* * *
Последний ноябрьский денёк подкрался незаметно, ущипнув исподтишка тощими пальчиками Учиху Саске за упругую филейную часть. Альфа задумчиво поглядывает на занавес из мелких снежинок за окном своей комнаты и на то, как голые деревья прогибаются под порывами разбушевавшегося не на шутку ветра. Не самая удачная пора для судоходной переправы, хотя, из слов Хатаке, корабельные воротилы предоставили надежную посудину, для надежных людей. Судно сконструированное по новейшим стандартам, плюс компетентная бригада моряков — ни капли в рот, ни сантиметра в задницу. Отплывают из Конохи в полночь, с сорокаминутной остановкой в порту Суны. А далее — неделька в Ива, вторая в Кири, третья в Кумо… Времени сидеть без дела и предаваться меланхолии у Саске точно не будет, однако душевного притяжения к своему омеге у него не отберет даже деловая суета и жужжание Темари под ухом с напевами: «Идём туда!», «Идём сюда!«… «А теперь вон туда пошли!» «Одолжи монетку, хочу испытать удачу в рулетке«… «Мне кажется, я немного перебрала, помоги, пожалуйста, дойти до гостиницы…» Альфа вздыхает, уныло подпирая лбом прохладное оконное стекло, пока позади не раздается тихий скрип двери, и нарисовавшаяся в пространстве спальни Сакура демонстративно выложила аккуратно сложенную стопочку отглаженной чистой одежды на заправленную постель альфы. Не забыла омега и легкую плетеную сумку, такую можно приобрести в любой промтоварной забегаловке. — Рубашки и сорочки в дорогу. Постиранные утепленные штаны на нижней полке в твоем шкафу. Не забудь захватить свитера, не май-месяц на дворе. Еще прикупила тебе несколько пар новых носков и нижнего белья, все в сумке, вместе с упакованными предметами гигиены и расческой. Не забудь документы, налик и голову. Вот тебе, на всякий случай, список, чтобы уж наверняка ничего не упустил из виду, — Харуно кладет на стол белоснежный листок бумаги, заполненный простым карандашом. — Конечно, мамочка, мамулечка, я все понял, — издевательски протягивает Саске, аккуратно вытягивая вещевую сумку с верхней полки шкафа. — Да ладно, спасибо, — улыбнулся уголками губ, приметив недовольное омежье личико. — К шести накрою на стол, — напоминает девушка, прежде чем оставить Учиху в одиночестве. Сверяя походную поклажу со списком Сакуры, альфа то и дело фыркает, приговаривая. — Бабы… Ну куда мне набирать с собой целый одежный магазин?! Еще бы бигуди и маникюрный набор, мать твою, вписала, — исключив половину от указанного и хорошенечко утрамбовав багаж, Саске щелкает кнопками и застегивает ремешки на сумке. На условном рефлексе погладив себя по левой кисти, суетливо принимается искать крупные наручные часы по полкам стола. Без них Учиха никуда, это его постоянный атрибут. Часы ему еще от брата дедули Мадары достались. Вспомнив, что вчера перед сном натирал Итачи его божественную спину мазью, понял, что пропажу следует искать именно в комнате брата. Ну, точно, раритетный механический агрегат аккуратненько лежит на прикроватной тумбочке, дожидаясь своего хозяина, подле массива щедро набитого конверта из темной бумаги, и Саске абсолютно случайно зацепил его рукой в небрежном движении. Распечатанный конверт валится на пол, и через секунду альфа наблюдает у себя под ногами свалку чужих фотографий. — Блять, — выругавшись, альфа принимается исправить свою оплошность. Нет, он и дня не помышлял копаться в личных вещах своего брата-омеги: даже если бы птички напели ему о том, что Итачи хранит в темных ящиках тумбы скандальные компроматы на младшего братишку, Саске все равно не позволил себе шариться в чужих вещах. Элементарное уважение к личности. Но когда в руках невольно оказывается целая лента из личной заграничной жизни брата — устоять невозможно. Альфа с любопытством изучал каждый снимочек, по-свойски рассевшись на полу. Множество незнакомых лиц с матовой поверхности плотной фото-бумаги смотрят на младшего Учиху. Навскидку, это люди разных возрастов, а вот на одном из групповых снимков исключительно молодые ребята, как пить дать. Все показывают большой палец вверх, а на заднем плане кто-то развернул ватман с надписью «Четвертый батальон шлет привет!» Саске хмыкнул, с некой