***
Взгляд Цунаде, шедшей в госпитале на важную, но не слишком желанную встречу со вселенской болью скользил, через окна, по руинам почти отстроенной (снова) Конохи. Сколько было вложено денег, сколько сил затрачено! А какие маневры поворачивались, чтобы выбить скидку в 5-10%, за массовые закупки или еще под каким предлогом! Не говоря уже и про более нелицеприятные маневры, о которым не всяким ушам стоит знать. Про количество жертв даже думать было страшно… Мысленно женщина попрощалась со сном и пожелала Пейну испить всю чашу посмертных страданий. Его останки, доставленные сюда, были в том состоянии, что могло частично приглушить злобы и боль от нанесенного... ущерба. Еще сильнее ей, старавшейся не вдыхать слишком глубоко, чтобы тошнотворная вонь кровь, дерьма и гниющей плоти не вызвала рвоту, не хотелось занимать текущий пост. В такие моменты политическая возня с кланами, борющимися за сохранение остатков прав и привилегий, а также борьба с другими деревнями казались ей песочницей. Даже несмотря на колоссальный опыт, полученный во время прошлой Мировой Шиноби. Там она имела дело с ниндзя, предпочитая нередко игнорировать беды гражданских. Здесь же закрыться уже никак не выходило. Жуткая усталость опустилась на ее плечи, лишь сила воли подталкивала вперед, с поднятой головой, прямо к цели. Никто и ничто не давали передышки, только гнали дальше, к очередному обострению. Цунаде, в который раз, прокляла тот день, когда согласилась принять шляпу каге. По сравнению с тем, что пришлось взвалить на свои хрупкие плечи, прятки с кредиторами выглядели детскими забавами, вызывая легкий приступ ностальгии Легендарной неудачницы. Однако, она не стала бы ирьенином с мировым именем, чьи заслуги признавал сам Ханзо, без силы двигаться наперекор своим страхам в поворотные моменты своей жизни... некоторые из них. Пусть и не все, но уроки прошлого заучивались. Без нормально работающей медицинской системы их мог бы ждать коллапс, когда количество мертвых начало расти с ужасающей скоростью на фоне огромного количества раненых. Это приведет гражданских в ужас, сподвигнет к ряду безрассудных шагов, которые способны закончится чем угодно. Они, в свою очередь, во многом экономическая и хозяйственная опора, особенно теперь, когда Лист еще только оправлялся от нападения Орочимару и его союзников. При Третьем многое происходило, но еще больше вещей окончательно пришли в упадок. Клан Сенджу — тень прошлых себя, от Учих остался лишь один паренек, дела у других родов были, мягко говоря, не очень. Система перестройки общественных отношений зашла в тупик, так как ей не дали необходимого времени. Поиски нового состояния шли мучительно. А теперь еще и это! В себя женщина пришла, лишь положив ладонь на ручку двери, ведущей в кабинет старика Ямадзаки. Коротко постучав, она вошла внутрь, чтобы увидеть пожилого мужчину, рассматривавшего груду бумаг на своем столе с видом обреченной стойкости. — Здравствуйте, Цунаде-сама, - главврач оторвал взгляд от свитка, обращаясь к гостье. — Не с такой работой, - вздохнула женщина, «сползая» в ближайшее к столу кресло. Владелец понимающе кивнул и как бы невзначай подтолкнул к ней поднос с небольшим кувшинчиком и чистой пиалой. На дне сосуда что-то негромко журчало, распространяя вокруг дивный цветочный аромат. Он в свое время обучал ее основам внутреннего строения тела и все еще хорошо помнил не самые публичные стороны личности каге Листа. — А кому сейчас просто? - возразил он вслух, наблюдая за тем, как женщина опрокидывает в себя «дозу лекарства», жмурится и причмокивает от удовольствия. На бледных, осунувшихся щеках проступил румянец, а потускневшие глаза, по-новому взглянувшие на окружение, вновь набирались жизни. - Тем не менее, вежливость и манеры есть то немногое, что не дает нам скатиться туда, откуда невозможно вернуться. Правила и порядок есть залог выживания и