Умереть, чтобы выжить

Одного взгляда Олегу хватило, чтобы понять, что произошло между мной и Максом. Ни один мускул не дрогнул на его лице, лишь глаза немного сузились, но сильный металлический аромат ворвался в небольшое пространство, смывая мое мандариново-хвойное помешательство и заполняя липким ужасом. Запах металла был настолько отчетлив, что не оставлял сомнений – альфа в ярости. – Как удачно мы все встретились, правда, мальчики? – он растянул уголки губ вверх, в глазах была обманчиво спокойная болотная трясина, но не приходилось гадать, кого она собирается поглотить. Меня. Поэтому я молчал, а Макс улыбнулся и обнял меня рукой за плечи, так в обнимку мы и шагнули из лифта, словно перейдя какую-то невидимую черту, за которой были уже не по отдельности, а стали парой. И ужас отступил. Генерал потерял власть надо мной, я стал свободен. – Отец, хорошо, что ты уже дома. Сможем поговорить все вместе, – Максим пропустил меня вперед в квартиру, обращаясь к застывшему грозной фигурой генералу. – Конечно, поговорим, – неужели только я услышал угрозу в его голосе? На удивление в голове было так ясно, как никогда. Как будто я проснулся после долгой болезни абсолютно здоровым. Я вдруг понял, что меня так привлекало в генерале, что мешало возненавидеть – его внешняя схожесть с сыном. И всё. Больше ничего хорошего в нем не было. То, что я по наивной дурости принимал за любовь, было лишь предчувствием, отголоском, неясным ожиданием своего истинного. Розовые очки упали и разлетелись на мелкие осколки. Как же я был слеп раньше, как не замечал, что меня использовали? И ведь Олег даже не особо скрывал, ни разу не сказав про любовь. Он ловко бросал мне полунамеки, которые я толковал в его пользу, додумывая и воображая то, чего не было. Двигался вроде и сам, но в четко заданном направлении. Как лабораторная мышь в коридоре из прозрачного пластика – стен не видно, но свернуть некуда. Может быть, что-то было бы по-другому, если бы сам не бросился ему буквально на шею? Но тогда я был... Бля-а, первая моя гребанная течка… Он же знал, знал! Не мог не понимать, что со мной! И он… Заставил меня… просить? Сука! Уебок конченный! Сатори – вот что со мной произошло. Внезапное просветление, которое обычно достигается путем долгой медитации, но порой приходит как гром среди ясного неба. Слышал это еще в детстве от папы, исповедующего буддизм. Впрочем, он никогда не пытался склонить меня к своей религии, говоря, что я сам должен выбрать, во что верить. Все стало ясным и прозрачным, казалось, даже воздух заиграл хрустальными гранями. Только не все могут принять и удержать сатори, прав был папа. От осознания, что столько времени провел в плену своих грез, а генерал пользовался мной, как хотел, да еще, наверное, и смеялся в душе над моей глупостью и доверчивостью, я чуть не упал в прихожей. Думал списать на неловкость при снятии ботинок, но оба альфы мне не поверили – видно, на морде было все написано, что бушевало внутри. – Тим, тебе нехорошо? – Макс подставил плечо. – Голова закружилась, все нормально. Просветление ушло так же моментально, как и нахлынуло. Голову обхватил плотный обруч боли, от которой темнело в глазах. Хотелось орать и кататься по полу от злости на себя и от ненависти к тому, кто так цинично мне врал. – Я провожу его в комнату. Макс, разогрей пока обед, Тиму надо поесть, – знакомая хватка выше локтя заставила сжать зубы, чтобы сдержать крик. Если сейчас не смогу сдержаться, Макс узнает, что я… и его отец. Нет, только не так! Я хотел рассказать все, но не так. И позволил увлечь себя по коридору. Ну конечно! Как же Олег мог упустить инициативу? Всё должно быть в его руках, всё под его контролем! Мимо моей комнаты меня протащили без остановки и впихнули в кабинет. Там генерал развернул меня к себе и прошипел в лицо: – Сейчас ты соберешь все крупицы своих убогих мозгов и, когда придет Макс, скажешь ему, что не чувствуешь в нем пару, что тебе насрать на него. Понял? Как он узнал? Откуда? Вариант только один – Макс вчера рассказал, когда я выгнал его из комнаты. Блядство! Опять испортил себе жизнь! Почему, почему прогнал его? Если бы мы вчера поговорили, если бы я понял это раньше, все могло быть иначе. – Нет, – получилось произнести четко, но в голове былой ясности не осталось, мысли метались словно птицы со