Turn left to go right

Are you looking for happiness? Are you looking for something better? Do you ever feel emptiness? Are you scared itʼs gonna last forever? Hurts — Happiness

      Стэнли решил попробовать набрать в программе что-то относительно простое и безобидное. Неуверенно барабаня пальцами по клавиатуре, Стэнли набрал такое сообщение:       «Неожиданно Рассказчика сверху окатило ведром холодной воды. Очень холодной. И побольше воды. И чтобы прямо кусочки льда плавали».       Все злобные гении человечества гордились в тот момент Стэнли и его злобной гениальностью.       Стэнли не без волнения нажал «Enter».       Представьте такую совершенно обычную, типичную, ничем не примечательную ситуацию. Вы наворачиваете круги по помещению, пропагандируя круговую логику как хороший и действенный метод познания, пытаетесь решить насущные проблемы…       А на вас раз — и сверху ведро холодной воды выливается.       В жизни Рассказчика, например, это было большой редкостью. Почувствовав, как на него с шумным плеском хлынула с потолка вода (да еще и с маленькими кусочками льда), мужчина опешил. Он застыл на месте с каменным выражением лица и пытался обдумать случившееся. С раза четвертого у него это вышло. Рассказчик весь промок, его била мелкая дрожь от холода и какого-то невыразимого чувства, зарождавшегося в груди, и мужчина позволил ему медленно брать над собой верх.       Как будто с трудом, Рассказчик медленно повернул голову к камере.       — Стэнли… — как можно более спокойно, пытаясь скрыть нарастающий постепенно гнев, сквозь зубы проговорил Рассказчик.       А Стэнли тем временем было весело. Весело, как всем удачно нашкодившим школьникам. Тот расплылся в довольной улыбке и крутился на кресле, отталкиваясь ногой от стола. Но то, как Рассказчик позвал его по имени, остановило его. Что-то Стэнли в этом голосе совершенно не понравилось. Он не ожидал, что реакция Рассказчика на подобное будет положительной, но он думал, что мужчина снова будет истерить, завопит что-нибудь. Но нет. Рассказчик был собран и сдержан. Посмотрев на камеру, Стэнли увидел, какой статичной выглядела его поза, как немного наклонена в бок была голова, как с одежды и волос часто капали мелкие капли воды и как вдумчивый взгляд полуприкрытых горящих глаз выжигал камеру насквозь.       — Не мог бы ты прокомментировать, что только что произошло, м? — да, теперь Стэнли точно убедился, что с голосом Рассказчика было что-то не так, как и с самим Рассказчиком. Он знал, когда его голос приобретал эти мрачные, зловещие, свирепые, но вместе с тем внезапно до абсурда игривые и елейные нотки. Все это значило, что Рассказчик очень-очень зол, хотя и пытается старательно это скрыть, пытается усыпить бдительность, сделав вид, что его самолюбие не оказалось задето, чтобы позднее нанести резкий, жестокий, смертельный удар. И он будет насмехаться, издеваться, наслаждаться каждой секундой жалкой беспомощности Стэнли, и все это будет сопровождаться этим проклятым голосом, полным надменности и фальши.       — Ну же, Стэнли. Мне не терпится услышать твое объяснение случившемуся.       Если раньше Стэнли просто не хотел говорить, то теперь он боялся, не решался заговорить с Рассказчиком. Это был не страх ответственности или что-то в этом роде, это была чистая боязнь перед самим Рассказчиком. Рационально Стэнли понимал, что в таком положении Рассказчик не может ему причинить вред, Рассказчик сам это понимает, поэтому и пытается запугать Стэнли, чтобы хоть как-то компенсировать утерянную власть. И у него это отлично получалось, ибо Стэнли вновь возвращался к тому чувству, что он лишь марионетка, которую так весело и забавно дергать за веревочки.       — О, что не так, Стэнли? Нечего сказать? Совсем ничего? Как неожиданно, — тем временем тело Рассказчика начало «оживать», нежданный холодный душ взбодрил его, он начал больше жестикулировать, что еще больше добавляло его образу какой-то нелицеприятной наигранности. — У тебя хватает сил совершать поступки, но не хватает, чтобы нести за них ответственность, я правильно понимаю, Стэнли?       Чем больше Рассказчик говорил, тем явственнее Стэнли чувствовал, как он буквально уменьшается под силой и влиянием этого голоса. Он уже сполз с кресла под стол, обнял руками колени, но что-то не позволило ему просто выключить звук, чтобы избежать будущих пугающих последствий. Он и не хотел слушать, но в тоже время не мог этого не делать.       — Отчего ты так робок, Стэнли? — требовательно вопрошал Рассказчик. — Не стесняйся, это твой шанс, твой звездный час. Используй такую возможность мудро, ведь маловероятно, что ситуация, где от тебя хоть что-то будет зависеть, когда-либо повторится. О, поверь, я тебе это гарантирую.       Стэнли зажмурил глаза и закрыл уши. Он не хочет слушать. Он не хочет с ним разговаривать. Он не хочет нести ответственность. Стэнли вообще больше ничего не хочет.       — Расскажи мне историю, Стэнли! — постепенно Рассказчик начинал выходить из образа, в его голосе стало больше гнева, в позе — агрессивности, он до боли сжимал в порыве злости кулаки, отчаянно и болезненно крича в пустоту. — Расскажи историю обо мне, отважься. О, я уверен, ты в этом деле будешь намного лучше, чем я. Что я вообще в этом понимаю? Старый глупый Рассказчик ничего не смыслит в историях, но ты, Стэнли, ты… Я уверен, ты вдохнешь жизнь в повествование историй, люди наконец-то будут обожать тебя, умолять писать все больше и больше, ты станешь знаменитым… Это то, чего ты всегда хотел?       Рассказчик еще что-то говорил. Много говорил, он всегда говорит. Да вот Стэнли в тот момент здесь уже не было. Он заперся в своей голове от невозможности выслушивать все эти обвинения и придирки. В своей голове он пытался найти убежище, хоть что-то, что сможет ему помочь, защитит его…       И тогда Стэнли увидел свое детство.       Он помнил до обиды мало деталей из своей старой жизни. Он даже не знал, была ли у него когда-нибудь жена. Но иногда картинки из его прошлого всплывали, доказывая Стэнли, что он настоящий живой человек, а не главный персонаж безумной истории, написанной, по мнению Стэнли, бездарем и человеком с раздражающей манерой речи.       В этот раз, Стэнли перенесся в то время, когда ему было лет пять. Он маленьким мальчиком, хилым и тщедушным, но полным энергии и желания жить, бегает по внутреннему саду своего родительского дома. Все его привлекает, все завораживает, все интересует, как многих детей его возраста. В какой-то момент малыш не замечает, как забегает на клумбу и случайно топчет мелкие кусты бархатцев.       — Стэнли! — слышится за спиной обреченный и разочарованный голос матери. Услышав в голосе мамы нотки расстройства, которые маленький мальчик по незнанию спутал с гневом, Стэнли юрко убегает, прижимаясь спиной к той части дома, где мама его не видит. Но он мог наблюдать за озабоченной позой женщины, за поникшим выражением ее красивого, как у всех матерей в глазах их чад, лица. Все это маленький Стэнли ошибочно воспринимал как злобу, причем направленную именно на него. Мальчику было страшно. Он не хотел, чтобы на него были направленные такие эмоции, особенно со стороны любимой мамы, никто бы не хотел. Стэнли чувствовал острую потребность в защите, ведь защитить сам себя мальчик не мог.       Хорошо, что под руками оказалась любимая игрушка Стэнли — маленькая плюшевая красная собака. Почему красная? Кто знает, спрашивайте у создателей этого существа. Игрушка выглядела довольно грозно, и родители Стэнли не всегда понимали, почему их ребенок с ней так таскается. Но все же, Стэнли любил ее всем сердцем, она была самой главной из всех его немногочисленных игрушек.       Выставив собаку перед собой, Стэнли смело направился навстречу матери.       — Ох, Стэнли, что я тебе говорила по поводу… — увидев приближающегося сына, начала женщина, пока Стэнли не остановил ее.       Дергая игрушку в руках, Стэнли начал импровизированно лаять, но было понятно, что это за звук. Брови мальчика были строго сведены, а его защитник отлично выполнял свою функцию.       Примерно поняв, зачем ее сын это делает, мать смягчилась в лице, на ее губах дрогнула еле заметная улыбка, на которую способны только мамы. Сквозь ее мягкие кудрявые светлые волосы пробивались лучи заходящего солнца, ослепляя Стэнли.       — Мама… — одними губами прошептал Стэнли, когда наваждение исчезло.       Теперь он знал, что нужно делать.       Не обращая больше внимания на болтовню Рассказчика и все еще находясь в неком подобие транса, Стэнли вновь сел на кресло и написал на компьютере лишь одну фразу, которую программа поняла более чем точно.       «Защити меня»       Рассказчик не уставал говорить, пока не услышал в отдалении чей-то гортанный рык. Тут же замолкнув, Рассказчик опасливо обернулся и приоткрыл дверь кабинета Стэнли.       В конце коридора в нескольких метрах от него стоял монстр, довольно отдаленно напоминающий собаку. Ростом он был метра два, ноги были непропорционально длинными, а туловище небольшим, хотя и крепким, голова была большая и непонятно, как она держалась на такой короткой тонкой шее. Красной, чуть ли не кровавой длинной шерстью было покрыто лишь туловище собаки, на ногах же, морде и шее была оголенная черная плоть, с которой капало что-то темное и вязкое, напоминающее нефть. У существа был широкий и злобный оскал, рот был полон рядами острых частых зубов, которыми собака то и дело скрежетала. Глаза у пса были маленькие, горящие, злые, лишенные какой-либо осмысленности и человечности.       Оно было опасно. Рассказчик в этом даже не сомневался.       — Стэнли… — слабо прошептал мужчина, не решаясь двигаться. Он знал, что так работает большинство хищников. Если не двигается добыча — не шелохнется и охотник. Что-то Рассказчику подсказывало, что именно он в этой ситуации был жертвой.       Стэнли не слушал. Он тупо уставился на изображение пса на экране и поражался тому, насколько догадлив местный компьютер. Именно подобное существо у Стэнли ассоциировалась с чем-то одновременно и страшным, и сильным. Идеальный защитник.       Бездействие пса продолжалось недолго. Собака передвигалась крупными стремительными прыжками и уже после третьего прыжка она могла бы добраться до Рассказчика, если бы тот вовремя не захлопнул дверь кабинета прямо перед носом чудовища. Монстр отчаянно бился в дверь, скребся внутрь длинными крючковидными когтями, угрожая вот-вот снести ее.       — Стэнли, я думаю, мы достигли небольшого недопонимания… — нервно бормотал Рассказчик, прислонившись спиной к двери.       «Так ты это называешь, » — подумал про себя Стэнли, наблюдая за тем, как медленно, но верно сдается деревянная перегородка.       Сейчас у Стэнли не было никаких сомнений в том, что Рассказчик это заслужил. Он не знал, что пес с ним сделает и его это мало волновало. Стэнли просто хотел, чтобы Рассказчик понял, какую боль он ему причинил, и он надеялся, что те повреждения, которые теоретически причинит ему существо, будут хоть немного соизмеримы со страданиями Стэнли.       На лбу Рассказчика выступил холодный пот. Он предполагал, что данное существо также авторства Стэнли. Но ведь оно не могло причинить ему вред, верно? Рассказчик даже помыслить не мог о ситуации, где Стэнли будет действовать агрессивно по отношению к нему. За что, самый главный вопрос. Разве Рассказчик сделал когда-либо Стэнли плохо или больно? В конце концов, здесь были всего две вещи, ради которых трудился Рассказчик. Стэнли и искусство. Стэнли хотел, чтобы Рассказчик совсем забросил искусство и уделял все время ему, тогда он не будет кидаться в него угрожающего вида чудовищами, которые вот-вот снесут хилую дверь — единственную, и то ненадежную защиту Рассказчика? Рассказчик его совершенно не понимает. Что ему не нравится, чего он добивается?       — Всех нас несколько взволновало происшествие с переменой мест, что могло спровоцировать легкую истерию, но мы должны бороться со своими порывами, это именно то, что делает нас людьми, вернее тебя человеком, относительным человеком, ты согласен?       Стэнли с холодной отрешенностью наблюдал за мониторами. Почему-то он старался не смотреть на самого Рассказчика, на его лицо, пытался не прислушиваться внимательно к его голосу, словно что-то из этого могло заставить его остановиться.       Действительно могло.       — Видимо, не согласен, — испуганно выдохнул Рассказчик, кусая губы. — В любом случае, я считаю, что нам…       Дверь оказалась разбита в щепки, Рассказчик рухнул на землю, пес придавил его сверху лапами, давя на ребра и не позволяя мужчине нормально дышать. Рассказчик мог почувствовать зловонное горячее дыхание на своем затылке и медленно раскрывающуюся пасть, примеривающуюся к плечу Рассказчика.       — Стэнли! — Рассказчик закричал на пределе, используя весь оставшийся в легких кислород.       — Стоп! — вырвалось из Стэнли раньше, чем он успел об этом подумать.       Когда монстр уже сжал зубы на руке Рассказчика, порвав ткань костюма, но еще не впившись основательно в кожу, собираясь укусить конечность как можно сильнее и резким рывком вырвать ее, пес исчез. Его короткая жизнь, которая не продлилась и дольше минуты, оказалась закончена.       Печально, правда?       Почувствовав, что давление исчезло, Рассказчик поднялся. Мужчина достаточно крепко и уверенно стоял на ногах, хотя его руки сильно дрожали, сердце билось где-то в висках, а в глазах все мутнело. Его лицо выражало чистейшее и холодное ничего, а взгляд был совершенно отсутствующий. Рассказчик потрогал свое плечо. Пиджак и рубашка были испорчены, мужчину это волновало намного больше, чем возможные пусть и небольшие, но раны. Рассказчик раздраженно помотал головой.       — Ты испортил мой костюм, — замогильным голосом прошептал Рассказчик, но так, чтобы Стэнли точно его услышал. Поправив прическу, несколько растрепавшуюся за время всего это действа, Рассказчик покинул кабинет. У него более не было никакого желания о чем-то думать, решать какие-то проблемы. Он чувствовал, что его предали, предали очень гадко и гнусно, предал человек, которому он доверял, как самому себе, с которым он через многое прошел, кому он так много посвятил…       Со спокойным, несколько высокомерным выражением лица, Рассказчик присел на ближайшее кресло в следующей же после кабинета комнате. Решил далеко не идти, смысла все равно для этого не видел. Он скрестил руки на груди, несколько наклонил голову на бок и приготовился к тому, что не сменит свою позу ближайшую вечность. Ему плевать, как долго ему придется здесь сидеть и разрешится ли проблема как-нибудь без его вмешательства. Самое худшее для Рассказчика уже произошло.       А что же Стэнли?       Стэнли сидел в кабинете Рассказчика, уставившись в монитор, потерянный и смятенный. Он думал о том, что бы было, если бы местная система повествования не обладала голосовым распознаванием, и Стэнли не сумел бы отреагировать так быстро. Нет. Нет. Он больше не хотел об этом думать. Его воображение достаточно ярко нарисовало в голове молодого человека растерзанное тело Рассказчика с оторванными конечностями, испускающее свое последнее дыхание; губы, беззвучно молящие о пощаде и… Прощении?       Стэнли схватился за голову руками, он зажмурил глаза так сильно и крепко, что почувствовал, что они стали влажными. Или они стали такими по другой причине?       «Что со мной не так? Что я сделал?» — думал истерично Стэнли. Он действительно чуть не причинил вред другому человеку. Даже если не напрямую. Даже если это не совсем человек. Какая разница? Его страх был более чем человеческим. Ведь именно этот крик, полный ужаса, мольбы и какой-то непонятно откуда взявшейся, но такой болезненной для Стэнли надежды заставил его в последний момент остановиться. Он вспомнил, как кричал он некоторое время назад, как кричал Рассказчик сейчас, и знаете что?       Он не заметил никакой разницы.       Мысль о том, что Рассказчик ближе к Стэнли, к человеческому существу, чем ему казалось ранее, просто убивала Стэнли. Так удобно и комфортно было воспринимать Рассказчика монстром, чем-то отдаленным и таким не связанным с настоящим миром. А теперь он видит человеческий страх, человеческую обиду. Все такое… Человеческое. И все это такое неприкрытое, несдержанное, очевидное.       — Рассказчик, — неуверенно, с ноткой какой-то просьбы заговорил Стэнли в микрофон. Рассказчик, в это время самозабвенно крутящийся в кресле, на мгновение остановился, задумался, и после молча продолжил в том же духе.       — Мне жаль, — в обычной ситуации человек бы на месте Стэнли нашел странным просить прощения у кого-то вроде Рассказчика. По логике, это Рассказчик должен просить прощения у Стэнли, а не наоборот.       Рассказчик все также спокойно старался делать вид, что ему нет никакого дела до того, что там Стэнли лопочет. Когда, на самом деле, его это действительно трогало и волновало. Мало того, что ему просто-напросто было удивительно и занимательно впервые слышать голос своего персонажа — неторопливый, осипший, чуть низкий голос. Да и то, что он говорил, каким тоном — все это заставляло его сердце становиться все мягче и мягче. И хотя он решил для себя, что он не простит Стэнли просто так (еще чего), но Рассказчику все сильнее хотелось это сделать.       — Я был зол, ты должен понять меня! — Стэнли все же решил скрыть факт того, что его основным мотиватором был страх, а не злость. Он не хотел показывать подобное кому-либо, Рассказчику в особенности.       Сам же Рассказчик безумно сильно хотел заговорить, вступить со Стэнли в полемику, но пытался держаться стойко. Стэнли факт того, что Рассказчик молчит, несколько нервировал. Ему оставалось только догадываться о том, насколько Рассказчик на него обижен. Да и вообще, каждый раз, когда голос Рассказчика исчезает на долгое время, во всем офисе и голове Стэнли, в том числе тут же становилось так тихо, жутко и невыносимо одиноко.       — Решил устроить мне бойкот, да? — с натянутым смешком в голосе спросил Стэнли. Рассказчик же был намерен крутиться на стуле, пока его не стошнит. А учитывая не лучший вестибулярный аппарат Рассказчика, случиться это должно было очень скоро.       Стэнли понял, что таким образом он ничего не добьется. В какой-то мере иррационально и невольно, работник 427 очень захотел загладить свою вину перед Рассказчиком, и он долго думал, что же он может для этого сделать. Идея пришла в его голову совершенно неожиданно, но казалась замечательной. Стэнли внезапно, старательно игнорируя неприятные и болезненные воспоминания о последнем посещении, вспомнил о так называемой «Комнате счастья», реакция Рассказчика на которую была пусть и трогательной, но очень странной. Стэнли до самого конца так и не сумел понять, что в этой комнате такого «счастливого», потому и покинул ее… Довольно радикальным образом. Но что если эта комната все еще здесь и ее можно вернуть? Рассказчик отреагирует на эту комнату так же? Или же у него с ней остались связаны, как и у Стэнли, воспоминания достаточно мрачные? Помнит ли он вообще о «Комнате счастья»?       В любом случае, Стэнли решил, что стоит попробовать.       «Перенести Рассказчика в комнату счастья», — напечатал Стэнли в документе.       После того, как Стэнли нажал «Enter», тут же выскочило обычное диалоговое окно с такой информацией:       «Комната, которую вы пытаетесь загрузить, направлена исключительно на удовлетворение потребностей Рассказчика. Хотите продолжить загрузку?»       