гордостью прикинув, что это подопечные его старшего брата. Итачи действительно важная шишка. Один из капитанов личных княжеских батальонов, черта с два. Альфа с душевным трепетом вспомнил его важное и чертовски красивое лицо из того вечера, когда они впервые встретились. Впервые за прошедшие двенадцать лет. Ряд мелких иголок сова пробежался по сердцу; Саске с того самого времени знал, что влюбился в очень непростого омежку, и это добавляло пикантной остроты в его ситуацию. А вот и банкетные фотографии, точнее, свадебные: ведь не зря же Итачи снова стоит бок о бок с амбалом, что изображен на фото в рамке на тумбочке, и на них обоих накинуты бирюзовые ленты с надписью «Свидетель». Видимо, там, далеко отсюда, у братика немало друзей. И все совсем не так, как здесь, в Конохе. Снимок за снимком, если не искренне улыбающийся, то все равно омега выглядит на них таким естественным, с искорками задора в глазах. Пьяные банные вечеринки, слёты у костра, именины — Учиха-младший, разумеется догадывался, что Итачи заграницей не крестиком после войны вышивал, просто неожиданно, что его брат с кем-то может быть таким по-настоящему живым. Умеет отпустить себя и не скупиться на эмоции. С родным братом же, он не был таким ни дня, Итачи только и делает, что закрывается, а вот на брутального амбала, который едва ли не на каждом снимке если не мацает братика, то отирается рядом, публично вешается. Позволяет ему носить себя на руках… Альфа приревновал. И глупо было бы это отрицать. Вдали от него и родного дома Итачи, выходит, живет по-настоящему. И даже, черт подери, тогда, когда они не были знакомы, старший брат казался таким же естественным, дерзким, игривым, так и манил себе, как на магнит, провокационным взглядом. Зажал строптивого альфу у гостиничной колоны, и плевать, что где-то проходили люди. И Саске с горечью понимает — видимо, он недостойный человек, раз брат не хочет быть с ним таким же открытым, как с теми, кого альфа видел на фото. Поняв, что настроение перед дорогой изрядно попорчено, Учиха-младший решил дальше не раздирать себе самую больную душевную рану жесткими щипцами, собирая выпавшие фотографии на место, в конверт: застольные, официозные, с гарнизонных посиделок, именинные… — Что за? … — чернильные глаза альфы изумленно округлились, приметив оставшиеся несколько фотографий. Обыденно суровый братик, который даже течек своих стесняется, позирует на камеру в прикиде из капитанского мундира на обнаженное тело. Растрепанные волосы черными змейками разметались по оголенным плечам и груди, и взгляд у омеги хищный, манящий… Буквально требует завалить и отодрать эту бестию так, чтобы неделю ходить получалось с трудом. Итачи даже выставил напоказ длинную красивую ножку, покрытую редкой черной порослью, со шрамом, который обычно кроется, как темная тайна. Чертов негодник! Лучше бы дома так ходил! Альфа закусил губу, разномастные эмоции метались в нем, как подстреленные черти. С одной стороны обидно, что такого Итачи он не видел ни разу, с другой стороны… — Мать вашу, ну за какие мучения мне в награду досталось такое сокровище? — нервозно причитая, Саске однозначно решил — с фотографией этой он не расстанется. Хотя бы в ней будет тайно любоваться на своего эротичного избранника и брата в одном лице. Почетное место для урванной добычи нашлось среди документов военного советника, которые тот бережно припрятал в широкий внутренний карман плаща. Ей самое место там, у сердца. С цокольного этажа дома доносятся голоса и нарастающая возня. Брат вернулся из резиденции вместе с Наруто, оба желают направятся в порт к полуночи, дабы проводить своего распиздяя.* * *