сломанными крыльями, почти физически чувствовалось, как они бьются под коркой, царапая острыми коготками. – Вот как? Хочешь объяснить Максу, что был мне не сыном, а любовником? – Я не буду ему врать. Как же было трудно сказать это, глядя ему в глаза, по спине пробежал холодок, а волоски на шее встали дыбом, но я не собирался дальше подчиняться. Больше никакого вранья в моей жизни! Если придется рассказать сейчас, что ж, расскажу. Макс поймет, знаю. Надоело изображать из себя того, кем я не являюсь. И в школе расскажу, что омега. Ничего в этом плохого и постыдного нет, что за дикие комплексы были у меня в голове? – Мне хватило твоего вранья, это же все было ложью, да? – он промолчал, только дернулись уголки губ, и в глазах плеснуло веселье. Его это забавляет? Мне уже не надо было дожидаться ответа, чтобы получить подтверждение, и все-таки откровенно циничная усмешка ранила самолюбие. – Ты меня использовал. Теперь я не позволю... – Мальчик, неужели ты действительно считаешь, что можешь что-то решать? – Олег рассмеялся вслух. – Ты мелкая ничтожная тварь. Но ты принадлежишь мне, и даже не рассчитывай это изменить. Жить, как в сказке, долго и счастливо с моим сыном не получится. А будешь выебываться, тебе игры с Гризли покажутся раем. И про папу своего тоже не забудь! – Что? При чем тут папа? – У меня есть в Приморске пара знакомых, которые за перевод в Москву сделают все, что я попрошу. А уж проститутку до смерти затрахают еще и с удовольствием. – Ты… – потеряв голову, я бросился на него с кулаками и тут же оказался прижатым спиной к его твердой груди и со сдавленным сгибом локтя горлом. – Отец? Тим? – крик Макса из кухни заставил меня на секунду замереть и перестать дергаться в крепком захвате. – Вы где? – Сейчас, сынок, минуту! – ответил громко Олег в сторону двери, а потом тихо мне в ухо. – Что ты выберешь: собственное тупое упрямство или того, кто дал тебе жизнь?

***

Уже по опустившимся плечам мальчишки генерал понял, каким будет его ответ: мелкий слабак выбрал папочку. Удачно, что нашлась лишняя карта в рукаве, вот и Джой пригодился. – Мне очень хочется свернуть тебе сейчас шею, – Олег слегка шевельнул рукой, усиливая нажим на горло, чтобы показать, что он действительно может это сделать, – но я всегда был слишком добр к тебе. Я сам поговорю с Максом, а ты иди к себе в комнату. Когда мы придем к тебе оба, не дай бог, ты ляпнешь что-то, что мне не понравится. И сам жить не будешь, и папе своему тяжелую смерть выберешь. После этого Тим не пытался больше показывать зубы и послушно поплелся к себе в комнату. Теперь генералу оставалось обработать сына, с ним, он предчувствовал, будет сложнее. И, как обычно, оказался прав. Раскладывающий по тарелкам разогретый обед Макс обернулся на прозвучавшие шаги. – Почему ты мне соврал вчера про Тима? – спросил в лоб не привыкший к заковерной дипломатии молодой альфа. – Я теперь знаю, что фантомный запах действительно существует, но это сбой не у того, кто им пахнет, а у того, кто его чувствует. Значит, даже если со мной что-то не так, то ты точно бы не заметил аромата Тима. Зачем, отец? Но если сын думал смутить или пристыдить отца, то просчитался. Генерал посмотрел на него в ответ с отеческим снисхождением, как на ребенка, задающего глупые вопросы: – Чтобы уберечь тебя. И всех нас от необдуманных поступков. – От чего уберечь? От любви? – Макс, я общественная фигура, ко мне, особенно сейчас, ты ведь понимаешь сложность политической ситуации в стране, проявляют пристальное внимание. И пресса, и непосредственное начальство, и мои недоброжелатели, которые будут рады любой зацепке, чтобы опорочить мое имя. Как будет выглядеть новость о том, что сыновья генерала-майора Свешникова состоят в интимной связи? Максим покраснел. Он пока даже не задумывался об интимной стороне вопроса, ему просто хотелось быть рядом с Тимом, смотреть в его глаза и дышать его ароматом, без которого, казалось, воздух становился непригодным для дыхания. – Но он ведь не родной! – Кто про это вспомнит? Но дело не только в огласке, есть и другая проблема. – Ты говорил, что он не может… – Да, мне пришлось тебя обмануть и в этом. Я боялся, что ты поспешишь, что не сможешь сдержаться. Тим здоров физически. Но про его моральное состояние я могу многое тебе рассказать. Ты видел Тима несколько