Умереть, чтобы выжить

Пробуждение было ужасным, намного хуже, чем все мои немногочисленные похмелья. Не знаю даже, как описать то состояние, когда я открыл глаза – внутри все мелко дрожало, а в горле толкался кисло-горький противный комок. Вдобавок ко всему оказалось, что я лежу голый на Олеге. От осознания этого факта я дернулся так, что скатился не только с него, но и с кровати, запутавшись в одеяле и с громким стуком треснувшись бедром и плечом об пол. Зато внутри отпустило, и я смог вспомнить, что было вчера. Господи, вчера… Воспоминания обрушились резче, чем та ледяная вода, которой обливал меня Олег после бани. Олег… Я… Я – омега. Эта мысль вновь затопила меня отчаянием. Правда, не таким уже острым, как вчера. Ведь вчера мне было хорошо. Да что там - просто охуенно! Я никогда бы не подумал, что секс может быть таким. Таким растворяющим и созидающим одновременно, убивающим и воскрешающим. Конечно, в начале было... неприятно, но так, наверное, и должно быть в первый раз. Олег ведь старался не причинить мне боли, я знаю. И только благодаря ему моя первая, блять, течка, будь она неладна, прошла с опытным и нежным человеком, а не с толпой солдат-срочников, как было бы, если б я остался в Приморске. Пока я сидел голой задницей на полу и представлял, что бы от меня осталось после течки в части, Олег протянул руку, и горячая ладонь подхватила меня под локоть. – Больно? – Не, – все равно не мог смотреть ему в глаза, не мог! – Тим, посмотри на меня, – голос звучал как-то по-новому, вроде мягко, в нем не слышалась ненависть или презрение, но теперь отчетливо проступали властные нотки, раньше их не было по отношению ко мне. Поднял глаза. – От того, что ты будешь отрицать очевидное, ничего не изменится. Прими себя, – Олег помог мне вновь забраться на кровать. Оказывается, я заснул в его спальне. Смутно вспоминалось, что, начав в гостиной, мы потом переместились к нему в спальню, и еще не раз за ночь он меня… – Я хочу принять себя, но это так трудно, – признался я честно. – Ты не хочешь быть омегой? – так спросил, как будто от моего желания что-то изменится. – Нет! – Ну, значит, и не будешь. Это как, интересно? Зашить, блять, задницу? Видя, что вертится у меня на языке, Олег прижал палец к моим губам и продолжил: – У тебя очень слабый запах, поэтому я его не чувствовал раньше, поэтому никто не видел в тебе омегу. Понимаешь? Да, хоть в этом мне повезло. Кивнул, уткнувшись носом ему в плечо, а его пальцы перебирали мне волосы, утешая и поддерживая. – А чем я пахну? – мне действительно интересно. В голосе слышна улыбка: – Ты пахнешь морем. – Морем? Но это же нетипично для омег, да? Обычно это какие-то сладкие запахи, цветов там или специй, ванили какой-нибудь. Ваниль, мед и легкий шлейф луговых цветов – так пах Энн в классе, даже мне нравилось, а уж альфы просто застывали, когда он проходил мимо. А у меня море какое-то. Я и не был никогда на море, чтобы понять, как оно пахнет. В голове почему-то возник образ флакона освежителя воздуха для туалета с надписью "Морской" – да ну нах! – Запах проявился только вчера, когда у тебя началась течка, – я уже ненавидел это слово! – Она пройдет, и твой природный аромат вновь перестанет чувствоваться. По крайней мере, не вблизи. Никто не будет относиться к тебе как к омеге. Генерал так и не ответил на мой вопрос о том, насколько мой аромат не такой, как у остальных омег. Наверное, запах моря не сильно привлекателен для альф. Хорошо, если так! И было бы просто заебись, если бы он не проявлялся больше! Не хотелось бы, чтобы кто-то знал про меня, что я могу… умолять о том, чтобы меня отымели. Не собирался терпеть, чтобы ко мне относились, как к омеге. Пауза, а