Катарсис. Действие третье

Дэн Работа владельца клуба (если её вообще можно таковой назвать) для отвлечения явно не подходила. Бармен, признаться, тоже. Двигать кого-то по сменам в своём клубе я не считал верным ― ребята работали по своему привычному графику, с чего бы мне двигать их из-за проблем, которые их не касаются? А устраиваться в другой клуб… вряд ли. Не то. Мне нужно было другое. Нужна была тяжёлая физическая работа, чтобы, вернувшись, просто валиться на постель без сил и сразу же вырубаться. С поиском я не слишком сильно заморачивался и устроился грузчиком в мебельный магазин. Помимо меня там работали ещё пятеро. Лотрелл, темнокожий парень лет тридцати (называть его хотелось исключительно «парень», так как он ну совсем не тянул внешне на «мужчину»), немного грузный и уже явно в возрасте Трентон, тоже темнокожий, остальные были белыми: Стэн, пожилой, но высокий и жилистый (он чаще выезжал на сборку и установку мебели, чем таскал её), Уолтер, тоже немолодой, коренастый и плотный, и, наконец, Марвин, ему едва исполнилось двадцать, и работал он здесь потому, что был только после колонии; семья отказалась от него и средств к существованию у него не было, а на нормальную работу фактически без образования (даже среднее не окончено) не брали. Он поделился этим, когда мы сидели на перекуре за магазином. О других я, впрочем, не знал, да и знать не хотел. Меня тоже спрашивали, что я делаю здесь «такой молодой», но я по понятным причинам предпочёл не отвечать. Примерно после этого меня здесь прозвали «угрюмый Дэн». Что ж, видимо, я заслужил это прозвище. Поначалу я действительно приходил домой уже не в себе. Выматывался настолько, что засыпал, едва касаясь головой подушки. В выходные я иногда наведывался в клуб и выпивал совсем немного. Я не мог не заметить, что в эти моменты Сорен то и дело крутится возле меня, пусть и не решаясь подойти или заговорить. Однако сегодня он лично, вместо официантки, принёс мне заказанный «Крёстный отец», поставил передо мной и сел рядом. ― Привет, Дэн. Я покивал головой, не удостоив Сорена даже взглядом. ― Как ты? ― Почему все спрашивают? Это разве не очевидно? ― хмуро ответил я, сделав щедрый глоток коктейля и поморщившись от его крепости. Углом зрения я видел, что Сорен виновато опустил голову, и сидел, задумчиво глядя прямо перед собой и вцепившись руками в красный диван из кожзаменителя. ― Наверное, ты ненавидишь меня? ― осторожно спросил он. ― За что? ― устало спросил я. ― За то, что было между нами. Я закрыл глаза, тяжело вздохнув и залпом опрокинув в себя остатки коктейля. ― Мне не за что тебя ненавидеть. При чём здесь ты? Ты пытался сделать меня счастливым, разве нет? ― Пытался, ― согласно кивнул Сорен. ― И очень хотел этого. ― Ну вот. Тогда за что мне ненавидеть тебя? Я ненавижу только себя. И за то, как поступил с тобой в том числе, ― я нервно усмехнулся. ― Я никого не смог сделать счастливым. Его не смог. И тебя не могу. ― Ты не прав, ― покачал головой Сорен. ― Он был счастлив с тобой, разве нет? И я был счастлив всё то время, что мы были вместе, ― он мягко на меня посмотрел. Кажется, потянулся было к моей руке, но осёкся. ― Разве есть разница, что было? Никто даже не знает наверняка, а было ли оно на самом деле? Важно то, что есть сейчас. А на данный момент я паршивый человек, ― я достал из кармана сигареты, откинувшись на спинку и закурив. Сорен не сводил с меня взгляда. ― По-твоему, это уже не исправить? ― спросил он с какой-то грустью. ― Как тебе сказать… в общем смысле я мог бы, конечно, делать что-то хорошее и, вроде как, почистить карму. Но это ничего не изменит для тех людей, которым я уже отвалил дерьма. А я искупления не заслужил. Я