Легенда о бесславном герое

Все вокруг было словно в тумане. Мари чувствовала себя десять раз побитой, голова ее буквально-таки раскалывалась от боли, тело упрямо не слушалось, конечности словно свинцом налились. На лоб и глаза словно давили тяжелым, явно маленького диаметра обручем. В общем, девушка чувствовала себя неважно. Мари не понимала, где находилась, но осознавала лишь одно: она что-то натворила, вот ей и плохо. Она попыталась привстать или хоть как-то пошевелиться, но это ей не удалось. Пелена тумана начала постепенно расплываться, обоняние и осязание начали возвращаться, но головная боль грозила остаться надолго. "Черт возьми, что же вчера случилось такое? На нас напали? Меня захватили в заложники? Че-ерт!.." Девушка в какой-то миг поняла, что не хочет выходить их этого расслабленного состояния и что-то решать. В следующую секунду она почувствовала, что сидит на чем-то мягком, слегка шершавом, облокотившись о хлипкую деревянную перегородку или стену. Мари почувствовала, что рядом с ней, на непозволительном расстоянии, нос к носу сидят еще два человека. "Стоп! Какого черта?!" Она приоткрыла глаза, уже заранее боясь того, что сейчас увидит. В следующую секунду девушка вздрогнула всем телом, по ее спине пробежал холодок, во рту появился привкус рвоты, отвращение заполнило сознание. Ей стало настолько противно от того, что она после пьянки лежит в конюшне в обнимку с Майком и Нилом. Фантазия девушки разыгралась, заполняя предполагаемой истиной пробелы в памяти. Стало жутко, ужасно жутко! Мари не понимала, как такое могло произойти, что она натворила за все то время, что была пьяна. Приставала к старшим? Орала песни на весь штаб? Хулиганила? Или… от последнего девушка залилась краской и закричала в голос от ужаса. От этого немного, но легче все-таки стало. Парни под ее боками зашевелились. Нил первый подал слабый, хрипловатый голос: - Какого… - и, не договорив, открыл глаза. Они сразу же округлились до размеров блюдец. Мари определенно озвучила бы это, но из-за своего состояния ей просто-напросто не хватило сил и желания. Майк, сидящий рядом, тоже очухался и все понял почти сразу. Друзья, не сговариваясь, дружно заорали в один голос. Они ожидали от себя все, что угодно, но такого - напиться в хлам и каким-то чудом перенестись в конюшню и проснуться нос к носу – это было уже слишком! Мари чувствовала себя просто ужасно, стыд едва ли не затопил ее. "Что же мы так…" Девушка корила свою ведомость на «а тебе слабо?!», вспыльчивость, горячность и желание бросать вызов всему движущемуся. Она обещала себе остановить это в следующий раз, но все равно в глубине души понимала, что благополучно забудет про это обещание. Но сказать себе пару слов, успокоиться – святое. Далеко не каждый человек может быть до конца откровенен с собой. Это дар, и его нельзя нажить или как-то по-другому получить. Во всяком случае, это подвластно только единицам. Дверь в стойло с грохотом отворилась, и показался Эрвин. Судя по его улыбке, он определенно что-то знал об их вчерашних проступках и наверняка собирался рассказать. Во всяком случае, Мари на это надеялась. Парень ослепительно улыбался: - Ну, что? Проснулись наконец-то? После вчерашних-то гуляний! "Теперь-то я могу узнать, что вчера случилось!" Девушка вспыхнула, но, ввиду превосходной возможности узнать свои проделки, она максимально быстро поборола стеснительность и замешательство и мученически выдавила: - А что же мы вчера такого сделали? – Ее голос, несмотря на совсем недавний крик, был каким-то неловким, самые простые слова давались с трудом. Горло немного першило, головная боль так и не ушла. Нил застонал, прося пощадить его и ничего не говорить, Майк вскинул голову и безмолвно дал добро. Мари еле-еле держала глаза открытыми и старалась смотреть прямо, не косить в бок и даже попросту не валиться на