Последняя песнь Незмериль

И клонилась к своему увяданию далёкая одинокая луна, что возвещала о скором начале дикой и кровопролитной войны, изничтожающей без жалости и сострадания. Потонули осенние дни и ночи в лязге оружия, холодном и неприступном, которому предначертано было отнимать жизнь у ненавистного хозяину врага, а свинцовые тучи, что тяжелели и наливались чистыми слезами на недосягаемом Западе, готовились оплакивать павших. То была пора, когда всякому предстояло пройти по лезвию ножа. Тем сильнее и дороже ценились последние мгновения спокойствия, вырываемые из неприметной, но всепоглощающей суеты, которая обуревала сердца всякого лесного эльфа, а их короля более всех. И всё чаще обращал Владыка свой взгляд на пустой и неприветливый Север и всё чаще переводил его на супругу, ибо неподвластное и плохое чувство снедало Трандуила изнутри, словно мор смертных. И не было от него спасения. – Если повелителя гложет чёрное и неотступное предчувствие, то отчего же он не говорит ничего близким? – вопрошала заботливо королева, бережно касаясь рук супруга своими. – Нельзя держать тревоги и страхи в себе, иначе они погубят душу, обратив в камень и лёд. И была Незмериль умиротворённой и нежной в те мгновения, словно не ожидала супругов скорая разлука, что поджидала их сурово на рассвете. Увядающая луна, проникающая под густые кроны деревьев прозрачным сиянием, серебрила волосы эльфийки, а глаза её искрились неугасающей жизнью. И не было в ту пору для лесного короля существа милее и роднее. – Прольётся много крови, если не обманул Элронда его дар, – произнёс уверенно Трандуил, – и повторится сызнова история. – И вновь разнесётся над Средиземьем плач, – подхватила его слава Незмериль, и грусть поселилась в её взгляде. – Почему мир так короток и обманчив? – Такова природа зла, – пояснил невозмутимо Владыка. – Так всегда было – и так всегда будет. Ведал лесной король, какие мрачные мысли тяготят Незмериль, ибо супруга подобна была для него раскрытой книге, преисполненной множества страстей. – Помнишь ли ты зимний день, когда оставили мы дворец, титулы, заботы и просто предавались уединению, забыв обо всём? – негромко спросил её Трандуил, одаряя пронзительным взглядом. – То был один из лучших дней, – улыбнулась лучезарно Незмериль, и глаза её затопило теплом. – Значит, ты помнишь и о клятве, заключенной меж нами, – продолжил твёрдо король, чуть склонившись к супруге. – Ты проиграла мне в поединке на четыре смертельных удара. Пора исполнить желание победившего. – И чего же хочет мой повелитель? – замерла в тревожном ожидании королева. – Я хочу, чтобы впредь ты не лелеяла мыслей о войне и не тянулась к ней; чтобы руки твои не ведали более тяжести меча и холода стали; чтобы не звучали далее речи о том, что тебе есть нужда идти в бой, - вкрадчиво говорил Трандуил, внимательно вглядываясь в лик жены, – чтобы ты осталась дома и была королевой. Все ли мои слова ты услышала? – Да, – кивнула невозмутимо Незмериль, не отводя взора. – Клянёшься ли ты выполнить наказ неукоснительно и бесспорно? – подёрнулись голос и взгляд короля льдом. – Клянусь, – разнеслось глухим эхом обещание королевы, а на глазах проступили едва различимые слёзы. – И пусть Эру сохранит твои слова, – заключил негромко Владыка. Зашептались тревожно в лесу деревья, ставшие свидетелями непомерной строгости короля, и замолчали испуганно последние ночные птицы, ибо чуяли они плохое. Однако был Владыка столь суров и непреклонен лишь снаружи, а внутри преисполнен тревог, словно последний из смертных. – Что же буду рассказывать я Леголасу в ту пору, когда в первый раз возьмёт он в руки оружие? – проронила тихо королева, вглядываясь расстроенно в лик супруга. – Буду говорить, как пряталась за спинами других и не защищала ни его, ни народ. – На бессмертие всякого из эльфов выпадет ещё не один шанс доказать искусность в бою, – произнёс Трандуил мягко, отринув холод и бесстрастие. И аккуратно коснулся он подбородка своей Незмериль. – Но тебе нечего доказывать. Когда-нибудь я поведаю ему, как ты трижды приставляла клинок к моей шее. А если он не поверит, ты вновь возьмёшь в руки меч и напомнишь о своём умении. Однако сейчас ему нужна более всего мать – не воитель, как и мне нужна супруга и королева. У меня много воинов, но лишь одна ты.

***

Истекло время. Исчезло в клокочущей пучине тёмных и светлых событий. И взметнулись в посеревшее небо боевые знамёна, огласили осеннюю Пущу протяжные звуки рога, а опавшая листва обратилась в пыль под ногами неисчислимой армии эльфов. Тускло сверкала их броня, неслышно лязгало оружие, что покоилось в ножнах, и преисполнены были лица непоколебимой решимости. И облачён был в прочные и лёгкие доспехи тонкой работы сам лесной король. Крепко сжимал он эфес меча и смотрел вокруг спокойным взором. И лишь в душе его царило смятение, неподвластное и всесильное. В последний раз подошёл Трандуил к своей супруге, что держала на руках обожаемого Леголаса, уже внимательно смотрящего в ту пору на мир, и запечатлел на челе сына ласковый поцелуй. И покинули Владыку все слова, что хотел он произнести, и обуяли его горестные чувства, какие терзают всякого эльфа, оставляющего родной дом, где есть и беззащитное дитя, и любящая супруга. – Помни о клятве, – обратился король к Незмериль, которая не могла насмотреться на лик супруга. Глаза её блестели от слёз, а на лицо наложена была печать грусти. – Всегда, – проронила она негромко и нежно коснулась ладонью щеки Владыки. – Трандуил, сын Орофера, пусть звёзды ярко освещают твой путь и оберегают от тьмы. И королева приложила руку к сердцу, жестом своим высказывая немое почтение. Но не ответил подобно ей супруг, а одарил её поцелуем, полным горькой тоски и согревающей любви. Таково было прощание Трандуила и Незмериль, что долго ещё оберегало своим видением супругов. И двинулось стройное войско на опасный и непредсказуемый Север, который губил множество жизней ранее. Лишь шорох опавших листьев обличал неслышную поступь эльфов. Но не замечал той поступи лесной король, ибо долго ещё продолжал он слышать сладкий и тягучий напев своей прелестной Незмериль, которая провожала супруга взглядом до той поры, пока не скрыл его от взора лес: С деревьев высоких листва опадёт И золото в волосы крохе вплетёт. Весёлую песню споёт соловей О скором приходе заснеженных дней. На землю белый ковёр упадёт, И кроха своими ногами пойдёт. Увидит огромный неведомый мир – Глаза заблестят, словно яркий сапфир. Свежая зелень леса все зальёт, Кроха голос живой обретёт. И спросит дитя о том, где отец, Что волей судьбы вечность носит венец. И будет слепой полон грусти ответ: На битве король, защищает он свет, Лишь с летним рассветом обратно придёт, Сиянье звезды его в дом приведёт. И сбросит броню, забудет о ней, Отпустит на волю ретивых коней. Прикроет глаза на мучительный миг, И вновь обретёт родной сердцу лик.