То, что у братишки нет настроения, Итачи заметил еще с вечера, и ответ «Все в порядке» на вопрос «Что случилось?» попахивал явной отмазкой, лишь бы не разводить занудных дискуссий перед отплытием. Судно, встретившее двух Учих и Узумаки в порту, на первый взгляд впечатление производило внушительное. Посудина, смонтированная из дерева и стали, небольшая по габаритам, с периодически мелькающими на палубе кирпичными важными мордами моряков. Вроде бы расставание всего-то на три недели, а омега с такой привязанностью держал братишку в объятиях, будто прощается с ним на три года. Наруто стоит в сторонке, не пялясь на братьев, Саске уже дал ему свое наставление на грядущее время — Узумаки будет занимать должность альфы в доме Учих, пока самец семейства таскается по командировкам. Нежность, с коей омега прижимался к Саске, выворачивала душу альфы наизнанку. Вот что это за существо такое с именем — Итачи? То ругает и наказывает, то ластится с такой теплотой и любовью, что впрямь хочется зажать в руках и никогда больше от себя не отпускать. Обласкать, искусать и переломать ноги, чтобы не сбежал. С другой стороны, братик — омега. Нежность — его природная черта, как бы глубоко порой он ее не стремился упрятать. — Время пролетит, не заметишь как, — шепчет младший Учиха, целуя старшего в висок, ласково поглаживая его волосы. — У тебя теперь новая должность, скучать там тебе не придется, а на выходные посиделки у тебя, вон, дубина под боком, и Сакура. Кроме того, ты спелся с ребятами из спецов. Смотри только замуж без меня тут не выходи, — иронично пошутил Альфа. — Глупости говоришь, — спорит Итачи. — Береги себя. И будь везде осторожен, — глаза Итачи, смотрящие в упор на Саске, под светом навесных бледных фонарей особенно восхитительны, будто мистические. Естественно, омега умолчал о дурацкой ревности, которая засела где-то и дергает за ниточки. Все-таки, братик у него видный, наверняка повылазят те, кто будут царапать его похотливыми взглядами на чужих землях… С другой стороны, а какое ему, старшему брату, дело? — Привези сувениры! На носу новый год! — напоминает Наруто, пока Саске шагает вверх по деревянной лестнице на палубу, и вскоре негабаритное суденышко уносит военного советника прочь от берегов родного края.* * *
Новая должность Учихи-омеги оказалась ему действительно ближе канцелярской работы. Вдоволь хватало общения, вдоволь было и тренировок. Ребята в первом отряде интересные: и девушки, и парни всех мастей, ровесники братишки, некоторые постарше. Исполнительные, наученные прислушиваться к старшим по званию, но оттого не лишенные собственной смекалки. И время впрямь летело быстро. Итачи задерживался почти допоздна, Наруто усиленно вел подготовку к предстоящей делегации, и у него та же история. А вечерами Сакура ждала всех дома с приветливой улыбкой и накрытым столом. Узумаки едва не прослезился, впервые в жизни почувствовав себя как в самом настоящем семейном котле. Любимая омега встречала его кротким приветствием и горячим ужином в доме Саске, когда он и любимый омега Саске возвращались в дом Саске. Хм… Саске, Саске, Саске… Одно большое связующее распиздяйское звено, на которое иногда хочется молиться. Вчерашний вечер старший Учиха, Узумаки и Харуно провели в гостиной, напротив камина, пили горячий шоколад и резались в покер. Итачи в этом деле оказался опытным игроком, Сакура — везунчиком, а Наруто… Просто был не его день. А когда разошлись в два часа ночи, Учиха божился, что будет спать до обеда, поэтому к завтраку его не поднимать. Суббота выдалась на удивление теплой и снежной, обычно снег экстренно заваливает улицы и крыши домов в начале декабря, в этом же году рановато прорвало небесную дамбу в море холодных осадков. Утро — самое время для выезда на рынок, по мнению Сакуры. Девушка хотела припахать кучера, но после того, как шумный блондин — альфа попросту навязался за ней, предполагаемая поездка обречена стать прогулкой. Всю дорогу, туда и обратно, Наруто беспрестанно что-то щебечет, словно птица-говорун. Харуно, в основном, слушала, поддакивала, иногда отвечала или смеялась. — Кстати, это наша первая с тобой прогулка, — подметил довольно альфа, шагая по мостовой площадке с двумя пакетами в руках и улыбчиво пялясь на предмет своих воздыханий. — А помнишь, в год, когда нам лет по семь было, зима такая же ранняя пришла. И всей районной детворой мы собирались на площади: бесились, веселились, играли в снежки, лепили снеговика. Вы с девчонками по четверо человек в сани садились и мчались вниз по накатанной со скоростью света, визжа так, что в соседних селениях слыхать было. А к вечеру гурьбой поднимались в старую церковь, садились кружком и рассказывали друг