а в газетах пишут, наступила весна. в газетах пишут, в основном, о весне. а у моей чашки нет дна, а я, о господи, на самом дне. (с) белая гвардия — чашка без дна
В последнее время посещения «Башни» Стива выматывали сильнее, чем миссии по уничтожению разрозненных штаб-квартир ГИДР’ы, и вопреки почти въевшейся обыденности виноватым в этом оказывался отнюдь не хозяин, пожалуй, столь несуразного, но напичканного техникой не по времени здания. Когда-то давно — не меньше, чем в прошлой жизни — Роджерс ходил смотреть на представления, которые закатывал Говард. Красивые девушки, летающие автомобили (Тони потом доверительно рассказал, что дальше сцены эти машины не летали, и его отцу безумно везло, что они не разваливались прямо посреди шоу) — все это казалось чудесным, далеким и недостижимым будущим. Будущим, которое Стив не должен был — да и не надеялся, честно говоря — увидеть. Теперь Говарда на посту одного из гениев Америки сменил Тони, и он тоже смотрел исключительно вперед, обгоняя время со своими идеями и изобретениями. Наверное, именно поэтому в двадцать первом веке Роджерс и Старк с трудом находили общий язык — один жил в будущем, а второй слишком прочно застрял в утерянном прошлом. Тем не менее, в сложившейся ситуации они сходились во мнениях: Локи, даже без памяти, было не место на Земле, но раз уж Тор, не позаботившись обсудить свое решение, притащил его сюда, не стоило вмешивать во все это гражданских; по крайней мере, вмешивать намеренно. Вмешивать Энди Таккер, которая, кажется, не знала особенных проблем и оказывалась достаточно удачливой, чтобы избегать глобальных катастроф (вроде разгрома Нью-Йорка читаури), вообще было… На ум Стиву приходило только слово «незаконно», но мир, несмотря на многие неприятности, не находился в состоянии войны, так что вряд ли существовали какие-либо предписания по поводу сложившейся ситуации. В любом случае, она была биологической дочерью Тони, и хотя никто, за исключением, пожалуй, Пеппер, не знал, насколько близко и насколько давно они общаются, со стороны Тора было лицемерно поступать таким образом. Каждый из них пытался защитить своих любимых и близких — и Стив, видимо, наивно полагал, что ставить собственные интересы выше безопасности остальных недопустимо. Впрочем, может, дело было в том, что он мало спал последние несколько дней — безделье оказалось самой худшей из всех пыток — и сам беспокоился: за мир, за страну, за город. И за Энди — тоже. Роджерс думал, что имеет на это право — на беспокойство. Хотя бы на него. Но чувство, что он лезет не в свое дело, все равно неприятно ворочалось где-то внутри: потому что Таккер упорно избегала его, потому что Старк поглядывал на него подозрительно, но при этом не отпускал глупых шуток, потому что он должен был умереть слишком давно, в конце концов. Тони мог бы назвать подобные мысли заевшей пластинкой («Для сравнения со сгоревшей флешкой ты слишком отстал от жизни, старикашка!»), если бы знал об этих мыслях хоть что-нибудь — и хорошо, что он не знал. Жить настоящим оказалось сложнее, чем решиться хотя бы попытаться. Фильмы, музыка, современное искусство — все это было чудесным, странным и новым. Чужим. Непривычным. Пожалуй, Стив в этом не признавался даже самому себе — пока не признавался (признание проблемы — один из первых шагов к ее решению), — но он бы много отдал хотя бы за один день в тридцать восьмом: до Второй Мировой и до сыворотки суперсолдата. Баки бы опять притащил его на как бы двойное свидание, где обе девушки надеялись оказаться отнюдь не в одной постели со Стивом; или просто притащил бы с собой в паб, и они бы опять перебрали пива, как и всегда, и Баки бы шел, шатаясь, закидывая руку ему на плечо и обещая, что в этот раз он не заснет у