сено, казавшееся таким мягким. Совсем как перина. Может, даже лучше. Во всяком случае, до кровати еще добраться надо было, но девушка почти не чувствовала своих дрожащих ног, так что одеяло и подушка оставались лишь заоблачной мечтой. Возможно, ей бы кто-то и помог, но это далеко не факт: ребята и сами еле держатся, а тут еще и ее тащить! Из них четверых дееспособным и ясно мыслящим оставался только один человек. При мысли о том, как Эрвин потащит ее к комнате, девушка смутилась и впилась пальцами в сено. Это получилось не очень-то сильно, ведь она была после похмелья. Но подобное действие так помогало выместить чувства! Стало легче, но не намного. Эрвин зашел и, облокотившись о косяк, легким движением руки вдохновенно поправил челку и начал: - Все началось с простого и безобидного. Эта фраза насторожила Мари, и девушка подалась вперед, чтобы лучше слышать. Парни под ее боками тоже навострили уши и приготовились жадно ловить каждое слово. - Вы втроем пошли гулять по штабу. В итоге, вы едва ли не подожгли дверь в комнату некого Иосифа Рамблера. Благо, он выехал в город к семье на неделю, так что мы сможем скинуться и купить ему новую дверь еще до приезда. Мари живо представила себе это: горящая дверь и оставленный рядом с ней факел на полу, который не может ничего больше подпалить лишь из-за того, что стены и пол каменные. Последствия были бы ужасны, будь здание из дерева, но про ту ситуацию, в которой они оказались, обычно со вздохом облегчения говорят: "Хух, пронесло!" Девушку напугало лишь то, что Эрвин говорил это словно мимоходом, почти не придавая особого значения. От этого в животе словно камень появился и стало тяжело дышать. Обруч, сжимающий голову, похоже, снова в несколько раз уменьшился в диаметре и будто намеревался медленно убить или хотя бы хорошенько попытать свою хозяйку. Захариус дернулся и закрыл лицо руками; Нил застонал и съехал вниз. Эрвин, осмотрев их, продолжил: - Так или иначе, вы – не знаю, каким чудом! – отыскали Марту, Мартина и Фрэнка, отобрали у них гитары и начали играть "гимны стенам и королю". Выходило из рук вон плохо и очень матерно. – Он повернулся в сторону Нила. – К слову, не пой больше! У тебя голос, мягко говоря, так себе. - Я не соловей, как некоторые! – запротестовал тот, но сказать что-то еще в свою защиту стало бы для него подвигом. Друзья старались вспомнить хоть что-то, но в памяти ничего не осталось, и девушка чувствовала себя из-за этого немощной, крайне бездарной и несамостоятельной. "Хорошо еще, что у нас есть Эрвин! Что бы мы делали без него?" Ответ напрашивался сам собой. Тут даже домысливать не надо было. Девушка сжалась от осознания своей жалкости. Наступила небольшая пауза, и Мари скорее почувствовала, чем услышала, как Доук теребил пучок сена. - А что потом? – Майк как всегда хотел знать горькую правду до конца. Видимо, он уже мысленно просил прощения у всех тех, кому успел изрядно подпортить жизнь во время своей гулянки. А Мари сама не знала, что будет делать. Судя по тому, с каким видом рассказывал Эрвин, и как слушали его Майк с Нилом уже о следующих их шалостях, дальше было только хуже, а от инструментов и вообще наверняка ничего не осталось! Гитары дорого стоят, их надо будет выбирать, ездить и копить на них! А еще оправдываться перед Мартой, Мартином и Фрэнком, ведь для них что ни день, то музыка, новая причина, чтобы сыграть что-то неповторимое, западающее в душу и разительно отличающееся по характеру, строению и прочему от предыдущего. А еще и эта дверь… Иосиф Рамблер вряд ли будет в восторге от того, что тройка изрядно подвыпивших новичков пыталась поджечь дверь в его комнату. Это еще характерами надо совпасть, ведь кто знает, может, он их под трибунал отправит, а может, простит и с миром отпустит. Но шанс последнего был очень мал, ведь Мари, Майк и Нил могли бы еще