другу страшилки… Хотя, наверное, вряд ли помнишь, — сам себе пропел горемычно Узумаки. Харуно вздохнула сквозь едва заметную улыбку ностальгии по детству, следом обернулась лицом к Узумаки, мастерски вышагивая дальше задним ходом. — И ты был самым горластым из всей той компании. Цеплялся за наши сани с воплями — «Катайтесь без меня, дурачье, а мне с девчонками интереснее, ттебайо, чем с вами-упырями!». Когда мы неслись по накатанной со скоростью света, ты бороздил задницей по ледяной поверхности и без конца ругался. Еще за тобой постоянно Хъюга наблюдала, стоя за деревом. К дворняжкам знать не подпускали. А в старой церкви твои страшилки были самыми нелепыми и всех раздражали. Потом нас оттуда разогнали гвардейцы, потому что мы развели внутри костер, чтобы согреться, в итоге загорелась веранда. Омега стряхивает снежинки с капюшона ярко-красного пуховика, все еще пристально поглядывая на Наруто. Личико Сакуры казалось возмутительно милым с проступившим от уличной мерзлоты румянцем. — Вы со своим распиздяем по правде верите, что такого выскочку с забавной улыбкой до ушей и кобеля, чей запах подавляет на километр расстояния, можно не запомнить? Перехватив оба пакета в одной левой, Наруто ловко равняется в шаге с омегой, взяв ее руку в свою. На смуглом лице снова красуется она — та самая улыбка до ушей. — Все женщины сами себе на уме. И все они ведьмы, а те, что постарше, тем более. Царапнув Узумаки игривым взглядом изумрудных глаз Сакура ухмыляется. — С каких пор, один из первых самцов на деревне, мокрая фантазия слащавых сучек от потаскух до дочерей известной фамилии, да еще и мастер съема так отзывается о женщинах? — Саске цитирую. Ведь на самом деле, иногда черта с два разберешь ваши девичьи уловки и подтексты. Сакура хмыкнула, стараясь не смотреть на альфу. — О вас ходила слава по всем близлежащим деревням. Вы же едва не первые парни на селе. Ладно, Учиха, там на лбу написано: однолюб и не ценитель сисек. А ты-то? — язвительно фыркнула. — Советник хокаге в золотых доспехах, первый секретарь по общественным делам. Сколько прошло через твои руки: сотня-другая? В жизни не поверю, что запал на девочку-служанку, захотел ее любви до гроба и детей целый мешок. Наруто, задумчиво куксится, отведя взгляд в сторону. — Ну, целый мешок у нас вряд ли получится, но не меньше трех — это точно. — Боги, Узумаки, года идут, а ты вообще нифига не меняешься. Хочешь совет: найди себе принцессу под стать, вместо горничной из дома твоих друзей. И будет тебе счастье. Наруто заулыбался: — Но я ее уже нашел! — приподнимает сомкнутые в замок руки, свою и Сакуры. — Ты — моя принцесса и мое счастье. Омега, в которой я чувствую свою истинную пару. — Неужто благородный кобель в золотых доспехах на пару с чертом криворогим, который сожрал всю малину из корзины кобеля и отпугнул от него девушку-красавицу, и впрямь кинулись на ее поиски? — Это ты про что сейчас? — Да так, — посмеивается Харуно. — Хороший ты, правда. Интересный и привлекательный. Но блядун тот еще. Из Наруто в мгновения ока уходят куда-то в забвенье улыбка и игриво-шуточное настроение сложившейся ситуации. Плотные продуктовые пакеты временно вынуждены покоиться на заснеженной каменной ленте длинного моста; Харуно едва не обомлела, чувствуя натиск мощных рук альфы вокруг своей талии. Время от времени мимо проходящие люди с интересом пялились на видную парочку, но ни Сакура, ни Наруто не обращали на них никакого внимания. Взгляды альфы и омеги впервые столкнулись, взаимно буравя друг друга, не то с долей звериной ярости, не то просто провоцируя. Аура Сакуры инстинктивно сложилась в паззл защитного барьера для омеги, но кой с него толк, если чувствительная сущность далеко не расценивает самца напротив, как потенциально неподходящего. — Слушай, я все прекрасно понимаю, прошлое непростое, — таки молвит Наруто, напористо зажимая в объятиях омегу. — Я — не сахар и отрицать не стану, что кобель со стажем. И юность наша с Саске бурная была, хотя, как сказать, мы ни о чем не жалеем. Но мне не нужен омежий гарем, а подвале дома, я нагулялся и нашел свою, единственную. Истинную, с которой хочется создать семью. Мечта простецкая