него на пороге, или в коридоре, или на полу, не дойдя до продавленного дивана. Только вот со смертью Баки Роджерс сумел смириться и теперь пытался вспомнить, как ему это удалось. Наверное, тогда ему помогли постоянные стычки с ГИДР’ой и война — не было времени на долгие раздумья. К сожалению, периодические тренировки и спарринги с боксерской грушей мало походили на то, что могло бы Стива отвлечь. Он не чувствовал опасности и даже не старался быть собранным на все сто процентов, так что мысли умудрялись убежать далеко, пока тело выполняло удары на автомате. Совсем неудивительно, что Стив не сразу обратил внимание на буквально разрывающийся от звонка мобильный. Время упорно ползло к одиннадцати вечера, так что он сам бы ей не позвонил — он и не звонил с их последней встречи, и не писал, решив, что, в случае чего, Таккер хватит наглости выйти на контакт первой, и, в общем-то, не прогадал, — но современные люди были лишены в большинстве своем любого понятия о приличиях. Либо случилось что-то из ряда вон, но об этом Роджерс старался не думать, когда отвечал на звонок. Голос у Энди звучал как-то глухо и совершенно убито. — Ты же в курсе, что Клинт Бартон попросил меня помочь с одним делом для родной, великой и любимой страны? — спросила она, проигнорировав слова приветствия и любые проявления вежливости вроде вопроса о делах или чем-то подобном. — Мы обсуждали это все вместе, — ответил Стив, вздохнув. — Что-то случилось? — Ну, не считая того, что в последнее время моя жизнь просто разваливается на части, и я понятия не имею, что с этим делать… В общем, это неинтересные детали. Как-нибудь потом расскажу, когда все наладится, и все будет звучать смешно. Вроде: «Что за тупые переживания, на что я потратила столько нервов?» — Таккер замолчала, как-то абсолютно невесело засмеявшись. — Локи появился на моем пороге, чтобы одолжить у меня стакан сахара, а потом ушел. Перед этим я познакомилась со своей соседкой, которая и попросила Локи заглянуть ко мне, потому что он живет у нее. И она нашла его в подворотне. И Локи теперь отзывается на имя Джон. После этого мне хватило ума собраться и пойти есть выпечку, на которую меня пригласили, потому что моя соседка — та, которая приютила Локи — хочет найти себе друзей. Еще друзей. Она была пьяна — не слишком сильно, но достаточно, чтобы понять по ее речи. Видимо, впечатлений за день Энди хватило и даже больше, раз она решила себя успокоить таким образом. И, судя по всему, ей это не помогло, раз она позвонила. Только почему именно ему, Стив понять не мог. Был же Старк — ее отец, в конце концов, который, конечно, не бросился наверстывать упущенное, но с удивительным достоинством желал оказаться в чужой жизни хотя бы в роли друга. Или Клинт, который проводил Таккер инструктаж — наверняка он оставил ей свои контакты на случай непредвиденных обстоятельств. — Все было не так плохо, на самом деле. Сью милая. Локи — Джон — тоже не настолько отвратителен: он не пытался убить меня вилкой, не размахивал ножом и даже не шутил очень уж обидно, — продолжила Энди после затянувшейся паузы. Кажется, она потратила повисшее молчание на то, чтобы еще выпить. Роджерс часто видел Тони со стаканом виски в руках, но Таккер при нем не пила ничего крепче газировки. — А потом я решила залезть в Интернет и посмотреть видео, и это было моей ошибкой, — сказала она и вздохнула. Монолог был закончен, и на него требовалось как-то отреагировать. — Если хочешь, я приеду, — сказал Стив. Он понятия не имел, как следует успокаивать девушек, столкнувшихся с чем-то невероятно пугающим; с тем, с чем они были не в состоянии справиться. Большую часть жизни Роджерса окружали сильные люди, не показывающие своих слабостей — готовые воевать и умирать за свою