Всего одно желание

«Я сделал это потому, что мне…. стало жаль идиота ди Валя!». Поднимаясь по скрипучей лестнице, Сорра придумывал оправдания, но успокоиться не сумел. В отсутствие источника, настроение, растеряв эйфорию, стремительно ухнуло вниз. Он словно от вина протрезвел. Похмелье было жёстким. Навалилось всё разом. Легко сказать - за одну встречу изменить мнение, обрушить стену, тщательно выстраиваемую неделями. Озарение - вещь хорошая, но между «осознать» и «принять» лежит барьер накопившихся претензий и предубеждений. Умом и нутром Сорра «прозрел», но предстань перед ним отец и предложи немедленно корону Итании, принц отреагировал бы меньшим потрясением. А здесь потрясение не имело права на выход – должно было остаться личной тайной, и сохранением тайны Алиссину ди Эрро предстояло заняться. Он разберётся с отношением к Артани, но позже. Сначала следовало разобраться в себе и объяснится с ожидающими друзьями. Скрипнула дверь. Сорра неслышно вошёл в уютную комнату, обставленную с девичьей прихотливостью. Сколь многое здесь было продумано заранее, столь многое вызывало теперь отвращение... Деревянная смежная с соседней комнатой стена, занавешенная ковром, пропускала приглушенные взрывы смеха. В голосах без труда узнавался мягкий баритон ди Орана и визгливый тенорок Браво. Рука задрожала. Нет. Сорра не был сентиментальным, но общение с Романом пробудило в душе итанийца ростки неизвестных доселе растений, и на глаза навернулись невольные слёзы, смытые порывом отвращения к самому себе, отчаянной бессмысленной яростью. Принц с ненавистью сорвал женские тряпки, безжалостно разрезая корсет ножом. Порылся в сундуке, извлекая мужскую одежду, переоделся трясущимися пальцами. Окажись он курильщиком, непременно забил бы трубку, рассыпав табак в процессе. Но однажды застав ди Эрро дымящим, отец быстро избавил от пагубной привычки, заставив скурить несколько трубок подряд. Алиссин блевал, но желания больше не возникало, а сейчас оно вернулось - застаревшее, давно забытое... Затянуться жадно, успокоиться... Не мог. Сорра сдвинул кресло и, пинком ноги распахнув срытую дверь в соседнюю комнату, объявил решительно: - Спектакль отменяется. Актёры свободны! От внезапного появления принца парни опешили. Лис, вздрогнув, уронил стаканчик для костей, отвлёкся на дверь, с чертыханием сообщив, что Сорра до инфаркта доведёт. Сидер, пошутив по поводу привидений королевской крови, протянул лапу сжульничать и был немедленно прищемлен стаканом. Друзья, вольготно расположившись среди шпаг и пистолей, играли в кости за столом. Количество бутылок подсказывало - игра шла жарко. В противоположность парочке, сообразительный ди Нуайль дрых в постели, обняв подушку. Но шумное появление Сорры его разбудило. Виконт зевнул, спрашивая, что он пропустил, глянул на смертельно бледного Алексиса и прикусил язык. Поспешно поднялся, начиная собираться. Стянул волосы в хвост и подцепил перевязь со стола, собранный и готовый сопроводить Его Высочество, если принцу понадобятся услуги. В отличие от друзей, ди Нуайль оставался трезвым. Во многих отношениях виконт производил впечатление серьёзной личности, но секрет сдержанности Тарена заключался в желании сделать карьеру в качестве советника и поверенного короля. В опалу принца ди Нуайль не верил, смотрел дальновидно, и в голове придворного разворачивались стратегии, шахматные партии интриг. Нерешительность и излишняя щепетильность принца виделись досадной помехой, но Тарен ждал часа перемен. Алиссин созреет и без колебаний возьмёт принадлежащее по праву. Задача ди Нуайля проста: быть рядом и подбрасывать дров в пламя зреющей обиды и ненависти, сыпать соль на раны, растравлять вражду. И всё что останется - вытянуть пирог из печи. Эстерис ди Эрро - слепец, усыплённый верой в сыновью привязанность. Сослать принца в Академию удаляя от трона - вооружить зреющую на бунт толпу, раздать оружие и подтолкнуть к революции. Вдали от отца Алиссин