Долгожданная встреча

– Ну что ж, мой юный Всадник, вот мы и опять встретились! Ты глупо поступил, сбежав от меня в Гиллиде: конец у тебя все равно один, а за побег придется расплатиться! Дурза шагнул вперед: в его глазах сверкала чудовищная ненависть. Эрагон привстал на одно колено, и приложил все свои усилия, чтобы защитить свою память.* *** - Пора. – коротко сказал Хаммер. – Он здесь. Оставь мне защиту, я удержу ее. Твое место там, внизу. Фигура в капюшоне плавно кивнула. "Да помогут тебе духи, маленький шейд, - мрачно подумал бывший Всадник, занимая место в сплетении волшебных знаков, удерживающих крепость от обрушения, которую так и гнуло от магии гиллидской твари, задумавшей замуровать их в общей могиле на вечно. - Мы удержим камни, но вам придется удержать Дурзу." *** Дурза затрепетал, втягивая носом воздух, и на мгновение оставив Эрагона без внимания. Что-то не так. Шейд нанес Эрагону оглушительный удар, разрубив кольчугу и плоть, буквально вбив в камни. Дурза победно оскалился: пускай полежит пока, на сладкое. И видит сны, навеваемые выбирающимся из своего логова духом. Шейд чувствовал, как эманации змея заполняют собой коридоры Тронжхайма, спутавая настоящее и призрачное. Последняя схватка в атмосфере ужаса, такой плодотворной и любимой шейдами. В этот раз шейд не оставит Эрагона в живых, как оставил Хаммера когда-то, даже если убьет его дракона. Но что-то все-таки было не так. К нему кто-то приближался, беспокоя и так нестабильного истощенного колдовством шейда. Его противник поднимался по ступеням Фархтен Дура легко, когда будто тонкая невесомая тень взлетала вверх. Тень. Дурза сразу заприметил эту неживую грацию, присущую только одному роду существ в этих треклятых землях, и выжидательно наклонил голову, только красная прядь упала на лоб Только этого не хватало! Ему нужно добить мальчишку, и появление другого шейда в разгар битвы осложняло дело: шейды не делятся добычей, и незнакомец неприменно нападет, уж больно активные эманации магии улавливал шейд. Шанс на победу у мальчишки мог быть. Но когда, в конце концов, какой угодно шейд мог отказать в себе в дуэли с себе подобными? Тем более в день своих похорон! Дурза коротко посмотрел на раненного Всадника синего дракона. Подождет. Старый шейд снял богатый шлем, отбросив его в сторону. - Подойди, друг мой, - высокий Дурза немного издевательски поклонился в соответствии с дворцовым этикетом, отбросив плащ назад и разведя руками, в одной из которых он сжимал клинок, с которого капала кровь Эрагона. - И открой мне свое лицо, ты, кто осмелился навестить шейда Дурзу в день этой великой битвы. Юный противник на столь изысканное приветствие не ответил, выбросив тонкий клинок из ... вероятно, рукава. Дурза вздохнул: что же поделаешь, придется поучить младшего шейда манерам общения. *** Но легкого урока не вышло: дуэль с молчаливым и безымянным шейдом затягивалась, и Дурза начинал злиться, ведь знаки, сдерживающие финальный аккорд битвы с освобождением исполинского духа слабели, а умереть, так и не увидев смерть юного Всадника, было жаль. - Ты хочешь мне угрожать, мальчишка?! Мешать мне?! Взгляни своей смерти в глаза. Ты навсегда останешься в этих камнях. Дурза рукоятью меча сбил с лица маску, служившую юноше шлемом. Маска с оскалом пустынного волка отлетела к ногам шейда, но звука ее падения Дурза уже не слышал, его взгляд впивался в открывшееся ему лицо, веря и не веря. Это было лицо самого Дурзы, только моложе, и красивее. Этот же длинный тонкий нос с небольшой горбинкой, восточные миндалевидные глаза, узкие бледные черточки шрамов вдоль высоких скул, и узкие плотно сжатые в гневе губы. И самые нелепые на свете двухцветные волосы, выбившиеся из-под капюшона, в сочетании с воспоминанием о запахе того, кто мог быть их обладателем, не оставило Дурзе и шанса ошибиться. - Муси а но. – по красивому лицу промелькнула тень недовольства, как будто звание «любимого сына» причиняло ему боль. – Ярзла! ЯРЗЛА! – страшно взвыл гиллидский шейд, отводя свой клинок в сторону и раскрывая руки. Но полушейд не двинулся с места, чтобы ответить на раскрытые объятия отца. И такое пренебрежение шейда откровенно бесило. Ипну смотрел на него горящими красными глазами с крошечными точками зрачков, в которых не было ни йоты любви к своему родителю, предусмотрительно не опускавшему тонкого клинка с насечкой. Молодой шейд сделал неуловимое движение, и его длинная тонкая рука снова превратилась в длинный костяной меч. - Неплохо, малыш! – похвалил его колдун, принимая удар костяного лезвия