и банальная, но я и сам не раритет заморский. Пристально глядя в лазурные глаза Узумаки, омега снова заулыбалась, ласково потрепала узкой ладонью в легкой варежке белобрысую шевелюру альфы, хотела что-то ответить, но внезапно отвлеклась на чей-то жалобный писк поблизости. — Ты слышал? — Да. Похоже на подыхающего кота, а может крысу или птицу, — заверил Узумаки, все еще не выпустив омегу из стального кольца объятий. Однако окончательно расстроившаяся за неизвестное существо девушка ловко освободилось, направляясь в сторону не то писка, ни то протяжного страдальческого мяканья. Наблюдая за тем, как мечется у поручней моста его омега, Наруто тоже подключился. Времени на поиски источника мольбы о помощи понадобилось совсем немного, пройдя несколько метров назад по мосту, Харуно приметила маленький темный мохнатый комочек, поёжившийся на сточной трубе, конструкция стала для него западней. Рукой не дотянуться, даже если перелезть на внешнюю сторону мостовых поручней, разве что прогуляться к ближайшему концу моста, спуститься вниз и протопать по мелкой бурлящей и холодной речушке в направлении злосчастной трубы, дабы достать ее пленника. И Наруто с легким сердцем готов был на это пойти, лишь бы его омега не кручинилась, глядя на глупого, судя по всему, котенка. Однако, Харуно оказалась категорически против потенциально пневмонии или цистита, которые Узумаки может схлопотать, вымочив ноги в ледяной воде. На сей раз прохожие любопытными зенками пялились на то, как сумасбродная молодежь играет в спасателей: Наруто надежно держал Сакуру за ноги, а та радостно дотянулась до напуганного звереныша, который, как шальной, вцепился в рукава ее пуховика, стоило до него дотронуться. — Ну вот, ты его спасла, теперь обязана заботиться о нем до конца его дней, — лыбится Наруто, продолжая вышагивать с пакетами до дома Учих. Довольная Сакура идет за ним, пряча лохматого черненького котеночка за пазухой. — А мне разрешат держать животное в доме? Узумаки однозначно заверил, что Саске сам не прочь кого-нибудь завести, кроме аквариумных рыб, да только ему некогда со зверьем возиться. — Если кошечка, назови ее Сакура, в честь спасительницы, — шутит альфа. Задумчиво нахмурив брови, омега на минутку вытащила все еще испуганного зеленоглазого котенка, разглядывая его на половую принадлежность. — Нет, это не Сакура, у него там бубенчики, — смеется. — Давай тогда Наруто назовем, мы же вместе его спасали. На это альфа недовольно насупился. — Какой же он Наруто?! Ты глянь на него: тщедушный, слипшаяся шерсть торчком. Он похож на черного мелкого чертенка, а не на меня! — Хм, — омега прищурилась, присматриваясь к котику. А потом они с альфой в унисон ехидненько рассмеялись. Кажется, им пришла одна и та же мысль в шальные головы. Будет Саске.* * *
Вторая неделя командировки промчалась, как перепуганная газель перед бричкой бухих крестьян. За плечами и унылое путешествие в Ива, и бурная арка приключений в северной столице. Предыдущие пять дней для Саске были не самого позитивного характера: воспоминания, связанные с этим местом, без конца трепали неспокойную душу жаждущего любви Учихи Итачи кобеля. В остальном, альфа просто адски уставал: с утра документальная и ораторская канитель под конвоем местных феодалов, а вечером его коллега, как и ожидалось, не давала ему заскучать, таская угрюмого Учиху то по паркам, то по торгово-развлекательным площадям, ботаническим садам, ресторанам и музеям. А Саске тот еще ценитель прекрасного. Прямо эксперт в области живописи и скульптуры, а уж какой изысканный ценитель резьбы по дереву… Нанес психологическую травму мастеру деревянных поделок с выстрела одним-единственным тезисом: «Ничего у него не покупай. Я тебе такую же дребедень из картошки вырежу бесплатно, даже еще круче». А потом выходные под коктейль и покер-пати с образцовым экипажем моряков, тем самым, что ни капли в рот, ни… ну и все такое. Душа мечется, как неприкаянная, рвется в сторону дома, к своему омеге, по которому военный советник Учиха неимоверно соскучился. Климат третей посещаемой столицы резко отличался от климата двух предыдущих, из северного полюса будто на курорт рванули. Несмотря