ВТОРОГО ФЕВРАЛЯ В СНЕГУ

- Вы скажите, как господам подавать-то? - Подавать, подавать, - Изя как раз поправлял накрахмаленный воротничок парадно-выходной формы, как к нему начали гурьбой валить повара, стража и старшие студенты с просьбами и расспросами по поводу важных гостей. Изя злился и качал головой при виде всех их: - объяснял же! Инструктаж проводил же! Не совсем вы того, же? Подавайте обед на двести две персоны перед обедом студентов в том же зале. Что Двор не съест - эти обормоты доедят... - Вот всегда так... - сомкнутыми губами пробулькал старший повар. - Что-что? - Ничего, извините. Я должен был удостовериться, что все идет по плану. - И все идет по плану, - раздраженным клекотом послал повара на кухню, постучав ногтями по столу. В этот светлый миг тремя этажами выше, в галерею изразцов вошли пятеро. Галерея кружилась восьмиугольником над корпусом администрации, и высокорасположенными коридорами, соединяла еще учебный корпус, общежитие и гостевой корпус, так что вошедшие - пара студентов, два авер-вассала и секретарша одного из них не видели друг друга. - Фи, с чего бы нам бездарно проводить время здесь, пошли бы лучше с профессорским составом пообщались, - рыжая секретарша недовольно тащилась за Ортвином. - Никогда бы не подумала, что вы настолько заинтересованы в искусстве изразцов, что решили оставить всю свиту внизу... Нет, толпа тут, конечно, была бы лишняя, но не то это, не то... Чтобы так брезговать своим высоким положением, ой... Ортвин резко остановился у камина позапрошлого столетия, сплошь разукрашенного черными чертиками и цветными цветами, он сказал: "Здесь тихо. До обеда еще час..." - сказав так, не сказал ничего, и несказанно сбил рыжую с толку. - Вы... Вы слушали меня в этот раз? - она даже вытянула свою лебединую шею в ожидании заветного слова ответа. - Мне нравится этот камин, может, купить его? - он никогда ее не слушал. - Иди, спроси у Изи, за сколько отдаст. Рыжая была вынуждена повиноваться, так что людей в галерее скоро стало четверо. В противоположном углу, крадучись как кошка, замирая на каждом дециметре, потея от напряжения и заставляя свое сердце замирать в такт шагам, плавно по стеночке продвигался Ален: - Сегодня мы не должны находиться здесь, Цки. Веди себя осторожней! Но я обещал - и я проведу тебя к герцогу Тебе. Я представлю тебя своей невестой... Или пропавшей давно-давно сестрой... Или скажу, что ты - первая заступилась за меня на чужой земле...что звучит круче? Цки, засунув руки в карманы, скучающим взором окидывала разноцветные и выцветшие плитки, спокойно и ровно шла посередине галереи, - Я иду за тобой потому, что нечего делать. Нас не пустят к нему сейчас, ясно же. Дождись церемонии, - ее ум сковывал в чугунный сундук страхи и сомнения - методично и сосредоточенно, готовый в любой момент выпустить через замочную скважину крылатое безумие. - Ш-ш! - весь актерский шарм оскольца рассыпался в ничто перед Цки. - А вдруг получится? Она отвернулась и пошла в другую сторону. - Цки? - Ты не давал мне сказать раньше, но я могу сказать это сейчас. - Да? - с придыханием, ласково отозвался Ален, повернувшись вслед за ней на одной ноге. - Очень важные слова... - Я слушаю! - Возможно, ты хотел услышать на это, но... - Но? - Бумажка, которую ты оставил на подоконнике в столовой. Это твое оскольское удостоверение личности. Мы без него не попадем к герцогу. - Черт! - Ален топнул ногой так, что это услышали два бывших еще в галерее авер-вассала. - черт! Никуда не уходи! Я скоро! - Осколец стремглав бросился к лестнице, по которой они с девушкой проникли в галерею. Дальше от ее смеющихся глаз. Людей в галерее осталось трое. И они медленно приближались друг к другу. Господин С. знал, что его ближайший коллега придет в галерею один или почти один, господин С. знал, что из галереи есть восемь выходов, господин С. знал, что кто-нибудь обязательно падет в этой битве титанов. Здесь? Здесь. Сегодня? Сейчас. Шорох за седьмым углом. Господин С. снял очки, тщательно протер их о белоснежный жилет, надел и, развязно облокотившись о ближайший расписной камин, стал ждать. Навстречу своей судьбе шел, торжественно блестя усиками, Ортвин. За седьмым поворотом он попал в поле зрения Цки, хотя со спины она, конечно, не различала, что перед ней именно авер-вассал по делам внешней политики. - С! Как удачно! Ты не знаешь, где?.. Господин С. не дослушал: - Прямо здесь. - Но я ищу зал... - Ты все равно уже пришел. Короткое "А-аркх!", тяжелое "плюх", и в галерее их стало только двое. Они встретились. У господина С. дрожали руки, он боялся и мурашки мучили его по всему телу. Он не убийца. Просто иногда политические игры заходят в тупик. Цки чувствовала, как где-то в горле кипели слезы, зачем он так? Она не убийца, она просто должна стать символом восстания. Цки, присев на ватных ногах, глянула него, и все решила. Дикой ланью, сверкая безумными белками глаз, бросилась прочь по галерее. - Ты - моя удача, - он начал механически протирать платком очки. Потом, дернувшись, словно от противного воспоминания, поднял клинок и стал протирать сталь тем же платком. - Ты - мое несчастье. Она ястребом кинулась в ближайший выход из галереи, так что скоро там остался он один.