выздоровления. — Их очень сильно не хватает в последнее время. — С чем пожаловали, Сенджу-доно? Вам нужны данные по убитым... — Оставь эти бумажки, старик, - нахмурилась собеседница, отбросив манеры и прочие условности. - Мне нужно знать, насколько все плохо. — Тогда посмотрите в окно, Цунаде-сама, - хмыкнул старик. — Чувство юмора у тебя, крайне скверное, Ямадзаки, - женщина скрестила руки на груди. — А цифры вы сами не захотели слушать, госпожа каге, - умудренный годами, азиат и бровью не повел. — Они не демонстрируют полной картины... - начала было женщина, но ирьенин прервал ее жестом руки. За такое по головке, мягко говоря, не погладят, но обстановка и обстоятельства... в общем, ничья голова с плеч не полетела. — Сама недавно из операционных, - перейдя на «ты», Ямадзака вернул себе кувшинчик и еще плеснул ядовито-зеленой жидкости. - Лучше меня видела, насколько все дурно. Хочешь знать об экономике? Спроси Шидзуне, она, кажется, скоро совсем уже забросит практику и будет жить среди отчетов. Вопросы о политике? Растолкай того лентяя-Нара и он все по полочкам разложит. А если волнует Госпиталь — здесь нужно все было менять годы назад! А то, что успели, совершенно недостаточно. В коридорах полно стонущих раненых, ирьенины с ног валятся, а нам продолжают приносить все больше и больше. Некогда даже списки составлять или вовремя уносить мертвецов от еще живых. Ладно студенты, опытные врачи на грани, в том числе истерики. — Мы все уже устали от кошмара, - Цунаде рывком поднесла к губам пиалу, но та оказалась пуста. На выразительный взгляд старик ответил опрокинутым кувшином, лишенным лекарства. - В конце-концов, мы живы. — Мне все чаще кажется, что мертвым быть легче. Правда, старый ученик и здесь умудрился все испортить. Эксперименты, техники... он как будто специально хотел, чтобы о них узнали перед его бегством. — Все действия Орочимару получили осуждение... — Лишь публично, - задумчиво пробормотал Ямадзака. - Ты ведь не тешила себя иллюзиями о способах приспособления той или иной техники, особенно что касается внесения изменений в тела? Добровольцев всегда будет не хватать, а в случае войны, - старик вздохнул, - когда не хватает на всех еды, пленники всегда могут принести пользу. Теперь же... — Ты на что намекаешь, старик? — Сама видишь, нам не хватает специалистов, проблема вылезла почти сразу после процессов над помощниками Орочимару и его бегства. В текущей ситуации нам любая помощь пригодится. — Орочимару мертв, или очень качественно притворяется таковым. И слава шинигами, без него проблем выше крыши администрации Конохи. - мотнула Цунаде головой. — Не веришь заявлению Джирайи? - усмехнулся седовласый азиат. — Я верю, в то, что Джирайя верит в свои слова. - обтекаемо сказала женщина. - Но змей уже переиграл Коноху в интригах однажды, забрав жизнь Хирузена Сарутоби. — Будь у него больше самоконтроля и меньше крови на руках, - директор Госпиталя с глубоким сожалением покачал головой. - Однако я говорил прежде всего не о нем. — Ученики? - недоверчиво переспросила каге. - Мне не довелось исследовать архивы селения, но я сомневаюсь, что там... — Быть может, у администрации нет. Но у Шимуры Данзо... - мягко заявил собеседник, прекрасно зная отношения ученицы к этому внушающему ужас и страх субъекту. — В таком случае, почему бы вам самому не поговорить Данзо?. - предложила Цунаде, не слишком любившая встречи с главой организации, «которой нет». — Потому что незаменимых нет, как говорит уважаемый старейшина. И я бы предпочел уйти на пенсию, а не из жизни, - невозмутимо овтетил Ямадзака. — Во-первых, кто вас отпустит на пенсию, без преемника? А во-вторых, меня, старую хрупкую женщину, вам не жалко? - Цунаде скрестила руки на груди. — А вы слишком значимая фигура для Шимуры, - ирьенин и бровью не повел. — В его глазах случившееся станет очередной ошибкой, которая чуть было не стоила