История пяти судеб

      Вот уже несколько минут Макото смотрела на светящуюся лампу. Смотрела, принципиально не отрываясь, выжидая необходимого момента.       — Ну вот, досмотрела, — принялась сетовать Макото, когда глаза заслезились. – Ай, черт, тушь попала в глаз. Блин, щиплет! Рей, ты же позволишь подруге сбегать в ванную и спасти свой глаз?       Зажмурив глаз, Макото принялась тереть его, открытым глазом поглядывая на Рей.       — Нет, я изверг. И никуда тебя не пускаю, — Рей улыбнулась. — Будешь сидеть здесь, пока глаз не покраснеет и не распухнет. Иди, конечно, а то потом будешь бегать со светящимся красным глазом, будто над тобой тут издевались всей дружной компанией.       — Спасибо, — вставая на ноги, Макото хмыкнула. — Я только смою тушь и вернусь. Оставьте кусок с морепродуктами, а то мне не перепадет совсем.       — Ахах, — хохотнула Минако в спину подруге. – Что, предысторический мандраж, да?       — Ничего подобного, — уже стоя в дверях, Макото развернулась. — Моя история совершенно чиста и невинна. Не вижу никакого смысла бояться и испытывать этот мандраж перед рассказом. А вот ты, Минако, что-то расшутилась. Таким людям обычно страшнее всего.       — Ну, во-первых, сегодня я впала в детство, — с задором сказала Минако, показав подруге язык, - а, во-вторых, я исключение из всех правил, вся такая неповторимая и многогранная.       — Неповторимая — это да, — подперев кулаком подбородок, Ами улыбнулась. — Никогда не забуду тот совместный урок. Два класса, дикий гул, а потом учительница вызвала тебя.       — Да, я помню, — подхватила Усаги. — Когда Минако с гордым видом вышла к доске, все мигом притихли. Это же надо было додуматься: перемешать химию с планетами и космическим веществом. Даже я бы такое не выдумала, а уж как я привыкла выкручиваться!       — Да, это я, — будто бы льстя самой себе, с улыбкой сказала Минако, изящным движением откинув волосы.       — Девочки, имейте совесть и не замыкайте тут кругов. Пять минут моего отсутствия не говорите ни о чем очень интересном, ладно? — открытым глазом посмотрев на подруг, Макото попыталась им подмигнуть, а потом покинула гостиную.       Прикрыв за собой дверь ванной, Макото включила воду и принялась смывать тушь. Мылить глаза не хотелось, иначе щипать могло начать по-настоящему, а рыться среди бутылочек в поисках средства для снятия макияжа она не собиралась, поэтому Макото решила ограничиться обыкновенной водой. Она пользовалась тушью не очень часто, но эта вроде была не слишком водостойкой. Оторвав себе бумажное полотенце, Макото вытерла глаза и лишь после этого глянула на себя в зеркало. Увиденное заставило её улыбнуться, потому что вокруг глаз кожа была чуть неестественно темнее. Сама Макото называла это «эффектом солнечных очков». Такой эффект возникал, если на курорте загорать, боясь солнца. Тогда кожа на лице темнела, а вокруг глаз оставалась такой же белой. Этот эффект был полностью противоположен, и его можно было назвать эффектом хорошей туши, которая, расставшись с ресницами, не хочет расставаться с кожей.       — Ну же, Мако-чан, — пытаясь скопировать интонации Мотоки, с укоризной сама себе сказала Макото, — ты же не собираешься быть вруньей? Ни на грамм, только на какую-нибудь крошечную каплю. На каплю не страшно. Да и зачем им знать все эти некрасивые подробности? Верно, нет никаких причин их раскрывать и портить всем настроение.       Поправив резинку и вьющиеся каштановые прядки, которые она так любила выбрасывать на лицо, придавая себе чуть неряшливый вид, Макото улыбнулась собственному отражению и летящей походкой вышла из ванной.       Вернувшись в гостиную и заняв свое место за столом, Макото лукавыми глазами посмотрела на подруг и, сохраняя спокойное лицо, заявила:       — По поводу глаз ни единого слова.       — Ну что ты, Мако-чан, — не сумев сдержать широкой улыбки, сказала Усаги, тут же пряча губы за кружкой чая.       — Всё, Рей-чан, ты меня всерьез откормила, — слегка уставшим, но довольным тоном сказала Минако, дожевывая последний кусок пиццы, который лежал на её тарелке. После этого она засунула в рот ломтик от помидора, который до этого спокойно ютился на краю тарелки, а затем принялась облизывать жирные пальцы, счастливо улыбаясь.       — Может быть, ты и не знала, Минако-чан, — прикрыв рот ладонью, Ами хихикнула, — но в квартире Рей есть не меньше двух кранов.       — И я могу принести влажные салфетки, — вставила Рей, наконец, вспомнив о своем чае и приступив к неспешному опустошению кружки с ним. — Люблю гранатовый, но холоднее он ещё вкуснее. Допью, когда остынет, — будто бы и не заметив, что говорила вслух, Рей отставила кружку и переключила свое внимание на подруг, а точнее, на Минако.       — И не надо так на меня смотреть! — вяло, но с нескрываемой улыбкой, попыталась взвиться Минако. — Я уже сказала, что на сегодня впала в неконтролируемое детство. Столько времени не выпадало шанса, а тут вы, и обстоятельства подходящие. Я имею право расслабиться или не имею?       — Не говори, что была серьезной хотя бы несколько секунд, — не верящим тоном произнесла Рей, закатив глаза.       — Я ничего не говорила про серьезность, — Минако засмеялась, — но в детство не впадала уже давно.       — О, я вспомнила, — допив чай, Усаги поставила кружку и подняла вверх левую руку с вытянутым указательным пальцем, привлекая к себе внимание: — Вспомнила про тест «Я назову твое истинное имя…» Мы потом звали Минако согласно результату: хохотушка. Помнишь, Минако-чан?       — Года идут, а что-то остается прежним, — с задорной усмешкой сказала Макото. — Да-да, это я всё о тебе, Минако-чан, не в пространство говорю.       — Я нравлюсь себе в своем неповторимом обличии, — Минако горделиво улыбнулась, а потом, увидев взгляды подруг, согнулась от искреннего, несдержанного смеха.       — Ностальгия, — улыбнувшись, сказала Ами, заправив за уши прядки. — Я люблю вспоминать наши школьные годы. Шестнадцать-семнадцать лет, совсем ещё девчонки, шутницы к тому же. А как Усаги и Рей дразнили друг друга и вечно грызлись, а мы не могли прекратить с вас смеяться?       — Ага, ностальгия — это круто. Не хватает только десерта, чтобы ощущения были полными и неповторимыми, — положив ладони на живот, довольно улыбнулась Минако.       — Ами-чан, скажи это, — с задорной улыбкой попросила Усаги, лукаво глянув на Минако и тут же переведя взгляд на Ами.       — Что? — сначала опешила Минако, потом догадавшись, о чем пойдет речь.       — Невежливо, Минако-чан, — поправив несуществующие очки, начала Ами. — Ведь мы тут все в гостях у Рей-чан.       — А ещё мы желанные гости, — расплывшись в улыбке, парировала Минако, — а желанным гостям говорят: чувствуйте себя, как дома.       — Но не забывайте, что вы в гостях, — в один голос ответили Рей и Макото, даже в один момент дернув локтями.       Подруги засмеялись. Кто-то спокойнее, кто-то более несдержанно, но, тем не менее, первой смогла заговорить Минако, и внимание снова было на ней.       — Так что там у нас на десерт, а, Рей-чан? — громко спросила Минако.       — Мороженое, — Рей хмыкнула. — И именно сейчас Ами-чан должна сказать, что есть мороженое после горячего чая вредно, ведет к простуде.       — Точно, я должна это сказать, обязательно, — Ами хихикнула, — но я сама так люблю есть мороженое и запивать его горячим чаем, или наоборот, что промолчу. Не есть верно поучать тому, чего сам не делаешь. Да и чай наш уже поостыл.       — Тогда я хочу фисташковое, — заявила Минако.       — Сходи в магазин и купи, — в ответ с задором сказала Рей, — а у меня только ванильное. Усаги-чан и Минако-чан на моей кухне уже побывали, а теперь ваша очередь.       — Я не… Откуда? — не поднимая головы, Усаги глянула на Рей.       — Усаги-чан, ты грациозна, но шпионкой за шесть лет так и не стала, — Рей улыбнулась, поднимаясь на ноги, — а я очень ушастая. Видела, какие уши?       — И очень даже красивые уши, — не глядя, сказала Усаги.       Легко и пружинисто, будто бы оттолкнувшись от земли, на ноги поднялась Макото. За ней, не дожидаясь, пока её начнут поднимать, встала Ами. Когда дружная троица покинула гостиную, Минако легла спиной прямо на пол, разбросав вокруг волосы золотистым ореолом, и буркнула:       — Сходи и купи. Знала бы я, где тут поблизости продается фисташковое. Да, Усаги-чан?       — А я и ванильное люблю, — пожала плечами Усаги, делая глоток персикового чая из кружки.

***

      Оказавшись на кухне, Рей первым делом вручила Ами упаковку влажных салфеток. Ами хотела было удивиться, но Рей имела полное право хранить их на кухне.       На столе появились пять пиал среднего размера, а затем столько же чайных ложек, которые пока мирно лежали и к пиалам не приближались. Наклонившись, Рей достала из морозильной камеры большую пачку мороженого. От былого килограмма — Макото узнала эту упаковку — осталось не более пятисот грамм, что подтверждало факт, в котором Рей по-прежнему оставалась любительницей холодных десертов.       — Ну, что, по три шарика каждой будет достаточно? — поинтересовалась Рей у подруг, доставая столовую ложку.       — Мне да, — спокойно ответила Ами, вертя в руках пачку салфеток.       — А я не грабительница, — усмехнулась Макото, как бы подложив руки под голову и тут же опустив их, — поэтому мне тоже.       — Я переживаю только за одно, — одновременно начали они с Ами. Макото решила замолчать, позволяя подруге, из которой и без того немного слов можно было вытянуть, закончить самой, что Ами и сделала.       — Так вот, Минако-чан может начать возникать, ведь она же желанный гость, — сказав это, Ами не смогла удержаться от задорной усмешки.       — Ничего, я приготовлю такой десерт, что Минако-чан и забудет о своем фисташковом, — Рей с профессиональным выражением лица ухмыльнулась, принимаясь раскладывать мороженое по пиалам.       — Так значит, ты у нас мастер по приготовлению десертов? — точно также ухмыльнувшись, спросила Макото, веселыми глазами глянув на подругу.       — Да, есть немного, — с улыбкой ответила Рей, облизывая ложку.       Макото хмыкнула, отметив, что с пятью порциями подруга очень даже неплохо справилась, хотя с помощью столовой ложки шариков не получилось, но это были мелочи, потому что и сама Макото не умела делать красивые шарики из мороженого без специальной для того ложки.       — И последние штрихи к основе десерта — спрятав мороженое обратно в морозильную камеру, заявила Рей, приподнимаясь и доставая из шкафа баночку с какой-то смесью. — Ами-чан, не окажешь услугу? В нижнем шкафе, рядом с тобой, лежат вафли.       Ничего не ответив, Ами лишь легко кивнула и выполнила просьбу.       — Ну, и что это? — поинтересовалась Макото, как бы ткнув пальцев в банку со смесью, которую Рей поставила на стол, взяв в руки чайную ложку.       — Это такая особенная сладкая приправа к холодному десерту, — открутив крышку и положив её на стол, Рей сначала понюхала сама, а потом поднесла банку к носу Макото: — Вкусно?       — Мм… — вдохнув аромат, Макото задумалась. — Шоколад, ещё что-то сладкое… я думаю, клубника. И ещё… Что-то знакомое… Кофе? И бессмертные кокосовые стружки, я их вижу. Сладкая классика.       — Я тоже хочу оценить, — безапелляционным тоном заявила Ами, обняв подруг за плечи и молниеносно приближая свой нос к банке с ароматной «приправой». — Мм… Да это же один из моих любимых запахом. Капучино! Я сразу его узнала. А ты любишь экспериментировать, Рей-чан. Капучино с ароматами клубники… Звучит, как нечто. Мне нравится!       — Ты ведешь себя, как Минако, — Макото закатила глаза, а Рей улыбнулась.       — А что, только Минако-чан можно? — посмотрев на подруг глазами озорного ребенка, Ами повернулась и взяла с тумбы вафли, слегка успокоившись, но с лица её всё равно не сходила счастливая улыбка.       — Ты угадала, Ами-чан. Клубника и капучино. А секрет, — с улыбкой продолжила Рей, отвечая на вопрос до того, как он сорвался с губ Макото, — в том, что одним вечером, когда ананасы закончились, а есть просто ванильное мороженое было лень, понадобилось срочно что-то придумать. В итоге в виде вкусной посыпки предстали дробленый шоколад со вкусом клубники и йогурта, дробленый шоколад со вкусом капучино и эти классические кокосовые стружки. На этом секреты заканчиваются.       — Тогда нужно скорее закончить с приготовлением десерта, — Макото повела плечом. — Я хочу как можно быстрее увидеть лицо Минако. Со своим падением в детство она сегодня просто невозможна.       — А я хочу попробовать, — в синих глазах мелькнула несвойственный им чертик, и Ами улыбнулась шире, чем обычно.       Глядя на подруг, Рей хотелось весело и безудержно смеяться. Это было удивительно, что через шесть лет они не стали чужими друг другу, но… Там, где находился нервный узел, а попросту, чуть правее сердца, кольнуло. Совесть, медсестра без страха и упрека, шпыняла в сердце один укол за другим, забывая, что делать это нужно осторожно и деликатно. Это не злило Рей, но доставляло много неприятных ощущений, которые усугубляли её и без того неважное состояние. Его же всячески поддерживали подруги, своей открытостью и веселостью расслабляя её, но Рей от этого становилось только хуже.       Мягко говоря, она ощущала себя подло. Подруги были с ней искренними, а она боялась поверить в радужность последствий. Это было нечестно и несправедливо не только по отношению к подругам, но и к Харуке, и такие мысли совершенно не успокаивали её совесть, всё усугубляя и усугубляя. Рей пару раз хотела сорваться и всё рассказать, решая проблемы последствий после их наступления, но страх, сто бы чертей его побрали, не давал так легко и просто этого сделать. И Рей переживала, потому что путалась в сказанном и в утаенном, понимая, что это нечестно по отношению ко всем, но пока не в силах была ничего сделать.       — Ну вот и попробуешь, — через пару секунд сказала Рей, принимаясь рассыпать смесь по пиалам. Ами облизнула губы, поглядывая на подруг, а Макото ухмыльнулась, по очереди глядя то на Ами, то на Рей.       — А теперь открой секрет: зачем вафли? — глянув не десерт и не сумев не облизнуться, спросила Макото.       — Для финального штриха, — коротко ответила Рей, забирая вафли из руки у Ами и открывая упаковку. Достав пять вафель, она воткнула их в мороженое, подобно палочкам или трубочкам, а потом положила в каждую пиалу по ложку: — Зачем нам несъедобные трубочки? Пять вафель со вкусом сливок — и десерт готов. Теперь можно смело пропеть: та-дам!       — Выглядит ещё более аппетитно, чем раньше, — Макото улыбнулась. — Продашь авторские права на рецепт?       — Зачем же сразу авторские? Бесплатно забирай. Подруги же, а не бизнес-компаньоны. Да и зачем на другую домашнюю кухню эти авторские? — на этих словах Ами с хитрой улыбкой несильно пнула Макото локтем в бок, но подруга продержалась стойко, как оловянный солдатик, ответила улыбкой, но ничего не сказала.       — Отлично, я беру себе две пиалы, — начала Рей. Именно в этот момент Ами схватила пачку влажных салфеток и замерла с улыбкой, — Ами-чан… одну, а ты, Мако-чан, также потащишь две. Грузят нас тут с тобой, нещадно грузят.       Глядя на Ами, подруги засмеялись, но каждая спокойно взяла пиалы, и дружеская компания направилась обратно в гостиную уже без смеха, но с яркими улыбками на лицах.       — Десерт пришел! — радостно заявила Минако, как только дверь открылась. — Вас долго не было. Сбегали за фисташковым?       — Всего-то десять минут, — констатировала Ами, посмотрев на часы.       — И мы не бегали за фисташковым, — вызывая притворно-расстроенную улыбку на лице подруги, сказала Макото и продолжила, снова становясь главной причиной перемены эмоций: — Но мы принесли с собой кое-что не менее вкусное.       — Ух ты! — Минако засмеялась, чуть не подпрыгнув на своем месте, когда Макото поставила перед ней пиалу с десертом. — Выглядит замечательно… должно быть, действительно очень вкусно. Сейчас попробуем…       Рей не сумела сдержать веселого смеха, когда Минако, привлекая к себе всеобщее внимание, зачерпнула ложкой десерт из пиалы положила её себе в рот, счастливо зажмурившись от удовольствия.       — Вкусно? — спросила Усаги, поглядывая на свой десерт, то на улыбающуюся подругу.       — Просто божественно, — довольно ответила Минако. — Ничуть не хуже фисташкового. Ты в этом права, Мако-чан.       — А я знаю, что права. В конце концов, десерты — не мое слабое место, — после этих слов подруги Ами снова заулыбалась, но ничего не сказала, потому что причину её улыбки Макото до сих пор не озвучила.       — Мм… блаженство, — шепнула Минако, проглотив ещё одну небольшую порцию десерта, и продолжая говорить уже более громко и внятно. — С десертом вопрос решен. Теперь следующее: это ты! — двумя пальцами левой руки указав на Макото, пропела Минако, с удивлением отметив, что подруга не всполошилась, не заволновалась и не предприняла попытку ближайшим рейсом улететь в Канаду, хотя они и находились вдали от аэропорта. – Ну, мы все в предвкушении, рассказывай историю.       — Хорошо, — подтверждая свое спокойное поведение словами, сказала Макото. Минако посмотрела на неё шокированными глазами, хотя более точно этот взгляд можно было описать иначе: Минако попросту вытаращилась на подругу, ничего не понимая.       — Без слез?       — Да, — кивнула Макото.       — Без истерик?       — Да.       — Без: «Ой, какое голубое небо»?       — Да.       — И в Канаду удрать не хочешь?       — Нет.       — Странный ты человек, — протянула Минако, почесав нос. — Очень странный и интересный, Мако-чан.       — А я не вижу ничего страшного в собственной истории, чтобы трястись, плакать или руки заламывать. Ни одной достойной причины не вижу. Пришла моя очередь говорить — я говорю, — Макото пожала плечами и с её губ сорвался смешок, когда Минако чуть не поперхнулась мороженым.       — Очень странный человек, — перестав кашлять, сделала вывод Минако.       — Ну, если всё так плохо… — Макото вздохнула и продолжила: — То я всё равно не переживаю об этом. Мне говорить?       — Конечно, Мако-чан, — Усаги кивнула, наконец, съев ложку десерта и расплывшись в довольной улыбке.       — Ладно, я начинаю с самого начала. Не буду долго с ним затягивать, но для простенького предисловия вполне сойдет, — зачерпнув ложкой десерт из пиалы, Макото быстро проглотила его, а потом взяла вафлю и откусила часть, видимо, решив съесть сначала её: — Когда мы разошлись, я недолго думала. Сразу начала выбирать учебное заведение, после которого можно будет встать под знамена слуг закона и начать с блеском отлавливать всяких гадких парней. Хотя блеск — такое, зыбкое понятие, потому что блеск — это чаще гламур, а быть расфуфыренной в десяточку неуместно в полицейском участке.       Зато в своем поступлении я была великолепна. Не то чтобы совершенно блестящая, но достаточно замечательная в качестве идеального студента. В моей группе было всего две девушки. Я и Уназуки. Выбор в плане парней у нас был огромный, а вот парням было туго. И в другие группы сбежать было нельзя: там девчонок вообще не было. Первое время мы с Уназуки сильно с этого смеялись.       На тренировках тоже было очень весело. Конечно, были противники сильные, выход против них реально выматывал, а где-то грубой силы не хватало, надо было вертеться. Зато там был один парень… — Макото с улыбкой закатила глаза. — Я просто обожала попадать с ним в пару.       — Он был красавчик? — разыгрывая кокетство, поинтересовалась Минако. — Или умный? А накачанный? Был такой достойный интереса?       — О, интереса он стоил немалого, — Макото ухмыльнулась. — Когда мы попадали в пару… В общем-то, он-то знал, что я дерусь серьезно, а наш тренер не уставал орать. Я, конечно, не уверена, что у меня получиться точно передать интонации, но что-то вроде: «Михаил, ты позор этой группы! Какого черта ты упал на ковер?! Она тебя ещё даже не ударила!»       — А этот Михаил, — сквозь смех начала говорить Рей, — лежал на ковре, сосал большой палец и оправдывался: «Но ведь хотела!» И интонации визгливые-визгливые, прямо как у сварливой перепуганной бабули, да?       — Ну, ты только с интонациями слегка промахнулась, а так всё правильно. Хотя обычно Михаил молчал, а если он что-то и шептал в свое оправдание, то это тонуло в диком хохоте, немного похожем на тот, что сейчас.       Закончив, Макото присоединилась к дружному смеху подруг. Воспоминания студенческих дней были наполнены позитивом, какой-то светлой аурой новой жизни, того самого ощущения собственного всемогущества. В те дни казалось, что ей и горы на плечи не горы, а так, мелкие камушки. Приятное чувство.       — Я бы ужасно хотела на это посмотреть, — держась за живот и хохоча, выдавила из себя Усаги, первой собираясь с серьезностью и ещё около минуты наблюдая, как-то же делают и остальные.       — Мама, — тонким голосом изобразила Ами, опираясь руками на стол, чтобы снова не схватиться за живот.       — Спасите, — подражая подруге, хохотнула Рей.       — И что все будни были такими? — спросила Минако.       — Ну, много таких, — Макото мотнула головой. — Могу сказать, что во время своего обучения я не скучала, потому что не было ни времени, ни возможностей. Впрочем, можно сказать, что за минувший отрезок времени скучать мне не приходилось почти никогда.       Перестреляв всех на экзамене своим умом и блестящими — почти в прямом смысле слова — навыками, мне оставалось только пристроить в какой-нибудь участок свой замечательный диплом, чем я и занялась. Также в список моих пожеланий входил доброжелательный босс, который бы не относился к подчиненным, как к мухам, и не спешил поливать их каким-нибудь ядом. Всё нашла.       Надо признаться, что в участке, куда я пристроила свой диплом, были сплошные парни, чего и следовало ожидать. И эти самые парни не воспринимали новоприбывшего защитника закона с грудью четвертого размера всерьез. Знаете, каждодневные драки в полицейском участке могли бы выглядеть не слишком вменяемо, поэтому каждый день приходилось пускать в ход острые язвы и ответные шутки. Кем мы только друг у друга ни были! — засмеявшись, Макото махнула рукой. — Двух самых больших шутников я любила называть одноклеточными с мускулами, прогресс эволюции, потому что они умели говорить. Парни с лихвой отстреливались своими фразами: «А ты помнишь, как застегивать юбки?» Несколько парней любили говорить: «Острый язык имеется, а вот с силой всё обстоит гораздо хуже. Ум есть, силы не надо. И ничего не попишешь — таков закон слабого женского пола».       — И не обидно было от таких подколов? — покручивая в руках ложку, немного перепачканную мороженым, спросила Рей.       — Ну, я-то им ни в чем не уступала, — усмехнулась Макото. — Вот как сейчас закатывала глаза, цокала языком и говорила, что слабый пол — это они. Обещала поздравить их в день, когда поздравляют исключительно женщин.       — Ахах, — Усаги искренне засмеялась, неопределенно махнув свободной рукой. — Боже мой, Мако-чан, это настолько в твоем стиле.       — Чего я и не отрицаю, — Макото широко улыбнулась. — Огрызались друг на друга мы постоянно, но в команде работали почти неплохо. Смеха была простая: они идеально идут задерживать какого-нибудь гада, я сижу и идеально жду их в машине, готовая прикрыть тылы, если преступник с какого-нибудь пятого этажа прорвется на улицу. Представляете, как редко такое случается?       В Токио тогда объявился убийца. Искали его долго и тщательно, но он также хорошо прятался. Любой след обрывался. Создавалось чувство, что его уши повсюду, потому что любой человек, имеющий хоть какую-нибудь информацию о нем, умирал раньше, чем успевал сказать эту информацию нам. Оживились все, потому что раскрытие личности преступника могло сделать имя. В деле были даже старые полицейские волки, потому что им с багажом своего опыта хотелось доказать, что, несмотря на возраст, они по-прежнему годны для раскрытия жестоких преступлений.       Усаги охнула, очередная ложка мороженого была проглочена громко и отчетливо. Вопросительно посмотрев на подруг, Макото, не дождавшись вопросов или каких-нибудь фраз, спокойно продолжила:       — Но одному человеку повезло. Или это повезло нам, или всем участвующим, включая доносчика, — Макото развела руками, —, но обстоятельства сошлись, он успел сказать и этим спас свою жизнь. Мы узнали о местонахождении убийцы, а он находился в жилом доме. Подумать только, всем этим занимался одинокий холостяк! В участке подготовили операцию по захвату. Удивительно, что я оказалась в команде, но против слова начальника шутники пойти не рискнули, а тот решил, что я еду.       — И что стало с убийцей? — осторожно спросила Ами.       — Я обязательно расскажу, но прежде могу отойти и ответить на звонок? Кажется, за меня уже волнуются, — Макото встала и вопросительно посмотрела на подруг. — Можно?       — Так и быть, мы тебя отпускаем, — приподнявшись и изобразив рукой царственный жест, величаво, но с трудом сдерживая смех, сказала Минако.       — О, спасибо, прекрасная принцесса, я так польщена, — отвечая подруге покорным тоном, Макото, опустив голову, несдержанно хихикнула. — Мою благодарность не выразить словами!       — Идите, пока я Вас отпускаю! — не унималась Минако.       — Слушаюсь, — хохотнула Макото, поспешив выскользнуть за дверь.       — Минако-чан! — по неизвестной ей причине громко крикнула Усаги, когда дверь с негромким стуком закрылась.       Достав из своего клатча мобильный телефон, Макото вздохнула и нажала кнопку принятия вызова. Сейчас начнется.       — Да, Мотоки? — веселым голосом спросила она. — Где я? Так у нас же встреча одноклассников была, я тебя предупреждала. А… Где я сейчас? Так, у подруги, — Макото прищурилась и отодвинула телефон от уха. — Тише-тише, тебе не придется забирать меня из Рима, как это было однажды. Рей надежная, тебе не о чем волноваться. О, ни капли в рот, Мотоки, в нашем обществе присутствуют беременные. В прошлый раз они тоже были, — передразнила Макото. — Но в прошлый раз мы не знали про беременность, не знали! А тут срок большой, шесть месяцев уже. Трудно забыть и напиться, соблазняя бутылками Усаги. Тебя это успокаивает. Я знаю, что тебя это успокаивает. Нет, я не перестану тебя передразнивать. Мотоки, если один раз ты забрал меня из Рима… это ничего не значит! Конечно, не значит только для меня. Но я уже взрослая женщина! И недвижимостью частично владею! И веду себя… Я не веду себя, как ребенок! Это только ты так считаешь. Мотоки, имей совесть, пожалуйста. Этим утром я не проснусь в Риме, не переживай. И в другом городе тоже не проснусь. Я обещаю, Мотоки. Верь мне, — улыбнувшись, Макото поспешила положить трубку, зная, что Мотоки не будет перезванивать, и надеясь, что ему не придет в голову отследить звонок и примчаться сюда лично. Макото учила себя ждать от Мотоки всего, что только мог представить её мозг, а также того, чего он предположить не мог или боялся.       Нет, Мотоки был хорошим и любил её сильно, только оставался спокойным и в чем-то… Макото не знала, каким именно словом лучше охарактеризовать эту черту. Мотоки был немного нудным и порой напоминал ей заботливую маму. Макото до сих пор не могла забыть, как, вернув её домой из Рима, Мотоки принялся читать лекцию про хорошее. А она, взрослая, черти, женщина, сидела на стуле с опущенной головой, зажав руки между коленями, и сверлила взглядом собственные ноги, пытаясь изобразить глубочайшее чувство вины.       Усмехнувшись, Макото спрятала телефон. Из гостиной раздался несильный грохот, напомнив ей о подругах.       Сердце привлекло к себе внимание короткой вспышкой боли. И даже не так, это было просто достаточно неприятное ощущение. Макото двумя пальцами левой руки прикоснулась к месту, под которым билось сердце. Воспоминания мягкой волной прихлынули к голове. Не было больно или страшно, но отголоски неприятных ощущений иногда возвращались. Как сейчас.       Сидеть в машине было ужасно скучно. Пересев на место водителя, Макото тогда принялась рассматривать свой пистолет. Не потому, что ей было интересно, или она никогда не держала такие вещи в руках. Просто было ужасно скучно сидеть и чего-то ждать. Не такими должны были быть её будни во время работы на любимой стезе!       Убийца выбежал на улицу совершенно неожиданно. Макото помнила, что выскочила из машины, имея намерение и желание остановить его. Испуганно каркнули вороны, когда прозвучал выстрел.       Мужчина, не очень высокий, но с грубоватыми чертами лица, рухнул на землю. Макото сделала небольшой шаг вперед, ощущая дрожь в руках. Пуля угодила куда-то в область сердца. Задыхаясь, убийца смог перевернуться на бок, кашляя кровью. Тогда Макото подумала, что кровь изо рта — это работа ребят-шутников, у которых силы слишком много, хотя по сути вещей с преступниками так и надо обращаться. Она уверилась, что его успели избить крепкие парни. Сквозь кашель мужчина прохрипел: «Я-то сейчас умру, а вот ты… ты останешься жить…» — и умер. Это стали его последние слова.       Эти самые ребята-шутники тогда схватили побледневшую Макото, усадили в машину. Много говорили, что выстрел — это крайняя мера, но она всё равно молодец. А Макото всё смотрела в одну точку и ощущала странную, не до конца естественную, непрекращающуюся дрожь в руках.       — Самое время, — буркнула Макото себе под нос, мотнув головой, таким образом выгоняя из собственных мыслей картины не самых лучших времен.       «Слушай, Макото, — уже в мыслях обратилась к себе она, — зачем портить всем настроение? Правильно, не надо. Ну, узнают они, что ты застрелила серийного убийцу, и что? Начнут охать, ахать, а Усаги и разревется запросто догадается. Зачем всё это? Правильно, Макото, ни тебе, ни им это совершенно не нужно».       