Четыре стихии. Одна душа

      Никто не мог поверить в мой рассказ, но после того, как нашлись ещё пять тел со следами укусов, в моих словах нашли правду. Астрид оказалась тварью похуже сирены и эккимы вместе взятых. Менадой. Ещё несколько раз я прочитывал книгу Плеваки и поражался тому, что она могла. Чудовище умела менять облик, у неё всегда было две ипостаси: истинная, которую знала лишь она, и ложная, которую видели другие. Будучи рождённой в воде, менада была идеальным Водным повелителем и могла изменять сознание жертвы или брать под контроль, после чего начиналось пиршество. Но тварь не питалась кровью. Это привлекало слишком много внимания, и ей просто не хватило бы сил одурманить всех, поэтому она действовала исподтишка. Вместо этого Астрид переспала с доброй половиной Олуха. Так она подпитывала себя жизненной силой партнёра и не вызывала особых подозрений, изменяя его сознание и стирая память. Но если всё-таки доходило до крайности, то мощные лёгкие помогали оглушить жертву, а сильные и цепкие руки не давали ей вырваться. И всё же не вериться, что Астрид могла скрываться под такой личиной так долго. Она запудрила мозги Хофферсонам, заставила считать свей дочерью, которая жила на другом острове все эти годы: якобы училась целительству. Поразительная легенда, но, чтобы дойти до неё, понадобилась неделя.       Неделю я не выходил из дома. Ничего не интересовало. В голове был лишь вопрос: «Почему?» Почему именно Астрид оказалась этой тварью? Почему не кто-то другой? За один день я потерял двух близких мне существ и не мог с этим смириться. Как ни старайся отец, боль эту приглушить было невозможно. Он говорил, что никто ещё не убивал дракона в первый год обучения, что безмерно рад за меня, но вряд ли сможет что-то сделать. Охотиться на драконов начинали лишь спустя два с половиной года обучения, когда у ученика будет достаточно знаний для этого. Что Стоик хотел сделать, я не понимал. Или не хотел понимать.       За окном ярко светило солнце, его лучи пробивались в щель между ставнями, проложив на полу дорожку к двери. Значит, было послеобеденное время. За неделю комната стала подобием солнечных часов. Я лежал на кровати, перебирал медальон на шее. В последнее время он «молчал», но реагировал на амулет на поясе. Камень в серебряной оковке не изменился. Всё тот же абсолютно чёрный опал.       Послышались шаги на лестнице. Это был отец. Я спрятал медальон под ворот рубахи и отвернулся к стене.       — Иккинг, — зашептал отец, стуча в открытую дверь, — ты спишь? Боги, темнота, хоть глаз коли.       Он спотыкнулся о стул, ударился и смахнул со стола деревянные обрубки, из которых я собирался что-нибудь вырезать. Только руки уже никак не доходили. Я встал с кровати и начал помогать отцу собирать всё с пола.       — Прости, что разбудил…       — Я не спал.       Положив последнюю деревяшку обратно, я только сейчас увидел довольно большой свёрток подмышкой у вождя. Он поспешил открыть окно, свет тут же ворвался в комнату и заставил его пощуриться. Я лишь прикрыл глаза рукой, хотя этого и не требовалось.       — Многие уже начинают думать, что ты умер. Вышел бы из дома, показался людям, пообщался с друзьями.       Я промолчал. На улице было мало людей и среди них ни одного, кто бы мог меня заинтересовать.       — Слушай. Тебе больно вспоминать о ней, я понимаю, но это не повод опускать руки, — он положил свёрток на стол и тяжело вздохнул. — Когда твою мать унёс дракон, я долго не мог в это поверить. Тогда рядом с нами было больше, чем одно гнездо. Кажется, три. Мало, кто решился идти со мной на поиски, но мы всё же смогли добраться до первого гнезда. Однако, ничего не нашли. Во втором тоже не оказалось следов той твари, что отняла у меня Валку. Нас оставалось мало, но я не отступил. Третье гнездо оказалось больше всех остальных, бестии скрывались в жерле давно потухшего вулкана, и мы стали пробивать его своды. А когда, наконец, достигли цели, то ужаснулись. Нас поджидала тварь куда огромнее, чем только можно было представить. Этот дракон даже не думал увидеть в своём владении чужаков и поэтому не заметил нас. Мы не долго спорили о дальнейших действиях. Я хотел найти твою мать или то, что от неё осталось, но не мог поставить чувства выше долга перед своим народом. Нам пришлось уйти. По возвращению мы пустили ладью, на которой сложили доспехи и все драгоценности Валки и пустили её в море. А потом отдали Сджот*.       