всего, - Сенджу осторожно высказала собственные опасения. Ямадзака еще раз, будто бы невзначай, проверил работу печатей, которые «лишали» ненужные уши информации, и ответил: — Что в голове Тьмы Шиноби, знает только он сам. Но я уверен, ему бы хватило прошлых просчетов, и тем не менее вы все еще во главе. — Что может помешать на этот раз? — Успехи? Влияние в Тумане, которое удалось достичь именно благодаря сотрудничеству и поддержке, я уже не говорю о Песке. Кстати, в обоих случаях не обошлось без одного мальчишки... — Узумаки, да я в курсе. Что совершенно не удивительно, если вспомнить, что он джинчурики… - кивнула Цунаде. — Было бы гораздо меньше проблем, если бы об этом знало меньше народа. - вздохнул азиат. — Возможно, а возможно и нет. Прелесть прошлого в том, что оно прошло, - пожала плечами Пятая. — А еще эта пугающая связь не дала ему помереть до того, как его нашли в глубине леса, окруженного грудами плоти, в которых с трудом можно опознать тела двух людей, - вздохнул глава учреждения. — Радуетесь, что он потерял сознание прежде, чем наброситься на свидетелей его преступлений? - нахмурилась женщина. — Разве тогда бы я стал поднимать вопрос о необходимости... назовем это пополнением рядов с отставлением в сторону грехов прошлого? - парировал претензию Ямадзака, блеснув взглядом столь же острым, что и скальпель. - Нам всем повезло, что ему хватило сил, чтобы победить, и контроля, чтобы Лис не отправился дальше крушить все подряд. Но что, если в следующий раз все пойдет по-другому? Мальчишка погибнет, Коноха лишится мощнейшего оружия... — Он не... — ОН ОРУЖИЕ для Листа, хочешь ты того или нет, - с нажимом в голосе старик заставил каге вернуться на место. - Проблема в том, в чьих руках он может оказаться и что именно толкает его совершать подобные... подвиги. Я во многом не согласен с Третьим до сих пор, но есть вещи, в которых мы думаем схожим образом. — Он ребенок, лишенный детства, - Цунаде даже встала в полный рост и вперила свой яростный взгляд в Ямадзаку. — Без которого сегодняшние разрушения нам бы показались играми в песочнице, можете вы признать этот факт или нет. - азиат и бровью не повел. — Мы, шиноби, не имеем права скидывать все проблемы на одного ребенка или ждать, пока найдется «избранный» который всех защитит. Мы сражаемся и создаем будущее собственными силами! - закипела Пятая. — Используя все, что можем, для ее достижения, - старик был непреклонен. - Такого будущего вы хотите для Листа? Постепенного вымирания, как стало с кланами-столпами Конохи? При всем уважении, где теперь Сенджу? Учиха? Станем мы без них чем-то значимым или развалимся на куски? Я уже молчу про Узумаки... Вскочившая на ноги женщина, судя по виду, несмотря на усталость, была готова уничтожить все на своем пути. Но занесенные кулаки степенно опустились вниз, а сама она рухнула в кресло. Продолжительное молчание нарушалось лишь звуками дыхания, постепенно приходящего в норму. Наконец, Цунаде вновь разомкнула губы, спрашивая осипшим голосом: — Чего ты хочешь? — Поддержки, сохранение остатков прежних богатств и средства для новых изысканий. И договориться с Данзо. Нам нужен не только статус деревни, нам нужны техники. Гены. Как можно больше. — Не могу ничего обещать. Данзо не из тех кого легко заставить, что-то сделать если он не хочет этого делать. - вздохнула Цунаде устало, словно из нее выпустили весь воздух. — Значит, пусть захочет, - пожал плечами старик. — Что вы имеете в виду, Ямадзака? - изогнула бровь Цунаде. — Данзо далеко не святой человек. Ради своих целей он готов на что угодно. Что для вас не новость, - ответил врач, прежде чем закончить мысль - Однако, при всех своих недостатках, Шимура искренне любит Коноху. И ради Конохи он рискнет всем, пусть его представления о будущем и отличаются от идей Хирузена.***
