Умереть, чтобы выжить

Новый год мы встретили вдвоем с Олегом. Я многого ожидал от своего первого новогоднего праздника в Москве, но даже не мог представить, что он будет таким. Течка немного подутихла, но еще не закончилась, поэтому речь президента и бой курантов мы смотрели голыми в постели. Хоть и с бокалами шампанского в руках. За три дня с начала моей омежьей жизни, и если не считать того случая с Артуром, когда Олег вышел к нему в одежде, мы одевались один раз – когда Иван принес огромную елку. Принять участие в ее выборе и покупке ни я, ни мой альфа по понятным причинам не могли. Второй раз я натянул на себя шмотки пять минут назад, когда Олег сказал, что скоро по скайпу позвонит Макс. На часах полтретьего, значит, в Куршавеле полпервого – по семейной традиции тот, кто встретил Новый год позже, звонит с поздравлениями другому. Интересно, у них такая же мутотень идет по телеку, как и у нас? Я боролся со сном и смотрел на большой экран, где альфа всех времен и народов - Ал Пугачев – пел на два голоса со своим омежкой. Бодрости мне эта картинка не добавляла, если честно. Олег принес с кухни мандарины и канапе со всякой вкуснятиной, которые он заказал накануне с остальной праздничной жратвой (вообще холодильник был забит под завязку, словно мы приготовились зимовать, не выходя из квартиры), мне шампанское, а себе виски. – Ну что, попробуем отпраздновать Новый год как нормальные люди, а не как озабоченные кролики? – он улыбнулся мне и отсалютовал бокалом со звякающими кубиками льда. Да, это он прав, как кролики. Мы даже елку, которая сейчас стоит за моей спиной и которую еле втащил вчера в квартиру Иван, украшали за три подхода, потому что периодически отвлекались на секс. Олег не переставал удивлять меня своей выносливостью. Он шутил, что стоит ему взглянуть на мою задницу, как у него встает. А, естественно, моя задница почти всегда в зоне его видимости. Вот и перед тем как перейти в гостиную, чтобы дождаться звонка от сына, он кончил сам и дважды довел до оргазма меня. Только я хотел спросить, почему бы не позвонить самим, как раздался сигнал вызова. Макс выглядел так классно в ярком свитере на фоне украшенного по-новогоднему камина. Загоревший под горным солнцем, с широкой белозубой улыбкой, он был похож на голливудского актера, этого - как его, в общем, Дин Винчестер* который. И хоть я знал, что хвоей пахнет от елки, кажется, аромат вокруг усилился от того, что я смотрел на лицо все еще считающегося официально брата. А рука неосознанно потянулась к вазе с мандаринами на столе за ноутбуком. Он поздравил отца, и пока они перебрасывались взаимными подначками, я успел сожрать весь мандарин. А потом Макс обратился ко мне: – С Новым годом, братишка! Ты похудел. Отец тебя посадил на диету из одних мандаринов? Ну, ничего, я еще заеду к вам перед началом учебы, откормлю. Засмеялся. Блять! Ага, диета, почти круглосуточный трах. Знал бы он... Только бы не узнал! Он никогда так не посмотрит, если поймет, что я и его отец... Опустив глаза от его открытого лица, выражающего искреннюю симпатию, я тупо молчал, пока Олег незаметно для сына не сжал мое колено, только тогда через силу удалось выдавить из себя ответное поздравление, растянув губы в резиновой улыбке. Но долго мучиться мне не пришлось, рядом с Максом возникла какая-то смазливая блондинистая сучка-омега, и разговор быстро закруглился. Опустив экран ноутбука, мой альфа (мне нравится называть так мысленно Олега) повернулся ко мне: – В чем дело? – Н-ни в чем, – меня испугал этот тон. – Ты не мог нормально ответить моему сыну? Он так выделил это "моему", что я понял: даже будучи еще не омегой, будучи его приемным сыном, никогда мне не удалось бы занять даже сотую часть того места в сердце Олега, что занимает там Макс. И как любовник тоже не смогу, наверное. Да, для него я не бета, но ведь и омега из меня неполноценная – с почти незаметным не пойми каким ароматом. Меня опять терпят "из жалости". И сознавать это было обидно и горько. На глаза навернулись непрошеные слезы. – Ты что, блять, не мог говорить? Ты даже на секунду не можешь думать своими тупыми мозгами ни о чем, кроме ебли? – завалил меня на диван и дернул за ворот футболки так, что ткань впилась в шею. Ну зачем он так грубо, и при чем тут еб… секс? Слезы покатились по щекам. Он думает, я не хотел разговаривать с Максом, чтобы не тратить время, которое мы могли бы провести в постели, что мне нужно от него только одно, вот почему Олег так груб. Но это не так! Попытался отстранить его руки, он же почти задушил меня! – Не надо! Мне больно! – я уже хрипел. Олег резко выдохнул и разжал пальцы: – Извини, я сорвался. Он начал сцеловывать слезинки с моих щек так нежно, так аккуратно, словно прикасаясь к хрупкому фарфору. – Я просто грубый солдафон, мальчик, не сердись на меня. Прижал меня к себе и стал гладить под футболкой, шершавые подушечки пальцев провели по соскам, и от этого легкого прикосновения они тут же затвердели, а член моментально встал. О господи, я действительно не в состоянии думать ни о чем другом! И разве я мог сердиться на своего альфу? Нет. Не-е-ет, о, что он делает, да-а, вот так, еще, еще, пожалуйста!

