Долгожданная встреча

- Хозяин, ужин ваш, - толстая экономка подсунула тарелку между книг и бумаг, - поесть бы вам. - Ты слишком много приносишь мне еды. Я не могу так плотно есть каждый день. - Да где там много, Хозяин, кошка больше вашего съела. – серебрянная тарелка с тремя полосками ошпаренной курятины была подсунута между стопками бумаг. - Девок напугали, они боятся к вам сунуться, и обед не подали. А вы совсем высохли, волос сечется и лезет, - она махнула рукой на топорщившиеся обломанными шипами багровые волосы, и Дурза предупредительно поднял верхнюю губу. – Вы же мужчина, охотник! Целыми днями в делах, в заботах, в вашем возрасте мужчине нужно много есть, - шейд скривил рот: она не знала его возраст, и сколько шейдам нужно есть. – Поешьте, для силы днем, и силы ночью. Шейд оттолкнул тарелку на самый край стола и молча продолжил заниматься своими делами. Экономка не особенно его боялась, эта толстая старуха была на подобие зверя каркаданна, шкуру которого не брали мечи и копья. Она упрямо перла сквозь все, включая разумное решение оставить шейда в покое. - Ну, не серчайте, Хозяин. Не оставила ваша зазноба записки, чем вас потчевать, и как, а это ж было на ней. – проворчала себе под нос экономка, забирая принесенную ранее посуду с засохшей нетронутой едой, и протирая пыль углом передника. – Вот пойду в поселок, и все у нее узнаю. - В поселок? – едва слышно пробормотал шейд, не отрываясь от работы. - А куда же? В лазарете она трудится, в нижнем. Вам тут даже расчет принесли, - она поискала в стопках бумаг толстыми, как набивные сосиски, пальцами. – Вот, вы все не найдете время подписать, а платить пора. Стилус в руке шейда, все еще перевязанной бинтами, замер. Тонкие губы превратились в невидимую линию. Сжатое пальцами металлическое перо для письма медленно наливалось краснотой, и от бумаги пошла тонкая струйка дыма. Экономка, уже совсем не бормоча, закрыла за собой дверь. Дурза выругался, задув загоревшийся лист. Искры так и сыпались с пальцев от гнева, их пришлось стряхивать щелчками. Не ушла! Он сказал уйти, но ОНА не ушла!.. Непослушная, глупая, глупая женщина! Стилус металлической стрелой влетел в стену, брызнув чернилами. Глупая!... Или это она так решила наказать его? Чтобы он смотрел, как ей все сошло с рук, и мучался?! Шейд еще раз выругался, затушив новую бумагу. Дразнила? Чтобы ей вертеться на жаровне, сам бы туда бросил! Дурза поежился от накатившего холода. Старуха опять не закрыла двери, что ли? Шейд встал, чтобы размяться, и прошелся до дверей. Двери были плотно закрыты. Мужчина хмыкнул, и натянул меховую накидку. Пальцы автоматически поискали в кармане связку палочек. Он вытащил одну и покрутил в пальцах, задумавшись. Надо заканчивать с курением, он наверняка пропитался этим наркотиком так, что даже его дыхание стало ядовитым... Фазис притуплял чувства шейдов, и эманации других волшебников его не беспокоили. Конечно, работать так долго невозможно, но без фазиса он был приковал себя цепями, чтобы не сдирать корки на ранах. Одна радость, что Гальбаторикс не видит, во что он превратился... Шейд вздохнул и убрал палочки в шкатулку. Хватит. Основные раны затянулись, остальное он потерпит. Он быстро пролистал расходные – работа в нижнем лазарете и правда шла со дня их ссоры. И до чего дошло, замковый лазарет, в который Дурза вложил куда больше денег, так как он был для более «дорогих людей», покупал мази у нижего! И надо было бы ей заплатить, хотя... хотелось задрать юбку и высечь! Некромант бы ему сама пригодилась – ее иголки замечательно вычистили бы струпья, она умела подшлифовывать рытвины, да и собирать обратно... Но как ее вытащить ее сюда, чтобы это была не его жалкая попытка..? Когти стукнули по пустой серебряной тарелке. Задумавшись, он быстро справился с тремя полосками курятины. Совсем растерял чувства от курения, и не заметил, что проголодался. Нехорошо-нехорошо... Дурза заглянул в зеркало, пригладив встопорщенные волосы. Голову надо вымыть. Раны уже зарастают, можно потерпеть воду. Да и вообще, проветрится немного не помешает, освежить чувства, посмотреть, что творится на его земле... Хватит мучиться ерундой. Шейд в зеркале наклонил голову, стянул волосы в хвост, отмерил нужную длину и отрезал неровные концы кинжалом. Долой старую шелуху, остальные все равно не отрастут ровнее. *** - Ну, что ты за упрямая кобылка, да напиши ему две строчки, вот, я тебе бумагу принесла, и чернила, - старая женщина разложила свое богатство на столе. – Мужик мучается, не пьет, не жрет... Аварис скривилась и продолжила заниматься ступкой. - Ну, повздорили, покричали, что, много от этого изменилось для тебя? А мы от ваших размолвок потом получаем. Иду вчера, Хозяин сидит на стене, не видит никого, не слышит, не двигается, и даже снег на нем не тает, припорашивает! Как горгулья, а руки – ледяные. Потом увидел меня, как проснулся, крошку снежную стряхнул и ушел к себе. Девушки боятся к нему ходить, всех выгнал. Даже прибрать не получается, не хочет быть в одной комнате ни с кем, только его охотой и спасаемся. Ему надо, чтобы было чисто, но