Утопия для четверых

- О чем это ты? - Да так, ничего, – сжав зубы, пробормотал Питер, не смотря на парня. - Ты собрался уйти от нас? - Нет. С чего ты вял? - Тогда… - вдруг губы юноши дрогнули, он отшатнулся куда-то вправо, медленно сверля взглядом лицо мужчины. Его смуглая кожа смотрелась совсем уж болезненно на фоне темно зеленых обоев с замысловатыми рисунками на стенах полутемного коридора. Приятное ощущение, свернувшееся теплым клубком внутри плоского живота, сейчас с жалким хлюпаньем вывалилось на пол, словно комок кишок или недоразвитый плод из утробы малолетней девочки. - Я не буду мучить тебя своими объяснениями сейчас. Потом поговорим? – тихо, почти ласково сказал мужчина, однако вид Рейна вызвал у него одно раздражение. Ничего не ответив, юноша лишь энергично кивнул, безрезультатно пытаясь скрыть собственные глаза за растрепанными волосами. Питер прошел мимо него, разминая затекшую шею. Это ночью ему пришлось спать весьма и весьма плохо, в ужасающе неудобной позе на кресле и даже не раздеваясь. Он благополучно мог бы выспаться в читальне на мягком просиженном диване, завернувшись в плед, который почему то очень вкусно пах Дианой, тем не менее, человек по имени Стивен требовал к себе вагон и маленькую тележку внимания, ну, по крайней мере, Питеру так показалось. После небольшой ночной возни Уильямс заботливо устроил мужчину на своей кровати, стараясь держаться совершенно спокойно и непринужденно. Тем не менее, это получалось у него на удивление плохо. Может быть, все дело было в остром фасолевом супе? Хотя, причем тут это вообще? Стивен, все также молча, воспользовался предложением спать на кровати. В этом молчании и состояло все напряжение, не дававшее Питеру нормально пораскинуть мозгами и подумать о том, что может произойти завтра, в следующем месяце, через год-другой или, когда ему стукнет шестьдесят, если конечно стукнет. Он с трудом строил мысленную цепочку, подбирал синонимы, пытаясь прогрызть окутавший его кокон и включиться в происходящее. Вот здесь, прямо на кровати сидит человек. Его одежда была в крови, сейчас она в стирке, а на нем рубашка и брюки из моего комода, чего он похоже даже не заметил. Малоразговорчивый, болезненный мужчина средних лет, за которым гнались полицейские. Полицейские преследовали нарушителя закона, что очевидно, ведь о нем написали в газетах. Стивен, да? Помешанный, ушедший в себя, он, похоже, ничего не помнит о том, когда и кого убил или же помнит, но для него это так же обычно как раздавить отвратительного жука. Для него это так же нормально, как наслаждаться отрезанными частями тел для меня, как аморальное поедание и приготовление людей для спящего Рейна и недавно заходившей Дианы. Что будет, оставь я его тут? Уже оставил. Что будем с ним делать? Со стороны этого странного Стивена я не вижу никакой инициативы. Все что происходит, проходит мимо него – потрясающе очевидная вещь. Как он еще не умер, дожив до такого возраста? Стивен самостоятельно лег спать и даже укрылся одеялом, полностью игнорируя существование в спальне еще одного живого существа, тем не менее, переворачиваясь с правого бока на спину и тяжело дыша, словно у него были какие-то нарушения дыхательной системы, он медленно и неотрывно посмотрел прямо на Питера. Мужчина тоже заметил это стеклянный взгляд, прошедший сквозь него, изучающий, оценивающий. Стив будто оценивал степень опасности, исходившую от человека на кресле. Уильямс до сих пор ощущал, как эти сумасшедшие глаза посылают в чужой прогнивший воспаленный мозг информацию о его внешнем облике. Ему немедленно захотелось раздавить их, поэтому решение вернуться обратно было принято незамедлительно. Может Питеру и не стоило настолько резко влетать в комнату, потому как его гость никак не ожидал подобного. Только поднявшись с кровати и оправляя одежду, Стивен тут же сел обратно и ожидая дальнейших действий, повернул лицо к хозяину спальни. - Доброе утро, – приблизившись, попытался начать разговор Питер, но в ответ получил только сухой кивок. - Хорошо себя чувствуете? То, что произошло в следующую секунду, заставило мужчину неприятно удивиться. На небритом лице Стива появилась едкая издевающаяся улыбка, глаза полностью изменились точно под стать сумасшедшему. Глаза – это главная составляющая в облике людей с психическими отклонениями, стеклянные, смотрящие во внутренний мир хозяина, такой, что не приснится в страшном сне. Находясь рядом с ними, обычный человек, пускай даже очень смелый и решительный, понимает, что ему ужасно страшно. Необъяснимый, неконтролируемый тихий ужас за доли секунды гнездится глубоко в сердце, поэтому каждый захочет опустить глаза и постарается побыстрее уйти. Несмотря на это, Питер не опустил глаз. Он уже сталкивался с психами, все его жертвы теряли себя в процессе медленной смерти. Некоторые из них кричали настолько нечеловеческим голосом, что несколько раз Питер даже записывал их душераздирающие вопли, затем сравнивал, но никакого удовольствия от этого не получал. Уильямс всегда любил тишину. - Что за идиотские вопросы? - за все время пребывая Стива в доме это был четвертый раз, когда он позволил услышать свой голос.