюю чертовку, которая тесно екшается с женушкой Шисуи, у нее-то и понабралась дешевых понтов и дотошной манеры капризничать, как дитя.       — Дело в том, что кроме короны главы Учиха, я состою в должности военного советника при хокаге, — Какаши в поддержку деловито кивает, слушая бывшего самого одаренного своего ученика, — И эта должность подразумевает бесчисленное количество проверок, переговоров, деловых визитов и официальных приемов. А так же обязывает меня напрямую общаться с доверенными феодала и, в настоящее время, посещать соседние страны в составе комиссии экзаменаторов. К сожалению, для всех присутствующих не секрет, что у меня не остается времени даже на личную жизнь. Однако, я считаю, что глава Учиха просто по факту обязан вариться в самом сердце котла именно должности военного советника. В конце концов, вспомните, что олицетворяет наша веерная фамилия? Однако, сегодня, как видите, я даже проигнорировал время тихо и мирно полихорадить, лишь бы, наконец, с удовольствием отдать дань традиции и лично поприветствовать всех вас.       Было ясно, ответом гости польщены, они более чем были согласны с услышанным. Кроме того, репутация Саске, как военного советника, весьма впечатляла. Итачи тоже поразился красноречивости братика, его альфа неплохо умеет замолвить за себя словечко, когда это необходимо.       Незаметно, где-то под столом, до младшего Учихи дошла аккуратно свернутая бумажонка, лично в его руки ему передал ее Какаши. Альфа под шумок развернул ее, вчитался в мелкий шрифт, выведенный простым карандашом:       «Вижу, ты не только распиздяй, но еще и пиздабол"...        Записка от Неджи. Хъюга ехидненько лыбится, сидя на противоположной стороне от Учихи. Вообще-то, между альфами крепкие приятельские отношения. Не дружеские, а именно приятельские. И к стебу такого рода Саске давно привык.       Шисуи предпочел не комментировать высказанное троюродным братом, старшего из альф в какой-то мере порадовало, что непутевый, в его глазах, родственник смог неплохо реабилитироваться. Да и, в данный момент, верховного судью не волновали грамотные отмазки, намного интереснее стало просто наблюдать за главой клана, сидящим совсем рядом, можно даже рукой дотянуться при желании. Сегодня он необычайно вежлив, в красивом выгодном свете демонстрирует свою сущность. Держит марку, хоть и видно прекрасно — птенчику действительно нездоровится. А еще, в его взгляде играет беспокойство, но беспокойство не за себя… Словно затаившийся хищник, Шисуи зачем-то сканирует все жесты Саске, с интересом вглядывается в них, изучает их характер. Зато Итачи в обществе своего младшего изменился на глазах, будто расцвел.       — Лучше тебе, Итачи? — отвлекает капитана очередным прикосновением, осторожно сжимая его руку, так, чтобы жест был закрыт ото всех, кроме Саске. Старший из альф тем самым заставил обратить на себя максимум возможного нынче внимания от обоих родных братьев, сидящих рядышком. И если Итачи кроме вежливого утвердительного ответа и кроткой улыбки не продемонстрировал ничего, то от Саске словно ледяная глыба отслоилась, четко направленная прямо в лицо Шисуи. Младший альфа на уровне условного рефлекса отдернул старшего брата в свою сторону, будто оберегая от мнимой опасности. Надо же…       — Кстати, Саске, ты обмолвился тем, что у тебя времени даже на личную жизнь не остается. Но так ведь нельзя. Нельзя существовать без пары, как и пренебрегать достойным союзом с подходящим человеком. Неужели, все было настолько необратимо? — приободрившийся хозяин самостоятельно наполняет вином пустующий чистый фужер, подает его запоздалому гостю. Себя тоже не обделяет полусладким багровым напитком.       — Прости, но не понимаю, к чему замечание? Не мое ли это личное дело? — Саске старается вести себя налегке, зато Итачи отчего-то заметно напрягся.       — К тому, что вы с Собаку Но Гаарой выглядели чудесной гармоничной парой. Оба имеете благородные корни, влиятельны, достойны. Вам есть, что продемонстрировать окружающим. Получился бы удачный союз даже с этической точки зрения. Кроме того, между Конохой и Суной давно царит согласие и понимание. И ваше официальное супружество стало бы настоящей гордостью в глазах обеих сторон. Ну, подумаешь, Гаара оставил бы должность казекаге сестре или брату, Учиха бы радушно приняли его в свою семью. Да и, представь себе, как мог бы гордиться тобой твой брат. Подоспел бы из княжеств полюбоваться на тебя — счастливого семьянина, а не хмурого холостяка. А то бы и племяшек понянчил, — игривым взглядом стрельнул в омегу, — Ему уже пора бы кого-нибудь нянчить, а он все в капитана играет. Так что, родные, пью за ваше здравие и за единение с истинной и достойной пассией! — Шисуи вальяжно поднимает бокал, касается его стеночками бокала Саске, пьет до дна, ведь тост очень серьезный.       