что-то другое поджечь, так что горел бы не один только Иосиф, а все разведчики. А там уж Шадис их головы на плаху положит, глазом не моргнув! Среди солдат он считался любящим дисциплину. А тут ее нарушают какие-то еще вчерашние детишки, от горшка два вершка… Мари отвлеклась и почти не слушала. Она об этом и не жалела. Пускай узнают те, кому это надо, а она лучше посидит в сторонке и лишний раз побережет себя. Даже не улавливая ключевые слова, она поняла, что натворила бед, и все их надо будет как-то прикрыть и замолить. Марта, может, еще что поймет, но как быть с другими? "А может, нас вообще отсюда выгонят? Мы же просто новобранцы и нас таких десятки, если не сотни! Пропажи не заметят, даже больше того - возьмут себе солдат лучше нас! Мы же даже не выслужились и не получили какой-то награды или ордена, чтобы нас уважали!" При мысли о последнем девушке стало гораздо хуже, ко рту подступила тошнота. Мари поняла, что ее вырвет, но пыталась держаться. Ноги задрожали сильнее, казалось, что она сильно заболела. Девушка почувствовала, что ей было холодно, и она поерзала немного, пытаясь по максимуму прижаться к друзьям, впитать часть их тепла и зарыться в сено. Веки словно отяжелели, органы чувств вновь начали халтурить. А рассказ Эрвина казался бесконечным. Его слова, которые она улавливала, сразу же вылетали из головы, даже не дав проделать свой анализ. - Надеюсь, это все? – простонал Захариус, который, в отличие от нее, ни одного слова не пропустил и даже осмыслил их важность. Судя по сопению, раздававшемуся под левым боком Мари, девушка поняла, что с Нилом было примерно то же самое. - К вашему счастью. - Эрвин развел руками, мол, я безгрешен. – И к моему тоже. Мари со стоном прикрыла глаза. Было ужасно тошно, захотелось в туалет и поспать, но в вонючем стойле это было невозможно. Девушка поняла, что краснеет и хочет просто напросто забыть все, чудом перенестись к себе в комнату, отложить все заботы и капрала Фарадея, который наверняка взбесится и накажет их! Пока она мечтала, Эрвин помог Нилу и Майку встать. Парни, что-то бормоча, направились к себе. Видимо, им уже стало все равно, и они были на шаг ближе к временному покою. Способность как-то соображать вернулась к Мари через минуту. Друзья давно уже ушли. Девушка со стоном поерзала, думая, что ей делать: оставаться здесь или же попытаться найти способ выбраться отсюда. Каждое движение и звук давались с преогромным трудом, уходило слишком много сил с катастрофической скоростью. Взгляд девушки упал на вход в стойло. Как только она взглядом коснулась его, сердце ее испуганно подпрыгнуло и начало биться с бешеной скоростью. Кровь прихлынула к щекам, Мари стало стыдно. "Как я могла не заметить, что он еще не ушел?" В дверях стоял Эрвин, по-прежнему облокотившись о косяк. Но на его лице больше не блуждала непринужденная улыбка, в небесно-голубых глазах не плясали искры. Его лицо выражало что-то другое. Что-то серьезное, но не грозное. Мари точно не поняла, что именно, но она сразу осознала, что это "что-то" - нечто новое для нее, еще не испытанное. Только сейчас до плохо работающего мозга девушки дошло, что она лежала перед парнем на сене, неряшливая и с похмелья. Эрвин, конечно, не относился к тем, кто бы сейчас прижал ее к полу и… При мысли об этом Мари потупила взгляд на паутину в углу, пытаясь спрятать свой конфуз. "И куда подевался бравый воин?" - Ну? – вздохнул Эрвин и сложил руки на груди. Она несмело подняла на него глаза. Сейчас он казался даже красивее и прилежнее обычного, особенно на ее фоне. Девушка поняла, что сейчас расплачется. – Тебя донести до комнаты или ты предпочитаешь общество лошадей и сена? Мари поняла, что он предлагает тот самый путь решения проблемы, который она по непонятной ей же самой причине стремилась избежать. Но, фактически, единственный возможный. Оставаться