- Почему бы не спросить меня о трех счастливчиках, которых я милосердно убил? - О, так вы помните, что произошло? Когда мы говорили в прошлый раз, мне показалось, что вы с трудом вспомнили собственное имя. – Питер поморщился. Говорить с этим человеком ему показалось невообразимо сложно. - Ты сказал, что я останусь тут, – лицо мужчины вновь изменилось, приняв то недоверчивое выражение, которое бывает у ребенка, заговори с ним на улице незнакомец. - Вам ведь некуда идти, так? Полиция, должно быть, ищет вас. Да, конечно нет пока никаких оснований доверять нам, но… - Верю… Я верю вам. – Стив немного отвел глаза, сдерживая смешок. Сам того не понимая Питер возвышался над ним, крепко стиснув зубы. Ситуация начинала принимать обороты полнейшего бреда, бессмысленный разговор, часто меняющийся тон и настроение собеседника маленькими насекомыми кусали мужчину за кожу, вызывая раздражение, какого он не испытывал прежде даже в ссорах с Дианой. Внезапно ближнее к двери окно, вероятно-то самое, на котором дано уже разболтались петли, распахнулось и с замечательным оглушительным звоном шарахнулось о стену. С самого утра шел небольшой дождь, подгоняемый сильным ветром. Питер тут же поспешил его закрыть, но как только со створкой было покончено, он оказался обездвижен. Стив стоял позади него, дыша прямо в затылок и сжав предплечье мужчины так сильно, будто намеревался раздавить его и стереть в порошок. - Если хочешь убить меня, в этом положении у тебя ничего... – Стив резко развернул Уильямса к себе и свободной рукой вцепился в горло, сдавливая его пальцами. Питер тут же пожалел, что вообще открыл рот, собственные зубы глухо клацнули, сомкнувшись на языке, покрасневшие измученные за ночь глаза наполнились слезами боли. Стивен ухмылялся, наслаждаясь болезненным попытками Питера урвать глоток воздуха, но смотрел вовсе не на саму жертву, а снова внутрь себя, хотя зрачки его и были безумно расширены, словно пытались уловить все детали. Сосуды вокруг места захвата вздулись, переставая подавать кровь к мозгу, мышцы отчаянно дергались, не выдерживая властного точеного давления, а дрожащая от напряжения рука убийцы продолжала играть, как бы раздумывая, оборвать чужую жизнь резко или замедлить процесс умерщвления. Лицо Питера в этот момент между жизнью и смертью было потрясающе эмоционально и если бы его тело когда-нибудь вскрыли, то вздувшаяся синюшная кожа слизистых оболочек, лица и губ лопнула бы, гнойными оливковыми массами извергнув предсмертную лирику. С упоением наблюдая за попыткой мужчины отнять его руку от горла, Стив позволил себе пропустить довольно сильный удар в челюсть, пришедший откуда-то справа и отбросивший его голову и все тело назад. Сбитый с толку, он не сразу сориентировался, всепоглощающая боль с гудением пронеслась по всему телу. Не мешкая, Уильямс озлобленно обеими руками притянул к себе Стива за ворот одолженной рубашки, и словно вовлекая его в танец, развернул спиной к стене, в которую когда-то самозабвенно вколачивал крюки для мяса, а совсем недавно повесил на них перемазанные кровью наручники. Питер был именно зол, буквально в бешенстве от такого стечения обстоятельств. Его самолюбие было уязвлено как никогда, ведь он от рождения не привык быть жертвой, а те, кто пытались покуситься на его жизнь, обычно потчевали местных канализационных крыс своим богатым протеинами мясом. Крысы в этом районе отличались от тех зажравшихся, что жили, например, в том же Лондоне, поэтому редко оставляли даже кости. Успешно перехватив инициативу, мужчина с силой ударил противника о стену. Острые, хотя и поржавевшие крюки без особого труда вошли в плоть слегка навешенного на них тела. Разминая сведенные судорогой пальцы, Питер замер напротив шокированного неожиданной болью Стивена. Стена с крюками оказалась забрызгана кровью так сильно, что нужно было менять