потом Олег уточнил: – Никто, кроме меня. Я вздрогнул. Почему-то мне послышалось в том, как он произнес фразу, лязг передернутого затвора. Но понял, что это я принять могу. Главное, чтобы для всего остального мира я был бетой. Если уж и быть омегой, то с таким альфой, как Олег. Уже без просьбы с его стороны поднял голову от его плеча и заглянул в зелено-карие глаза. В них странное выражение, я не мог понять, что скрывают зрачки, словно черные дула, выставленные в отверстиях маскировочной сетки. Но не сожаление о вчерашнем точно. Может, Олег еще сможет смотреть на меня с гордостью, как на Макса? При мысли о брате сердце слегка кольнуло. Почему? А-а, я ведь теперь не могу быть братом, вчера я разрушил новообретенную семью, теперь я и не сын, я… А кто я? Спросил вслух, напрягшись в ожидании ответа. – Для всех все останется, как и раньше, ты – мой приемный сын. Только мы двое будем знать, кто ты на самом деле. Согласен? – Конечно! – это я выпалил, не задумываясь ни на секунду. – Вот и молодец, – губы Олега легонько коснулись моих. – Тебе ведь еще хочется, правда? Пока он не спросил, мне казалось, наваждение отпустило. Но нет, ощущение привкуса металла на губах вновь разбудило жар во всем теле. Не отвечая, облизнул губу, чтобы прочувствовать вкус альфы. Теперь моего альфы. Кивок. Это правильно сейчас. С ним можно не скрываться, можно не стыдиться. Я, наверное, давно его любил, только не мог понять и признаться самому себе. Это же любовь? Что еще может быть, кроме нее? Руками Олег подхватил меня за бока и усадил на себя верхом. Соски оказались на уровне его лица, он провел носом по груди, втянул левый сосок в рот, слегка прикусывая и лаская языком, а я, не в силах сдерживаться, застонал. Его рука легла мне на спину, погладила по лопаткам, спустилась ниже, и я выгнулся, выставляя задницу. Это произошло само собой - блядский инстинкт! - но как же хорошо чувствовать крепкие руки, которые гладят, слегка сжимают и обещают неземное удовольствие. Пальцы проникли между чувствительных половинок, неспешно водя по кругу, подбираясь все ближе к анусу. Возбуждение вскипело в каждой клетке, сосре­дотачиваясь внизу живота, и когда теплый палец мягко и безболезненно вошел внутрь, я не сжался, не попытался слезть, но шире раздвинул ноги, насаживаясь, отдаваясь наслаждению. О да, я – омега. Его омега! И больше ни для кого. Так я еще мог принять себя.

***

Генерал внимательно смотрел на закрывшего глаза парня, который сейчас качался вверх-вниз на его бедрах: губа закушена, из-под белой полоски зубов стекает по подбородку тонкая струйка крови. Вчера он так сильно искусал себе губы, что незажившие за ночь ранки вновь открылись, но Тим не замечал этого, он весь растворился в тех ощущениях, что возникали ниже пояса и горячими волнами затапливали мозг. "Видел бы он себя со стороны, – подумал мужчина, – не сомневался бы в своей привлекательности для альф, перед ним – таким – невозможно устоять". Сколько же в нем скрытого потенциала! Если когда-нибудь Тимур попадет в бордель, а Олег вовсе не исключал такой возможности, то будет весьма дорогостоящим омегой. Даже почти полное отсутствие запаха в остальные от течки дни не собьют цену. Генерал тихо хмыкнул. Такой доверчивый мальчик, готовый поверить в чудо со всем жаром детской души. Даже не спросил, как такое могло произойти, что вчера появился запах, а взрослый опытный мужчина до последнего "не чувствовал" и "не понимал" происходящего, пока Тиму не пришлось, наступив на горло своей гордости, в открытую умолять. Поверил, что альфа действительно не распознал в нем сразу течного омегу? Это при том, что его детство прошло рядом с проституткой. Вера сильнее разума, да? Свешникову