на возвышенное расположение местности, осадками в виде снега страна обделена, средняя температура воздуха — плюс пять-семь градусов. Считай, можно щеголять в бикини. Первые два дня насыщенные в хлам, третий день — блаженная халява. Гостиничный номер советникам Конохи и Суны достался по высшему разряду, а пара предыдущих варианта оказались весьма бюджетные. Однако, альфы не привередливые. Пролежав полтора часа в джакузи с номером свежей газеты, Учиха вроде даже неплохо отдохнул, расслабился. — Ну, наконец-то, а то я уж думала, ты там уснул, — изящно посиживая, нога на ногу, на кожаном диванчике, Учиху встретила его коллега. Породистая альфа, что для девушек ее кровей редкостное явление. Среднего роста, миловидная, но не слащавая. Бережно расчесывает светлые волосы до плеч, пытаясь собрать их в пучок. Штукатурка на лице, нарядное черное облегающее платье с широким красным поясом и внушительным декольте вполне доступно разъяснили Учихе ситуацию. — Неужто в театр собралась, смотреть на пляски местных загорелых мальчиков? — Саске блаженно растянулся на соседнем диванчике, демонстрируя чудесный вид на свой рельефный торс. — В ресторане «Янтарь» сегодня вечеринка, мы vip-гости, если помнишь, — девушка-альфа оттопырила накрашенные красным губки, любуясь своим отражением в зеркале. В качестве последнего штриха подобрала себе неброскую бижутерию и кружевные черные перчатки. — Ну, ясно, — откомментрировал парень, демонстративно переворачиваясь на живот, успев натянуть на голову подушку. — Учиха, мать твою, вставай! Нам выходить через пятнадцать минут! — глухим ультразвуком раздается под толщу тяжелой подушки, после чего оная отлетает куда-то в район тумбочки. — Если я приду одна, люди не поймут. Они так старались, а ты им будто человеков из картошки в душу наложил, — еле сдерживается, чтобы не рассмеяться. — Поверь мне, дорогуша, человечки из картошки — еще не самое страшное, что можно наложить в душу. Поэтому стерпят. А я поспать хочу, в тишине и спокойствии, —, но сего наставления Темари даже не слышала, она по-свойски перебирала учишьи вещи в поисках подходящего ему прикида. Брюки нашлись сразу, а вот над рубашками девушка долго сомневалась, в итоге выбрала белую, приталенную, с запонками на рукавах из черного самоцвета. Если бы не внезапно наведавшиеся пара коллег из Ива и Кири, Темари ни за что бы не уговорить Саске пойти на вечер в «Янтарь», а тут, Учихе вразумили — жизнь слишком прекрасна, а он слишком молод, для того чтобы трясти песком на диване, как засохшая старая мумия. Молодая парочка военных советников из Учихи и Собаку автоматически забирает на себя львиную долю посторонних взглядов. Их дуэт — не только броская оболочка, но и изюминка в виде того, что они самые молодые военные советники за всю историю своих родных государств. Уютная задорная атмосфера, приглушенный свет, извивающиеся на сцене худосочные танцовщицы и танцоры, запах дорогих сигар и алкоголя, покерный стол за бархатной тяжелой ширмой — Саске уже здесь не комфортно. Нет, молодой Учиха не ханжа, просто, на подобного рода тусовках чувствует себя не в своей тарелке. Хотя, сиди с ним за одним столом вместо левых троллей довольные морды из родной Конохи, а на коленочках любимый капитан, определенно, атмосфера вечера взыграла совсем другими красками. А так, который раз все по накатанному заученному сценарию. Темари веселится, флиртует, не отказывает, когда официант уточняет — повторить ли ей стаканчик виски со сладким имбирным сиропом, и Саске уже даже не просит ее не налегать на алкоголь. Зачем? Он делал это постоянно, еще в первую неделю делового путешествия, но исход раз за разом повторялся. Учиха героически заносил на руках сестрицу своей бывшей пассии в гостиницу, под завистливые и восторженные взгляды вахтеров. И чего только не наслушался в те вечера… Ей богу, Наруто бы обзавидовался, его так тактично не домогались ни разу. Вопреки всей навешанной мишуре, Учиха склонен прощать сотоварищам пьяные грешки и совершенно не склонен трахать пьяные тела. Нет в нем замашек некрофила. Тем более, Собаку сгорала от стыда, припоминая подробности своих недвусмысленных просьб к несостоявшемуся