страну, не испытывающие страха ни перед чем или подчиняющие его так же, как дрессировщики зачастую подчиняют себе диких зверей. Энди же не стеснялась показаться слабой или беспомощной, но при этом гордость не позволяла ей чаще всего попросить о помощи напрямую. Это… подкупало. — Давай лучше я. Диктуй адрес, — с готовностью, не медля ни секунды, отозвалась Таккер; голос у нее тут же зазвучал куда радостнее, чем до этого. — Спасибо. Я не хотела напрашиваться, просто… — Просто приезжай. А потом он продиктовал адрес и сбросил вызов, думая о том, что, кажется, его, отчасти, обвели вокруг пальца, специально надавили на жалость и неосознанно — или вполне осознанно — обманули.***
— Пока я добиралась сюда, хмеля внутри меня немного поубавилось, так что теперь мне безумно стыдно. Не уверена, правда, что в пиве, на которое у меня хватает денег, есть хмель, а не одни химикаты, от которых умирают лошади. В общем, извини. Я немного переволновалась, хотя ничего страшного не случилось. Из-за всего вокруг я внезапно стала намного более впечатлительной, — протороторила Энди, стоило Стиву открыть перед ней дверь. — И я принесла еще дешевого пива — тебя ведь не берут химикаты, насколько я поняла — и дешевой китайской лапши. — Не стоило. — Он забрал у нее из рук пакеты и кивнул, чтобы она проходила. — Так мне менее стыдно. И, да, из-за того, что я выпила, я могу говорить без умолку очень долго. Я серьезно. У меня развязывается язык, и я физически не могу остановиться. Это отвратительно. Если я начну рассказывать истории про своих отчимов, просто перебей меня. Можешь закрыть рот рукой. Или чем-нибудь еще. О боже… Я просто… В общем, я очень много разговариваю, когда пьяна. — Я заметил. Энди глубоко вздохнула и для верности прикрыла рот рукой, то ли в задумчивости, то ли пытаясь скрыть зевок. Сейчас, нетрезвой, все еще напуганной и сбитой с толку, Стив казался ей особенно привлекательным: он предложил помощь (не отказал в помощи — что более соответствовало реальности), он не подводил ее до этого (она его — возможно), он оправдывал все надежды (но не наоборот). И это не считая того, что на него в целом сложно было не обратить внимание — из-за всего остального, идущего в комплекте к цветущим, подобно цветам в оранжерее, принципам рыцаря в сияющих доспехах. — Извини за… — Поверь мне, ты еще не видел мою квартиру. Тебе в ней было бы сложно даже развернуться. Про хаос я даже не хочу упоминать. Но уже упомянула, м-да. Ты же за это хотел извиниться, да? Стив наградил ее нечитаемым взглядом — будто его чужая болтливость раздражала и умиляла отчего-то одновременно. Энди наигранно обиженно надула губы и развалилась на диване, не дождавшись приглашения. Именно поэтому она не любила пить — в таком состоянии контролировать себя нисколько не получалось, и наутро ей было неловко перед всеми, кто ее застал после употребления чего-нибудь алкогольного. И что теперь? Она же не могла сейчас свернуться калачиком и заснуть, почувствовав себя в безопасности, без всяких там богов над головой — в прямом смысле этого выражения. А учитывая, как они расставались в прошлые разы… Энди захотелось схватиться за голову и постучаться ей обо что-нибудь твердое — она и забыла, как они расстались и как встретились снова. Наверное, за это стоило извиниться. Наверное, стоило обо всем рассказать — или хотя бы пояснить, почему все произошло так, как произошло. Наверное, стоило… Энди нахмурилась и промолчала. В данном случае честность бы убила доверие — его остатки, во всяком случае. Не так часто она пускала свою жизнь на самотек — на самом деле, почти постоянно, но отношений с людьми это не касалось, — так что теперь ни одной стоящей мысли в голове, как все исправить, не было. Конечно, можно было просто