И две кнопки — «да» и «нет».       Это было «достаточно» странно, но не «настолько» странно, поэтому Стэнли спокойно нажал «да».       Следующее диалоговое окно выдало вот что:       «Вы уверены в своем решении? Данное действие не принесет никакой значимой пользы, кроме поднятия жизненного тонуса и веры в будущее Рассказчика. Хотите продолжить загрузку?»       — Да что ты ко мне пристал, — выругался тихо сквозь зубы Стэнли и нажал «да».       Следующее окно:       «Пожалуйста, примите к сведению, что счастье Рассказчика не является первостепенной задачей повествования историй. Первостепенная задача повествования историй — повествование историй. Пожалуйста, больше не пытайтесь быть счастливым снова. Прекратите попытки загрузки комнаты».       В этот момент по спине Стэнли пробежали мурашки. В основном из-за предпоследней фразы. «Больше не пытайтесь быть счастливым снова». Как жестоко и бессердечно это звучало. К тому же…       «Что?» — вопрос, главенствующий сейчас в голове Стэнли. Его сильно смущали эти невежливые диалоговые окна, они заставляли его вспоминать об одной из его самых безумных идей по поводу происходящего здесь. Обычно он старался ее игнорировать, ведь она была слишком сумасшедшей, чтобы быть правдой, но чем дальше, тем больше он к ней склонялся.       Стэнли нажал «нет». Он был намерен загрузить эту комнату, что бы ему это ни стоило. К тому же, ему начало казаться, что он постепенно начинает разбираться в том, что в этом месте происходит, хотя на деле он только больше запутывался в этих паучьих сетях.       «Ты действительно считаешь, что можешь быть счастливым?»       На этот раз диалоговое окно было коротко. Недолго думая, Стэнли нажал «да».       «Как мило».       Чем дальше, тем менее многословно было окно. Стэнли напрягало то, как стремительно программа или что-то, отвечающее за эти сообщения, перешло на личности. Он вообще не понимал, как на этот даже не совсем вопрос можно ответить «да» или «нет», но на всякий случай ответил «нет».       «А знаешь что? Я дам загрузить тебе эту комнату».       — Ну, наконец-то! — облегченно всплеснул руками Стэнли, когда ему показалось, что программа, наконец, начала с ним сотрудничать. Впрочем, у него все еще был выбор ответа. Стэнли ответил «да».       «Должна же быть хотя бы имитация счастья в твоей несчастной жизни. Наслаждайся и надейся, что это счастье у тебя никто не отберет. Все может быть».       Некоторое время Стэнли просто смотрел на экран с диалоговым окном, где на этот раз был лишь один вариант ответа «да». Потом он посмотрел на все еще крутящегося на кресле хмурого Рассказчика.       Что-то здесь не так, Стэнли это было очевидно. И вот он вспомнил об одной из своих теорий. Еще когда-то давно работник 427 задумывался о том, есть ли здесь кто-то над Рассказчиком, кто-то выше него? Сначала Стэнли нашел эту мысль глупой и бессмысленной, но сейчас, анализируя этот инцидент с попытками загрузить комнату, он крепко задумался над этим. Было ясно, что, в данном случае, кто-то именно позволяет Рассказчику совершать определенные действия. Значит, за всем этим кто-то стоит. Значит, у Рассказчика есть нечто вроде конкретной цели, строгого приказа, где не имеет значения, счастлив Рассказчик или нет. Но кто тогда, на самом деле, у руля? И зачем ему это? Кто бы ни стоял за этими сообщениями, выглядел он довольно насмешливым по отношению к Рассказчику, причем насмешливым в весьма недобром смысле. И это «больше не пытайтесь быть счастливым снова» никак не выходило у Стэнли из головы. Вместе с тем, Стэнли еще сильнее захотелось загрузить «Комнату счастья». Что если Рассказчик действительно управляем, совсем как Стэнли? В таком случае, Стэнли даже стало в чем-то жаль его. Безумие, некоторое время назад Стэнли и помыслить не мог, что будет испытывать нечто подобное к Рассказчику. Но теперь все изменилось. И действительно. Рассказчик не раз говорил, что делал все, чтобы сделать Стэнли счастливым. «Рассказчики» же Рассказчика, казалось, вообще не хотели, чтобы он был счастливым.       