Пришел в себя рывком, словно кто-то, схватив за шкирку, вытянул на поверхность, за пределы бессознательного, будто тонущего — мощная хватка спасателя. Резко сев, ощущая, как по телу проступает пот, я всматривался в пространство вокруг себя, выставив перед собой невесть откуда взятый клинок, другую руку напитав чакрой. Постепенно мрак вокруг стал отступать, в нем понемногу проступали контуры окружающей обстановки, совершенно незнакомой, и в тоже самое время не вызывающей отторжения. Глянцевое покрытие поверхностей, причудливые диванчики и стулья, большое пустое пространство по центру, непонятное, едва различимое гудение — в совокупности совершенно незнакомый интерьер вызывал одновременное смутное чувство узнавания. Прежде, чем ощущения сформировались во что-то конкретное... Грянула музыка. Динамики будто были везде, даже под ногами, пульсация примитивного трека проходила через тело, ощущения дополнялись цветовыми вспышками разных оттенков, что резало глаза и давило на органы чувств. — Хватит! - стискивая веки, прокричал я, стараясь перекрыть музыку. И - о, чудо - почти сразу она затихла, а мигание стробоскопа сошло на нет. Несколько лучей сошлось в центре, где с немного удивленным видом стояла полубоком виновница хаоса. Проморгавшись, я сумел даже насладиться обновленным внешним видом. Туфли на высоком каблуке, длинные, матово-черные чулки выше колена, мини-юбка в тон, оставляющая открытым плоский животик кофточка с длинными рукавами, имеющая вырезы-вставки из прозрачной, с узорами, ткани в области декольте и предплечий. Волна багровых волос расстилалась по спине, почти закрывая зону, откуда прорастало девять беспокойных лисьих хвостов. — Мне казалось, тебе нравилось ходить в такие... заведения, - приподняла брови Курама, разворачиваясь на каблуках, чтобы я лишний раз мог насладиться нарядом и тем, что он подчеркивал. — Когда-то давно, - выдохнув, я поднялся на ноги, внимательнее осматриваясь. - Видимо, память не смогла в полной мере передать музыку... но атмосферу ты уловила на удивление точно. —Использовала то, что могла. Часть воспоминаний все еще закрыты, - пожав плечами, Курама неодобрительно посмотрела на меня искоса, после чего, цокая каблучками, прошла к ближайшему, высокому стулу без спинки, а затем, приподняв хвосты и приглаживая юбку, уселась на него, закинув ногу на ногу. - Посетить такие... клубы?... у меня не было возможности, не говоря уже про сами тусовки. Вроде бы так правильно? — Скорее, ты меня едва не разколбасила, - усмехнувшись, я живо представил кицуне в клубе, только в настоящем облике. Паника и массовые жертвы обеспечены, правда, лишь среди трезвой части посетителей. — Я девушка темпераментная, - вздернув носик, собеседница скрестила руки под грудью, - сдерживаться не люблю, не умею и не хочу. — Это и пугает, - вздохнув, я добрался до ближайшего диванчика, после чего со стоном бухнулся на кожаную, скрипящую поверхность, закинув руки на спинки. — А должно, - лисица наклонилась вперед, облизывая губы, - воз-буж-дать. Поперхнувшись, я подскочил на месте, лихорадочно соображая, что здесь происходит. Под давлением томного взгляда не сразу вспомнил, что перед началом кровавой вакханалии я пообещал защитить ее любой ценой. И в процессе добился обещания выполнить все, чего бы я не пожелал. А желал я тогда не слов благодарности и поглаживаний по голове. Осознание будто бы резко подняло температуру по всему телу, усугублялось все и красноречивым хмыканьем Курамы, от которого в паху стало горячо, тяжело и тесно за несколько секунд. — Т-ты... - пробормотал я непослушными губами, после чего замер на вдохе, поперхнувшись воздухом, когда она приложила указательный палец к губам, хитро прищурив глаза. — Как же с вами просто, - пропела она, поднимаясь на ноги. Освещение вновь поменялось, приобретая багровый оттенок, тишина нарушалась не только редкими, громкими шагами по облицованному полу, но еще и тихими нотками медленной, тягучей