Четыре стихии. Одна душа

Пожалуй, самое неприятное в жизни - это открыть глаза на холодном столе в лечебнице и увидеть, что над тобой нависают трое магов и смотрят на тебя, как на окоченевший труп. А самое главное, среди всей этой коллегии была Астрид, только в её взгляде удивления было мало, зато было достаточно злости и презрения. - Ч-что произошло? В горле першило, а тело тут же заболело от попытки двинуться. - Всё в порядке, - с некоторой долей злобы произнесла девушка, - даже чересчур. Двое вышли из комнаты, а Астрид осталась. Она подошла к столу с какими-то склянками и баночками, я попытался встать, но непослушные мышцы не дали этого сделать. Однако были и положительные моменты, хотя сложно назвать их таковыми, - я вспомнил из-за чего, точнее из-за кого оказался в лечебнице. Меня передёрнуло, когда перед глазами пронёсся последний момент битвы. - Постой. Там был отец, - озарёно произнёс я. - Я-я отвлёкся, посмотрел в его сторону, увидел его, а потом... - А потом на тебя навалилось несколько сот килограмм гранита и известняка. Он должен был тебя раздавить, как минимум сломать позвоночник, а ты цел. Мне показалось, что в её голосе прозвучало разочарование. Астрид закончила копаться в склянках и, держа в руке маленькую бутылочку, подошла ко мне. - Пей, - сказала она, протягивая мне сосуд. - Мышцы не слушаются. - Даже так? На этот раз девушка удивилась и причём искренне. Она одной рукой приподняла мою голову, а другой поднесла к губам бутылочку, на которой размытыми рунами было написано «Экстракт де Вадони». По вкусу содержимое даже отдалённо не напоминало «Ласточку», но деваться было некуда. Я закашлялся, когда несколько капель попали не в то горло, однако всё равно допил. - Ну и гадость же, - произнёс я, чувствуя, как зелье разливается по организму и расслабляет мышцы. - Что это было? - Тонизирующий эликсир. Скажи, почему тебе стоит только шагнуть за порог дома, как тут же на тебя сваливается какая-нибудь неприятность? - Ты говоришь как отец, - со смешком сказал я, разминая уже отошедшую руку. - И поверь мне, я сам уже начал задаваться этим вопросом. Астрид промолчала, копаясь в склянках и бормоча про себя написанные на них слова. Через минуту все мышцы окончательно перешли под мой контроль, и я смог встать. На стуле, рядом с деревянным столом, аккуратно сложенные лежали мои вещи, а к его спинке был прислонён меч в ножнах. Одеваясь, я невольно посмотрел на стол и увидел на его краях следы от ногтей предыдущих «пациентов», а у его основания были заметны еле различимые кровавые подтёки. Стало понятно, что я далеко не первый, кого клали на этот стол, хотя этому удивляться не стоило, настоящим поводом для удивления было то, что я - первый, кого при этом не резали. Справившись с пуговицами на жилете, я стал натягивать перчатки и внезапно услышал чьё-то сопение и слабые стоны позади. - А он что здесь делает? На другом столе в бессознательном состоянии лежал Сморкала, полностью обёрнутый в бинты и привязанный. Астрид уже хотела что-то сказать, даже повернулась и почти произнесла первое слово, но внезапные возгласы со стороны выхода заставили её замолчать. В помещение буквально влетел отец Сморкалы, Уиснеч Йоргенсон. - Мне плевать! Где он?! Стоило ему увидеть меня, как его лицо в мгновение ока налилось кровью, и захрустели костяшки в кулаках. Йоргенсон-старший чуть ли не в прыжке схватил меня за ворот, повалил на стол и, вскинув руку назад, направил на меня каменное копьё, которое возникло в тот же момент. - Что ты сделал с моим сыном? Отвечай, выродок, иначе, клянусь Хтони, от твоей напыщенной морды не останется ничего, кроме пятна! Он не шутил, да и не стал бы, даже если бы мог. Наконечник копья медленно приближался к моему лицу, мне ничего не оставалось делать, кроме как ударить его в колено. Нога Йоргенсона-старшего подкосилась, он отпустил меня, припал к земле, а в следующий момент с силой одарил древком копья. Удар был слабым, но неожиданным. Зазвенели стеклянные бутылочки и склянки, я влетел в стол, но не упал, а лишь слегка ударился. Отец Сморкалы стал подниматься, но, видимо, я ударил достаточно сильно, и из-за этого он уже не мог двигаться с прежней прытью. Когда Йоргенсон-старший встал на ноги, опираясь на копьё, я начал нервно перебирать руками позади себя, взял первую попавшуюся склянку и бросил в него. Склянка разбилась об его голову, и содержимое облило его чёрные седоватые