***

"Макс был прав, когда сказал, что Тим похудел", – думал генерал, глядя на юношу, который одевался в прихожей, собираясь на свою долгожданную экскурсию. – "Но не просто похудел, он стал стройнее, изящнее, движения стали более плавными, глаза ярче… Может, не пускать его никуда? Запах перестал чувствоваться, если не стоять с ним в обнимку, глядя при этом в его синющие глазищи, но береженого Бог бережет". И все-таки Олег ничего не произнес вслух, ему самому нужны свободные дни. За то время, пока они кувыркались на всех горизонтальных и не только поверхностях квартиры, накопилось несколько дел, требующих решения, а присутствие мальчишки не даст нормально настроиться на рабочий лад. "В конце концов, сам Тим ни к кому точно не полезет. То, что он влюбился в меня – к гадалке не ходи, а одноклассники у него нормальные, насиловать вряд ли будут, а если и загнут где-нибудь разок, от мальчишки не убудет, главное, что от меня он никуда не денется", – так в итоге решил Свешников. Почти уже перед выходом Тимур повернулся к мужчине: – Олег, я давно хотел тебя спросить… – Но боялся, – в глазах цвета хаки насмешка, но достаточно добрая – все-таки альфа был очень доволен проведенными днями, и юный омега полностью оправдал его ожидания, несмотря на всю неопытность, оказавшись страстным и пылким. Хоть иногда и утомительно сентиментальным. – Да! Я знаю, что обычно беременность может быть только, ну-у… – При сцепке. – Да, но иногда достаточно и… А вдруг я… – Тогда я буду очень счастлив, – Свешников улыбался, думая про себя: "Я тебя, сука, без наркоза выскоблю, если залетишь". – Честно? – Ну конечно честно, котенок, разве я тебя обманывал когда-нибудь? – Нет, – ресницы затрепетали над синими глазами, – ты меня не называл так раньше. "И не буду", – ответил про себя Олег, а вслух произнес известную цитату, ставшую крылатой: – Я старый солдат и не знаю слов любви! – Но мы ведь не планируем? Сейчас? – парень никак не унимался. – Ты же в институт хотел. Передумал? – альфа с трудом скрыл раздражение глупостью омеги. – Нет, – Тимур решительно мотнул головой. Беременности он боялся до жути, только поэтому и решился спросить то, о чем уже не раз думал с ёканьем сердца в последние дни. – Я буду осторожен, не волнуйся. Никаких детей, пока ты не закончишь институт. Договорились? Ну вот. Езжай спокойно на экскурсию, отдохни. Думаю, у вас получится веселая поездка. Но постарайся в глаза альфам не пялиться и твоему этому Арнольду тоже. – Артему! – Тимур неоднократно рассказывал про своих школьных друзей Олегу, но тот упорно не хотел запоминать их имена. – Похуй, ни на кого не пялься. – Не буду, – парень улыбнулся, после своего альфы ни один другой ему был не нужен. – Давай, беги, пока без тебя автобус не уехал. Тимур выскочил за дверь и, уже вызывая лифт, задал вопрос, который его тоже очень волновал: – Ты будешь скучать? – Безумно! – Олег послал воздушный поцелуй и закрыл с облегчением дверь. Его дико утомили розовые сопли малолетнего любовничка. Пора и во взрослые игры поиграть. Очередная партия оружия ждет своей отправки для помощи в борьбе за правое дело. А его счет в Швейцарии ждет поступления скромной суммы с несколькими нулями. Генерал достал телефон: – Я. Как подготовка? И, выслушав ответ, помрачнел. Оказывается, не он один хуи гонял пять дней – к отправке еще ничего не готово. И, конечно, виноваты в этом все, кто угодно, кроме того, кто и должен был отвечать за погрузку. Все нужные бумаги – не подкопаешься - генерал оформил еще в прошлом году. А эта тыловая гнида еще что-то пытается лепетать о сложных условиях реальной обстановки, мол, не все так просто, как кажется из кабинетов высокого начальства. И Олег почти заорал в трубку, его терпение и так было потрачено без остатка на романтические бредни при проводах: – Слышь ты, проблядь, я русский советский офицер, и погоны генеральские не на паркете Арбатского военного округа заслужил, а кровью, и чужой, и своей, так что или завтра отгружаешь все, или сам туда поедешь! Добровольцем нахуй! На том конце повисла испуганная тишина – собеседник генерала знал, что это не пустые угрозы.