Свадьбы.

Она стоит на балконе его дома, всё время смотря на нечёткую линию горизонта. И так всё время, что Робин находится здесь, вдали от всего мира. А Кузан, пытаясь понять, что нужно ей, чтобы быть спокойной, наблюдает за своей женой. Эти глаза никогда не блистали огнём. Возможно, не любили его и не интересовались настолько, чтобы хоть на миг потерять маску хладнокровия. Даже книги под пристальным взглядом этих глаз словно покрываются ледяной коркой. Чего было ждать ему? Ему, воплощающему в себе всё то, что принято называть лютым холодом. Ледяной памятник, сошедший с пьедестала в этот раскалённый безумием и золотой лихорадкой мир. Ради неё, знакомой и неизвестной до боли. Он отдал многое, чтобы быть рядом, чтобы добиться внимания, приковать хоть ненадолго и не отпускать из рук, как самое хрупкое сокровище. Ведь она такая и есть - сильная ровно настолько, чтобы защитить свою хрустальную оболочку. И пусть кому-то покажется, что она жестока и ужасна в свете своих поступков, это всё отражение. Внутри кроется что-то совершенно иное, огороженное мерцающей стеной льда. И ему всегда хотелось познать эту тайну. В Охаре, когда маленькая девочка была обречена на гибель за своё наследие и таланты, связанные с тайными знаниями. Ей нечего было терять тогда, после гибели матери, кроме того самого умения быть археологом, был друг, но погиб и он. Всё исчезло в огне, алом от крови снеге там, куда не добралось пекло. А девочка, лишённая по сути всего, упорно искала выход. И Аокидзи решил дать ей шанс, чтобы эта пылкая жизнь не угасла напрасно, хоть и рисковал. Тогда лодочка, подхваченная жаждой жить, исчезла где-то вдали, забрав с собой тот светоч в этой тьме, но молодой офицер дозора не мог выбросить из головы мутнеющий образ. Разумеется, шли годы, девочка смогла вырасти сильной и опасной женщиной несмотря на то, что каждый её день был пропитан предательством. У неё даже получилось расцвести, волей судьбы попав на корабль Соломенной Шляпы, одной из крупнейших заноз Мирового Правительства. Кузану перепадал случай видеть её в разные годы жизни, но с тех пор, как проводил взглядом девочку, затерявшуюся далеко за пределами обозначенного им пути, это фарфоровое личико не было таким живым... И снова холод, как тогда, когда ничто и никто рядом не могло дарить ей тепло и уверенность. В глазах застыла осторожность, ожидание боли и острые шипы, не подпускающие к себе ближе, чем можно лишь заметить. Не прошло и недели, как засветившись на почти рабской стройке невозможно длинного моста, Аокидзи примчался к ней, тайно похитив из этого ужасного места, заодно пообещав свободу ей и её друзьям за то, что она останется с ним до тех пор, пока они не найдутся. И она согласилась... На миг даже показалось, что в ясных глазах брюнетки проскользнула давно отложенная в сторону надежда, едва не затухнувшая под давлением событий. Затем снова затишье. Два года прошло без намёка на то, что хоть когда-нибудь в ледяной деве проснётся взаимность в сторону высокого мужчины, терпеливо ожидающего чуда, но всё больше понимающего, что близится час расставания - он обещал отпустить, а она не желает оставаться. Всё стемнело, но Кузан не торопился спать. Полнолуние, не скрываемое ни облачком, внушало подозрение и непонятный, едва ощутимый страх, что что-то вышло из-под контроля. Обычный покой дома казался заговорщическим молчанием, а хруст сухой ветки не так далеко стал ответом на непроизнесённый вопрос. Уже. Пришло время, как всегда, когда меньше всего хотелось бы. Клетка распахнулась, и пленницу больше ничто не держит здесь. Он не станет для неё препятствием, отвернётся и сделает вид, что не заметил, что всё так, как должно быть, что не разбивается сердце. Молча присядет на траву, медленно убивая её своей силой, бесконтрольно выходящей наружу из подрагивающих рук. И пусть всё замрёт здесь навечно, запечатав в веках след той, что будет потеряна. Тихие шаги рядом сбивают с толку, останавливая поток текущего по земле мороза. А этот голос… глухой, даже немного хрипловатый, возможно, не раз сорванный криками боли, после чего не так часто звучит, заставляя слушать и слышать с первого раза. - Аокидзи… - шёпот, вызывающий мурашки от своей чистоты, но одновременно и непроницаемости. – Пора спать, разве нет? Кажется, она улыбается. Уголками губ, но лучше всех тех улыбок, что приходилось видеть. - Пора, - он соглашается, вмиг забыв обо всём, что успел придумать себе, следуя за женой в их просторный дом. Собираясь очередной раз отпустить, не перестал надеяться, что ничего не случится, что всё останется по-прежнему. Привычный шорох покрывал и простыней, хлопок скинутых тапочек о пол, тишина, потяжелевшая голова, коснувшаяся подушки. Временное перемирие холода и скрытого жара, чтобы завтра всё повторилось вновь. Если круг не разорвать… Ворвавшийся ветерок зашелестел в шторах, звякнули стекляшки на люстре, развеяв уже ставший крепким сон, донося слова издалека. - Спасибо, Кузан… и до встречи… - робкий порыв вовремя задавленных эмоций. И вновь, подхваченное прощание исчезнет в глубокой тиши, а мужчина не сможет уснуть сегодня, ведь возможно именно сейчас он понял, что смог растопить холод. А за любой зимой идёт весна… Когда-нибудь она вернётся.