Умереть, чтобы выжить

Под крепление зеркала в прихожей был всунут листок со строчками, написанными рукой отца: "Срочно вызвали по делам, примерно неделю меня не будет. Телефон выключен – военный объект. Не скучай. Надеюсь, тебе пришелся по вкусу мой сюрприз. З.Ы. Макс, вспомни, что ты альфа, и возьми себя в руки. Надеюсь, когда вернусь, меня встретит сын, а не пропитый мешок говна". "Сюрприз? Это он, блять, называет сюрпризом? – Макс скомкал листок в руке и швырнул в сторону. – Я ему тоже сюрприз устрою!" Злость на себя, а еще больше на отца, требовала выхода. Первой жертвой бурлящей ярости пала обувница: жалобно хрустнув, деревянная конструкция упала на пол, высыпав из своих отделений убранную обувь на пол. Макс метался по квартире, круша и ломая все, что попадалось на пути, с каким-то иступленным наслаждением разрушая привычную обстановку. Еще никогда ему так не хотелось врезать собственному отцу. И не просто врезать, а сделать так же больно, как сейчас было самому. Но отец был недостижим, поэтому разрушению подверглись неодушевленные предметы. Как он мог так поступить? Как мог тайком подложить шлюху, заставив поверить на краткие мгновения в невозможное чудо. Неужели отец не понимал, что сделал только хуже, или такое слово, как любовь, для него было пустым звуком? И это всего через несколько дней, прошедших со смерти Тима... Парень, выдохшись, остановился перед раскуроченной плазмой, осколки пластмассы валялись у ног. Гнев, заполнявший душу, прошел, оставив пустую черную выжженную воронку, как от попадания снаряда. Ладонь сжалась в кулак, ломая зажатый кусок пластика, острые края поранили кожу, но Макс даже не почувствовал боль – внутри болело сильнее. Отец ведь всегда его понимал, почему же сейчас не мог поверить в серьезность чувств? Олег с детства был идеалом альфы для сына – скупой на слова и эмоции, но надежный и крепкий как скала. Красивый, сильный, знающий все на свете, могущий ответить на любые вопросы, которые рождались в мальчишеской голове, невероятно мужественный в военной форме, разве можно было не восхищаться им? Хоть отец и редко бывал дома, а когда приезжал, никогда не сочувствовал мелким детским неурядицам и не утешал, но зато учил тому, как быть сильным. Давать сдачи, а лучше бить первым, не плакать и не жалеть себя, не бояться высказывать собственное мнение, да и вообще не бояться. И папа всегда любил своего мужа-альфу, рассказывая перед сном сыну истории, больше похожие на сказки, в которых отец представлялся сказочным героем, борющимся со злом. Тот отец, образ которого сложился в душе Макса с ранних лет, никогда бы так не поступил. Он ведь любил своего омегу? Значит, должен был помнить, как это было, когда папа умер. Или нет? На подкашивающихся ногах, запутавшийся и опустошенный, Максим вошел в комнату Тима и с мазохистским чувством зарылся лицом в подушку на кровати, которая еще хранила запах океана. – Если бы ты знал, как мне не хватает тебя. Зачем отец отдал тебя? Тебе было плохо там. Ты должен был остаться здесь, со мной, так я хоть мог бы на могилу приходить. От внезапной мысли Макс резко сел на кровати. Он ведь даже не знал, похоронили Тима или нет? Что можно ждать от омеги-проститутки, который напивался и бил собственного ребенка? Может, он и сейчас пропил те деньги, что Олег отослал на похороны, а Тима закопал где-нибудь как бродячего пса? – Телефон! Мне нужен его телефон. Где взять, блять, этот сраный номер? Как там его зовут? Какое-то странное имя, что-то связанное с радостью. Джой. Еще раз перевернув всю квартиру и перетряхнув даже письменный стол отца, Макс не нашел ни одной записной книжки или какого-либо листка бумаги, где могла бы быть записана нужная информация, да и кто сейчас хранит номера записанными на бумаге? Если и были где-то нужные записи, то разве в сейфе, куда доступ был у одного Олега. Но вот чему сына отец научил действительно хорошо – это добиваться поставленной цели и не опускать руки. И даже то, что в комп Тима залезть не получилось – он был запаролен, не охладило решимости найти выход на Джоя. Зайдя со своего ноута на страницу Тима, и старательно не смотря на стену, где пестрели надписи и рисунки от одноклассников со словами сочувствия, он стал прокручивать список друзей, остановив курсор на фотке Артема. Ужасно не хотелось обращаться к этому альфе, но… "Привет, это брат Тима, надо встретиться и поговорить", – написал Макс, скрежетнув зубами. Даже если Артем не в курсах насчет Джоя, то про проблемы Тимура в школе точно должен знать. "И уж про это он мне все расскажет, я из него если надо силой выбью, но выясню, кто же на маленького моего руку поднимал", – решил генеральский сын, нажимая отправку. Ответ пришел только утром около девяти часов, когда Макс уже успел переделать кучу дел. Прибрать квартиру после своего буйства, то есть собрать осколки и обломки полностью