мечом. Все-таки Дурза был прав, что сын не унаследует его физической силы, больно тонкокостный вырос. Время уходило, как песок между двумя колбами, путы Айтвараса рвались одна за другой, причиняя беспокойство шейду, сердце которого также раздирали спутавшиеся эмоции. Нет уж, он не позволит сыну спорить с ним сейчас. Старый шейд повалил его, одним сокрушительным ударом и схватил за волосы, разворачивая к себе лицом, рассматривая, раз уж сын сам не шел к нему в руки. Тонкие шрамы на скулах Ипну треснули, испуская тонкий черный дымок, и молодой шейд явил отцу полный оскал, приправленный злым змеиным шипением. Длинные зубы пробили кольчужную перчатку, изранив шейду пальцы. В детстве у сына всегда был интерес к его рукам. - Впечатляет! – отозвался шейд, отряхнув кровь, но паршивец высколькознул из раненной руки. Юноша успел подняться, но попыток убиться о меч отца оставлять не желал. Тонкий длинный клинок снова схлестнулся с нелепым костяным лезвием. - Я знаю, чего ты хочешь...Ты не обрушишь ушелье... – слова сына, неплохо прочувствовавшего план шейда, просто вывели Дурзу из себя, хотя, казалось, куда уж больше. - Поверить не могу! – шейд просто сплюнул эти слова, его клинок свистел в воздухе рядом с сыном. - И где же мой покорный и преданный сын?! Ты! ТЫ! Ты моя кровь, Ярзла! Кровь от моей крови! – прошипел шейд, не ослабляя напора. – Ты такой же, как я! Почему ты стоишь против меня, а не рядом со мной?!! - Твой сын сгорел в твоей ненависти. – отозвался полушейд, не ослабляя напора. – Тебе он не был нужен. Наша проклятая кровь навсегда останется здесь. – заметил Ипну, но самообладание изменяло ему. – Прах к праху, отец! – голос полушейда был еще высоким и слишком мелодичным для его возраста. - Я держал тебя на руках, когда ты появился на свет, Ярзла! И тебе меня не удержать. Фартхен Дур обратиться в пепелище сегодня, погребая под собой и дракона, и мальчишку, людей, эльфов, ургалов, оборотней, и нас с тобой! Но тебе, тебе, Ярзла, я даю последний шанс спастись. Уходи! Уходи и спаси себе жизнь, сын! Мой первый и последний подарок тебе – жизнь! - Я не... – Дурза буквально сдвигал Ипну под своим давлением, даже растратив массу сил на оплетание Фархтен Дура, отец был силен. – Я не хочу твоих подарков, когда ты убьешь тысячи! Ради чего, ради всех духов, светлых и темных! Скажи, отец, зачем тебе это?! Что они тебе сделали? Зачем?! - Они убили твою мать! – шейд бесился, нанося все новые и новые удары, в которых магия смешивалась со сталью, стекая с его клинка. – Они убили твою мать, если ты забыл! Они забрали у меня тебя! Шейд забыл обо всем и обо всех, погружаясь в этот бесконечный танец, скорость которого могли выдержать только шейды. - Мою мать убил маг, уже давно мертвый! – шейд широко раскрыл красные глаза, потому что в руке сына возник хорошо памятный отцу посох. - А я тебе не был нужен! Ну конечно. Проклятая некромантия! - Ты был мне нужен всегда! Они виновны! – шейд задыхался в окружении магических знаков сдерживания, душивших его, как удавка, но упорно раздирал опутывавшие его чары. – Они все виноваты... Так же, как Гальбаторикс! Так же, как и я! И я заберу их всех с тобой, всех, кого смогу, обрушив Фархтен Дур! - И ты думаешь почтить ее память, превратив Фархтен Дур в могильник?! Прокляв эту землю?! – не выдержал его сын. – Она не хотела этого, отец. Она верила в тебя. Верила, что ты сможешь держаться, и не сойти с ума от давления тьмы. Тебе была даровано величайшее сокровище, настоящая любовь, которой и более светлые существа не могут похвастаться, но ты ее обесценил, использовав во зло! - Заткнись уже! - рявкнул Дурза, не в силах больше слушать этот бред, и поднимая светлый меч, чтобы выбить из рук сына проклятый посох, поддерживавший его жизнь, подаренную неблагодарному щенку такими жертвами. Но Ипну, также утративший надежду свернуть шейда с выбранного им пути, опередил его. Шейд догадался, что хочет сделать сын, но воспрепятствовать ему, выбив посох, в самоубийственном порыве не успел. Сын вернул своим рукам нормальный вид, перевернул схиллс... и ударил его набалдашником в пол. Посох с головой дракона, перерожденный из схиллса матери и поддерживающий здоровье полушейда, разлетелся в дребезги, наполнив ущелье визгом и звоном, от которого содрогнулись стены. Шейд взвыл, закрывая уродливое лицо руками от боли, и еще больше - от злости. Да как он смел отказываться от того, что мать отдала ему ценой своей силы?! И шейд прекрасно знал, как высасывает магию расколотый предмет некромантии, сломав однажды костяную