раз, а я с ним жил полгода. Ты знаешь, что его папа – проститутка? – Нет, – это для парня было очень неприятной новостью. – Видишь, ты ничего про него не знаешь. Представь, какая у него была жизнь: недоедание, постоянно пьяный родитель, побои и от него, и от его клиентов – мальчик был сломлен и физически, и морально, когда я его забрал. Сын смотрел на отца широко открытыми глазами, в которых плескались ужас и сочувствие. – Я прошу тебя только об одном – не спеши. Не лезь ты к нему пока с этой истинностью. Дай время понять и ему, и себе, так ли это. Прости меня за ложь, но вчера ты бы меня не услышал и не понял. Я не хотел, чтобы после необдуманного поступка вам потом было обоим больно. Максим неуверенно кивнул. В том, что говорил отец, была разумность и логика. – Да и у тебя внезапная влюбленность может быть обычным гоном. – Нет! Это точно не просто гон, – сын покраснел еще больше. – Что значит – не просто?! Ты должен быть уверен. А для этого нужно время. Я знаю, тебе хочется сейчас быть с ним, но подожди хоть пару дней. И не дави на Тимура, дай ему разобраться в себе, если ты его действительно любишь. Максим вспомнил, как отреагировал Тим на вчерашний спонтанный поцелуй, его испуг и гнев. Сегодня сам потянулся навстречу, но было ли это действительно осознанно? "Я не должен его пугать своей настойчивостью, должен быть сильнее, терпеливее. Что-то же с ним случилось: раз есть синяки, значит, какой-то альфа обидел. Мне нужно сперва завоевать доверие Тима", - пронеслось в голове у Макса. – Хорошо, ты, наверное, прав, я не должен торопить события. – Ну вот, слышу речь не мальчика, но мужа*. Молодец, сынок! Я рад, что ты меня понял и не сердишься за мой вынужденный обман. Не сердишься? – Нет, отец, я понимаю. Генерал обнял сына за плечи и облегченно выдохнул: "У меня еще есть время. Но тянуть нельзя". "Он так переживает за нас с Тимом, я даже не думал, что отец может быть таким чутким", - подумал Максим, обнимая отца в ответ. Тем не менее, Макс наотрез отказался оставить Тима в полном одиночестве и поперся к нему в комнату с тарелками, заявляя, что головокружение у того было от голода. Олег закатил глаза и выматерился про себя, но пошел за сыном – вдвоем этих ебанутых юнцов оставлять было нельзя. Свешников ни на секунду не верил в то, что его сын и недоношенный полукровка могут быть истинной парой. У Макса очередной гон, вот он и готов залезть на все, что движется, передавая полномочия головы головке. "Один тот приезд с Валей доказывает, что сын, как нормальный альфа, не сильно заморачивается в поисках объектов для "любви" – на что глаз упадет, то и готов "залюбить" на ближайшие несколько дней. Ну, а про Тима и говорить нечего – блядство у него в крови, да плюс ко всему зашкаливающая тупая романтичность наполовину с упрямством. Или когда-то я перестарался и отбил мелкому паршивцу остатки мозгов? Сейчас проверим", – с такими мыслями генерал зашел за сыном в комнату мальчика. Тимур лежал на кровати с закрытыми глазами и бледным до синевы лицом. Макс тут же начал хлопотать над ним как курица-наседка, вызывая саркастическую усмешку на лице отца. – Давай, маленький, тебе надо поесть. "Маленький! Да меня сейчас стошнит", – усевшись на стул у окна, Олег смотрел, как Максим буквально всовывает ложку в пальцы омеги. – "А ведь я его тоже так кормил после приезда Михи, неплохо мы тогда развлеклись". Тимур старался не поднимать глаза на Макса, тогда бы его не остановили никакие соображения и доводы рассудка, но его дрожащие руки и так выдавали все чувства с головой. Тем не менее, ему удалось не сорваться и отделаться от вопросов Макса про самочувствие несколькими короткими фразами тихим безжизненным голосом. Наконец, когда тарелки опустели, генералу удалось уговорить сына оставить Тима одного, чтобы дать ему "отдохнуть". Того, чего хотел, Олег добился – не было произнесено слов об истинности, паре, любви ни с той, ни с другой стороны. Макс с Тимом еще не признали друг друга вслух, а, значит, оба не могли быть до конца уверены в ответных чувствах, мало ли, что там кому из них показалось. Теперь надо было сделать так, чтобы эта уверенность не наступила. Рано или поздно сомнения отравят любовь и уничтожат надежду. Тем более, надежду он убьет первой. Генерал хмыкнул своему внутреннему каламбуру и достал телефон.