сделался внушаем, а Тарен ди Нуайль следил за новостями из дома и возмущённо рассказывал Сорре о том, что Его Величество дал пышный бал в честь королевы. Никто не сомневался - родится мальчик. Гори! Раздувайся пламя, вспыхивайте искры! Ди Нуайль испечёт славный пирог. Он заложит в Алексиса такую чёрную начинку, расшатав нравственные и моральные устои, что, погрузившись в собственную темноту, принц не остановится ни перед чем. Роман ди Валь - первая жертва, солома. Но скоро виконт подберёт хворост, бросит плевелы сомнений и недоверия, рассорит ди Эрро с друзьями, отвернёт от Алисы ди Бьорк - легкомысленной дуры, не понимающей, каким влиянием она обладает на ди Эрро, сколько выгод могла бы извлечь из дружбы принца. Тарен ди Нуайль не был злодеем, скорее циником и карьеристом, человеческая жизнь для него значила мало. Впрочем, как и для сильных мира сего, а именно к сильным мира сего Тарен ди Нуаль себя причислял. Мыслил зрело, масштабно и старался здраво смотреть на вещи, но в мире виконта не существовало неустранимых преград. Приходилось ждать и набраться терпения. Не найдётся силы, способной встать на пути интриг и хитрости Тарена. Останется лишь он, и принц ди Эрро, оказавшись в одиночестве, придёт к нему за новым советом. А ди Нуайль подождёт. Однако что-то откровенно пошло не так. Что же случилось? Ди Нуайль многое бы отдал, чтобы узнать ответ. - Ваше Высочество, а вы нам не хотите ничего рассказать? - сунувшийся заигрывать пьяный Лис был встречен коротким ударом кулака и моментально протрезвел. Не столько от удара, сколько натолкнувшись на предостерегающий убийственный взгляд. Когда у Эрро светлели глаза, связываться с ним рисковал только самоубийца или граф ди Валь - синоним слова смерть. - Вы проведёте ночь здесь, или у госпожи Бьорк? - собирая кости, осторожно поинтересовался Сидер. Веселья не будет - это он уже понял, но в отличие от неосторожного Браво, не заметившего грозы, шут ди Оран хорошо разбирался в людях и настроениях. Редко он видел принца в подобном сумбурном состоянии. Артани оставалось лишь восхищаться. До такой степени Его Высочество, кроме ди Валя, никто не доводил, но видимо сегодняшней ночью граф сам себя превзошёл. Или не превзошёл? Где отсутствовал ди Эрро столь долго – вопрос интересный. Сидер покосился на виконта, надеясь, что он спросит, но ди Нуайль не дурак – прикинулся мебелью. - Заночую у Алисы, - холодно выдал Эрро и обвёл помещение полубезумным взглядом. Заметил на столе плетёную бутыль с вином и, сделав шаг, сграбастал одной рукой, с жадностью присосавшись к горлышку. Хотелось напиться до зелёных чертей. Алкоголь мог помочь снять напряжение - оно требовало выхода и выискивало жертву. Но вино не смогло ослабить внутреннего жара. Лис торопливо подтолкнул Сидера в бок. Парни взялись собираться одновременно, наводя порядок с видом нашкодивших школяров. Разобрали оружие, кошельки, сложили карты, кости. Играли на деньги, но сейчас не считались. Поспешно сгребли монеты в одну мошну в надежде поскорее завершить и убраться восвояси. Попасть Алиссину ди Эрро под горячую руку было легко. В отличие от своего сдержанного папеньки, принц славился горячим нравом, правда, кто знает королей -может, и Его Величество Эстерис ди Эрро не брезговал поорать в домашней обстановке, зато на людях – глянешь – залюбуешься, и гордость берёт. Дёрнуло же Бьорк уехать раньше времени! Алиса могла воздействовать на принца и обладала способностью успокаивать гнев итанийского дракона. Никто не понимал причин перемен настроения и отмены плана, но спрашивать не рисковали. Пожелает – расскажет сам, не пожелает... на то он и принц. Алексис считал молодых людей друзьями, но заблуждался. Несомненно, они испытывали к Алексису симпатию и расположение, старались сгладить психологические барьеры, но дружить с особами королевской крови сложно. Придворные не забывали собственного положения. Какие бы тёплые отношения не связывали принца и свиту, в