зятю. Сам Саске за все время в командировке не сделал ни глоточка алкоголя. Не та компания. Посиживает смирно за столиком, расстегнув три верхние пуговицы белоснежной рубашки, потягивает мятно-апельсиновый коктейль, деловито смолит сигару, откинувшись к спинке удобного стула. Их с Темари столик расположен на втором этаже, и оттуда отличная панорама на танцующих внизу гостей. Всем весело, все подпиты, Собаку одолжила у напарника монет, и теперь податливые мальчики-омежки и голодные альфы за покерным столом наверняка облизываются, скользя взглядами по ее декольте. Играет девка неплохо, ну, а если кто-то надумает отработать у нее честно проигранный кем-то куш, так и быть, Саске заступится, не бросать же даму в беде. Одинокое посиживание начинало капать на мозги тупой меланхолией, спуститься на растерзание к гостям «Янтаря» желания не было. Учиха слишком трезв для этого и слишком зациклен на одном человеке, чтобы быть обмусоленным десятками похотливых взглядов посторонних сучек, которые на деле не способны выдержать ни его подавляющей ауры, ни, тем более, стерпеть его сексуальные аппетиты. Накинув плащ и взяв с собой недопитый коктейль, альфа направился в сторону широкого мраморного балкона, подышать свежим вечерним воздухом. «А здесь хорошо…» Вид с балкона открывался невеликий, но довольно интересный: покатые дома, лабиринты многочисленных улочек, каменистый берег спокойного темного моря. У подножья здания целуется какая-то парочка, из глубин улиц доносится задорный смех и песнопения. Альфа поднимает взгляд к небу: чистому, исчерченному созвездием большой медведицы с восточной стороны. Красиво. За горизонт улетает падающая звезда, и Саске успевает загадать желание. — Простите, огонька не найдется? — перед глазами Учихи словно из неоткуда выросла стройная невысокая фигура молодого человека в черном атласном костюме и кирпичного цвета плаще с капюшоном, накинутым на голову. Собирать сквозняки — не вариант. Каким-то чудом альфа вспомнил, что прихватил со стола спички в карман брюк, хотя курил исключительно в помещении. — Благодарю, — вещает незнакомец, охотно прикуривая, судя по запаху, крепкую сигарету. — Не за что, — ответ для галочки, и оба стоят сами по себе, подпирая перила локтями. Сам не зная зачем, Саске принюхался; чутье у альфы обычно отменное, а тут, видимо, барахлит. Парень напротив вроде бета, от него не пахнет ничем, кроме свежего фужерного одеколона, однако аура у него странная, уже хотя бы потому, что она есть. А беты ничем таким не обладают. Хм… Все еще сетуя на свое чутье, Учиха перестал незаметно пялиться и отвлекся на море. — Интересный герб, — послышалось рядом. — А? — приподняв недоумевая брови, отозвался Учиха. — Я говорю — герб у тебя интересный, — мужчина хлопает двумя пальцами по своему плечу, и Саске понял, что тот имеет ввиду фамильный герб виде веера, вышитый на рукаве плаща военного советника. — Мне кажется, я такой где-то видел. Только никак не вспомню – где. Как будто мельком, — медленно выдыхает клубок насыщенного синеватого дыма. — Ты тоже гость столицы? Саске не понимает цели заданного вопроса, однако не игнорирует — В командировке. Военный советник из Конохи. — Мм, военный из Конохи, серьезно? — кажется, незнакомец на глазах ожил, даже ухмылка на губах появилась. — Да, а что такого? Или доселе ты не верил в существование такого подвида? — пренебрежительно. — Да нет, что ты. Просто я через несколько дней как раз таки в Коноху отплываю. Друга давнего навестить хочу шибко, — тусклая световая дорожка уличного фонаря ненавязчиво освещала лицо незнакомца мужчины, его странную хитрую ухмылку и большие, будто стеклянные глаза. Учихе аж не по себе стало. — Забавно, но ты мне его чем-то напоминаешь, — отшвырнул двумя пальцами окурок в урну. — Такой же пиздадельный. Кстати, раз военный, мы, можно сказать, коллеги. Я пару лет в пехоте отпахал, и еще тринадцать военным врачом в придворных войсках западного княжества. Сейчас во временной отставке, достало все, мама не горюй, царствие ей небесное. Саске машинально подхватил услышанное, пялясь уже с любопытством на болтливого чужестранца. — Мой старший брат отмотал почти двенадцать