Сарказм младший из альф просек.       — В таком случае, я тоже выпью за твое здравие. Это дело хорошее. А еще мне бы хотелось посвятить этот тост, вместе с минутой молчания, всем, кто не обрел своего истинного рядом… И вынужден волочить оковы брака во имя благородства, влиятельности, статуса, ну и штампа в паспорте, темными холодными ночами мечтая о настоящей живой страсти… — стукнувшись своим фужером о фужер Шисуи, Саске тоже пьет до дна, с силой сжимая на своем колене руку старшего брата, перенимая ее тепло. Зато аура вокруг омеги чернеет, Итачи охотно пропитывает ее внутренним облаком опасной радиации. Строптивая сучка внутри успешно убаюкала батальонного капитана и теперь, взойдя на трон, положила тело поверженного себе под ноги, чтобы хорошенько на нем потоптаться.       Саске не понимает, с чего брат вдруг буквально выдернул свою руку из его сильной, но нежной хватки. Деловито отодвинулся, выправив осанку. Да, омега прекраснее некуда осознает — в крайней степени глупо позволить семенам ревности прорасти внутри себя, но процесс настолько же по-глупому неконтролируемый. Ладно бы обосновано, а не беспочвенно… Ведь это совершенно здравое явление, что братик долгое время встречался с каким-то там Гаарой. Не с дешевкой из подворотни, которая велась на его внешность и социальное положение, а с достойным себя породистым омежкой. А еще, ему этого омежку все яро сватали, даже Наруто… Хорошо, хоть свечку не держали.       Кажется, капитан очнулся. Поднимается с грязного каменного пола и машет флажком с надписью: «Очнись, это твой младший брат, пойми его и прояви уважение к его вкусам и интересам!». Но внезапно, стальной кулак жадной, разбушевавшейся омежки снова прилетает капитану в череп, и капризная сущность машет другим флажком: «Это мой желанный альфа, и другого рядом не надо. Отдай его мне!»       Рука Итачи тянется к Шисуи, альфу едва не пробирает дрожь волнения, стоит ощутить чужое прикосновение к свой ладони.       — А можно мне тоже немного вина? — чернильные глаза заверяют судью, что с их интереснейшей натуры обладателем все очень даже хорошо, и он не прочь немножечко побаловаться алкоголем.       — Ну конечно. Прости, мне стоило самому предложить, но как-то опасался за твое самочувствие. Только, ты, пожалуйста, закусывай, от греха подальше. Хорошо? Кстати, пойду подгоню прислугу, чтобы не задерживали десерт, — небывалые порывы теплоты так и норовили оставить за собой густой шлейф, когда судья покинул зал, и младшему Учихе это пришлось совершенно не по душе.       — Я смотрю, вы закорешились, да?       — Оправдываем марку, — спокойно изъяснился Итачи.       Внезапно на младшего Учиху снова посыпались незаурядные вопросы. Гости ведут себя с ним, прямо как назойливые газетчики с приезжей знаменитостью. И хочешь, не хочешь, находи в себе силы, улыбайся им и вешай вкусно приготовленную лапшу на уши. От напрягающего потока вопросов парня спас загадочный ученый Орочимару, между этим омегой и Саске далеко не первый год процветает абсолютная дружеская идиллия, несмотря на значительную разницу поколений. Некоторые даже скверно подшучивали над Учихой, якобы пятидесятилетний омега просто соблазнился на бурные чары молоденького альфа-самца, но шутки эти Саске старался не воспринимать. Они имели свойство его адски раздражать, как и раздражали его разговоры об омеге по имени Собаку Гаара. Нет, против казекаге военный советник Конохи не имел абсолютно ничего. Они по сей день при редких встречах ведут себя друг с другом на подобающем уровне, но, когда посторонние наглые носы лезли в то, что их касаться не должно, силы для выдержки приходилось добывать едва ли не из ядра земного шара. Но, что больше всего царапало по нервам, альфа не желал поднимать тему своих бывших отношений при Итачи. Разумеется, он старший брат, казалось бы, ему можно быть в курсе всех удач и невзгод, пережитых младшеньким за проведенные вдали от него года. Вполне уместные отношения двух родных, уважающих и ценящих друг друга братишек. Но только не в глазах Саске. Причина проста: беды прошлого, увертюры бывших отношений и остальной, уже ненужный, хлам не хотелось заносить в светлую обитель искренних чувств к человеку, которому с первого взгляда решил вручить свое сердце. Как бы ни пытался, Саске до сих пор не может воспринимать своего брата, как брата. Он хочет себя заставить, должен это сделать, но ментальная привязка альфы к омеге раз за разом все туже затягивает петлю на его шее. Слишком иронично выстроилась линия судьбы. Ведь в северной столице, альфа сделал свой однозначный и бесповоротный выбор, поверил в неслучайность, на первый взгляд, случайных обстоятельств. Определил своего истинного, которого, несмотря на океан расстояния между ними, готов был разыскать и оставаться с ним рядом, пока не умрет. О котором беспрестанно думал с первой же минуты разлуки, верил в новую встречу, рисовал в воображении запавшие в душу черты, представлял нежность бархатистой кожи под своими ладонями… Осознавал, что ни под каким предлогом не хочет быть с кем-то другим.       