ВТОРОГО ФЕВРАЛЯ В СНЕГУ

Во второй половине дня окончательно установилась бесподобная теплая солнечная погода. Мраморы и граниты заиграли цветом, а начищенные главные ворота блестели всеми коваными лепестками. Снег таял, ворота скрипели. Через главный портал ехали всадники - оратор и десяток или два его подчиненных, вороные кони под ними храпели, мохнатыми бабками тяжело проваливаясь в снег. Не нарядные, кожаные тугие сбруи на лошадях, походные кожаные куртки с серебряными бляшками на людях. О парадно-выходном внешнем виде говорило только оружие - мечи, шпаги, алебарды, шашки, сабли, катаны, кинжалы и кортики - с янтарными вставками по рукояткам. Почти все из подъезжающих- мужчины. И вообще, эта делегация более напоминала сборную дружину феодала, чем ораторский и вокальный ансамбль. Они ровным строем прогарцевали до входа в основное здание, ведущий держался очень уверенно и даже несколько высокомерно. Едва он, соскочив с лошади и доверив ее подбегавшим конюхам, остановился, чтобы ждать своих людей - к нему подбежал маленький человек в жёлтом костюме: - Вам отправляли мой текст, ой, то есть, Ваш текст, разумеется. Я написал - Вы прочтете, ой, зачитаете... Ваши замечания мне не передавали. Василь, подняв подбородок в направлении солнца, даже не смотря на этого человека, задумчиво сказал: - Мне нужно больше знаков препинания - тире и троеточий... Хочу выглядеть загадочно. Ему мгновенно ответили: - Понял, исправлю, - маленький человек отбежал в толпу. А вокруг новоприбывших собирались авер-вассалы, подходили большие люди. Горделиво, не спеша, верхушка правящей партии, родственники династии без вести канувшего императора, азартные игроки, все они шли навстречу. Василь подошел к герцогу, пожал Тебе руку, затем господину С., тот многозначительно подмигнул товарищу. В этот же момент через портал влетел, оставляя за спиной вихры снега и льда, ломая наст, генерал армии Сон с офицерским полком. И все на гнедых подтянутых рысаках - они как бестии неслись, высоко задирая ноги, как борзые собаки. Офицеры все взмокли, генерал погнал галопом полк от самого Октагона, лишь только дошли вести из А.Д.-а. У самого Сна съехала с мощного плеча лента, говорящая о заслугах перед отечеством. Медали звонко бились друг о дружку. Последние два рывка, конь подогнул задние ноги, чтобы резко остановиться. Клубы поднятого инея, чавканье талой земли. И рев на всю округу: - Кто убил главнокомандующего?! Студенты, стоявшие дальше, переглядывались. Господин С. и бровью не повел: - Добро пожаловать! Сегодня... Генерал краснел от злости: - Кто убил Ортвина?! - Все скорбим, конечно. Но не надо так... - Кто убил Ортвина?! - ... Потому, что уже через три часа надо будет начинать действо. - Кто убил Ортвина?! - И это мы будем выяснять по окончанию. Сейчас невозможно. - Кто-о?! - Пройдемте внутрь. Министр тянул свою волынку, будто бы не замечая багрового генерала. У входа, к министру присоединился Оскольский герцог, поприветствовал генерала как полагается. Сделать вид, что так и было. Когда шумная площадь осталась позади, когда авер-вассалы начали собираться идти к гранитным и мраморным балкончикам, когда оратор Василь начал старательно делать вид, что учит свою речь, когда Изя был занят проверкой аппаратуры для звуковой трансляции, тогда-то господин С. и повел генерала с его офицерами наверх. Галерея изразцов. - Здесь? - Здесь, - господин С. шагал по крови как бульвару, с видом экскурсовода объясняя детали дела. - Как вы видите, местечко удаленное, тихое. Пришел он сюда один. Только лишь с секретаршей - но она вечно ходит за ним, работа такая. Потом, как она сама рассказала, Ортвин отослал ее - якобы по делу. Просто чтобы быть одному. Он специально это сделал, - Господину С. не хватало только трубки в одной руке, и скрипки в другой. - Самоубийство, господа. Очевиднейшее самоубийство на нервной почве. - Нервной, да? - Генерал Сон охнул, поблагодарил экскурсовода и быстрыми тяжелыми шагами удалился, раздвигая своих офицеров руками, как игрушки. В этот момент он окончательно решил голосовать "Против" - эти оскольцы могут обещать много, но они не довели до добра господина Ортвина, не доведут до добра и нас всех. Господин С. еще ненадолго задержался в галерее, чтобы покружить вальс с самим собой рядом с местом, где произошло "самоубийство". Прикрыв глаза, он блаженствовал - это была его минутка триумфа, момент отдыха. Еще пару тактов - и надо будет спускаться вниз, отдавать последние распоряжения и открывать дверь для его главной подружки Революции. Но все это не сейчас, все это так далеко, где то в завтрашнем дне, ведь теперь так хорошо. - Ты. Уйди с дороги. Господин С. споткнулся: - Цки? Ты что тут сейчас делаешь?! - Я иду. Уже пятый круг. Еще четыре осталось. Господин С. недоумевал: - Цки, у тебя все хорошо? - Тупой вопрос, - она стояла прямо перед ним, аккуратно расправляя только что достанный из сумки красный шарф. Намотала на себя, так что концы свешивались до пояса. На поясе висели ножны с фламбергом, на рукояти которого блестел и играл солнцем янтарь. В глубине камня застыла консервированная муха. - Цки... иди ко мне, - он развел руки в стороны, открывая широкие объятия. Она подошла ближе. - Сэнсей, иди к черту.