Ведь останутся только двое

      Шаги сами привели его к церкви, много лет служившей Дарию домом, пока охотники его не обезглавили. На протяжении веков она не менялась. Дункан открыл дверь и вошел, в углу мерцали свечи, несколько человек сидели в разных местах, в основном, старушки, молившиеся перед алтарем, с розарием в ладонях.        Священник, о чем-то говоривший с группой, обернулся и увидел Дункана, тут же опустившего глаза. Он размышлял, что привело его сюда, может, зря он вошел в церковь? Он уже собирался уходить, как его догнал священник. - Мсье, - начал он с легким французским акцентом, - Меня зовут отец Жак, может, я могу помочь? - Я…. – неуверенно начал Дункан, - Я, бывало, приходил сюда, когда брат Дарий был жив, - он огляделся, вновь придя к выводу, что церковь осталась прежней. С нею была связана масса воспоминаний, вот и стулья, на которых лежал Дарий, а сам он беспомощно кричал: «Дарий! Дарий!». Убит на Святой Земле. О, как же Дункану хотелось отомстить!       А вот пол, на котором он, Дункан, лежал, распростершись, пытаясь разобраться с собственной жизнью. Жизнью, чьи краски померкли, сдавшись под натиском темной передачи.        Он был победителем, но противопоставить Ахриману он мог лишь веру….       Во времена проблем и времена перемен дорога вела его сюда, в церковь. Странно было это осознать. Времена проблем были позади, так что он делал здесь сегодня? Без задней мысли Дункан достал фляжку, отец Жак удержал его руку. - Неужели ты думаешь, это сможет что-то решить? – он посмотрел Дункану в глаза. - С ней я хорошо себя чувствую, - ответил Дункан, пытаясь отобрать бутылку. Маклауд уже забыл, что такое «хорошо», но выпивка, хотя бы, давала иллюзию, он почти верил. - Убери бутылку, и я тебя отпущу.       Дункан кивнул, и спрятал флягу обратно. - Тебе, действительно, становится лучше или ты просто теряешь чувствительность? - Какая разница…. - Есть разница, для меня – есть. - Я не знаю, мне все равно. - Тогда почему ж ты пришел сюда? – священнику удалось смутить Дункана. - Я не знаю…. – Дункан попытался продвинуться к выходу, - Простите, что побеспокоил вас, мне надо… - Зачем ты приходил сюда, когда брат Дарий был жив? – священник точно знал, что должен разговорить Дункана, не дать ему уйти. - Поговорить…. - Так давай поговорим, - он указал на стулья в глубине церкви, - Садись сюда, расскажи мне обо всем. - Я не могу. - Почему? – священник посмотрел на своего собеседника, он был уверен, что они уже встречались, вероятно, он, действительно, был другом брата Дария, а теперь же скрывал под ободранной одеждой нечто такое, о чем никому не надо знать: печаль и отчаяние, - Как тебя зовут? - Даниэль.       Годы опыта подсказывали отцу Жаку, что парень врал, он боялся раскрывать правду, священник вновь спросил себя о том, где же они могли видеться? - Пойдем внутрь, поговорим. - Зачем? Какой смысл? – пожал плечами Дункан. - Потому что тебе это надо. - Нет, я этого не говорил. - Тогда бы ты сюда не приходил, правильно? – мягко продолжил священник. Он старался подтолкнуть Дункана, помочь ему пройти сквозь дебри души. Дункан медлил, на языке вертелись сотни ответов, но ни один его не устраивал. Он решил сказать правду. - Я не знаю, зачем пришел. - Тогда, пойдем со мной, - ответил священник, направляя Дункана вглубь церкви, - Давай попробуем ответить на твое «почему».

***

       Священник провел его к знакомой комнате, в которой некогда жил Дарий. Сейчас помещение выглядело абсолютно иначе, став более современным, в любом случае, здесь еще жило прошлое. Дункан моментально узнал посылку из прошлой жизни – шахматную доску. - Это вещи Дария. - Я знаю, ты играешь в шахматы? – спросил отец Жак, заметив, что Дункан прикоснулся к фигурам. - Было дело, - с сожалением ответил Маклауд. - Присаживайся, сделать тебе чаю?       Дункан с подозрением взглянул на священника. - Какого именно? - Ты, действительно, знал брата Дария? - Да, мы долгое время были друзьями, - вздохнул Дункан, воспоминания, которые навевала эта комната, стали невыносимыми. - Дарий уже много лет не с нами, но выглядишь молодо, прости, за дурацкую ремарку. - Внешность обманчива. - Один-один.       Отец Жак поставил перед Дунканом чай. Маклауд пристально посмотрел на чашку. - Как же давно я не был здесь, и не пил чай с Дарием….       Некоторое время они сидели в тишине. Отец Жак удивлялся переменам, произошедшим с Дунканом: в церковь ворвался грубиян и нищий, и вот он постепенно вспоминал о манерах. Как солнце пробивается сквозь облака, так аристократизм стал проглядывать сквозь обноски, грязь и перегар. - Как тебя зовут? – вновь спросил отец Жак, - Мне все равно, как ты себя называешь, и что ты натворил в прошлом, я хочу знать твое имя, хочу знать, кто ты.       Кто он? Он знал, кем был тогда, но и понятия не имел, кем является сейчас. Он придумывал себе массу имен, по большей степени, незнакомых. Имен, скрывающих его суть, ничего не значащих имен, не говорящих о том, кем он был, кем есть, и кем, возможно, станет вновь.       Дункан глубоко вздохнул и решил довериться судьбе. - Мое имя Дункан Маклауд, - он так давно не произносил этих слов, и так давно эх не слышал. Он был Дунканом Маклаудом.       Священник ошеломленно взглянул на него. Конечно, он слышал о Маклауде, о серийном убийце, которого мечтала поймать вся Европа, но он, также, помнил, как о Маклауде рассказывал Дарий, рассказывал как о парне с большим будущим. И вот, он сидит напротив, и от его прежней жизни осталась лишь шелуха. - Дункан, как долго ты находишься в Париже? Дункан видел, как смущение во взгляде священника сменилось непониманием. Все куда хуже, чем он предполагал. - Какое сегодня число? - Не знаю, - Дункан ответил тише, чем прежде, словно стыдился, - Не знаю, - он встал, на миг отвернулся, собираясь с мыслями. Он на самом деле не знал ни дня, ни даты. Неужели он настолько выпал из времени? - Какой день ты запомнил последним? – осторожно спросил отец Жак.       Дункан задумался, по-прежнему не поворачиваясь. Последняя дата, которую он помнил…. Он помнил праздник. Роберт и Джина. Джо. Последний раз они говорили первого января две тысячи первого года.       Почти восемь лет прошло. Отец Жак понимал, почему Дункан не поворачивается, не просто справиться с таким шоком. Дункан отсутствующим взглядом смотрел в окно. - Дункан, - тихо позвал священник. Тот обернулся, сейчас он казался одержимым еще сильнее, о чем он мог думать? - Когда ты в последний раз был трезвым? - Не знаю, да и какая разница? Когда я трезвый, то…. То я вспоминаю.        Отец Жак вздохнул: вот они и добрались до сути. Всего лишь одно предложение: «Когда я трезвый, я вспоминаю». Что причиняло этому человеку такую сильную боль, такой нестерпимый ужас, что он забыл почти девять лет собственной жизни и утонул в алкоголе? Отец Жак знал, что должен сделать все, что в его силах. Сделать, чтобы помочь этому парню, помочь ему вспомнить себя.