испорченных вещей и отправить их в мусоропровод, разложить по местам, то, что пострадало меньше, встретить пришедшего, как всегда, рано утром, домработника Артура, позавтракать с ним и успокоить пожилого омегу насчет изменившейся не в лучшую сторону квартиры, принять контрастный душ и побриться. Теперь, когда у Максима появилась хоть какая-то цель, стало легче справляться с мучительной пустотой в груди. Или потому, что недавний секс все-таки снял накопившееся напряжение. Протрезвевший и мрачно сосредоточенный парень был вынужден признать, что отец оказался прав, когда говорил, что пора приходить в себя. Но за выбранный им метод "отрезвления" простить так и не смог. Ответ от Артема был лаконичным: "Кафе Сказка, сегодня, в три". Ну, в три, так в три, адресов заведений быстрого питания с непритязательным названием "Сказка" в Москве Гугл выдал несколько, но Максим быстро сообразил, которое из них школьник имел в виду – то, что находилось совсем рядом со школой. Уже без пятнадцати три молодой Свешников сидел за столиком у окна с одинокой чашкой кофе и неотрывно смотрел на дверь кафе. В начале четвертого внутрь вошел Артем с незнакомым Максу омегой – стройным и привлекательным, с длинными светлыми волосами и вызывающим взглядом выразительных глаз. – Макс, – представился первым поднявшийся навстречу альфа. – Энн, – ответил омега, принимая протянутую руку и меряя пристальным и не особо дружелюбным взглядом с головы до ног. А потом спросил такое, что заставило Макса заледенеть. – Это из-за тебя тогда Тим был таким опрокинутым, что без слез не взглянуть? Ты его изнасиловал? – Что-о? – возгласы Макса и Артема прозвучали в унисон и с одинаковой интонацией. Своим неожиданным и резким вопросом Энн планировал вывести возможного насильника на чистую воду, ждал, что того, кого он подозревал в насилии над другом, выдаст реакция. Но, увидев на лице альфы – кстати, достаточно интересном лице, как отметил про себя омега, привыкший оценивать мужчин в первую очередь по внешней привлекательности – сперва непонимание, а потом неподдельную боль, понял – нет, Макс ни при делах. "Кем угодно может быть этот парень, представившийся братом Тима, ха, да он такой же ему брат, как мне Тёмка, – рассудил мысленно светловолосый школьник, – но он явно не сволочь и принуждать никого бы не стал. Вон как расстроился-то, посерел весь. Точно к Тимону у него далеко не братская любовь". Усевшись за столик и подперев подбородок ладонями, Энн печально посмотрел на всё еще стоящих альф: – Он не рассказывал ничего, но я и так понял. Тёмка, ну ты же видел, как он тогда выглядел! Пропустил два дня, а потом как тень пришел, а на шее засос и отпечатки пальцев. Теперь и альфы сели, Тёме надоело стоять, а Макса не держали ноги. – Я не заметил, думал, он после болезни тормозит, а почему ты не сказал? – Артем возмущенно уставился на омегу, до конца так и не поверив его словам. – Я пытался с ним поговорить, но он послал, сказал, что я все придумал. Опять понес отмазки какие-то нелепые, не стал на него давить, чтоб хуже не сделать, – тут Энн вспомнил про Макса. – Так это не ты? – Нет, – парень еле проговорил это простое слово, мысль о том, что незадолго до его приезда кто-то надругался над Тимом, была не просто ужасной – она убивала. Но давала ответы на многие загадки. Кроме одной – кто мог это сделать? Намного более проницательный, чем оба альфы, Энн задал еще один вопрос, требующий разъяснения: – Так кто ты ему? И не ври, что брат. Макс, в шоке от услышанного ранее, даже не заметил, как нить разговора забрал в свои ухоженные ручки стройный красавчик с белокурыми локонами. И вместо того, чтобы самому спрашивать одноклассников Тима, как изначально планировал, честно ответил: – Его истинный. – Иди ты! – Артем переглянулся со своим молодым человеком, они с Энн наконец стали встречаться, но пока еще даже в школе никто не знал про их отношения. – Тимон же бета! – Нет, у него запах очень слабый, только вблизи почувствовать можно. Но Тим – омега. Был, – последнее слово Максим выговорил, глядя куда-то сквозь ребят. – О! Я давно подозревал! Пиздец я нюхач! – Тёма получил удар в бок от своего друга, не выносящего, когда его альфа матерился, но даже не обратил внимания на острый локоток. – Я же тебе говорил, что от Тимки тогда пахло, ну, перед Новым годом! – Да-а, что-то припоминаю... – Энн задумчиво почесал нос, сам-то он не чувствовал от Тимура никакого запаха, кроме обычного аромата туалетной воды. – И синяки у него были уже на экскурсии... Тут уже влез Макс, услышав про синяки, он вспомнил, что хотел выяснить: – А в школе его точно никто не бил? Может, он хоть как-то объяснял откуда синяки? – Нет, – возмущенно опроверг Артем нелепое предположение, – ты что, я бы знал, да у него и проблем-то ни с кем не было. – Придумал, что тренировался, типа, чтоб уметь защищаться, – омега ответил на