палочку своей жены, лишившую его сил на мгновение. А тут целый чертов схиллс, проклятье! Не мог найти ему лучшего применения, ублюдок, чем разломать драгоценный артефакт. Сам ведь помрет без чертова жезла. Вот уж послали ему духи наследника, даже погребальный костер Дурзе испортил, решив подохнуть в нем вместе с отцом! Их разбросало в стороны волной обжигающего света, оба колдуна дымились от высасываемых из них магией смерти сил. - Я ее никогда не использовал! - взвыл шейд, оседая, и хватаясь за сожженные глаза, покрытые мраком дымящейся крови. – Я пытался вас защитить любой ценой. Вырастить! Она... - Она... Она любила тебя больше всего на свете, отец. - Ипну, сжимая осколок схиллса, продолжал выводить им сдерживающие духов знаки, терзавшие его отца. - Даже в свой последний миг она вспоминала тебя. - в последней фразе скользили нотки ревности. - Не меня, отец, тебя! Ипну, как сын некроманта, мог улавливать желания умирающих и посылать им последнее видение. Именно он, не обращая внимания на мага-убийцу, воскресил в агонизирующем разуме матери воспоминание, как Дурза нес ее руках вдоль замковой реки. Её последнее желание, как он мог отказать?! Шейд скорчился, как будто слова сына причиняли ему невероятную боль, даже большую, чем магическая клетка, выраставшая вокруг него из бьющих золотым светом знаков круга. Знаки парализовали шейда, замедляя его движение, как будто он не стоял на земле, а полз, погруженным в вязкую глину. А еще они разрушали его оболочку, сил поддерживать которую была все меньше и меньше. Тень тяжело обернулся к предавшему его сыну. Шейд опал, как будто слегка усох, и дышал все тяжелее. Лишаясь жизненных сил, Дурза лишался воли, чтобы контролировать своего подопечного, поливавшего сейчас над ними потоком огня гномов, ургалов и людей. Айтварас был не слишком привередлив, хватая все, что ему нравилось, да и Дурза не обучал его разбираться в сортах добычи, и том, кто будет сражаться за кого. В конечном счете, шейды всегда сражаются против всех. Но сына он все равно хотел спасти, последнее мысль, которую мог удержать в своей голове шейд была об этом. - Уходи. Ты не знаешь всего. – из шрамов старого шейда сочилась кровь, кожа отделялась тонкими чешуйками, как кусочки пепла, которые уносил поток поднимающейся из ловушки сына магии, развеивая его. - Я больше не... - Дурза с выжженными магией глазами уже слепо двинулся к сыну, определяя его положение по звуку дыхания, и протянул к нему руку сквозь границы своей волшебной клетки, которую тут же обожгло светом, - не могу сдерживать его... Ярзла,.. убирайся прочь, гаденыш. Ипну, сжимавший осколок посоха, оглянулся наверх, щурясь от падающей на них каменной крошки и пыли. Потолок содрогнулся от удара, и полушейд упал на одно колено. Зал огласил чудовищный рёв. Закатный свет упал на лицо Ипну сквозь пролом. В нем показалась огромная черная голова с загнутыми рогами. - Не припомню я здесь таких драконов, - прошептал юноша одними губами. Змей, как будто услышав его, хищно осклабился, глядя на того, кто лишил силы призвавшего его шейда. Айтварас повел могучим плечом, расширяя дыру в потолке когтями, чтобы его голова смогла пролезть в залу. Все ходило ходуном под тушей зверя, сбивая движения в магическом плетении, которое пытался выстроить полушейд. Горло виверны заклокотало, готовясь спалить шейда и его сына в последнем костре. Но если Ипну унаследовал от отца хоть какие-то качества характера, то это было неисправимое упорство, которым славился сам гиллидский шейд. «Щитовые чары у тебя наредкость негодные» - прозвучал в голове голос отца из прошлого. – «Смотри, как надо». Плетение чар пропитывалось энергией, исходя волнами прохлады. Ипну помнил, как надо. *** Поток огня схлынул, когда от щита осталось не так много, но все еще достаточно, чтобы скрыть две скрюченные фигуры от огненного вихря. Ещё бы мгновение и быть им троим поджаренными заживо. И не будет вам ни Дурзы, ни Эрагона. Ипну рухнул на колени между двух казавшихся бездыханными Всадника и Тени. Змей ласково выпустил облачко дыма в их сторону, и юноша мог поклясться, что он засмеялся. У него было еще много дыхания. В просвете неба, почти перекрытого шей змея, мелькнула светло-голубая тень. Айтварас во мгновение ока обернулся, с шумом вырвав свою голову из залы, и приветливо оскалился дракону. Ипну застонал: Сапфира была настоящим сокровищем, готовым пожертвовать своей жизнью ради своего Всадника, но как она собиралсь это сделать с уже преследовавшим ее, раззаки его побери, духом проклятого огня?! *Эрагон