забыть о неловкости, сделать вид, что все, как раньше, но совесть, молчавшая по-настоящему долго, теперь буквально вопила: «Ты поступила нечестно, и именно поэтому теперь твоя жизнь разваливается на части. Если бы Джош внезапно не купился на чужую грудь, ты сделала бы все в сто раз хуже сама». Стив был хорошим. Очень хорошим. Безумно хорошим — если уж совсем честно. И Энди казалось, что она просто не способна ему соответствовать. Обычная девчонка, ничем не примечательная, еле сводящая концы с концами. Вполне возможно, что именно из-за появившихся рядом героев, секретных агентов, гениев и миллиардеров ей и не пришло в голову отказаться от весьма сомнительного, хоть и оплачивающегося, предложения Бартона — потому что ей хотелось тоже стать немножко особенной. — Как у тебя… у вас всех, на самом деле, это получается? — спросила Энди, надеясь, что ей не придется пояснять, что она имела в виду. — Вы такие спокойные и собранные. — Ну, наверное, потому что больше некому. И журналистам всегда можно сообщить только факты, не вдаваясь в подробности. — Стив накинул ей на ноги плед и, сев рядом (но на достаточном расстоянии, чтобы это считалось более чем приличным), начал выставлять на видавший и лучшие времена кофейный столик бутылки и коробочки с лапшой. — Бояться незазорно и нестыдно, если ты хотела услышать это. Не каждый может быть холодным и собранным постоянно. Я не знаю, что конкретно у тебя происходило в последнее время, не считая того, что тебя втянули в дело с Локи, но ты достаточно долго держалась. Так что не стоит переживать. Энди, руки которой против воли уже заграбастали себе бутылку, почувствовала, что еще немного — и она разрыдается. Не от того, что устала и ни с кем толком не делилась переживаниями; не из-за того, что за час дрейфа в Интернете увидела слишком много, и все увиденное теперь не воспринималось как нечто далекое и нереальное; в конце концов, и низвергнутый из Асгарда бог, в силах которого было щелчком пальцев убить ее и еще несколько десятков человек (но, для начала, ему следовало вспомнить, кто он — или вспомнить хотя бы свое имя), почему-то не вызывал такую бурю эмоций. Просто Стив ее успокаивал — среди ночи, — говорил правильные вещи, тратил свое время, хотя Энди сделала ему не так много хорошего, а о плохом он просто-напросто не знал. — С тобой все в порядке? — спросил он, повернувшись в ее сторону. — Поставь пиво обратно, тебе уже явно хватит. «Прости, я тебя обманула. Ты был таким… вежливым и милым, нарисовал мой портрет, хотя никто и никогда подобного не делал, а потом пригласил погулять. И я знала, что нормальные люди называют это свиданием, но мы просто разговаривали, ты даже не провожал меня до дома! Я бы опять соврала, сказав, что каждый раз хотела тебе сказать о том, что у меня есть парень. Нет, я не хотела этого говорить. И не сказала. Сама себя тешила мыслью, что мы просто друзья, а чувствовала совсем другое. А когда ты меня поцеловал, я убежала, испугавшись, потому что вмиг все изменилось, и после этого мне пришлось бы принять решение. Но даже тут все разрешилось без меня, поэтому я спряталась. Ты такого точно не заслужил — и того, что я потом звоню среди ночи, чтобы ты меня успокоил и пожалел. Ты мог бы потребовать объяснений, но нет. Почему? Я поступала и поступаю несправедливо! Почему ты все еще настолько добр?» Это были правильные слова, крутившиеся в голове, но, естественно, вместо них Энди, мотнув головой, произнесла: — Ты прав. Лучше мне — и тебе, кстати, тоже — сосредоточиться на лапше, пока она не остыла окончательно.***