Я не понимал, к чему он всё это рассказывал, но слушал из уважения к матери. Поэтому же я не решился выкинуть её медальон.       — К чему всё это?       — К тому, что не надо идти на поводу у своих чувств. Я погубил много хороших людей, но не добился ничего. Многие скажут, что ты струсил, бросил дело на полпути, а ты их не слушай. Отбрось горе в сторону, но не забывай о нём. Астрид может и была бестией, но это не повод становиться затворником.       Его слова не бодрили и не угнетали. Но в них был смысл. Последнее время я мало общался с Астрид, был занят тем, чтобы найти ответы на всё растущие вопросы, и каждый ответ только увеличивал их. А теперь цепляюсь за былые чувства, которые и настоящими не были.       — В общем, я надеюсь, что ты меня послушаешь, — он уже было вышел, но тут остановился. — О, да, чуть не забыл. Плевака кое-что передал тебе, — отец указал на свёрток. — И ещё Совет острова решил дать тебе Право Брони, в качестве поощрения.       Он вышел, прикрыв за собой дверь.       По сути Право Брони давало бескастовому возможность носить доспехи, но чтобы добиться его, надо полностью пройти обучение. Видимо, отец очень сильно обрадовался, раз убедил совет дать мне его.       Несколько секунд я рассуждал, какую броню можно достать на Олухе, но потом мой взгляд перешёл к свёртку. По виду внутри была книга. Я стал разворачивать пергамент, но открывшаяся тайна заставила в ужасе отпрыгнуть к кровати. Это была шкура. Драконья шкура бледно-синего цвета. Я вжался в стену, хотелось быть от этой вещи как можно дальше. Или зашвырнуть её на край земли. Тут же вспомнилось моё желание выкинуть меч, которым я убил Штормовицу. Я рванул доставать его из-под кровати, но вытащил совсем не то, что ожидал. Это был листок пергамента, который я оставил Адале перед уходом.       «Адала, прости меня. Рядом со мной всегда случаются беды, но обещаю, что больше их не будет. Я улетаю, а перед этим прошу лишь об одном: сохрани мою тайну. Может быть, я вернусь, и, надеюсь, в этот день ты меня встретишь.»       Листок был развёрнут, значит она читала. Я посмотрел на другую сторону. Там были аккуратно вычерчены руны:       «Она тебе ещё послужит.»       Девушка действительно ведунья, раз оставила его здесь, но о чём шла речь? Или о ком?       Штормовица спасла жизнь мне и Адале. А до этого я успел понять, что драконы такие же разумные, как и люди. И даже больше. Драконица видела Астрид такой, какой та была, и напала на неё, одновременно защищая меня. Ни один из её ударов в тот день не мог быть смертельным, ведь она знала, что я достаточно быстр, чтобы увернуться от них. Наверно, хотела предупредить меня об опасности, но в пылу боя я не слышал ничего, кроме собственного дыхания.       Теперь я понял.       Она защищала меня при жизни и продолжит защищать после смерти. ____________________________________ * — В Северных Архипелагах распространено многобожие основывающееся на почитании четырёх ипостасей природы: воды, воздуха, огня и земли. Ватни — бог морей и покровитель магов воды; святилищ посвящённых ему немного, и находятся они преимущественно на центральных островах; целители проводят часы в медитациях перед ликами бога, а бескастовые молятся об излечении. Виндаринн — бог утреннего бриза, его почитают Ветреные интеллигенты; единственное место поклонения есть только на острове Взмыленного Взморья, месте сбора Совета Восьми. Сджот — богиня подземных рек, заступница Огненных призывателей; мест, где ей преподносят дары, осталось мало, но каждый маг рьяно защищает свою веру. Хтони — предводительница загробного воинства и всех Каменных управителей; на каждом острове найдётся храм этой богини; в её честь были построены Врата Хтони, через которые проходят все корабли Северных Архипелагов, пересекающие границу с Провинциями Континента; на Олухе храм находится в зале совета, где в свободное время любой может попросить совета у будущего вождя.