волосы, но это не остановило его, а только разозлило. Я уже держал наготове новый сосуд, когда отец Сморкалы сделал шаг в мою сторону. Второй шаг он сделать уже не смог, его ноги буквально вросли в землю. - Уиснеч, прекрати, - проговорил отец, сжимая перед собой кулак. - Отпусти сейчас же! Этот щенок заплатит, - прорычал Йоргенсон-старший, попытавшись снять с себя оковы, но попытка не удалась. - Клянусь Хтони, он заплатит! Отец поднял вторую руку, а потом опустил раскрытой ладонью вниз. В тот же момент Йоргенсон вошёл в землю по грудь. - Ты в порядке, Иккинг? - Да, - я положил склянку на место. - Да, кажется, в порядке. Наблюдавшая за этим Астрид выглядела не лучше меня, её кожа побледнела, глаза округлились и мне на секунду показалось, что её волосы чуть приподнялись и приобрели какой-то серебряный блеск. Когда я дрался с Йоргенсоном-старшим, она только успела отпрыгнуть от меня, летящего к столу, но в драку старалась не ввязываться. - Какого чёрта, Уиснеч?! - крикнул отец на пытающегося выбраться управителя. - Тебе же сказали, что он не мог этого сделать. - Мне плевать! Из-за этого выродка мой сын теперь калека! - Это ещё не факт, - включилась Астрид. - Он пострадал, но не сильно, есть шанс, что магические способности вернуться к нему... со временем. - Подожди, Сморкала лишился магических способностей? - Да, - она поправила волосы. - Из него буквально высосали всю энергию, и теперь его способности на уровне... - Поганого бескастового, - прорычал Йоргенсон-старший. - Бескастовые нам не враги, Уиснеч, - произнёс отец, поднимая своего двоюродного брата из земли. - И, если ты ещё не забыл, не рабы. - Это скоро измениться, - злобно выплюнул он и подошёл к столу, на котором лежал его сын. На минуту в комнате повисла гробовая тишина. Все смотрели на Йоргенсонов и думали каждый о своём. Уиснеч Йоргенсон выглядел больше, чем опечаленным, он был угнетён мыслью о том, что его сын может навсегда остаться таким. Я не знал, что было в мыслях у остальных, но лично меня интересовало, почему Сморкала всё время шмыгал. В надежде узнать ответ, я медленно подошёл к Астрид. - Что? - спросила она, увидев, как я приблизился. - Ты же осматривала Сморкалу? - Да, и что? - Там, на площади, когда мы с ним дрались, он постоянно шмыгал. Я подумал, что он простудился... - Не может быть, - резонно сказала девушка. - Он абсолютно здоров, никаких заболеваний лёгких и пазух, дыхательные пути... Девушка задумалась, а потом резвым шагом двинулась к столу с пострадавшим Сморкалой и стала копаться в инструментах рядом. - Что ты делаешь? - Хочу осмотреть его дыхательные пути. Она достала инструмент больше всего похожий на ножницы и, вставив один его конец в ноздрю находящегося без сознания, расширила её и осмотрела. Видимо, ничего не найдя ни в левой, ни в правой ноздрях, она отложила для всех жутким предмет и подняла верхнюю губу Сморкалы. Смотреть на это было по меньшей мере страшно, что уж говорить о бедном отце, который отчаянно подавлял в себе желание отбросить девушку в сторону от сына. - Хм... Странно, - таинственно произнесла она. - Что странно? - отец угадал и мой вопрос, и вопрос Йоргенсона-старшего. - Похоже, Иккинг действительно не первым начал драку, - удивлённо произнесла она, что не могло меня не огорчить. - С чего ты это взяла? Мне показалось, что лицо Йоргенсона снова начало наливаться кровью и я машинально отшагнул в сторону. - У него ноздри забиты неслабой дозой телтанны - наркотика, повышающего тонус организма. У Сморкалы и на дёснах следы, видимо, втирал, когда уже не мог дышать через нос. - И откуда эта дрянь взялась на Олухе? - Не знаю, но этот наркотик вызывает привыкание уже после первой дозы. Он повышает общий тонус организма, сокращает время реакции, ускоряет мыслительные процессы. Однако, у всего есть оборотная сторона медали: в данном случае она выражалась в гниении носа, выпадении зубов, галлюцинациях, а также в крайней раздражительности, граничащей с агрессией. Сморкала и до этого был не сахар, но, видимо, наркотик окончательно выбил из его головы всё человеческое. Его отец никак не хотел верить в это, но факты не оспоришь. По словам Астрид Сморкала принял лошадиную дозу телтанна и из-за этого слетел с катушек. Однако, мне почему-то казалось, что его нападение было не только следствием приёма наркотика, и для этого недоверия была одна, но довольно веская причина: Сморкала упомянул Вилмара.