чтобы люди не ходили, - и вот попробуй угоди ему, хоть мышей обучи полы мести! - Он курит такие тонкие деревянные палочки? - Курит, курит, мерзавец. Ему табак принесли лучший, трубку золотую, выкинул все и ругался. – Аварис слабо улыбнулась: ей даже сложно представить, как шейдов мутит от запаха табака. - А палочки ему привозят тайком. - Тогда с ним все в порядке. Кто пьет, страдает от похмелья. - Писать-то будешь? - Нет, мне надоело с ним мириться. - Нас хоть пожалей. Когда ему погано, сладу с ним нет. Ты сама себе выбрала такого мужика, к которому столько душ привязано, так не забывай теперь про них. - Пусть приходит сам. - Да что ты, он же лорд, Хозяин-то. Да и не пристало-то мужчине... – старуха покачала головой. – Ты его подбодри, хвостиком махни, он и покаится. - Мужчине пристало исправлять свои ошибки, - Аварис убрала принесенные экономкой монеты в карман платья. – И возьми мазь, поставь в шкаф со стеклянными дверцами в его кабинете. Это поможет ему полинять. - Ну пиши уже. Пиши, чтобы мириться ехал. Или что помощь тебе его нужна. Аварис сцепила руки, поиграла маленькими ноготками по столу. - Какое вам дело? Он же... - она вздохнула, и, чтобы не повторять очевидного, что господин Гиллида - шейд, сказала другое, - ...ужасный грубиян. Компромисс? - она всплеснула руками. - Он не слышал такого слова... Непробиваемый, эгоистичный, не слышит, не видит, все по-своему... Старая женщина вздохнула: что господин упертый, что она, по себе подбирал. Рима, как женщина опытная, сразу определила, в каких отношениях состоят господа, а когда Хозяин дозреет до сватовства, то они ему и это дело обставят. - Наш шипит и ругается, колдует у себя там гадости свои, да и вид у него... нечеловечий. Но мы привыкли, вдовушка. Хозяин - неплохой лорд, лучше, чем про него говорят. При нем замок собрали по камушку, все заделали, залатали, нового сколько построили. Земля родит плохо, зима - почти полгода, но мои дети уже не застали ни одной голодной, дети живут дольше, люди богатеют, мы вон, - она обвела рукой сруб лазарета, - можем себе позволить больницу, да еще и в замке вторая. Шейд, пусть и нелюдь, но не сидит на мешках с золотом, пока народ голодает, и не принимает ванны из крови. Работа у него такая, и ему это не в радость, пленников мучить. - здесь Аварис бы усомнилась: срывать злобу шейд умел. - Ты видела, как другие господа забавляются? Насмотрелась? У моей сестры забрали дочь, лорды пустили ее раздетую в лес, стреляли и загнали собаками... И не ее одну. Вот это нелюди, это им б такую шкуру полосатую, как у нашего, чтобы видно было. - южанка бережно взяла красную руку старой женщины. - Он умный же, на то и колдун, а что его боятся - так может оно и лучше, войной сюда никто, кроме остроухих, не полезет. Людей Гиллида не обижают, не воруют, знают, кто за ними следит. - Когда я просила за содержание сирот, он кричал, что с такими расходами он продаст коня и второй меч, и "не будет возится с человеческими щенками", - Аварис опустилась на второй стул, - при этом на второй веселый дом золото у него нашлось. Разве это хороший лорд? - Ну, а что ему дите чужое, он еще при бабке моей холостой приехал, в глаза их не видел, знать не знает, от чего они лезут весной, как грибы после дождя. Не понимает он про детей. Тени-то эти, - экономка глянула на Аварис испытующе, - на женщин наших вообще смотрят, или враки? - А "Он" не смотрит? - Ой, да пустое, что болтают, что у Хозяина чуть ли не харем тут, - отмахнулась экономка, - харем содержать нужно, а мы такое не платим, значит нет и харема. А так, ну водят к нему гостий, бывало, а что там было или не было, так Он нам не отчитывается. Аварис грустно вздохнула: при воспоминании о том, какую пользу принесла бы школа и сиротский приют, ссора с шейдом показалась до невозможности мелочной. Она могла бы уломать его на это, но ревность и личная обида помешали. Мешали чувства. Шейд, при всей его поганости, был хорош, как рыцарь, который отвел бы от нее руку судьбы, но, увы, запоздал на лет сто. Зубоскал, с которым не надо было прятать свои заслуги и проступки. С ним она могла сделать больше. Он с ней...тоже, вероятно. Услуга за услугу. - А как послушаешь, что Всадники творят в своих замках, так нашему хоть пятки целуй, - продолжила экономка. - Не покупает золотых лошадей, пиров не дает, с охоты приносит больше, чем тратит на нее, - Аварис ухмыльнулась: шейд приносил не только видимые трофеи, если охота была и правда удачной. - Девок не портит, стращает только. Запрется у себя, колдует помаленьку, а люди вокруг живут, и так бы и жили. Те, кто выкупаются или сбегают, прибиваются к нашим окраинам. У нас же что, Тюрьма, куда еще дальше податься, кто со своими хозяевами не поладит. Знаешь, как говорят. "И под Тенью люди живут". Так что пиши уже. Он на стену лезет, но у него гордость, как кочерга в горле - боится, что придет, и останется у закрытой двери. Темноволосая Аварис покачала головой. - Ну коль придет, не гони, вдовушка. - экономка тяжело поднялась. - А то помрет наш лорд от тоски, ты виноватая будешь. Дай ему освоится, может и выгорит.