Умереть, чтобы выжить

Утром последнего школьного дня у меня было превосходное настроение: впереди первый Новый год в столице, а потом на каникулах предстоит поездка по Золотому Кольцу России с классом – почти неделю будем ездить по старинным городам. Я уже предвкушал, как это будет здорово и весело! Но на третьем уроке у меня внезапно разболелась голова и одновременно живот. Фак! Неужели я тоже подцепил этот кишечный грипп, которым пугали по телеку в новостях, мол, эпидемия достигла своей вершины. Не хотел я проваляться в кровати весь праздник, поэтому упорно старался не обращать внимание на дискомфорт, надеясь, что все пройдет, и досидел все уроки до конца. Но по лицу, наверное, было понятно, что мне херово, потому что я несколько раз ловил встревоженный взгляд Артема с соседней парты. – С тобой все нормально? – спросил он уже после занятий, когда мы выходили из здания школы на улицу. Нет, со мной не было все нормально, но жаловаться я не хотел. – Ну да, все шоколадно, – я улыбнулся и посмотрел как можно более жизнерадостно на Темку. Моя улыбка его не обманула, он нагнулся ближе, всматриваясь мне в глаза: – Что за хуйня? – Что? – Ты пахнешь! – он сказал это чуть ли не обвиняюще. – Что за бред! Не придумывай, а? Я вообще-то каждый день моюсь и дезиком пользуюсь, так что не надо мне тут. – Нет, ты не понял, – его руки легли мне на плечи. – Ты пахнешь. И тут только до меня дошло, что он имеет в виду. Я застыл, глядя в его расширяющиеся зрачки, а в голове не было ни одной мысли, только стук сердца и липкий омерзительный ужас от подозрения, что… Нет, он ошибся, не могу я ничем пахнуть, я бета! – В столовке омежка один об меня терся в очереди, – непослушными губами я пробормотал оправдание, в то время как мозг проснулся и лихорадочно прикидывал, может ли так быть, что я… что я не бета? Не-е-ет, только не это! Нет, этого не может быть! Я – не омега! От дальнейших объяснений меня спас подъехавший Иван. Увидев знакомую машину, я почти бегом бросился к нему. Уже открывая дверь, крикнул Темке: – Тебе уже везде запах мерещится, спермотоксикоз, видать, совсем замучил! Плюхнувшись на заднее сиденье, я улыбнулся в зеркало Ивану. – Что-то ты бледный сегодня, пару схватил? – он развернулся в кресле посмотреть на меня, голос звучал настороженно и удивленно. – Нет, все нормально, чувствую себя не ахти как-то. – А-а, ну бывает, водку с перцем выпей, у Никитыча стопудов есть, – вроде его взгляд расслабился, но был по-прежнему пристальным. Я только рассмеялся: – Да пройдет все, уже почти прошло. Иван еще немного посмотрел на меня и, наконец, отвернувшись, поехал. Я думал, он не будет возвращаться к этому разговору, но у дома, когда я собрался вылезать, Иван вдруг сказал, уже не глядя на меня: – Генералу позвони и расскажи, что тебя накрывает. – Да не накрывает меня! Что вы привязались-то все! Просто голова болит, это ж не смертельно. Раздраженный, я выскочил из машины, успев услышать, как Иван говорит: – Голова, угу. Я сам ему позвоню. Тупой солдафон, блин! С чего вдруг такая забота? Выслужиться хочет перед Олегом? Хорошо, хоть дома никого нет – Макс уехал пару дней назад кататься на лыжах с друзьями, Артур давно ушел, он приходит только по утрам, Олег на работе. Но, похоже, Иван действительно позвонил своему непосредственному командиру, потому что Олег пришел примерно через час после моего возвращения из школы – намного раньше, чем он обычно возвращался домой. И вошел в мою комнату сразу, не сняв форму. Ему, кстати, генеральский мундир дико шел, подчеркивая широкие плечи и прямую осанку. – Как самочувствие? – спросил