на месте не вариант: рабочий день и дополнительные тренировки никто не отменял, а сил надо набраться. Сено, конечно, теплое, но как быть с туалетом, едой, водой, подушкой и личным пространством? Ползти самой было унизительно до безобразия. Девушка зажмурилась, отгоняя от себя видения. Она снова не заметила, как задумалась и помедлила с ответом, размышляя все о той же уже наболевшей теме. Проблема была для нее важной, так что бросать ее или забывать было бы опасно. Раздался шорох сена – Эрвин приближался к ней. Мари выдавила из себя пару недоуменных восклицаний и вздохов, попыталась помахать руками и как-то отбиться, но все было безрезультатно. В следующую секунду она почувствовала, что ее взяли на руки. "Какого черта?!" Девушка едва ли не задохнулась от возмущения, но потом, считанные секунды спустя, она поняла, что ей… хорошо. Уютно, тепло и комфортно. Объятия были крепкими, но не удушающими, внушающими доверие. Сердце испуганно подпрыгнуло и пустилось вскачь. Мари поняла, что зря боялась. Мало того, что ей стало лучше в физическом смысле, так еще и на душе как-то потеплело, и девушку захлестнула волна нежности, конечности и здравый смысл снова отказали. Ее щеки вспыхнули, ноги, ничем и никем не поддерживаемые, безвольно болтались. Ладони вспотели, спина покрылась холодным потом, но неприятные ощущения почти сразу же пропали. Мари даже не обратила внимания на то, что Эрвин первый за всю ее жизнь касался ее бедер. Не зная, что творит, руководствуясь лишь внезапно нахлынувшим чувствам, девушка положила свою голову парню на плечо и блаженно прикрыла глаза. Ее дыхание было то сбивчивым и неровным, то частым, то редким и прерывистым. Эрвин едва заметно вздрогнул, но все же взял в себя в руки и, тяжело вздохнув, стараясь идти более-менее размеренно, направился в сторону казарм. Дорога, предполагалось, должна быть недалекой и потому кратковременной. Мари впервые пожалела об этом. В коридорах было пусто - лишь факелы с тихим треском нарушали идеальную тишину. Солдаты будто заранее прознали о том, что сейчас здесь пройдут Мари с Эрвином, и решили на время избавить их от своего присутствия. Девушка была просто счастлива. Казалось, сама судьба распорядилась так. Мари слегка покачивало, но она не обращала на это внимание. Она твердо для себя решила, что будет радоваться, пока это возможно и пока есть случай. Плечо Эрвина было крепким и удобным, словно его специально для нее и создали, создали специально для того, чтобы Мари могла вечно вот так лежать в его объятиях, защищенная ото всех и всего… Совсем скоро они дошли до ее комнаты. Эрвин мягко толкнул носком сапога дверь, и та, словно нехотя, отодвинулась в сторонку. Мари приоткрыла глаза. Та атмосфера, те чувства, совершенно внезапно пробудившиеся в ней, сразу же потухли. Она никак не хотела смириться с тем, что ее сейчас оставят в комнате одну, совсем одну!.. При мысли об этом сердце сжалось в комочек, стало необычайно обидно. А ведь на деле буквально-таки из-за ничего! Мари от досады закусила губу. Парень аккуратно, стараясь не удариться и не ударить девушку, вошел и пяткой прикрыл дверь от случайных любопытных взглядов. Мари почувствовала, как ее бережно положили на кровать и накрыли пледом. Подушка была мягкой, но сейчас, после плеча Эрвина, она казалась какой-то чужой и слишком холодной. Девушка потерлась о нее носом и натянула одеяло до лица. Парень тем временем приоткрыл окно, чтобы шел свежий воздух, прикрыл занавески, чтобы не было светло. Он критично осмотрел комнату лишний раз, выискивая изъяны. Его большие небесно-голубые глаза были сосредоточенны, пальцы легонько теребили край форменной куртки. С каждой секундой Мари все больше понимала, что не хочет оставаться сейчас одной. Сон, конечно же, после гулянки придет почти сразу, не стоит даже мучиться на эту тему. Но не факт, что он