музыки, в которой я сумел опознать только что-то от саксофона и рояля. Странная, но чарующая смесь. - Стоит только пообещать доступ к телу, и можно веревки вить. Нежные ладони с длинными ногтями, поблескивающими в полумраке стали опускаться вниз, шурша тканью, едва касаясь контуров тела. Чуть задержавшись в области груди, она с ухмылкой сжала мягкие, упругие полушария, чтобы затем спуститься к животу. Развернувшись спиной, она наклонилась вперед, выпячивая ягодицы, обтянутые тканью плотно облегающей юбки, высоко подняв хвосты, чтобы затем неторопливо покачать бедрами из стороны в сторону... — Видишь? Всего-то стоило помаячить перед глазами, - резко развернувшись, она поставила руки на бедра, смотря на меня сверху вниз, - и ты потерял бдительность. Разве такой защитник мне нужен? — Я... в своем подсознании, - нестерпимо хотелось пить, но еще сильнее - заткнуть эту наглую... но приходилось сдерживаться, чтобы «рыба с крючка не сорвалась». Сохраняя прежнюю позу, с руками на спинке дивана, продолжил. - После пережитого могу расслабиться, ненадолго. Как и обещал, поставил все и защитил тебя, отсрочил наступление катастрофы. — Хм, - приложив палец к губам, Курама стала неспешно заходить мне за спину. Приходилось прилагать значительные усилия, чтобы сохранять положение тела и ждать. Она определенно воздействовала на меня своими силами, однако прогибаться будет если не смерти подобно, но крайне недальновидно для наших будущих отношений. Наконец, оказавшись точно позади, она вынесла вердикт: — Не поспоришь, - ее руки опустились на мои плечи, острые ногти пропороли ткань и кожу, словно раскаленный нож - масло. Наклонившись так, чтобы губы сровнялись с моими ушами, прошептала. - Ты выполнил свою часть, и теперь... можешь попробовать доказать свое право на полную награду. Повернув голову, натолкнулся на смеющийся, провоцирующий взгляд горящих изумрудным пламенем глаз, зацепился за приоткрытые, алые губы, и понял, что пропал. Она поразительно быстро учится, или постигает мои слабости, или все сразу. Выпускать на волю подобное создание будет преступлением, ведь она с ума сведет большинство «оппонентов». Впрочем... какая, в сущности, сейчас разница? Отбросив сомнения, я накрыл ее губы своими, ощущая, как ногти еще глубже впиваются в тело, игнорируя боль и ее хватку. Она не отстранялась, не протестовала, просто не мешала мне. Пахла чем-то ягодно-цветочным, мягка кожей и горяча телом. Оторвавшись друг от друга, жадно вдыхали воздух, чтобы затем она рывком развернула диван, а после опустилась сверху на меня, обвивая шею руками. Дрогнувшие плечи я удержал на месте, хотя желал подхватить ее спину, лишая возможности лишний раз отстраниться. Мы все еще боремся друг с другом, поэтому лишь улыбнулся, чувствуя, как она трется попкой о пах, с ухмылкой ожидая моих дальнейших действий. Торопиться казалось глупым, ведь дело не только в получении награды. Я все еще верил, что своими действиями смогу немного изменить Девятихвостую в лучшую сторону, и вообще развлекать только себя слишком эгоистично. Процесс должен приносить удовольствие обоим, чтобы в будущем обходиться уже без этих соглашений. Потому я продолжил наслаждаться ее поцелуями и покачиваниями на ногах, что было безумно трудно, но необходимо. Пусть инициатива исходит от нее самой. В какой-то момент ощутил, как ее нетерпеливые, сильные пальцы начали расправляться с одеждой на торсе. Хотя бы рвать не стала, а сорвала ее через голову, разомкнув объятия. Сместившись вбок, она стала посасывать мочку уха, запуская руку в штаны, нежно, но одновременно крепко охватывая горячий орган ладонью по всей длине. Несколько движений освободили его, давая возможность Кураме начать неспешные движение по всей его длине. Вверх, вниз, вверх, вниз, вкупе с томным, жарким дыханием и ощущением губ на моем ухе производили сногсшибательное впечатления, вознося на