Завершив внутренний монолог тем же решением, что и было принято недавно в ванной, Макото осторожно открыла дверь, заходя в гостиную. Когда она села за стол, Усаги осторожно спросила:       — А что стало с тем убийцей?       — Мы его поймали, что и естественно, — уверенно ответила Макото. — А потом был суд. Пять умышленных убийств. Легко понять, что это было пожизненное заключение. Долго он, правда, не прожил.       — А что?.. — начала говорить Ами, когда Макото, посмотрев в её сторону, кивнула и продолжила, будто знала вопрос заранее.       — Тюрьма строгого режима — это не просто сидение в камере и наслаждение светом дня час в сутки.       — Это то, что я подумала? — тихо спросила Ами, будто бы боясь собственных слов.       — Да, — Макото кивнула. — Приговор, звучащий, как пожизненное заключение… эм… снимает личностную ценность подсудимого. Это то, что ты подумала, Ами-чан. Неудачный медицинский эксперимент с новой вакциной от какой-то болезни.       — Ужас, — в один голос выдохнули Усаги и Минако.       — Ничего хорошего в этом не было, — Макото вздохнула, посмотрев на подруг, ожидая вопросов, и, не услышав ни одного, продолжила: — А после того случая я ушла со стези слуг закона. Знаете, история такой некрасивой вышла, откровенно говоря, я была слегка разочарована. После произошедшего не было никакого желания продолжать. Мм…       Проглотив ложку чуть подтаявшего десерта, Макото зажмурила глаза от удовольствия, растягивая губы в улыбке.       Когда она положила на стол заявление об увольнении, начальник был очень удивлен. За пару дней до этого парни-шутники не могли добиться от неё ни одного колкого ответа. Покидая место своей мечты, Макото ощущала себя раздавленной до состояния мелких, хрупких осколков. В голове постоянно крутились последние слова серийного убийцы. По ночам вместо кошмаров снился кровавый кашель, и красные пятна на белом снегу. Последнее удивляло Макото, ведь снегу не было и месяца, а на момент её выстрела землю устилали коричневые и багровые листья, отдающие бывшим золотом. Иногда она думала, что сходит с ума, и в голове всё звучали слова погибшего убийцы.       — Потом какое-то время я висела в странном, воздушном пространстве, не зная, куда податься в дальнейшем, — открыв глаза, продолжила говорить Макото. — Наверное, мне нужно было время.       Примерно тогда я познакомилась с Мотоки. Одним из вечеров в переулке на меня напали хулиганы.       — А он спас тебя?! — не сдержавшись, перебила Минако, романтично хлопая глазами.       — Ну, всё было совсем не так… — Макото улыбнулась и засмеялась. — Я уже почти всех уложила, просто бедные парни ведь не знали, с кем связались, ломов маловато прихватили… Отвлеклась. И примерно в это время появился рыцарь, который хотел помочь хрупкой девушке. Он тоже меня не знал.       — И? — восторженно завизжала Минако, снова перебив подругу.       — И я врезала ему сначала в глаз, а потом локтем в живот, потому что в порыве самозащиты и драки приняла его за дружка ребят-бандитов. Мотоки тогда пополам согнулся и давай опускаться на асфальт, шепча: «Я же помочь хотел». Пришлось поверить и срочно оказать неотложную медицинскую помощь. Кулак-то у меня никогда слабым и мелким не был.       — Это не романтика! — разочарованно буркнула Минако.       — Но это же происходило со мной, — весело сказала Макото, посмотрев на подругу. — Потом мы с Мотоки стали общаться. Его отец умер, и на нем осталось небольшое кафе в Токио. Сам Мотоки до этого работал в кафе официантом, а в документах не соображал. Сейчас находился в тяжелом состоянии отчаяния, потому что на парня подсели умные мужчины со своими нудными выяснениями. Кафе — дело половины жизни его отца — срочно нуждалось в дыхании какой-то новизны, в противном случае всё было бы кончено.       — И ты стала этим дыханием?! — снова перебила вдохновленная Минако, не сдержав эмоций.       — А вот тут ты не угадала, Минако-чан. Ну, по крайней мере, так можно говорить, я думаю, — ненадолго задумавшись, Макото снова улыбнулась. — Прошло некоторое время с того момента, как мы с Мотоки начали общаться ближе. Сначала как друзья, потом ещё немного ближе. Когда Мотоки попросил, я была рада протянуть ему руку помощи. С подачи моих идей мы переименовали кафе в ресторан «Божественный хлеб». В долю с нами вошла и одна моя подруга из Италии. Под небольшой договор о денежном вознаграждении она передала нам рецепты своей бабушки, а мы добавили их в меню. Пицца и несколько видов свежеиспеченного хлеба с разнообразными сырами заложили нашу основу. Мы оставили несколько рецептов для десертов, а также на выбор чай, несколько сортов кофе и различные варианты соков.       — Так вот для чего тебе нужно были авторские права! — просияла Рей, после в шутку качнув головой. — Хитрая.       — Я знала, что ты так отреагируешь, — ухмыльнулась Макото. — Поэтому и не говорила про ресторан.       — Но сейчас-то всё хорошо? Вы спасли это дело, да? — с надеждой поинтересовалась Усаги.       — Конечно, — Макото с улыбкой сплела пальцы двух рук на собственном затылке. — Сейчас ресторан «Божественный хлеб» процветает. Мы справились.       — Тогда это странно, — начала Рей возмущенным тоном. — Я люблю пиццу. Почему я не знаю про твой ресторан?!       — Ну, «Божественный хлеб» процветает, но по всему Токио о нем слава ресторана, в который обязательно надо зайти, ещё не разнеслась. Что я точно знаю, так это то, что там, где мы находимся, нас любят. Почти все завсегдатаи ресторана живут не очень далеко.       — Тогда обязательно добавь меня в этот список, потому что я твердо решила в нем быть, — радостно сказала Рей, стушевавшись в следующую секунду. Чувство вины вместе с угрызением совести уже, кажется, начали отступать, но теперь снова вернулись. И очень злыми, с утроенной силой принимаясь грызть её изнутри.       — Добавлю, — не обратив внимания на некоторую перемену в состоянии подруги, а точнее, просто не заметив этого, Макото улыбнулась.       — А что там с Мотоки? — кокетливо захлопав ресницами, поинтересовалась Минако, несдержанно хихикая.       — Мы живем в гражданском браке, — спокойно ответила Макото. — И вполне себе, тьфу-тьфу, счастливо живем.       — А обмениваться обручальными кольцами собираетесь? — сложив руки в романтичном жесте, спросила Усаги, с умилением поглядывая на подругу.       — Ну, не знаю, — Макото непринужденно пожала плечами. — Если Мотоки сделает мне предложение, то, несомненно, я скажу: «Да». Тащить же его под венец насильно я не собираюсь. Для меня это не показатель счастья и семейного процветания.       — Не всё меняется с течением времени, — спокойно, но каким-то поникшим голосом сказала Рей, внутренне отметив, что пошутить не удалось, потому что интонации её голоса были совершенно не шутливыми.       — Это же Мако-чан, — с легкой улыбкой вздохнула Ами, зачерпывая из пиалы ещё одну ложку десерта.       Макото показалось, что Ами могла быть чем-то недовольна, но это её ничуть не удивило. Ами всегда отличалась легкой старомодностью. Эта черта характера была похожа на легкое дуновение ветра по своей силе, но она была. Лелея весьма высокие мечты, связанные с наукой, медициной и прогрессом в мире, Ами оставалась достаточно верной старым убеждениям о семье и браке. Такой Макото её помнила, и сейчас она сомневалась, что за года подруга сильно и резко поменяла свои убеждения.       — Да, это я, — Макото улыбнулась и цокнула языком.       — Кстати, Мако-чан, — тихим и каким-то хитрым голосом начала Минако, — что там за история была с Римом?       — Это была приватная беседа, Минако-чан, — удивленно изогнув брови, Макото с легким укором посмотрела на подругу, которая нагло и широко улыбалась.       — Я ей говорила то же самое, — Рей подняла руки в примирительном жесте, — но разве Минако-чан кого-нибудь слушала? Что ты мне ответила, когда я сказала тебе, что подслушивать нехорошо?       — А мне интересно, — с улыбкой, которая не сходила с её лица, заявила Минако. — Так и сказала.       — Ну да, конечно, — Усаги закатила глаза, но больше ничего не сказала.       — Так и сказала, — сквозь смех — она начала смеяться, когда посмотрела на Усаги — повторила Минако, стараясь выговорить каждое слово как можно четче. — Так что там с Римом, а, Мако-чан?       — Ну… — протянула Макото, подняв глаза к потолку. — Это не очень долгая история, зато веселья в ней… мм… много.       — Правда? — подперев голову кулаком левой руки, поинтересовалась Минако. — И о чем же она?       — О том, как однажды нас было трое: я, несколько других владелиц или совладелиц не очень крупной недвижимости и алкогольные напитки, — вспоминая об этом, Макото принялась смеяться. — Обсуждая всякую там экономику, смешанную с чисто женскими темами, мы пили. Долго и много. По грамму, там ещё тосты пошли, ну и вот… — она развела руками. — А потом я проснулась в дорогущем — это я поняла по обстановке — отеле. Вместе с собутыльниками женского пола. Документы нашлись только у одной, мы же являлись незарегистрированными в мире личностями. Позже выяснилось, что это Рим. Ещё позже, что мы звезды отеля.       — Звездами? — переспросила Минако.       — Ага, ими, — Макото кивнула.       — Была причина? — наконец, вмешалась Рей.       — Да, — утвердительно кивнула Макото, широко улыбнувшись. — После того, как посередине ночи мы нарисовались в баре, на ломаном итальянском уговорили ди-джея включить рок, а потом принялись ухлестывать за итальянцами… Ну…       Договорив, Макото и сама не выдержала, принимаясь громко смеяться. К её заразительному смеху присоединились и подруги. Через призму хохота с трудом удалось расслышать голос Усаги:       — Мако-чан, ты — это нечто!       Минако, заведомо не сильно, ударила Макото по плечу.