ВТОРОГО ФЕВРАЛЯ В СНЕГУ

Алена били. Били по-тихому, в черном углу подсобного помещения А.Д-а. Узкой компанией - маленькой группой националистов. Нет, они не говорили, что сами лучше, или что он - не человек. Били беззлобно, наивно, они понимали одно: Ален - осколец, а с оскольцами воюет император - значит, и им воевать надо. Значит, не националисты, а патриоты. Идеология-с. И сам Ален понимал, и принимал это самое ожидаемое приветствие. У него в кармане даже специально на такой случай был припрятан нож, если совсем тяжко станет. Но эта кучка людей была совершенно небольшой компанией, все же остальные были либо совершенно равнодушными людьми, либо уже проникнувшимися великой идеей Двора, и, может, даже будут заискивать перед ним, вилять хвостом, просить договор... Эти мысли грели душу альбиноса до такой степени, что хотелось смеяться. Он еле сдерживался, пока, все же, его нижние веки не стали подниматься в усмешке, и им вторила аккуратная линия тонких губ. -Тьфу, черт! Да он припадочный! А с припадочными император не воюет. Припадочный осколец уже не осколец. «Припадочный» – это интернациональное понятие. -… Итак! Господа! Вы были приглашены на это незапланированное всеобщее собрание!..А ну заткнулись задние ряды! Приветствуем первого в истории Империи студента А.Д.-а оскольца! Ален асим Ален! Тут передние ряды зааплодировали, и орали «Да здравствует!», и прыгали. Заблудшие. Встречали его, уже побитого, с порванным рукавом и разбитой губой – как победителя. Никто уже не свистел. Вчера пришли вести с Западной границы. «Это, товарищи, перестройка. Тут важно не спешить. Потихонечку начать, потом принять, затем углубить. Давайте, в конце концов, посоветуемся с народом». И народ кричал пришельцу «УРА». Цки закрыла глаза. Вчера пришли вести с Западной границы. Ремма, появившаяся из толпы, тянула ее за рукав: «Ты смотри! У него волосы белые! Помнишь, нам говорили, что оскольцы все какие-то светлые… Но у него совсем белые!». Да. Белые. И что? Цки не открывала глаз. Алена она уже рассмотрела и, не найдя в нем ничего, кроме олицетворения попранных традиций Академии, считала секунды. Вчера пришли вести с Западной границы – это самое важное. - … На сем считаю собрание оконченным! Всем разойтись! Естественно, никто не расходился, всем хотелось посмотреть на живого оскольца, весьма милого паренька, который, к тому же, должен был обладать недюжинным умом, склизкостью, которая зовется находчивостью, и безмерной наглостью, чтобы из обычного мигранта стать студентом, причем не рядовой школы, а целой Академии Двора. Цыкнув, она высвободила свой рукав из тонких пальцев так и расцветшей Реммы и поспешила скрыться среди тех, кто не признал пришельца. «Ночью я пел вам … это поможет вам принять меня, особенно ей» [25] – Ален улыбнулся, хищно смотря в спину уходящей. …Несколько часов спустя - все еще февраль - когда солнце уже ухнуло в снег, она, подбирая полы плаща, мокрые и грязные, взобралась на холм. Впереди был только край звезды – Солнце на западе. Оставалось двадцать километров до Западных границ. Цки упала в снег. Тяжело дыша, дотянулась руками до корня засохшей сосны на верхушке холма. Отсюда можно было глядеть свысока на всех этих людей. Такая предсказуемая и легкодоступная разведка – три одиноких оскольца. Всего лишь трое. Цки облегченно выдохнула. Потом подумала, и повернулась на спину. Уткнувшись носом в небо, думала о Вечности. Не о вечном, об этом пусть думают праздные. А о Вечности, о том, сколько у нее есть времени. Потом оскольцы