вершину... ... слишком рано! — Давай же, - подначивала она меня сладким голосом, - выпусти все накопившееся! Усилив хватку, но не настолько, чтобы причинить боль, она ускорила движение рукой, неожиданно добиваясь противоположного эффекта. Вместо того, чтобы заставить меня кончить, такая смена темпа принесла некоторое облегчение и возможность передышки. Все же у нас было мало опыта по удовлетворению ближнего своего, что меня и спасло. Ухмыляясь через силу, я скосил взгляд на нее, тем самым подначивая увеличить напор, а то я так до самого вечера могу сидеть. В какой-то момент она замерла на середине движения, сжав член так, что у меня на миг перехватило дыхание. Глаза Курамы метали молнии и обещали такое со мной сделать, что душа едва не ушла в пятки. Все же шутить с биджу чревато, даже если сама она находится в приподнятом состоянии. Однако в итоге она ограничилась тем, что укусила меня за ухо, прошептав: — Посмотрим, насколько тебя хватит теперь! Парой движений она переместилась в сторону и легла на живот рядом, продолжая держать налитый кровью орган в ладошке. Придвинув покрасневшее лицо в подрагивающему куску плоти, она продолжила движения вверх-вниз, после чего почти коснулась его своими губами! Впрочем, тут меня ждал облом в виде легкого дуновения, от которого по телу пробежался очередной табун мурашек, а глаза с трудом перемещались от ее руки к скрытому волосами лицу, а затем перемещались по спине прямиком к специально приподнятой попке, которая так и манила схватить ее ладонью. Как тут вообще можно устоять? Обе руки просятся, чтобы надавить, направить, а в это время она замирает, прерывистое дыхание обжигает обнажившуюся, налитую кровью плоть, пока, наконец, мягкие губы не касаются головки, осторожно пробуя на вкус, посылая в головной мозг гамму чудесных ощущений, из-за которых едва не случился залп. Не иначе как натяжением воли удается как удержать руки на месте, так и сохранить накопленное в себе, к неудовольствию Курамы. Не успел я понять, что донеслось до моих ушей - рык или стон разочарования - как губы кицуне обхватили член, а голова повелительницы стала опускаться ниже, пытаясь за раз взять его полностью. Ощущая кончиком ее горло и вибрации, пускаемые ее ртом, я сорвался. Левая рука звонко шлепнула дернувшуюся биджу по ягодицам, а правая легла на затылок, задерживая ее в неудобном положении, пусть и ненадолго... наверное... потерял счет времени. — Гхагх... кха-гхак-х, - вздохнула кашляющая хвостатая, принимая сидячее положение, - идиот! Тупое животное, а если бы я задохнулась?! — П-прости, - выдохнул я, смотря на растрепанное, багровое, пылающее злостью лицо Курамы, которое не только пугало, но и возбуждало больше прежнего. - Было с-слишком приятно, и я... — Держи свои руки при себе, пока не разрешу, - утирая слезы и прочие жидкости, смилостивилась красавица. — Могу я загладить свою вину? - если так и дальше пойдет, до главного блюда добраться не выйдет. А значит, пора как следует поработать языком. — Что ты... эй, будь повежливее... н-нет, не.... ах... - действуя нагло, нахраписто, уложил Кураму на диван, оказавшись между ее бедрами, которыми она даже пыталась сжать меня с силой, способность раздавить стальную балку в тонкий блин. В процессе избавившись от юбки, под которой неожиданно-приятно не оказалось белья. Я даже замер на миг, пытаясь осознать, почему не заметил этого раньше, за что едва не поплатился, а когда угроза смерти через удушение стала неминуемой, приник ртом к влажной дырочке. Она могла говорить что угодно, угрожать и воплощать эти угрозы в жизнь. Но теперь я был точно уверен - не только мне одному нравились наши забавы. Возможно, она сама хотела выполнить свое обещание, хотя и строила из себя... ох, женщины... Приходилось прикладывать немало усилий, чтобы не оказаться зажатым ее бедрами, и по минимуму двигать головой, в которую вцепилась, точно