лет в той же стороне. Недавно вернулся, — медленно и неуверенно выговаривал каждое слово Саске. Странный бета будто навострил уши. — Неужто, при капитанском звании? Альфа согласно мотает головой, вызывая у собеседника хитрую лыбу до ушей, только, в отличии от лыбы Узумаки, эта — коварная. — Учиха? — и альфа уже чутка повеселел, вновь кивнув головой. — Ну твою ж дивизию, ты должно быть, Саске! Милый младший братишка нашего знаменитого капитана-омеги. То-то думаю, ты мне его так напоминаешь: осанка орла, морда тяпкой, слащавый, аж задница слипается. Я Акасуна Сасори, бывший призывник из Суны! — радостно протягивает Саске руку для приветствия, альфа с возросшим задором охотно отвечает на жест. — Надо же, Суна. Моя напарница оттуда. Прищурившись, новый знакомый с любопытством уставился на Учиху. — Хм, а внешне вы с Итачи реально похожи друг на друга. Надеюсь, характерами разнитесь. А то капитан порой та еще редиска под слоем шоколада. — А откуда ты меня знаешь? — изогнув бровь, интересуется альфа. — Пф, я о тебе столько ностальгических од успел наслушаться, что не пересчитать. — Любопытно, черт побери, — не отпирается Учиха. — Слушай, может, по рюмашке за знакомство, да пообщаюсь хоть заодно вживую с родственником друга? — А чего и нет? Пошли, не грех за знакомство по рюмашке пропустить. То, что беседа обещает быть интересной, Учиха понял уже с первых минут общения с доктором Акасуной. Все-таки, странным доктором, ну не встречал Саске ни разу бету с тенью нехилой ауры, навскидку приближенную к омежей, да и с физиономией, как выражается сам оппонент, смазливой, кукольной будто. Рюмашки за знакомство шли хорошо, постепенно трансформировались в опустошенную фигурную бутыль добротного виски. И в какой-то момент Учиха осознал — у него потрясная компания на вечер, впервые за прошедшие недели! За покерным столом шум из воплей чьего-то восторга и стонов проигравших, очевидно, немаленькую кассу. Гости ресторана давно разбились на компашки по интересам. Вечер в самом разгаре. Каким образом разговор зашел на тему весеннего путешествия Сасори и Итачи, никто точно не скажет уже, а тема до боли завлекала. — И потом… Он, короче, на него запал. Натурально запал, — еле ворочает языком в дрободан захмелевший военный врач. — Пиздишь ты, — спорит Учиха, тыкая пальцем в грудь Акасуны. — Нифига он не запал. — Я тебе говорю! Мне виднее. Даже на свидание к нему бегал. В течку. Сечешь? Отнекивается, гад, говорит, что не было у них нихрена. Альфа залился возмущением: — Но ведь вправду не было у них нихрена! — Ты-то откуда знаешь?! Свечку держал? Кажись, хватит тебе уже пить. — Просто, знаю, — разводит руками Саске. — Чувствую. — Чувствует он, ха-х! — медик прикуривает. — Так вот, я его потом всю неделю стебал, типа, а если тот чудила возьмет, да и натурально сорвется к тебе, Итачи-сан… А каравелла эта фыркает и втирает — пофиг ему, хоть синим пламенем все гори. Он к братику смывается, и не ипёт. Вот видишь, Саске, — Сасори тискает Учиху по черноволосой макушке, — как он тебя любит сильно. Ему брат важнее личной жизни. Причину, по которой младший Учиха помрачнел, подобно ведьмаку, Сасори так и не понял, думал от радости. А оказалось, у парня настроение в труху разлетелось. — Эй, Саске, ты чего? Обидел тебя чем? Оскорбил? — Акасуна подсаживается ближе к Учихе, встряхивает его за плечи. Тот сперва не хотел отвечать, но таки заговорил: — Выходит, ему тот альфа и не интересен вовсе был, или… — А, так ты из-за этого, брата приревновал что ли? Вот же глупый мальчишка, а! — Акасуна улыбается, приобняв названного младшего братишку. - Ну, разумеется, брат для Итачи — святое, а хмыри левые его не колышут. — Да нет! Итачи любит брата, а того парня не любит совсем. — Ну… Наверное, — на самом деле, хитрый медик вообще не понял, что парень имеет ввиду, и какая укуренная муха его ужалила? — Успокойся. Старший твой серьезный тип, нелепые интрижки — не его стезя. Попросив сигарету, Учиха-альфа, вроде успокоился, фыркнул себе под нос что-то нечленораздельное и отхлебнул из горла второй начатой бутыли. «Нелепые интрижки, значит» — Знаешь, я такой дурак. Ну, ладно, хоть брата любит. И это за счастье.