будет теплым и радужным. Вдобавок, несмотря на крайне усталое состояние, бывает, что человек не может заснуть. Это бывает крайне редко, но все-таки бывает. Казалось бы, лежи да отдыхай, наслаждайся, пока можешь! "И что это я так?" Собрав силы в кулак, она тихонько прошептала: - Эрвин. Он обернулся. - Да? – Голос его казался каким-то сиплым, и парень прочистил горло, чтобы избавиться от этого. - Останься со мной. Девушка слишком поздно поняла, что сказала. Она не отдавала себе отчета в своих действиях, руководствовалась лишь внезапными эмоциями и чувствами. Про себя Мари удивилась, как только ей такое в голову пришло и как только язык повернулся такое сказать! Эрвин развернулся. В его глазах мелькнуло недоумение. - Что? – Он спросил без напора, без лишнего удивления. Таким тоном обычно переспрашивают какие-то мелочи в беседе о погоде. Девушка приметила, что он таким образом пытался что-то скрыть, что-то крайне личное и слишком интимное для того, чтобы на это намекать или говорить об этом. Путей назад больше не было, все мосты сожжены. Мари сказала чуть громче и чуть увереннее: - Не уходи. Останься. Пожалуйста. Воцарилась недолгая пауза. В воздухе повисла звенящая тишина. Мари чувствовала, что на нее внимательно смотрят. Молчание давило, так что девушка, набравшись храбрости, добавила: - Я не засну без твоего присутствия. И в тот же миг удивилась своей смелости и прямоте. У Мари была такая крайне характерная черта: говорить всегда только правду, никак не искажая ее. Что было у девушки на уме, то и на языке. Зачастую мысли, которые она не собиралась афишировать, отражались на ее выразительном лице или же вырывались в словесной форме. Качество, наверное, хорошее, так как можно не сомневаться в ее искренности, но бывают ситуации, когда прямолинейность все портит. Доверенные тайны всегда оставались тайнами, но собственные секреты хранились Мари как собакой колбаса. Эрвин постоял так с минуту, не шелохнувшись. Сердце девушки пропустило один удар, когда он после паузы пожал плечами и когда его губ коснулась мимолетная улыбка. - Хорошо. Мари поерзала немножко от смущения и непривычных ощущений. "Стоп. Со мной будет парень, пока я буду спать? В одной комнате?!" Он взял из стопки книг на столе самую верхнюю, осторожно подошел к кровати. Мари показалась удивительной его смена настроения: то он еще минут пять назад едва ли не против ее воли волочил девушку в комнату, а теперь мнется и все никак не может решиться сесть рядом на кровать, на самый ее краешек! Мари внимательно смотрела на Эрвина, старалась не пропустить ни единого его движения. Она в очередной раз подловила себя на том, что думает о его явном превосходстве над ней. Парень тяжело вздохнул и сел на край. Казалось, он там еле держался. Его дыхание было неравномерным от волнения. В уме Мари мелькнула догадка, меткая и резкая, как стрела. "То есть… он ради меня здесь остается?" Довод был очевидным, но дошел далеко не сразу. Девушка постаралась выровнять дыхание, но это не получалось. Она никак не хотела успокаиваться, не могла заставить щеки не краснеть, а руки не дрожать. Мысли лихорадочно метались в ее сознании. "А я ему точно не мешаю? В свои беды нельзя ввязывать других, даже если один из этих "других" - твой лучший друг!" - Эрвин, - снова неуверенно позвала она. Голос ее ни капли не окреп, казалось, из-за волнения даже еще тише стал. Тот оторвался от книги и посмотрел на нее, безмолвно спрашивая. Сжав указательным и большим пальцами краешек пледа, она продолжила: – Ты из-за меня не теряешь время? Парень явно пытался сохранить хладнокровие и ясность мыслей, старался не выдавать своих эмоций, но это ему не удавалось: он как-то слишком альтруистически вздохнул и слишком беззаботно сказал: - Спи давай! Чтобы его слова все же обрели вес, парень подошел к Мари и положил пальцы на ее веки.