Сфокусировать взгляд казалось задачей посложнее, чем пережить три развода с мамиными избранниками разной степени отвратительности. Во всяком случае, в свое время Энди не очень-то парилась по этому поводу — честно говоря, вкус родительницы в мужчинах она считала далеким от хорошего (а попросту — ужасным), и к отчимам, не считая самого первого, Кайла, никогда толком не привязывалась, потому и отпускала их легко, если вообще не с облегчением. Но ее беспокоило, что пялиться на Стива, занятого тем, чтобы организовать им более-менее комфортные спальные места, было невероятно сложно. Точнее — ее это расстраивало. Точнее… точнее, не стоило идти дальше одной явно лишней бутылки пива и хвататься за вторую. Внезапно Энди разобрал смех. Ее мысли то и дело скатывались в совсем ненужное русло — ей хотелось тепла, обниматься, спать, чтобы все было хорошо, еще чего-то, более близкого и интимного, ничего не испортить, — и в такие моменты лицо у нее всегда становилось странно забавным. Она как-то умудрилась заметить это краем глаза в отражении и до сих пор не могла забыть — тогда ей показалось, что ничего глупее в жизни видеть не приходилось. Стив сначала остановился перед ней, буквально нависнув, потом сел на корточки. Он был очень близко — но не ближе, чем когда-либо до этого (кроме одного-единственного раза) — и в полутьме казался почти обычным. В смысле… Энди никогда толком не воспринимала его Капитаном Америкой, супергероем, человеком, прошедшем войну — но он, несомненно, был им, а не только молодым парнем, пытающимся освоиться в незнакомом времени. Стив редко это демонстрировал, но ей никогда не удавалось до конца отделаться от ощущения, что он старше ее на тысячу лет. Может, в конечном счете, именно это и мешало больше всего. Она потянулась вперед, пытаясь опереться на внезапно ослабевшие руки, и в итоге снова завалилась на диван, чувствуя себя беспомощней новорожденного котенка. — Это достаточно жалко или мне еще есть, куда стремиться? — не очень внятно произнесла Энди. — Как-то раз ко мне завалился среди ночи Тони. Он выпил явно больше нескольких бутылок пива и заснул буквально посреди фразы на этом же диване, — немного отстраненно сказал Стив. Это не походило на ответ на вопрос. — Хоть что-то должно быть между нами общее, кроме генов и города проживания. — Я к тому, что неспособность контролировать себя из-за опьянения не делает кого-либо жалким. На мгновение картинка перед глазами стала резче, прояснилась — и Энди показалось, что она готова натворить глупостей, если бы не расслабленные донельзя мышцы. — Я бы тебя поцеловала, но у меня нет сил даже сесть, — поделилась она простодушно и только после поняла, что произнесла. — Тони сказал мне примерно то же самое перед тем, как отключиться, — отшутился Стив. — Надеюсь, ты отказал бы ему в любом случае. Наверное, мне стоит последовать его примеру, пока я не решила сказать еще что-нибудь неловкое. — Энди сладко зевнула и слабо улыбнулась. — Спокойной ночи? Она протянула руку, пытаясь дотронуться до чужого плеча, но Стив просто поймал ее своей и сжал. Уснуть так оказалось легко, уютно и совсем не страшно.***
— Сегодня один, Бартон? Теперь тебя отпускают без сопровождения? Тони был не в духе: десять утра ощущались как три ночи для обычного человека, отработавшего на совершенно обычной работе девять часов, а потом забурившегося в клуб с друзьями до момента, пока организм его не подвел. За исключением того, что он не спал, кажется, больше суток, а остальное время провел, чередуя мастерскую, лабораторию Беннера и комнату с запасом виски — в плане ощущений все казалось вполне правдоподобным. Тони даже умудрился почти почувствовать себя нормальным и среднестатистическим. — Большой брат приглядывает за всеми, — отозвался Бартон наигранно воодушевленно. — В наше время не обязательно ходить с ошейником на шее, чтобы быть на поводке. Тони хмыкнул — удовлетворенно и сонно одновременно — и махнул ему рукой в сторону малого конференц-зала на первом этаже. В принципе, он мог бы решать дела даже в холле, развалившись на кожаном диванчике и раскидав бумаги и планшеты по стеклянному кофейному столику, но тогда это не выглядело бы достаточно серьезным. Да и какие дела: согласно сообщению, пришедшему среди ночи, Локи объявился сам, и по этому поводу ЩИТ мобилизовался и наутро выдал информацию для ознакомления. Он бы и не участвовал в этом вовсе, если бы не влезла Энди: все вокруг считали, что их кровное родство делало его сопричастным, и ему было не все равно. То есть, его это беспокоило, но в целом — потому что неправильно заставлять девчонку с улицы заниматься работой спецагентов лишь из-за упрямства заинтересованного во всей этой заварушке скандинавского бога, а не потому что эта девчонка оказалась его дочерью. Ему было не все равно, но недостаточно не все равно. Бартон устроил на огромном столе хаос из папок меньше чем за пять минут, а потом уселся на один из стульев, закинув ноги на другой. Вот кто чувствовал себя как дома везде: хоть в «Башне», хоть в здании ЩИТ’а, хоть в канаве где-нибудь в арабских странах. — Они будут минут через двадцать. — Они? — переспросил Тони без особого интереса. — Капитан и малышка Энди Таккер. Сейчас они стоят в пробке в нескольких кварталах отсюда, и кое-кто не хочет нарушать правила дорожного движения. По крайней мере, я предполагаю, что это так. Слежка по GPS в мобильном не так совершенна, как хотелось бы. Бартон был еще более темной лошадкой, чем Романова: после битвы на Манхеттене он ходил несколько недель пришибленный из-за истории с Локи и скипетром, а потом резко превратился в остроумного шутника с душой на распашку. Его намеренная открытость и подкупала, и отводила глаза — он настолько хорошо прикидывался дурачком, если дело не касалось обсуждения тактики на очередной миссии для Мстителей, которых в последнее время не появлялось, что его внезапные «вбросы» информации в обход ЩИТ’а абсолютно выбивали из колеи. В целом, Тони он нравился — во всяком случае, в данный момент нравился больше Тора, который, объявив свою божескую волю, умчался решать проблемы в других мирах. Как будто Локи — не его неуравновешенный брат. Пятнадцать минут прошли в блаженном молчании. Клинт, кажется, успел задремать на стуле (точнее — на стульях), а Тони — отлучиться себе за крепким кофе с капелькой коньяка (точнее — капелькой, обернувшейся почти половиной чашки). Предчувствие, что эти пятнадцать минут будут последними спокойными и терпимыми за день — если повезет, за полдня, пока он не вырубится в одежде на нерасстеленной кровати, — было настолько сильным и даже гнетущим, что без хоть какой-нибудь дозы алкоголя было бы сложно все это пережить. Перетерпеть. О боже, Тони отдал бы очень многое, чтобы разбираться с чем-нибудь другим. Не с этим. Потому что, чтобы он ни сделал, он все равно в итоге облажается – уже облажался, позволив во все это втянуть Энди. Стоило признать, что любые семейные отношения — даже такие странные семейные (и семейные ли?) отношения — не его конек. — Мистер Старк, капитан Роджерс и мисс Таккер только что воспользовались парковкой у «Башни». Проводить их в малый конференц-зал? — Будь так любезен, Джарвис. Клинт дернулся на стуле и с ужасающим скрипом чуть отодвинулся от стола, спустив ноги на пол. — Ты же в курсе, что твое присутствие здесь – это приступ достаточно идиотского проявления уважения со стороны ЩИТ’а за твою почти самоубийственную храбрость при нападении читаури и Локи? — с совершенно издевательской интонацией спросил он у Тони. — Потому что иначе ты бы, скорее всего, все равно влез. Впрочем, я здесь, потому что тоже бы влез, хотя и не заслужил никаких проявлений уважения. Даже