Что ж… Хотя бы Стэнли постарается осчастливить его сегодня. Молодой человек кликнул единственное «да» в диалоговом окне.       Окружение переменилось так быстро, что Рассказчик этого даже не заметил. Казалось, он только моргнул — и вот он уже в новом месте. Рассказчик все еще сидел на своем стуле, но резко замер, когда понял, что кроме этого самого стула от старого офиса больше ничего не осталось. Теперь он находился на серой небольшой платформе, парящей в космосе, помещение было наполнено спокойной неземной музыкой и разноцветными всплесками на темном ночном небе. Рассказчик довольно смутно помнил это место, он даже не был уверен, его ли это комната или ее создал Стэнли, но в том, что эта комната заставляет его чувствовать себя как-то особенно, он не сомневался. Он ощущал внутри себя что-то новое, ранее ему неизвестное. Он чувствовал себя…       Счастливым?       — Стэнли… — прошептал Рассказчик совсем размякшим, растроганным и ослабевшим голосом. Сам Стэнли счел это хорошим знаком, наблюдая за тем, как постепенно на лице Рассказчика расцветает улыбка, как его глаза начинают поблескивать в сиянии сверкающих звезд.       — Ты это чувствуешь? Я чувствую себя… — говорить Рассказчику от переполнявших его чувств было трудно, да ему этого все меньше хотелось. Он крутился на одном месте, наблюдая за самыми разными чудесными оттенками цветов, крупными мазками, отображавшимися на темном полотне небосвода, с каждым поворотом все медленнее и ленивее.       Мужчину наполняло счастье, а что еще нужно человеку, если у него есть счастье? Ему больше нечего искать, не к чему стремиться, нечего желать, нечего делать, все с этих пор теряет свой смысл. Больше ничто и никто не важен, ведь у человека уже есть все необходимое. А если все есть, то к чему движение, попытки, сопротивление? У Рассказчика были свои представления о счастье. В его жизни не было счастья как такового, дабы он мог точно знать, что это такое, поэтому он создал свою симуляцию счастья по тем туманным догадкам, что у него были. Рассказчик создал себе идеальный наркотик, труднодоступный, но работающий безотказно. Хотя и у него были свои побочные эффекты. Если этот термин вообще применим при разговоре о наркотике.       Рассказчик лег на спину, распластал руки, и тупо уставился наверх. Блаженная довольная улыбка застряла на его лице, въелась в его губы.       Стэнли тут же пожалел об этом решении и в принципе обо всех решениях, когда-либо совершенных им в его жизни.       Он даже не был уверен, что не так, что неправильно. Скорее, простое чутье подсказало мужчине, что что-то здесь нечисто. Не нравилось ему поведение Рассказчика. Основой проблемой оказалось то, что Рассказчик все еще молчал, хотя и, очевидно, уже не из-за обиды. Стэнли прекрасно успел запомнить одно важное правило: если Рассказчик молчит, значит, все очень плохо. Сейчас была та самая ситуация. Все очень плохо.       — Рассказчик? — осторожно спросил Стэнли, словно боялся, что сейчас Рассказчика может привести в ужас или ярость любой резкий звук, настолько расслабленным он выглядел.       На это Рассказчик только вопросительно хмыкнул, немного наклонил голову набок и продолжил наблюдать за цветными всплесками перед своими безмятежными глазами.       — Почему ты молчишь? — Стэнли пытался сделать хоть что-то, чтобы Рассказчик заговорил. Он чувствовал себя неуютно в ситуации, где говорит только он. К тому же, Стэнли понимал, что у них двоих все еще есть проблемы, и работник 427 даже не знал, как много и насколько они серьезные. Ему нужен был Рассказчик как человек, казалось бы, более сведущий о том, как это место функционирует и что здесь происходит. Но Рассказчику было совершенно не до этого. Он вошел в состояние совершенной сладостной апатии, когда даже слова Стэнли проходили словно сквозь него, в голове Рассказчика не задерживаясь.       