Четыре королевы

      Пряный запах проникал во все уголки дворца, оседал на телах все еще спящих людей. Тяжелый застойный воздух давил, солнце, чувствовавшее себя полноправным хозяином на небосводе, проникало сквозь окна, раскрашивая комнаты яркими красками. Иногда солнечные зайчики начинали прыгать по лицам, выхватывая из сонного полумрака нахмуренные брови, алые губы, прищуренные глаза. Люди ворчали, утыкаясь в подушки, стремясь отвоевать у дня еще несколько мгновений.       Немолодая, но все еще красивая женщина, неспешно потянулась и села на сбившейся постели. Капля пота скользнула между грудей, прочертила дорожку по животу. Золотистые волосы прильнули к спине, тонкие руки потянулись к стоящему рядом блюду с виноградом. От неосторожного движения упал кубок с остатками вина, и на полу расплылось маленькое озеро. Женщина наморщила носик, отдернула ногу с маленькими пальчиками от пятна. Золотые браслеты на щиколотках мелодично звякнули, возвещая о начале нового дня.       Город кипел жизнью. Крики зазывал, острый привкус воздуха, струящиеся ткани взрывали разноцветьем остатки прохладной и темной ночи. Сочные зеленые листья покачивались в такт волшебной музыке флейт, журчала вода фонтана. С балкона, на котором устроилась женщина, были видны даже корабли, вплетающие в синеву неба белые паруса. С берега на плавучие дома и обратно, перетаскивали товары. Край процветал.       Большой попугай взмахнул было крыльями, но тут же успокоился, отвлекшись на инжир. Женщина поудобнее устроилась на подушках, положив руку на растущий животик, так радующий ее повелителя. Набежавший ветерок игриво пробежал по покрывающему голову платку, взметнул его края и засверкавшие на солнце локоны, столкнул браслеты. Попугай вновь встрепенулся, нахохлился и спрятал голову под крыло.       Женщина пошевелила пальцами и прикрыла глаза – она становилась неповоротливой и медлительной, уже не могла развлекать своего мужчину танцами и чувствовала от этого легкую грусть. Однако он все еще называл ее прекрасной, ведь что может быть красивее радости материнства? Радости слышать биение маленького сердечка, чувствовать хрупкую жизнь? Будто все ее существование вдруг кто-то раскрасил яркими красками, открыл и в то же время сузил весь мир. Она впервые в полной мере почувствовала, что живет на свете не просто так.       Женщина всегда, еще с детства, хотела иметь крепкую семью и детей. Пусть и перевернувшись, ее желание исполнилось – она оказалась готова принимать присутствие других обольстительных красавиц рядом с повелителем, лишь бы тот по-прежнему смотрел на нее с той непередаваемой лаской и заботой, на которую не был способен ни один другой мужчина. И делал то, что она бы ни кому ни за что не позволила. А ведь когда-то в прелестную детскую головку такие мысли и не заглянули бы. Когда-то – в далекой стране, где она была свободна. Когда-то – в далекой стране, где она была несчастна. Даже попугай не улетал, сколько раз забывали закрывать его золоченую клетку.       Служанки рядом суетились, желая угодить любимой жене хозяина. Затихала флейта, все сильнее жарило солнце. Скоро многие люди скроются в спасительной тени, закроют глаза, чтобы через несколько часов с новыми силами продолжать жить. Погрузится и дворец в звенящую, ласкающую тело, тишину. Опустеют коридоры, стихнет бормотание молитв, лишь вольный ветер будет играть, ожидая, когда к нему присоединятся джинны.       Будет дремать и она, обласканная солнцем, журчанием флейты и сердцебиением ребеночка. А вечером, свежая, пряная и острая, прижавшись к боку повелителя, позволит себе немножко поревновать. И может быть, случайно забыв запреты вечно ворчащего врача, так любящего потрясать руками, умоляя добавить ума этой неверной, попытается станцевать. Пусть поворчит алмаз ее сердца, она улыбнется – и все будет хорошо. Обязательно будет. И пусть не волнуется врач, не тревожит повелителя. Пусть не перешептываются завистницы и вертлявые служанки. Пусть кусает локти коварный Шайтан – все будет. И сейчас, и потом.       А пока женщина ела инжир, капризно морщив носик, и гладила живот. Маленькая жизнь внутри радостно откликалась самому родному человеку. Она, еще такая неловкая, беззащитная и доверчивая обязательно увидит этот мир. Мама обещала.       Перед ней простирался новый путь.