когтями, Курама, пытавшаяся или раздавить, или вдавить глубже мой язык в свое лоно, истекающее соками. Срывающиеся с ее губ стоны становились все более громкими, менее сдерживаемыми. Чтобы немного передохнуть, дать перевести дух партнерше - иначе точно раздавит - я отклонился в сторону, прокладывая дорожку из поцелуев по внутренней стороне бедра. Слева направо, справа налево... едва тяжелое дыхание сменилось желанием высказать пару ласковых в мой адрес, как: — Ах... н-нет... п-подожди... - вскрикнула Курама, вновь стискивая голову со всех сторон. Слова быстро деградировали до бессвязных стонов, жидкости просачивалось все больше, пока, наконец, она не пустила когти под кожу, а бедра не стиснула вокруг шеи, даже хватка рук не помогла. Поток ароматной жидкости выплеснулся из дрожайшего тела, которое разом обмякло, откинувшись назад. Аккуратно утирая лицо, я приподнял горящую, саднящую голову, чтобы посмотреть на пышущую жаром и едва скрытым довольством Девятихвостую, взгляд которой тронула едва заметная пелена забытья. — Я... прощен? — Т-ты... - приподняв голову, она бросила на меня прояснившийся взгляд, в котором проступала постепенно масса эмоций. И чем ярче становился отблеск глаз, тем меньше мне нравилось то, что могло последовать за этим. Это не девушка, это беда, взрывоопасная словно целый склад боеприпасов и ГСМ вместе взятых. И это мне... даже нравится. — Да, я! - рывком поднявшись, я подтянул Кураму к себе, чтобы затем взять ойкнувшую лисицу на руки, упираясь изнывающим от напряжения членом прямо во влажное лоно. - Наглый, беспринципный, своевольный, и в тоже самое время верный и любящий болван, который отсрочил нашу смерть. По-моему, учитывая сказанное ранее, - чуть приподняв Девятихвостую, я с наслаждением стал проникать внутрь нее, - я имею право и не на такое! — Т-ты... ух... у... ах... м-ме...игх...ня-я-я-я, - силилась выговорить вцепившаяся в плечи мертвой хваткой биджу, голос которой то и дело предательски срывался на стоны, - попла-а-а-а...тишся-я-я-мзщфлм. Пришлось заткнуть раскрасневшуюся Кьюби своим ртом, насаживая ее легкое, словно пушинка, тело, на свой ствол, ощущая, как разогревается наша кожа, как трется ее грудь о мой торс, и как, несмотря на все протесты, ее ноги все крепче обвивают талию, стараясь укрепить нашу странную связь. Она пылала внутри словно пожар, превращая плоть в желе, плотно обхватывающее, присасывающееся к каждой клеточке тела, стараясь не выпустить наружу ни миллиметра, и одновременно с трудом пропуская возвратные движения, что приносило одновременно боль и удовольствие. Постепенно, прерываясь изредка на глотки воздуха, я стал замечать, как слабеет ее хватка пропорционально тому, как мой разум покидают посторонние мысли. В багровом сумрачном освещении наши тела блестели от пота, словно жемчужины, и все это было так чарующе прекрасно, что я все наращивал и наращивал амплитуду движений, пока не вознесся на вершину. Протяжный рык потонул в не менее выразительном стоне партнерши, которая снова пустила кровь своими когтями, неожиданно стискивая бедрами так, что у меня затрещали кости от давления. И тем не менее я разрядился внутри нее, а потом еще раз, и еще... Подрагивающие ноги угрожали уронить нас обоих на каменный пол, и я почти скатился вместе с Курамой на диван, выпуская ее из рук. Раскинувшая руки в стороны, тяжело дышащая с приоткрытым ртом и раскиданными в беспорядке волосами, в чулках и истрепанной блузке она смотрелась столь привлекательно, что я вновь ощутил прилив крови в паху. — Ч-чт-то ты... - выдохнула биджу, когда я потянулся руками с замысловатым пуговкам в области декольте, - делаешь? — Получаю обещанное, и даже больше, сиятельная госпожа, - распахивая одежду, я замер на миг, наблюдая, как движутся в такт дыханию соски ее притягательной груди, которую немедленно накрыл правой рукой, приникая к свободному ореолу губами...