обои. На полу, согнувшись, скуля от боли и зажимая рваные раны на спине рукой, сидел Стив. Уильямс все еще не мог поверить, что он извивался настолько яростно, словно лабораторное животное, что крюки прорвали его плоть насквозь, хотя сомневаться в этом не было оснований. Чтобы поближе рассмотреть увечья, самостоятельно нанесенные себе Стивом, Питер сел перед ним на колени и взял худую руку, отчаянно впившуюся в окровавленную кожу вокруг ран. - «Этим пальцам идет кровь…» - пронеслась в его голове мысль, пока он слегка надавливая, поглаживал подушечки, не встретив былой агрессии. Сейчас Стивен выглядел жалким и напуганным, он скулил словно раненная собака, ища утешения в ногах хозяина. Утешение последовало незамедлительно. Ласково приподняв его за плечо, Питер коснулся губами перемазанной кровью ладони, начиная слизывать едва соленую жизненно необходимую жидкость. На мгновение окружающие звуки перестали существовать для обоих мужчин, четко различалось лишь сбивчивое дыхание вперемешку с болезненными стонами. Оказавшись прижатым к стене, Стив едва не взвыл от боли, распахнув затуманенные глаза, зрачки больше не были расширены. Слушать вымученные крики и наполненные страданием вопли Питер совсем не хотел, его единственные желанием было смягчить страдания, виновником которых он стал. Поначалу примирительный поцелуй вышел слишком грубым, отомстив Стиву за прикушенный язык, Уильямс вполне намеренно прокусил его нижнюю губу. Кратковременно возбуждение, овладевшее Питером, совершенно не было похоже на то, которое прежде он испытывал с Дианой или Рейном, оно было сильнее. Он продолжительно летел, словно самоубийца с небоскреба, в океан бурой крови, испытывал жгучую боль от удара о поверхность и неожиданно расслаблялся, выпуская из легких весь воздух. Его тянуло на дно, болезненно плющило давлением, а затем выталкивало на поверхность, легкие снова наполнялись специфическим свежим воздухом, каждую конечность охватывала сладкая истома, Питера несло к прекрасному теплому пляжу с молочными песками. Стив вновь застонал, но уже непонятно от чего. Весь его псевдомазохистский вид говорил о жажде новой порции ласк, а количество вытекшей крови о немедленной медицинской помощи. Питер замер, отнимая правую руку от паха мужчины и смотря на только что оставленный им кровоточащий укус на голом холодном плече. Его собственная одежа тоже пропиталась кровью и липла к телу. Это он понял уже быстрым шагом, если не бегом, направляясь по коридору, прочь из комнаты. Сейчас он больше всего боялся показаться на глаза Диане, а еще хуже Рейну, который бы набросился на него и оторвал в отместку за грубые слова кусок другой мясца. Никто из них не одобрил бы действий мужчины и Стив, вероятно, стал бы хладным трупом, жертвой ревностной любви. На первый взгляд могло показаться, что Диане в конечном итоге собственно наплевать, что задумал Уильямс, что она совсем не против нового члена семьи. Черт, да кто в здравом уме согласится принять такое? Ноги сами привели Питера в морозильную камеру. Тяжело дыша, он сел в углу рядом с большим жирным куском мороженого мяса, подвешенным на такой же крюк, на котором еще недавно извивался и бился Стивен. Такого прежде никогда не было, и Уильямс это прекрасно понимал. Потерять голову рядом с жертвой? Что? О Чем вы вообще? Но это все же произошло. А жертва ли он? Это вопрос затравил Питера вздрогнуть и зажмуриться. После того, что он испытал, о роли жертвы Стиву не придется задуматься еще долгие годы, если конечно он не сбежит, не попадется полиции. Чувства к этому пришельцу, вторгнувшемуся в его утопичную жизнь, были ещё не крепкими, иначе их бы не перебивал такой блаженный морозный аромат мертвых животных и людей, ожидавших своего часа в холодильнике. Питер начинал успокаиваться и, поддавшись монотонному гудению вентиляции, почти заснул, так что его длинные ресницы, и слегка подсохшие капли крови на щеках начали покрываться инеем. Однако, головная боль, как последствие неудачного удушения, прочно сковала череп медным обручем, мучил невралгический кашель, жгучая боль ощущалась в области гортани. Тут плохо закрытая дверь морозильной камеры тихо открылась и вместе с теплым воздухом внутрь медленно, сутулясь и вновь зажимая рану, вошел Стивен. На его лице была новая маска, маска обретшего покой мертвеца и слабая улыбка, которой он улыбнулся Питеру, садясь на корточки перед ним. PS: Самая большая глава за мой пятилетний опыт работы, которую я закончила за полтора дня. Я иссушена, честно ._.