Последняя песнь Незмериль

В те удивительные дни затканы были древние леса изумрудом трав и листвы. Сызнова обрели голоса птицы, что украшали кроны деревьев, и подобрели ветра, не кусающие более морозом всех, кто встречался на пути их. И реки с ручьями обрели вновь клокочущую суетливость, избавившись ото льда. Мир проснулся преисполненным новыми животворящими силами, чтобы напоить теплом и светом всякое живое создание. А в замке предводителя лесных эльфов жизнь торжествовала, как нигде более, ибо в то время должен был с мгновения на мгновение появиться на свет любимый первенец Незмериль и Трандуила – Леголас. Оттого речи эльфов звучали чуть громче и торжественнее, а глаза сверкали ярче. И один лишь король хранил сумрачное молчание и был мрачен, нелюдим, ожидая, когда разрешится от бремени его супруга. Ибо даже бессмертные эльфы ведали боль и знали её прикосновение, влекущие за собой страдания. Потому задумчиво и медленно, погрузившись в тяжкие думы, ходил Владыка возле покоев, где властвовали мудрые целители, что оберегали Незмериль и сына от всяких угроз. И прорезал напоённую благоуханьем цветов тишину первый детский крик, что разнёсся по дворцу пронзительно и победоносно. Замерло благоговейно сердце короля, и не стал он более сдерживать себя ожиданием, войдя в покои. И увидел, как королева, измождённая, но счастливая, качала на руках первенца, укутанного в нежные кружевные полотна. – Леголас, сын Трандуила, – ласково проронила Незмериль, баюкая дитя, и на глазах её проступили слёзы. – Пусть звёзды ярко освещают твой путь на земле. Неторопливо приблизился Владыка к ложу супруги, не сводя взора, неподвижного и потрясённого, с первенца, что не открыл пока своих глаз. – Всё ли с ним хорошо? – негромко осведомился король. – Он крепок и силён, как всякий эльф, – ответила ему Незмериль, расцветая гордостью, – и красив настолько, что я не могу передать словами. Королева бережно передала супругу свёрток с сыном, невесомый и хрупкий. И так же бережно и осторожно взял его на руки король, преисполненный самых радостных чувств. Широко распахнутые его глаза внимательно взирали на новорождённого принца, что был кровью от крови его и плотью от плоти его. Казался первенец столь беззащитным и крохотным, дышал так сладко и тихо, что боялся Трандуил ненароком ему навредить, не рассчитав силы. То было удивительное и завораживающее мгновение. – В нём есть наше главное и несметное богатство, – величественно произнёс повелитель лесных эльфов, присаживаясь на ложе рядом с супругой. – Слова, что знакомы всякому родителю, – улыбнулась Незмериль. – И всегда лишены они скверной лжи. – Я узнаю в нём твои черты, – благодушно проронил супруг, по-доброму всматриваясь в лик сына. – И это плохо. Я буду к нему слишком снисходителен, если он совершать будет дурные дела. – В тех случаях я не буду давать ему слабины, – успокаивающе молвила Владычица, с нежностью взирая на супруга и дитя. Обратился Трандуил к супруге своей, запечатлел на челе её поцелуй, полный самой искренней теплоты и любви. И безотрывно и безустанно смотрели они на обожаемого первенца. И была та пора пиком их благоденствия, мирного и безмятежного. Но разбилось оно, исчезло безвозвратно и стремительно вместе со спокойствием, когда вошёл в покои встревоженный стражник. – Владыка Трандуил, Владычица Незмериль, – почтительно обратился он к супругам, отводя взгляд, преисполненный смятения. – Орки на Лесном тракте. И переглянулись встревоженно король и королева, заволокло гневом глаза повелителя лесных эльфов. – За свой проступок они не просто заплатят жизнями, – проговорил он холодно, – они будут умолять, чтобы их лишили дыхания быстро. Аккуратно передав спящего Леголаса обеспокоенной супруге, порывисто и решительно направился король навстречу беде. – Собирайте самых лучших воинов, – отдавал он распоряжения, – пусть берут и луки, и мечи. – Повелитель уйдёт из дома в такой день? – спросила Незмериль дрогнувшим голосом, крепче прижимая к себе сына. – Именно в такой день не следовало этим тварям показывать свои мерзкие лица из дыры, в которой они сидели, – ответил королеве супруг, недобро посмотрев на неё через плечо и не замедляя шага ни на миг. И раздался вслед Трандуилу испуганный детский плач, что сильнее заставлял его жаждать