второй вопрос. – Только ему это не помогло. Все трое на какое-то время замолчали, вспоминая одного и того же человека. – Жалко так Тимку, – первым нарушил молчание Энн. – Он настоящий друг и меня в Ростове не бросил, защитил. Зачем врал, что бета? Боялся, что еще больше начнут приставать всякие озабоченные? Какой у него запах-то был? – Океана, – грустно ответил Максим, продолжая ломать голову, кто же мог бить и насиловать Тима. – Даже в операционной от него не лекарствами пахло, а… – жестокие воспоминания заставили сжаться горло, – свежестью. – Ты его уже мертвым видел? – не замечая гневный взгляд своего омеги, Артем проявил нетактичность, которая имела под собой намного более серьезные основания, чем простое любопытство. – Да, в больнице. – Так ты не мог от него ничего чувствовать – после смерти все ароматы исчезают, бля буду! – парень привстал за столиком от волнения, а Энн, открыв рот, впервые не обратил внимания на мат. – Мой брат в больнице работает, он мне рассказывал, что когда альфы или омеги умирают, запахи сразу же пропадают, почти моментально, как только сердце останавливается! Не успело отзвучать последнее слово, как тоже на несколько секунд остановившееся сердце Макса, сжатое последние несколько дней железной ледяной хваткой, было выпущено на волю – острые терзающие когти исчезли, и, освобожденное, пустилось в бешенный галоп от умопомрачительной, счастливой уверенности, что Тим жив. Наверное, так чувствовал бы себя человек после долгого заключения в тесной и мрачной камере, вышедший на цветущий луг. Максиму пришлось ухватиться пальцами за край стола, чтобы не упасть со стула от головокружения и полуобморочного состояния от небывалого ощущения облегчения. – Смотри-ка, похоже он действительно истинный Тимона, – с легкой завистью проговорил Энн на ухо Артему. – А ты мой, – Тёма тут же воспользовался возможностью еще раз признаться в своих чувствах. Ему было жаль и Тимона, и сидящего напротив альфу, но свои собственные переживания всё равно занимали его больше. Любовь – эгоистичное чувство. – What`s the fuck? – наконец пробормотал Максим, если Тим жив, в чем он был сейчас практически уверен – не зря всё внутри отказывалось поверить в его смерть, то где он? К старым вопросам добавился еще один. И намного важнее остальных. Всё остальное – зачем, кто и как это провернул, может подождать. Хотя в том, кто был виновен, сомнений тоже почти не осталось, как бы ни противился признать это мозг. Тот, про кого подумал Макс за столиком в кафе, в данный момент как раз подъезжал к желтому особняку с белыми колоннами. Генерал, выйдя ночью из квартиры вместе с проституткой, чьим именем так и не поинтересовался, поехал не сразу к Тиму, а сперва отправился на дачу или, скорее, в свой загородный дом. Простое определение "дача" мало подходило большому деревянному дому на огромном участке соснового леса. Олег не стал напрягать Ивана и сел за руль сам, выбрав для поездки свой второй автомобиль, менее пафосный и представительный, чем бэнтли, но более им любимый – тойоту лэндкрузер. Мощная японская машина, тихо шелестя шипованной резиной по асфальту, быстро доставила Свешникова в подмосковный коттеджный поселок. Но выспаться в остаток ночи мужчине не удалось. Давно забытое, казалось, что уже навсегда вычеркнутое из памяти лицо умершего, вернувшееся вчера при разговоре с сыном, не отпускало. Высокий лоб, ровные брови, прищуренные в улыбке глаза с лучиками морщинок к вискам, Костик часто улыбался, на свету темно-синие, а в тени из-за длинных густых ресниц почти черные, как космос... удивительно напоминающие... "У Тима такие же глаза. Почему раньше не замечал? Нет, не тот вопрос. Почему именно сейчас вспомнил?! Какого хера? При чем тут Костян? Бред какой-то, – с пяти утра эти мысли раз за разом приходили в голову, как ни старался Олег их отогнать. – Из-за Макса всё. Нет, из-за мелкого засранца, с него всё заварилось. Вот ведь тварь омежья, еще здесь мне подгадить исхитрился, убить мало". Злой и не выспавшийся, генерал подготовил всё необходимое для того, чтобы перевести в загородный дом мальчишку. Пообщавшись с отставным прапорщиком, который выполнял все хозяйственные дела за неплохую прибавку к военной пенсии и проживание в маленьком домике при въезде на участок, Олег поехал за Тимуром. У альфы было не самое лучшее настроение, но он не волновался, что на дачу мог нагрянуть сын: у того не было причин приехать, Макс и раньше почти не бывал в загородном доме, да и если что, Петрович, как все звали прапорщика, его бы просто не пустил – об этом Свешников предупредил особо. Так что никто не должен был помешать маленьким, но насыщенным каникулам генерала с течным омегой. "А рассветные мысли... они пройдут, надо просто отвлечься. Вот с Тимом и отвлекусь, оттрахаю его по полной и отвлекусь", – мужчина нажал на тормоз, останавливая машину на парковке.