вдруг подали голоса, чуть ближе, «Он справа! Осторожнее! Я подам сигнал!». Цки обернулась снова к ним, нехотя выползая из своих мыслей. Теперь человек было четверо. Кто-то кого-то догонял, кто-то кого-то ранил? Убил? У одного подогнулась нога, очевидно задетая дротиком первого кого-то. Трое упали, не сразу, по очереди… А четвертый, с подогнутой левой ногой, взял за шкирку одного из тех, и что-то настойчиво втолковывал. Скучно. Очевидно, информация о Западных границах не верна. Сочтя свое тело порядком отдохнувшим, она решила повернуть назад. На Восток. Сделала шаг, и сделала шаг обратно – чтобы скатиться по снегу с холма, нельзя все же упустить возможность посмотреть на настоящих оскольцев! Почему-то Ален в ее сознании не ассоциировался с оскольцами, как будто легально проникнувших в страну оскольцев быть не может! Кто знает, может и не может… Зарываясь ногами в мягкий снег, она гордо подходила к поверженным пришельцам. Плавно оглядев этих троих, ощутив себя свидетелем величайшей победы над оскольской разведкой, она медленно перевела взгляд на четвертого. Закрой глаза и смотри. - Старик! Так ты?! - Цки почувствовала себя снова словно скованной суровой действительностью. - Не шуми, - сквозь зубы сказал Старик, осторожно отсоединяя покрасневший кусок штанины от кожи. - Сухожилие? - участливо спрашивала Цки, суетясь беспомощно. - Цки, прошу... - Тот самый эгоист, как оказалось, предусмотрительно спрятал заранее все на случай необходимости перевозки, и спокойно спасал себя от последствий ущерба, нанесенного оскольцем. "Многоуважаемая соотечественница моя, Ти Касседар! По Вашему настоянию, пишу весточку Вам. Спешу сообщить, что приняли меня как героя! В огромном зале, с триумфом представили всей А.Д.! Прошу передать огромную благодарность герцогу Тебе, за договор с авер-вассалами... Это правда одна из важнейших причин, почему я здесь, Ти. Я выиграл спор, пока ты бегаешь с высунутым языком, словно шавка, по всем органам, пишешь все экзамены и отрицаешь Сотрудничество с Двором. Мне жаль тебя. И больше слушать я тебя не собираюсь. Отстает уже от меня! Надеюсь не встретиться с тобой до выпуска из А.Д. Может, к тому времени ты и сможешь поступить. Не совсем же ты тупая, в конце концов. Ален" - Войны не будет, Цки, - Старик курил самокрутку. "Черный или зеленый?" -Холодная война была, и она проиграна. Если уже оскольцев пускают в А.Д... Сейчас эта побитая мной неквалифицированная совсем "разведка" - театр. И Император тоже - театр. Может, его уже нет? А может, он сам не верит в вести, которые приказывает сообщать всем? "Все же черный?" -А ты? -Я? - Старик покосился на девушку, отведя бумагу от губ. - А я просто здесь более полезен, чем где бы то ни было... "Или зеленый?" - Но как? Ведь все, что ты делаешь - это напрасно рискуешь собой, и употребляешь чай как только можно! "Может, с шиповником?" - Еще восьмерых, Цки. Мне нужно прогнать еще восьмерых, и я сочту свой долг исчерпанным... - Он закрыл глаза, затянулся, впуская чай в легкие, потом вовсе выкинул самокрутку в снег. - Но зря ты так. Еще я вытаскиваю из-под снега шустрых студенток Академии... И опускаю на землю романтиков-коммунистов (сказал бы я, кто они, но не для твоих это нежных девичьих ушей)… Тут Цки внезапно решила, что ей совершенно не нравится этот человек… «что пребывает в равновесии в середине и в самом низу мира, и висит неподвижно, в то время как вселенная вращается вокруг…».[26] -... Чай был с жасмином, да? - Да. Солнце заходило, расплываясь бардовым морем в облаках.