Где же наш орел?

Пообещав в тот день появится в покоях царицы, Александр так и не появился. Три долгих дня ждала Роксана, не имея возможности попасть к мужу. — Пропусти меня! - ворвавшись в царские покои, она встретила на пути преграду. — Приказ: никого не пускать. — Я его царица! Несколько секунд вполне хватило на раздумья, стражник убрал преграду на пути молодой женщины, но как только девушка преодолела одну, появилась другая, непреодолимая простыми уговорами и угрозами, неподдающаяся ничьему влиянию и следовавшая только своим правилам. — Я хочу его видеть. Я жду уже третий день. Высокая фигура Гефестиона, заслонила уже виднеющийся просвет между шторами. — Он сказал, никого. Даже тебя. — Я ему нужна! - возразила Роксана, на что получила лишь звериный оскал. Сейчас эти двое были похожи на двух диких зверей, боровшихся за более сильного покровителя. Степная лисица и горный волк, если бы в покоях оказались лучшие художники, то именно этих зверей они наверняка изобразили бы. — Нет. — Неужели ты ему нужен? Гефестион лишь усмехнулся в лицо царице. Ответ был понятен, стража же, увидев взмах руки царского фаворита, попыталась выпроводить женщину и сопровождавшего ее Кассандра за пределы царских покоев. — Гефестион, ты совершаешь ошибку, - бросил вслед уходящему полководцу хилиарх, но слова его уже не донеслись до мужчины. Войдя во внутрь, филэ устремил свой взгляд вниз. Осторожно ступая по полу, боясь наступить на многочисленных змей, которые ползали по покоям в хаотичном порядке, военачальник добрался до ложа и мягко опустился на него, кивнув головой Багою и заставляя его тем самым удалиться. Вид Александра не вселял в него надежду. Будучи учеником великого философа, Гефестион хорошо понимал, что такой скандал и убийство одного из двух начальников конницы гетайров (вторым начальником конницы, а теперь и единственным, после смерти Филоты был он сам) может привести к многочисленным вспышкам восстаний внутри войска. В отличие от всех остальных полководцев, хоть и отдаленно, но хилиарх поддерживал стремления своего царя к движению на Восток. Ему совсем не хотелось возвращаться туда, где власть его будет поставлена под сомнения сплетнями Олимпиады, Роксаны и других не менее значимых людей. Здесь же, в отдаленной степи и глуши, в далекой Индии он был, несомненно, вторым человеком после Александра. Особенно теперь, когда Клита не осталось в живых. Но только ли власть тревожила сердце военачальника? Безусловно, нет. Самая сильная любовь, которая только может быть, рождается с нами и живет на протяжении жизни. Всем известно, что дети — самые чистые существа на свете. Избранники детей проходят тщательный отбор. Любовь, родившаяся в детстве и живущая по сей день, бесспорно, самая чистая и искренняя любовь. Гефестион любил Александра. Той самой, чистой любовью, на которую только могут быть способны мужчины. Вся жизнь его была полем боя за то, что он любил. Преодолевая интриги, скандалы и саму смерть, сделавшись холодным внешне, отторгавшим всех и вся, он сохранял в своем сердце то, чему он был верен. Он сохранял любовь к тому, кого любить было нельзя. — Ты должен приободрить армию, Александр, - голос полководца всегда действовал на мужчину по-особому. Так, как не действовал ни один голос в покоренных им землях и родной Македонии. Царь нехотя поднял голову, открывая заплаканные глаза. Он никогда не стеснялся выражать своих чувств, но при том, кому он полностью доверял, делать это было проще. Как ребенок плачет при матери, как сын исповедуется отцу. Непринужденно и безопасно. — Да. Армия, словно старая любовь, простит, но никогда не забудет. Гефестион протянул руку вперед, касаясь лица своего царя и беря его в ладони. Заглядывая в бездонные карие глаза, казалось, что на мгновенье, фаворит смотрит через них прямо в душу. — Ты прекрасно знаешь, что все великие дела вершат люди, которые, приняв решение, не жалеют о нем. Ты Александр! Сожаление и печаль сломят тебя! Повелитель лишь сухо посмотрел на него. Горе его было безутешно. Все эти дни он беспрестанно искал причину, но никак не мог добраться до нее. — Неужели я стал таким надменным, что лишился глаз? Гефестион сжал его лицо сильнее, а затем прижал к своей груди. Темные локоны упали на лицо Александра, но ему было все равно. — Ты смертный. Люди это знают, но прощают тебя, потому что ты помог им возгордиться собой. Слова его лишь больше разжигали в нем предмет ненависти к себе. Принять собственную неудачу он был не в состоянии. — Я потерпел крах.