Умереть, чтобы выжить

На обратной дороге в Москву я стал просто героем дня – Энн в красках расписал всему классу нашу ночную эскападу, конечно, безбожно приукрасив. По его словам, я отбивался от пятерых огромных альф, и мы не слились при первой возможности, а по полной насладились воплями раскаяния поверженных противников. Ему бы романы писать! Правда, большинство альф скептически хмыкали и поднимали брови, оглядывая мою далеко не мощную фигуру, зато омеги были в восторге и награждали восхищенными взглядами. А Энн уселся рядом и почти всю дорогу держал меня за руку, мурлыча, что я его защитник и вообще суперхиро. Думал, Артем меня убьет взглядом. То, что он нацелился на неприступную крепость по имени Энн, я давно заметил. И ведь не объяснишь же, что к омегам я точно подкатывать не могу. Сам, блять, из них! Так что я только закатил глаза на его грозно нахмуренные брови и мимикой постарался показать, что на что-то большее, чем сидение под ручку с блондином, не рассчитываю. Вроде, мой ревнивый друг понял, но все равно демонстративно отвернулся к окну. Мне это настроение не испортило, и губы то и дело растягивались до ушей. Но в квартире моя улыбка испарилась в облаке аромата чужой омеги. От насыщенного запаха роз, которым был пропитан буквально весь воздух, я даже чихнул на пороге. На звук открылась дверь в Максову комнату, и оттуда появился он сам. Но не один, на нем просто вис тот омега, который мне не понравился, когда я еще только увидел его в скайпе. Вот от кого так несло! – Привет! Отца еще нет. Это мой Валя, а это Тим, – Макс представил нас, даже не подумав отцепить от себя этот ходячий букет роз. Так и пожал мне руку, левой обнимая Валю за талию, словно тот не смог бы устоять на своих обтянутых узкими брючатами спичках самостоятельно. – Привет, – я кивнул Максу, посылая омеге "дружелюбный" взгляд. Бывает же такая антипатия с первой встречи, удивительно! Только взмах длиннющих ресниц был мне приветствием. Нарощенные, стопудово! Он даже не подумал поздороваться, счел, сука, ниже своего достоинства. Меня просто моментально взбесил этот Валя. Хотя красивый, конечно, тут не поспорить – белая кожа, голубые-голубые глаза, яркие пухлые губы и прямые белые волосы, классика омежьей красоты, папу его за ногу. Ну и одет в обтягивающие тряпочки – коротенькая маечка в блестках не скрывала гладкий живот с блестящим камушком в пупке. Неудивительно, что Макс запал. Только мне почему-то было все равно обидно, что он купился на яркую внешность. Знаю я таких, за обилием косметики наверняка прячется сквозная дыра ото рта к жопе! – Мы тут с вами поживем немного, – Максим взглянул на меня, я почувствовал его взгляд, но продолжал рассматривать белесую сучку, стараясь понять, что же такого манящего для альф скрыто в пустых кукольных глазках. – Покажу Вале Москву – порт пяти морей. О, опять я про море, ну что ты будешь делать! – Макс засмеялся, прижав блондинистое чучело к себе и зарывшись носом в соломенную паклю. Я только пожал плечами и ушел к себе: все равно не услышит, что ни говори. Не до разговоров ему, ясно. Уже вечером, когда вернулся Олег и мы сели вдвоем за стол – сладкая парочка свалила в какой-то ночной клуб, я узнал, что омега из Латвии, работает моделью в Риге, но сейчас в отпуске, а Макс решил, что недельку в университете без проблем может пропустить. Надо же, эта глиста в блестках так на него повлияла, что он забыл про учебу! Удержаться и не спросить было невозможно: – А как потом они будут встречаться, если живут в разных городах? – Тебя ебет? С такими не встречаются, – похоже, Олегу увлечение сына тоже не понравилось. Хорошо, если он прав, и Макс не планирует ничего серьезного. – Расскажи лучше, как съездил. И я рассказал. Пока я описывал впечатления от городов, Олег слушал расслаблено, задавал вопросы, смеялся над моими шутками, а я понимал, как соскучился по своему альфе. Хотелось прижаться к нему и обнять, мне казалось – ему хотелось того же. Но услышав в деталях про вчерашнее ночное приключение, Олег резко помрачнел и выпрямился на стуле: – Ты рисковал. Ты хоть понимаешь, что бы с вами сделали те утырки? – Но ведь все обошлось! Я уже неоднократно видел, как менялся альфа, когда что-то его сердило, но всегда поражался, как быстро это происходило – только что лицо Олега было спокойным и безмятежным и вдруг стало жестким и яростным. Сильные пальцы сжались на моем плече, причиняя боль: – Как ты думаешь, что должен делать отец или альфа, если его сын или омега шляются ночами и так глупо подставляют свои жопы под неприятности? А потом просто мило улыбаются и говорят, мол, обошлось? Факин шит! Я прекрасно знал, что делали у нас в Приморске – хуячили до полусмерти. Те одноклассники, которые чем-то доставали своих отцов, потом еле могли сидеть на уроках, если вообще доходили до школы после побоев. Вспомнился и продавец-омега из продуктового, который провел как-то месяц в больнице со множественными переломами – его альфе показалось, что он заигрывал с покупателем.