На лице Саске каждый раз проступала горькая усмешка, когда он вечерами, оставшись наедине с собой, задумывался над хитрыми превратностями своей жизни. Омега, которого он выбрал стоит мучительно рядом, но одновременно недосягаемо далеко. Чувство счастья за то, что они хотя бы вместе переполняет через край наравне с чувством боли.       Всем сердцем альфа желает, чтобы брат сумел открыться ему, перестал прятаться под слоями плотных чешуек… Саске жаждет узнать все секреты своего драгоценного омеги. Но не стремится копаться в его прошлом насильно, потому что опасается причинить боль, мало ли, что там у Итачи было… Вдруг, есть на душе родственника незажившие раны? С другой стороны, альфа мечтал стать лекарством от всех ран, которые тяготят его брата-омегу, а чтобы излечить недуг, нужно, прежде всего, знать его природу.       Интересно, а что чувствует Итачи? Ощущает ли нить связи альфы и омеги? И ощущал ли ее настолько же остро, как Саске, сразу же после весенней разлуки на последующие полгода?       Ученый Орочимару безусловно замечает, что Саске нездоровится, поэтому, избавив его от дотошного внимания посторонних и сам не нагружает парня темами для развернутых бесед.       Все-таки, Итачи чем-то вправду не доволен, или же его сущность просто капризничает перед предстоящей течкой. Чуткий младшенький братишка с первой минуты пребывания подле старшего уловил его пленительный запах омежки, которую вот-вот потянет на ласку и внимание альфы в свою сторону. Насыщенный, терпкий, но пока лишь назревающий. В любом случае, ждать ягод из цветков осталось недолго. Блять, как же хотелось вкусом этих самых ягод насладиться, но еще сильнее хочется побаловать ласками своего любимого омегу, который наверняка голову открутит, если прознает про мыслишки своего братика. А если серьезно, Саске понимает, пора заканчивать эти игры и смириться с участью глупого мальчика, программа которого дала сбой, и он принял родного человека за истинную пару лишь потому, что они чертовски схожи. Иных вариантов ведь не может быть?       С самой первой минуты возвращения Шисуи обратно в банкетный зал, и без того шаткая внутренняя идиллия Саске полетела в тартарары, все потому, что Итачи и товарищ судья ударились в любезности друг с другом. Припомнили какие-то общие темы, стали выражаться странными терминами, которые младшему из альф нифига не знакомы. Что это вообще за вашу мать? Последний надменный взгляд, брошенный Шисуи в сторону Саске, дал последнему понять — судья намеренно играет на его нервах, вопрос лишь в том — зачем? Погоды ему это не сделает, с какой стороны не посмотри. Разве что, ради мелкой пакости. Итачи ведет себя необычайно дипломатично, да и опять перенял на себя эстафету переговоров с гостями на разные темы. Саске чертовски опасался, что здесь Итачи в два счета поставят в неловкое положение, а на деле брат так и косит всех спокойствием, красноречием и прекрасным отсеиванием дебильных шуток от серьезных тем. Запоздалые посиделки, прогулки по саду, анекдоты у фонтана — все это омега выдержал на пятерку с плюсом, пока Саске оставалось наблюдать за ним со стороны, то перетирая с Какаши, то рассказывая печальные сказки про Наруто одной из двоюродных сестер Неджи, чтобы скромница-омега перестала тешить себя бесполезными фантазиями о белобрысом, поджаренном на солнце альфаче у себя под боком. Ибо он под боком хочет нежиться у другой сладкопахнущей омежки. А вскоре Шисуи уже любезно провожал обоих братьев к предоставленной им же повозке. Как и планировали, уезжают из поместья судьи раньше примерного завершения вечеринки. Хозяин все понимает, да настаивать на чем-либо в данной ситуации неуместно, как и в целом неуместно для его характера.       — Спасибо за гостеприимство. Мы хорошо провели время, — заметно устало выдает Итачи, пожимая на прощание руку троюродному родственнику. Саске уже дожидается его в повозке. Он не здоров, ему простительно.       — Тебе спасибо за то, что принял-таки мое приглашение. Был рад увидеть в своем доме вас обоих. Надеюсь, не в последний раз все вместе собираемся, — формальничает.       — Надеюсь. Всего хорошего, — как можно улыбчивее проговорил омега, присоединяясь к брату.       Повозка тронулась с места, неторопливо выезжая на прямую длинную ленту дороги, Шисуи пристально наблюдал за ней, продолжая подпирать спиной высокие железные ворота. Подавлять нехарактерную для себя хитрую улыбку легкого шока больше не было сил.       — Вот, значит, как… — тихая фраза, как некий однозначный итог для самого себя, — Черт, неожиданно.