Ну здравствуй, Фрэнки!

Pov Майкл Знаете, какое оно, это чувство эйфории, когда ты влюблен? Это то, когда тебе сносит крышу от его запаха, который ты готов вдыхать часами. Когда ты ждешь от него звонка, днем и ночью, чтобы услышать его голос, а потом ответить взаимное: "Я тебя люблю". Когда ты не можешь отпустить его руку, хотя бы на минуту, потому что боишься, что никогда больше не притронешься. Когда даже во сне ты не можешь с ним расстаться, ведь очень любишь этого человека. Я столкнулся с этим чувством, когда в моей жизни появился Фрэнки. Парень с карими глазами, темными волосами в хаотичном виде, и челкой, вечно прикрывающей глаза. Такой грубый, нелюбящий все эти "розовые сопли", но такой любимый Фрэнк Айеро. Он уже давно знаком с моим братом, Джерардом, и отношения у них совсем не дружеские. Я не понимаю, почему они друг друга ненавидят. Фрэнк ведь очень хороший, не смотря на то, как он себя ведет. Я много раз замечал, как Фрэнк смотрит на Джерарда. В его глазах есть ненависть, но, и еще что-то, чего я понять не могу. Много раз я пытался узнать причину этой непонятной ненависти у Фрэнка, но он сразу же уходил от разговора, переходя на другую тему. Когда я рассказал Фрэнку о моем разговоре с Джерардом, я почувствовал, что он начал что-то замышлять, но спросить его побоялся. Так глупо испугался Фрэнка, и не побоялся за любимого брата, который и так постоянно получает от Айеро. На следующий день я решил зайти к Джи и просто сказать о том, как люблю его, но получилось это не очень. В комнату Джерарда я скорее влетел, чем вошел, что его явно удивило и немного напугало. Мы перекинулись парой фраз, а затем я ушел. В школу я шел с головой полной переживаний, но, когда в школе я отсидел несколько уроков, и ничего не случилось, я успокоился. Мы болтали с Энди, когда мой мобильник в кармане завибрировал, и на экране высветилось "Мама". Разговор был недолгим, а, точнее сказать, его не было, потому что говорила только мама, и каждое слово давалось ей с трудом: "Джерард в больнице без сознания. Его снова кто-то избил, но теперь все серьезнее" — это все, что я услышал, болезненно закусив губу, нажимая на сброс вызова. Энди смотрел на меня непонимающе, а я не мог контролировать слезы, которые начали медленно скатываться по щекам. Объяснить Энди, что именно случилось, у меня получилось, но с большим трудом. Друг сидел, прижимая меня к себе, а я плакался в его футболку как девочка. — Майки, позвони Фрэнку. Вам нужно поговорить, слышишь? – Друг явно переживал. — Я не буду, — всхлипнул я. – Я не буду ему звонить, Эд. — Будешь, и прямо сейчас. Давай же. Медленно тяну руку к телефону, смотря при этом на Энди, а он лишь кивает и продолжает наблюдать за моими действиями. Руки предательски дрожат, когда набираю номер Фрэнка. Нажимаю на вызов и прикладываю телефон к уху, слушая тихие гудки. — Привет. — Привет. – Я невольно всхлипнул. — Что случилось? – в голосе Фрэнка проскакивают нотки переживания, но мне уже плевать. — Это… — Голос предательски дрожал, – ты сделал? – Снова всхлипнул, а Фрэнк вздохнул. — Майки, я тебе все объясню. — Зачем? – Я совсем не хотел слушать его неправдивый рассказ. — Дай мне просто объяснить. – Я игнорировал, а он продолжал: – Я сделал это ради тебя. Мне очень жаль, правда. Я только сейчас понял, что натворил. Прости, Майки. С Джерардом все так плохо? – Надо же, какой заботливый. Заметил на себе, в это время, заинтересованный взгляд Энди. — Он в больнице, и он без сознания. Фрэнк, не звони… не звони мне больше. Мы расстаемся. Нажимаю на отбой и смотрю на Энди, который едва заметно улыбается и еле слышно говорит «Молодец». Вздыхаю, ведь понимаю, теперь я его больше не обниму. Закусываю губу и смотрю на Энди. — Эд, прикроешь? Я в больницу, потом все расскажу, просто мама там одна. – Тот молча кивает и улыбается. Обнимаю друга, а затем иду в гардероб и беру вещи. Отдаляюсь от здания школы, вдыхая осенний запах и вспоминая брата. Джи любит осень, хотя, это не самое лучшее время года — оно дождливое и болезненное. Больница находится не совсем далеко от школы, поэтому дошел я минут за десять. Зайдя в помещение, я сразу же почувствовал до жути любимый запах хлорки и препаратов. В регистратуре я узнал, в какой палате лежит Джерард, и сразу же туда направился. Я шел по коридору, смотря на номера кабинетов, и искал ту самую палату, в которой находился Джи. Я стоял перед дверью, где красуется число 102, не решаясь зайти, но, набрав в легкие воздуха, открыл дверь и вошел. Джерард лежит совсем неподвижно, а аппарат рядом с ним тихо пикает. Мама сидит ко мне спиной, но, услышав меня, разворачивается и смотрит на мое лицо. Тихо подойдя к маме, я тяжело вздохнул, а она лишь обняла меня. Мама аккуратно целует меня в лоб, а затем снова садится на стул. Присаживаюсь на край кровати и смотрю на Джерарда, тело которого покрыто огромными синяками, но я вижу не все, а лишь руки и грудь. Мои руки непроизвольно сжимаются в кулаки, а ненависть к Фрэнку начинает расти с каждой секундой, заполняя собою все тело. Но ведь виноват не только он, но и я, ведь именно я рассказал ему о разговоре с Джи, тем самым подвергнув жизнь брата опасности. Теперь Фрэнк никогда больше к нам не приблизится, точнее я на это надеюсь, а иначе больно будет уже ему.