он, внимательно глядя в мое лицо. – Нормально, – я ответил ему, как Темке и Ивану, хотя мне было на редкость хреново: в висках пульсировала боль, а в животе словно ворочался неприятный клубок, просясь наружу – точно кишечный грипп, будь он неладен! Как приехал, я валялся на кровати, даже не переодевшись, периодически то сжимаясь в комок, то вытягиваясь в струнку от спазмов в животе. Холодная рука легла мне на лоб. – Ты горишь, – Олег сказал это спокойно, но я видел по его потемневшим глазам, что он волнуется. И мне было приятно знать, что ему не наплевать на меня. – Антигриппин сейчас принесу, выпьешь. Внимательно проследив, чтобы я выпил мерзкую теплую жидкость, Олег укрыл меня пледом. – Скоро поможет, попробуй заснуть. Если что – я в гостиной. Будет хуже, сразу зови, ясно? – в голосе тоже чувствовалась тревога за меня, а мне словно полегчало только от одного звука его голоса. Такой низкий, глубокий, успокаивающий. Нет, как мне все-таки повезло с Олегом, и пахнет от него классно. За то время, что мы живем вместе, я уже привык к его аромату и не обращал внимания на него, а сейчас вдруг вновь почувствовал все оттенки и нотки – полынная горечь и сладость оружейного масла, немного металла… М-м-м. Я закрыл глаза, чтобы лучше ощущать запах. Олег воспринял это как то, что я собрался спать, и, приложив еще на секунду прохладную ладонь к моей горящей коже, вышел из комнаты. Жаль, с его рукой на лбу боль была почти незаметна.

***

Переодевшись в домашнее и быстро перекусив на кухне, Олег прошел в гостиную. Включил телевизор, но усидеть перед ним в кресле не смог и стал мерять комнату шагами. Сколько еще надо прождать, пока парня не скрутит совсем, пока он не придет за помощью? Час, два? Дольше? Олег не знал, но знал, что эти часы для них обоих будут длинными. Когда позвонил водитель с новостью, что у Тима, похоже, началась течка: "Я в машине кондей на полную включил, но запах все равно чувствовался", Олег больше не мог ни о чем думать. "Скоро, скоро", – стучало в голове. Войдя к мальчику, генерал понял, что Ваня не ошибся – тонким запахом была пропитана вся комната, от этого аромата съезжала крыша и кровь начинала бушевать в жилах. Заставив себя успокоиться, Олег сел на диван перед включенным телевизором. И стал ждать. – Олег, мне плохо, – когда раздались эти слова от дверей, он внутренне издал победный клич, но внешне ничем не выдал охватившего его нетерпения, даже не повернул головы, только похлопал по дивану рядом с собой приглашающим жестом. Парень почти упал рядом с ним, в комнате словно включили озонатор – так повеяло морским предгрозовым воздухом. Олег посмотрел на Тима – щеки горели лихорадочным румянцем, глаза блестели, губы приоткрыты, весь его вид словно кричал: "Возьми меня!" Большинство альф уже не смогли бы устоять, но мужчина не принадлежал к большинству. Он был исключением. – Вторую таблетку тебе пока рано еще пить. Попробуй отвлечься, вон, смотри, что во Франции происходит, – Олег мотнул головой в сторону телевизора, по которому шли новости о необычайном снегопаде, парализовавшим юг Франции. – Не могу. Мне надо… – Что? – Не знаю! Ты можешь подержать руку у меня на лбу? Мне, кажется, от этого легче. – Конечно, – не отрывая взгляд от экрана, Олег протянул руку на горячий лоб и услышал, как Тим застонал от облегчения. Самое трудное было оставаться спокойным и ждать дальнейших действий мальчика. – Так лучше. Что со мной? – Не знаю, – соврал генерал, – если завтра не станет легче, я вызову врача. А пальцы мужчины потихоньку гладили обжигающую кожу, пробираясь выше в волосы. Тим улегся ему на колени и закрыл