очень хотелось сейчас рассказать, что Джой – папочка-омега, которому любящий сынок звонит почти каждый день, доводя своими звонками Олега до бешенства – стонал так же бесстыдно и так же активно насаживался на крепкий член. Это было бы неправдой, Джоя генерал взял настолько грубо, что про стоны удовольствия и речи не шло, были отчаянные крики от пытки унижением, но подобные слова могли бы доставить мальчику душевную боль похлеще физической. Олег уже представил, как распахнутся синие глаза в ужасе, как будет обидно и больно этому глупенькому омежке, который привык считать себя бетой, не замечая в своем характере ни мягкости, ни покорности, не придавая внимания собственной чувственности и сексуальности. Да, известие, что приемный родитель выебал биологического, несомненно потрясло бы Тима. Но, как и вчера вечером, хватило одного воображения. С хриплым стоном мужчина впился пальцами в узкие косточки мальчишеских бедер и двинул телом навстречу. "Черт, сегодня кончать в него еще лучше, чем вчера", – рывком стянув мальчика с себя, альфа перевернул того на спину и склонился над членом, обхватывая ртом розовую головку. – "Какая у него сперма на вкус? Похожа на слезы?" Губы сжались плотно, и, помогая рукой, мужчина быстро довел Тима до оргазма. Юное тело выгнулось почти в дугу, замерло на секунду и обессиленно обмякло. Омега откинулся на простыни с тихим стоном: – Ол-лег... "Нет, не такая, как слезы, но тоже восхитительная, вкус напоминает парижских устриц. Похоже, пацану повезло, иногда буду баловать его минетом, когда по Парижу заскучаю." Короткий взгляд на лицо Тима – на нем непередаваемое выражение полной расслабленности и блаженства. "Малец в улете", – поднимаясь от паха парня, генерал вытер с губ остатки спермы и кривую усмешку. Щелчок входной двери отчетливо прозвучал в тишине спальни, сигнализируя, что пришел Артур приступить к своим утренним обязанностям. – Лежи здесь, – через минуту Олег, уже одетый (армейская привычка одеваться быстро не подвела), вышел за дверь. Тимур прислушался к голосам за дверью. – Арт, у тебя сегодня выходной. – Что-то случилось? Вы заболели? Может, надо сходить в аптеку? – пожилой Артур всегда напоминал Тиму классического няньку. – Нет, спасибо, все в порядке, просто незапланированный выходной и у меня, и у тебя. И не только сегодня, до десятого января можешь не приходить. Считай, я даю тебе новогодние каникулы, – Олег улыбнулся краем рта. В коридоре Артур недоуменно застыл перед генералом – тот никогда еще не был настолько с ним мягким. Действительно заболел, что ли? Не говоря уже, что за восемь лет, которые Артур проработал у Олега Никитича, тот впервые не предупредил заранее о том, что не надо приходить. Но спорить, конечно, домработник не стал, попрощался и вышел за дверь, радуясь, что можно будет съездить к внукам на праздник. – С наступающим! – последние слова, которыми Олег проводил домработника, заставили Тимура подскочить в кровати. Новый год! Тим совсем забыл про праздник. Ну, когда у тебя весь мир переворачивается с ног на голову, это немудрено. Хорошо, хоть в школу уже не надо, не надо будет врать, что он заболел и поэтому пропускает. Вернувшийся в комнату альфа застал Тима напряженно сидящим на кровати. – Олег, а моя поездка с классом? – А что с ней? А-а, не переживай, тебя отпустит намного раньше, поедешь нормально, никто ничего не заметит. Рука погладила черные волосы, Тим прижался к ладони щекой, желая показать, как он благодарен мужчине за его отношение. Оба улыбались, глядя друг на друга, но за улыбками были скрыты настолько разные чувства, что если бы их можно было смешать, они бы взаимоуничтожились, как минус на плюс. Или прозвучал бы взрыв.