первую очередь они верные и преданные слуги Его Высочества. Любое пожелание принца – закон, и преодолеть существующие сословно-ментальные различия - нереально. Как бы Алиссин не желал стереть рамки, приказав забыть, что он господин, забыть он сам не позволял, включая поведение «я – принц, вы - слуги» в периоды дурного настроения. В последнее время скверное настроение посещало его высочество нередко. Причину итанийцы знали и - начистоту - терпеть не могли. Может Артани ди Валь - кладезь талантов и достоин всяческого уважения, но по вине ди Валя они страдали, а здесь не до симпатий и высоких нот, и никому не объяснишь, по какому праву простой итаниец помыкает своими друзьями, снизводя до уровня холуев «подай – принеси». Со дня пересечения границы, принц ди Эрро запретил обращаться к себе, упоминая титул, или высказывать знаки внимания. Подобное поведение будет неверно расценено в отношении простого дворянина, решившего попытать счастья в компании верных друзей. Именно такой была легенда при поступлении в Академию. В легенду охотно верилось. Из девяти человек поступили пятеро. В остальном об инкогнито ди Эрро знали лишь те, кому предполагалось знать. В том числе и дядя - король Георг, добавивший к своему титулу звание Императора Анремии. Интересно, Рогоза не выкинул Алексиса из Академии именно причине положения, или его действительно заинтересовал талант принца? На экзаменах директор был абсолютно безжалостен. Впрочем, давая оценку способностям в приватной беседе, оказался не менее искренним. - Ваш отец оставил о себе самые приятные впечатления, - сообщил Сильванир лаконично, - Я рад, что вы пошли по его стопам. - Избавьте меня от ди Валя, - хмуро буркнул принц, надеясь получить снисхождение к своему титулу. Глаза магистра оледенели: - Ни в коем случае! - сообщил он твёрдо, - Продолжите сомневаться в моём решении, Ваше Высочество, или попытаетесь оспаривать, используя влияние, повторяю снова: ворота Академии открыты. Задерживать вас здесь, как это ни прискорбно, я не собираюсь. Точно так, как не собираюсь менять правила, подстраивая их под вас. Если вы нарушите хоть одно из предписаний, вылетите отсюда ко всем демонам вместе со своим новым напарником. Меня абсолютно не волнует, что вы собираетесь говорить своему отцу, когда вернётесь домой, и есть ли у вас место, куда возвращаться. Мы друг друга поняли? Вот такой вот железный и несгибаемый магистр. Роман... Имя графа засело в голове гвоздём, не желая вылетать оттуда. Вино не привело в чувство - последние недели в чувство не приводило ничего. «Знал ли магистр, какими могут стать наши отношения?» – подумал ди Эрро с внезапным страхом, и ему сделалось не по себе. Он боялся, что его используют, хотя давно мог привыкнуть к подобному. Все его используют в своих целях - даже Тарен ди Нуайль, считающий, что принц наивно не замечает чужих манипуляций. Он всё видел и замечал. Просто пока чужие игры не мешали принцу, он позволял желающим играть и мнить себя умными. Но когда чужие желания шли вразрез с его собственными - окружающим приходилось задумываться: насколько они умны? Сомнения закрались в душу, заставляя обороняться против всего мира, и в первую очередь против причины собственной слабости. Ди Валь, чёртов ублюдок. Я едва не потеря голову... В этом месте принц мог лишь горько усмехнуться: он давно потерял голову, но самолюбие требовалось чем-то утешить и оправдать. Ди Эрро засопел, умудрившись опустошить бутыль до половины. - Думаю, Его Высочество желает побыть в одиночестве, - медленно предположил проницательный Тарен. Оторвавшись от вина, принц кивнул. Сжатые губы и лицо из мертвенной бледности, заполыхавшее жарким румянцем, подсказало, что при желании он мог поведать очень любопытные вещи. Уберегая нервы окружающих, принц не собирался делиться, но посветлевшие до снежной слепоты очи подсказывали: по неизвестной причине принц Алиссин ди Эрро пребывает в крайней степени замешательства и ярости.