глаза, грудь быстро вздымалась от нервных вздохов, язык облизывал пересохшие губы. Генерал продолжал смотреть в телевизор, но не понимал ни слова из того, что говорил симпатичный диктор. Сил хватило только сесть так, чтобы Тим не смог заметить скрытый тканью стоящий член рядом со своей головой. – Олег, мне кажется, я умираю. – Не глупи, ты не умрешь, – рука альфы погладила мальчика по волосам, потом по щеке со скатившейся слезинкой. "Как его клинит-то. Первая течка, да еще усиленная афродизиаком, который он выпил под видом лекарства – скоро сорвет резьбу окончательно". – Олег, наклонись ко мне, пожалуйста, – Свешников выполнил просьбу и тут же наткнулся на призывно выставленные губы. Краткое касание, и генерал отстранился. – Тим, вернись к себе в комнату. – Нет! Я чувствую, что ты мне нужен! Мне легче с тобой, но этого мало, мне… мне надо… мне нужен ты! Понимаешь? Конечно, Олег понимал, но не собирался как-то облегчать страдания парня. – Нет, не понимаю, – он отчеканил это холодным "генеральским тоном", каким обычно выговаривал своим подчиненным за какие-то проступки. Переложив голову Тимура на диван, Олег встал: – Ты не в себе, иди в комнату, тебе надо уснуть. – Мне надо быть с тобой! – парень уже чуть не плакал, умоляюще глядя в жесткое лицо. – Я хочу тебя. Пожалуйста! – Нет. – Мне так плохо сейчас, Олег, это же, это же течка! Блять! Это она! Я понял, я читал симптомы, все сходится. Мне сейчас необходимо… – А мне нет. И я не собираюсь тебя трахать, если ты просишь об этом, – мужчина решил подтолкнуть мысли Тима в нужную сторону, а то мало ли, еще про таблетки вспомнит. – Да! Об этом! – губы сжались в прямую узкую линию, щеки алели, а синие глаза были полны слез, которые по одной скатывались по щекам. Тимуру никогда не было так стыдно, но и никогда еще он не понимал так отчетливо, что если сейчас он не заполучит чей-то член, ему будет так хуево, что хоть вены вскрывай, да и то не поможет. Он был готов умолять. И он будет умолять, лишь бы только Олег ему помог. С дивана он перекатился на пол и встал перед генералом на колени: – Пожалуйста! Такой желанный сейчас альфа сделал к нему шаг. Но вместо того, чтобы поднять парня, размахнулся и ударил того по щеке. И еще один раз по другой. – Ты знаешь, за что? – Да, – Тим опустил голову, и несколько капель упали из глаз на паркет. – За то, что я омега. – Правильно! Ты обманул меня. Прикинулся бетой. Нормальным. А оказался шлюхой. Слова звучали жестко и разрушительно, как капли расплавленного олова на голую кожу – военный применял подобный способ и знал, что это прекрасное средство, легко помогающее добиться нужного результата. А тем, на ком оно использовалось, обычно было не до логики. Так и Тимур не осознал абсурдность обвинений, принял их как должное. – Нет! – крик из глубины души. – Я сам не знал, честно! Парень уткнулся лбом в пол и зашелся в рыданиях. – Выпрямись, посмотри мне в глаза, – как же Олегу было приятно видеть этот затравленный и виноватый взгляд. – Ты хочешь, чтобы я тебе "помог", чтобы я тебя трахнул, да, маленькая дрянь? – Да-а, но я не виноват, я не хотел, я не думал, – поток слов прервала еще одна пощечина. – Если ты шлюха, то я и буду обращаться с тобой, как заслуживаешь. – Нет, я не… – Молчать, тварь! Ты сейчас умоляешь трахнуть себя, ты готов раздвинуть ноги перед кем угодно – после этого ты не считаешь себя шлюхой? Мальчик вновь начал кусать губы, на нижней уже выступили капельки крови, но больше не пытался спорить. В душе он был согласен с каждым словом Олега, и от этого становилось еще больнее, от этого он еще больше ненавидел самого себя.