***

Олег с огромным удовольствием наблюдал, как бледнеет Тим. Малец, похоже, думал, его погладят по головке за тупую и безрассудную выходку. – Лишают карманных денег? – произнес неуверенно парень. Генерал чуть не рассмеялся наивной хитрости, по глазам мальчишки было понятно, что боялся он вовсе не лишения кредитки. – Еще попытка, – играть в игру "придумай наказание" оказалось забавно. – Домашний арест? – Мимо. – Я… я не знаю. – Врешь. Что делали с твоими накосячившими друзьями их отцы? – Били, – это Тимур произнес, опустив голову. Только после этого Олег выпустил из сжатых пальцев плечо парня: – Тебя когда-нибудь бил Джой? – Нет! – а вот сейчас Тим вскинул голову и посмотрел в глаза альфы с вызовом. – Он ни разу меня и пальцем не тронул! – А я трону, – пообещал генерал, приблизив свое лицо к лицу Тима и втягивая раздувающимися ноздрями такой знакомый аромат, которого он был лишен несколько дней. – Но ты можешь выбрать, как именно я накажу тебя – как отец или как твой альфа. Это тоже была игра, старая игра, почти уже забытая военным. На войне они иногда давали солдатам, попавшим в плен, иллюзию, что какая-то пытка может быть легче другой, если те выберут правильно. Насколько помнил Свешников, никто не был потом рад своему выбору. – В чем разница? – спросил мальчик, ежась под прицелом пристальных глаз, но не отводя взгляда. – А ты молодец, – Олег отогнал воспоминания молодости и ответил честно. Пожалуй, он впервые был честен с Тимуром. – Как альфа буду бить сильнее, а потом выебу; как отец – слабее, но трахну потом все равно. – Как альфа, – ответил мальчик, не задумываясь ни на секунду: он хотел видеть в Олеге только альфу и больше не собирался быть ребенком. Ответ понравился генералу. Как же он оказался прав, когда решил забрать паренька себе! – Тогда пойдем, – мужчина не стал тянуть его за собой или брать за руку, просто поднялся и вышел из кухни, дав Тиму последнюю возможность выбора, но зная, что тот ей не воспользуется. В спальне генерал вынул из шкафа старый армейский ремень с пятиконечной звездой на пряжке. Стоя спиной к комнате, он провел пальцем по выпуклой эмблеме, снова вспоминая молодость – у него, как и у многих его товарищей по военному училищу, подобные звезды нередко оставляли на теле сине-черные отпечатки. А если заточить край бляхи, то ремень превращался в настоящее оружие. Олег повернулся к стоящему возле кровати Тиму. – Ты ведь знаешь, что делать, – сказал он спокойно, складывая ремень вдвое - бить парня пряжкой он не собирался. Тимур смотрел в пол и был таким бледным, что смуглость кожи исчезла напрочь, но на лице ничего не дрогнуло, когда он расстегнул и спустил джинсы. Переступив ногами, нагнулся и стянул носки и только после этого опустился на колени, ложась животом на кровать. Тим мог бы начать спорить или просить, но не стал ничего из этого делать – он признал право своего альфы на наказание. Тим решил, что был не прав дважды – когда поперся с Энн на темные улицы незнакомого города и когда был так глуп, что рассказал про это Олегу. Широкий кожаный ремень быстро заставил покрыться розовыми полосами золотистую кожу, но генерал остановился только тогда, когда увидел, что Тимур впился зубами в собственное запястье, чтобы не заорать от боли. И снова впервые по отношению к мальчику-омеге что-то похожее на уважение шевельнулось в душе военного. Впрочем, это смутное чувство не успело оформиться и быстро сменилось похотью, когда альфа, отложив ремень в сторону, коснулся горячих покрасневших ягодиц. – Ты смелый мальчик, и я горжусь, что ты тогда защитил себя и ту омежку, – а эта игра во всем мире была известна под названием "злой и добрый полицейский", – но не делай так больше, я боюсь за тебя. Тим разжал зубы, оставив на коже руки лиловые полукружья отметин от зубов, и повернулся к Олегу: – Не буду. Ладони генерала легко приподняли лицо Тимура, а губы коснулись рта, страстно целуя, прикусывая и посасывая язык. В этот раз Олег был очень нежен со своим омегой: ласка после наказания - отличный тонизирующий коктейль для неопытного сердца. Не торопясь, мужчина ласкал протяжно стонущего мальчика, пока не услышал, как тот просит большего. Просит не потому, что не может справиться с инстинктом, а потому что хочет своего альфу, именно его – того, кому отдал право распоряжаться своим телом. Когда в квартиру вернулись веселые и пьяные Макс с Валей, Тимур уже спал в своей кровати, куда, опустошенного и обессиленного после секса, его отнес генерал. Тим не слышал ни хлопанья дверей, ни смеха и возни в прихожей, он спал и улыбался во сне.