расплаты. Налились руки Владыки беспощадной силой, неистово рвущейся наружу, ибо был король вспыльчив непомерно. Потому обратиться должна была та сила в его клинок, острый и неумолимый. И промчались огромные расстояния так быстро, словно то был один лиг, расступились послушно покрытые зеленью деревья, открывая Лесной тракт, о котором ни одну сотню лет слагались всякого рода легенды и песни. Но ныне была земля его орошена кровью невинных путников, что лежали бездыханно в пыли, и сверкала та кровь на мягкой траве вместо утренней росы. Отступили перед её скверной ароматы цветов и песни птиц, а только деревья продолжали шептаться суетливо невдалеке, да храпеть отрывисто загнанные лошади. – Обыщите округу. Орки не успели уйти далеко, – приказал тихо, но вкрадчиво король, вынимая из ножен меч, – не застыла и не побурела ещё кровь. Не щадите врага. Найдите среди путников живых, если удача была на их стороне, и окажите помощь. В тот день не предал Владыку и его храбрых воинов слух, и не обмануло их зрение. Раздался внезапно свист пущенных стрел, и тень их накрыла отряд эльфов. Однако уклонились многие от смертоносных снарядов, и лишь несколько воинов пало на землю. И показались на свет орки: уродливые, кровожадные и безжалостные. Заиграл стремительно в Пуще дикий бой, что вырывал из седла наездников, осыпал сражающихся пылью и окроплял солёной кровью, душил, резал и дробил кости. И бился Трандуил яростно и храбро, ибо был он преисполнен ненависти к врагам своим, что ступили в его родной дом и сеяли разрушение и смерть. Сражался он против нескольких, пока не сбил его с коня орк огромных размеров. То был их предводитель, а в руках держал он меч грубой работы, проржавевший, испещрённый глубокими царапинами. Взревел оглушающе орк, бросаясь на Трандуила и замахиваясь так, чтобы отрубить ему голову. Однако быстр и ловок был Владыка: избежал он удара и рассёк своим клинком тёмную кожу на беззащитном животе врага. И засочилась из раны чёрная кровь, а боль затмила разум. Не разбирал более орк, что вершит, в слепом безумии размахивая мечом, за что поплатился в тот же миг, ибо сбит был с ног разгневанным королём. – Зачем явили свои гнусные сущности в мои владения? – спросил повелитель лесных эльфов холодно, медленно вгоняя в плечо поверженного врага клинок. Взвыл пронзительно орк, однако нашёл в себе силу и дерзость заглянуть в глаза Трандуила. – Смотрите, лесной царёк, – злобно сплюнул он и взвыл ещё громче оттого, что глубже вошёл острый меч в плоть. – Какая нужда привела вас сюда? – повторил свой вопрос король, сжигая орка взглядом, полным презрения. – У тебя слишком много конечностей, я помогу избавиться от них, если ты будешь отвечать неучтиво. – Делай, что хочешь, лесной царёк, – хрипло прошипел враг, – но тебе не удастся остановить начавшееся. – Начавшееся? – Вы сдохнете, не успев понять, откуда пришла гибель, – заговорил орк. – Ваши леса накроет тьма… Едва заметно вздрогнул клинок в руках Трандуила, и отделилась рука от тела врага, однако речь его не стихла: – … ваши дома обратятся в пепел… И вновь стремительно вздрогнул меч, отсекая вторую руку. –… а ваши ещё трепыхающиеся в предсмертной агонии тела распотрошат на мелкие кусочки и смешают с гнилью… Последний раз запел клинок, входя в сердце орка. И немая ярость плескалась в глазах короля, когда он медленно проворачивал его в дрожащем теле врага. – Но ни твоя рука, ни твоя голова не застанут той поры, – спокойно произнёс он, устремив неподвижный взгляд на запылённый Лесной тракт, что усыпан был трупами орков и реже – эльфов. – Владыка Трандуил, – обратился негромко к предводителю один из стражников. – Орки уничтожены. – Прекрасно, – промолвил отстранённо король, стряхивая кровь с меча и убирая его в ножны. – Заберите падших воинов и раненных из числа путников, а орков предайте огню. Выставьте здесь скрытый дозор и удвойте основные. Возвращаемся. И обуяла его невнятная и терзающая усталость, какая редко выпадает на долю эльфов, а чаще гложет людей и гномов. Более всего хотел Трандуил оказаться дома, смыть с себя вязкую пыль, бурую кровь и взглянуть на родных Незмериль и Леголаса, что ждали его во дворце. В том было для него большее счастье и отрада – в те времена, когда горизонт начал охватывать сгущающийся мрак.