идиотских. Клинт наверняка, заметив его перекошенное лицо, хотел добавить еще что-нибудь, но просто не успел: в конференц-зал вошла Таккер, выдавив из себя сонное приветствие вместе с зевком, и следом за ней Роджерс, который галантно пропустил даму вперед, придержав для нее дверь. Он в знак приветствия только кивнул — Тони в ответ отсалютовал ему почти пустой чашкой с кофе, сдержав все колкие замечания, полные раздражения, по поводу того, почему они приехали вместе, а Клинт по-человечески уселся за стол и сразу же зашелестел бумагами. — Сразу к делу, если вы не против. — Он поднял голову от папки на секунду и ухмыльнулся. — Часть информации строго конфиденциальна, тысячу раз засекречена и так далее. Так что не нужно показывать это своим лучшим друзьям вместо альбома с семейными фотографиями. Малышка, я верю тебе, но, знаешь, гены… — Бартон, если это твое «сразу к делу», то я успею сделать себе еще кофе, — недовольно заметил Тони. — Ладно-ладно. В обратной последовательности, зная, что сейчас Локи находится в том же доме, где повезло поселиться Энди, удалось выяснить, что он буквально свалился в одну из подворотен Нью-Йорка. Там его и подобрала, как бездомного котенка, мисс Сьюзан Мур. Ни в чем противозаконном или порочащем до этого замечена не была. Дочь обеспеченных родителей: ее мать — дипломат в Европе, у отца свой бизнес. Окончила колледж по специальности международное право, но в основном занимается разнообразной благотворительностью. Ездила даже волонтером в Африку. По бумагам она — чуть ли не мать Тереза во плоти. На первый взгляд, идеальный кандидат в няньки, можно было бы порадоваться, что все само собой так сложилось. — Звучит слишком гладко, — подал голос Роджерс. — Согласен. Удалось найти, что в подростковом возрасте у нее были некоторые проблемы со сверстниками, из-за этого она провела несколько месяцев в закрытом и безумно дорогом медицинском учреждении, а школьную программу осваивала дома. Полную историю болезни запрашивать не стали, но по общему досье можно судить, что у нее до сих пор проблемы с общением с окружающими. Но, в отличие от многих, она безобидна, просто… не приспособлена. Официально взаимодействовать с людьми она может, но близкие отношения — любые, дружеские или романтические — то ли не стремится выстраивать, то ли просто не может. Даже с родителями она в основном переписывается по электронной почте. — Мне Сьюзан показалась милой, но… странной. Своеобразной. Она сама со мной познакомилась и была очень настойчива, — сказала Энди задумчиво. — А вечером будто совсем другой человек — молчала, озиралась по сторонам, явно чувствовала себя некомфортно. Повисло непродолжительное молчание. — Подружись с ней, — предложил Клинт. — Или хотя бы не обрывай общение. Сьюзан Мур безобидна и действительно, судя по всему, очень добра, просто понятия не имеет, как нужно вести себя с людьми, из-за этого нервничает, утомляется и расстраивается. Скорее всего, Локи, который не сбежал от нее в первый же день, она воспринимает уже другом, а не просто странным случайным знакомым. Если ты станешь к ней ближе, то автоматически станешь ближе и к Локи. — А я разве не должна просто за ним наблюдать? Для этого не обязательно общаться или дружить. — Зато так ты точно будешь знать, когда что-нибудь пойдет не так. Например, он начнет вспоминать или сможет пользоваться своей магией. Не факт, что Локи без своих воспоминания окажется более безобидным, чем с ними. Простых людей, которые хотели бы захватить мир, тоже предостаточно. — Я… Хорошо. Тони хмыкнул и посмотрел Энди, недовольной, напуганной, сбитой с толку, в глаза, надеясь, что это ей хоть как-нибудь поможет, поддержит. То, как она вцепилась в руку Роджерса, он предпочел проигнорировать.