В какой-то момент Стэнли устал терять здесь свое время, он был зол на все, в том числе и на себя за то, что вообще притащил сюда Рассказчика, а с жестокостью отбирать у него эту комнату снова Стэнли не хватило сил. Он помнил прошлый раз, он помнил слишком хорошо, как Рассказчик умолял не отнимать у него это место. Но чем дальше, тем труднее было Стэнли обращаться с Рассказчиком безжалостно. Возможно, потому что Рассказчик уже не был обычным бесплотным голосом. И это тоже злило Стэнли. Все злило.       — Да приди же ты в себя! Это просто комната, в ней нет ничего особенного! — взорвался в итоге Стэнли, крича в микрофон.       Рассказчик медленно приподнялся на локтях. Ему понадобилось время, чтобы прийти в себя и понять, о чем Стэнли говорит.       — Разве тебе здесь не нравится? — недоуменно спросил Рассказчик, обеспокоенно нахмурившись.       — Нет, черт возьми, нет! Это просто комната! Странная комната, кстати. Что с тобой вообще не так, почему ты на нее так реагируешь? Просто комната, а ты выглядишь так, словно Нирвану познал или дзен, или что там еще можно познать, чтобы до конца жизни выглядеть… Вот так? Счастье не в комнатах измеряется, неужели это так сложно понять?       Тем временем Стэнли разошелся. За это время у него так много всего в душе накопилось, что он просто не мог сдерживаться. Он так долго молчал, что теперь не мог держать язык за зубами. Он просто не мог думать сейчас о том, что его слова могут задеть Рассказчика, как было известно Стэнли, довольно чувствительного и порою гневливого человека. Он всего лишь хотел быть услышанным. Не так уж это и много, да?       Рассказчик слушал Стэнли внимательно и чутко. Он был несколько удивлен факту того, что Стэнли вообще способен формулировать такие относительно долгие речи. Он был под впечатлением. Сев полностью, Рассказчик дождался, когда Стэнли закончит, убедился, чтобы ему больше нечего сказать и добродушным, бесхитростным голосом спросил.       — А что же тогда счастье?       Стэнли был в замешательстве. Видимо, эта комната на Рассказчика так подействовала, что он не злился на Стэнли. Умиротворенное выражение лица так и не сменилось, хотя и стало чуть более озабоченным. А Стэнли тем временем серьезно задумался над этим вопросом. Действительно, что для него счастье? Он об этом никогда не рассуждал, времени все как-то не было, да и необходимости. То ли он никогда не испытывал ранее счастье, либо, наоборот, в своей старой жизни он и так был счастлив, так что мало задумывался о сущности этого чувства. Счастье просто было, и Стэнли наслаждался им, не гадая о его природе.       — Ну… Счастье, это когда ты можешь заниматься тем, чем хочешь, — начал размышлять вслух Стэнли. — И если рядом с тобой любимые люди.       В какой-то момент в горле Стэнли застрял ком, который он постарался поскорее проглотить. Осознание того, что ты несчастен — не лучшее, что может произойти в жизни человека, да?       Услышав этот ответ, губы Рассказчика дернулись в улыбке.       — Следуя одному из твоих пунктов, я очень счастлив сейчас.       Стэнли понадобилось время, чтобы проанализировать сказанное Рассказчиком.       Любимая деятельность Рассказчика — рассказывать истории, это очевидно, в ином случае его вряд ли называли бы Рассказчиком. Рассказчик не рассказывает истории, значит, первый критерий счастья по экспертному мнению Стэнли отпадает. Второй же пункт…       — Что? — осипшим голосом переспросил Стэнли.       — Что? — как ни в чем не бывало, ответил вопросом на вопрос Рассказчик.       — Что ты имел в виду?       — Когда?       — О Господи.