хотел бы что-то изменить именно для тех людей, понимаешь? Не ради себя. Ради них. Тебя в том числе. Это всё равно, что мне плохо. Не всё равно, что из-за меня плохо другим. Сорен мягко улыбнулся. ― Ты меня удивляешь, Дэн. Правда. Ты не тянешь на альтруиста или человека, помешанного на общественной морали, но… при этом мыслишь подобным образом. Не потому, что так надо, что так воспитали, а потому, что по-настоящему и сам так чувствуешь. Ты удивительный, ― он положил руку мне на бедро, слегка его качнув и тут же убрав ладонь. ― А толку? ― с глухим раздражением ответил я. ― Даже если всё действительно так, как ты говоришь, ты видишь толк в том, что я так думаю? Кого вообще ебёт, что я думаю? Важно то, что я делаю. То, что сделал. Какими бы удивительными и правильными ни были мои мысли, они не исправят моих совсем не таких правильных поступков. Ясно? И прекрати восхищаться, это бесит, потому что я абсолютно ничем это не заслужил. Ты бы лучше врезал мне покрепче, вот это я оценил бы. Может, даже почувствовал бы себя лучше немного. Правильнее, ― я глубоко затянулся, прикрыв глаза и неторопливо выталкивая густой дым из лёгких. ― Пусть так, ― кивнул Сорен, хотя, судя по его виду, ему было, с чем поспорить. ― Но мне всё-таки кажется, что у тебя есть возможность… исправить что-то, ― он говорил на редкость неуверенно, словно продумывал каждое слово и при том всё равно не был доволен результатом. ― Что же? ― Ну… ― снова явное обдумывание дальнейших слов. ― Раз ты так переживаешь за людей, которых сделал несчастными… есть ещё человек, которого ты… вполне мог бы ещё осчастливить. Я внимательно вперился в Сорена взглядом, чтобы убедиться, что понял его правильно. И, судя по его виду, я не ошибся. ― Нет, Сорен. Я устал от своих ошибок. Я ошибся с тобой. Но первоначально я ошибся с ним. Я просто распутал клубок своих ошибок с конца, понимаешь? Я не могу исправить того, что сделал. ― Дэн, ты просто пытаешься заставить себя страдать и вбиваешь себе в голову, что после той ошибки ты не имеешь права быть счастливым. Но это не так. Зачем жить ошибками прошлого? Ты сам сказал, никто даже не знает, было ли прошлое на самом деле, но при этом ты продолжаешь жить им и страдать за него. То, что ты страдаешь, никого не сделает счастливым. Ни тебя, ни кого-то другого. Зачем себя этим мучить? Почему бы не обрезать это болезненное прошлое и не жить так, как будто ничего не было? Почему бы просто не быть счастливым сейчас? ― с каждым словом его речь всё ощутимее разила отчаянием и оставляла лёгкий шлейф обиды. ― Потому что я попросту не смогу быть счастливым. Понимаешь? Нельзя вот так просто забыть своё прошлое и жить так, словно его не было. Я выбрал для себя оптимальный путь. Я как мог исправил первую и главную ошибку, с которой всё началось. Да, в итоге я наделал других, но… самое главное, что я по возможности исправил самую первую. Это самое важное для меня. Снова её совершать и пытаться врать себе, что могу просто забыть всё и быть счастливым ― значит всего лишь сделать новую ошибку и добавить её к остальным. Теперь ясно? ― я затянулся последний раз и затушил сигарету в стеклянной пепельнице. Сорен тяжело вздохнул, наконец, отведя от меня взгляд. ― Дурак ты, Дэн, ― с лёгкой обидой ответил он. Я мрачно усмехнулся, подперев голову рукой. ― Да. Что бы я ни делал ― я всегда остаюсь дураком. Такая вот судьба. Именно поэтому будет лучше, если я буду один и вредить по возможности буду только себе, ― заключил я. ― Я люблю тебя, Дэн, ― Сорен вновь посмотрел мне в глаза. Я посмотрел в его, достойно выдержав этот взгляд. ― Что ты хочешь, чтобы я ответил? ― прямо спросил я, понимая, что молчать как-то нехорошо, а все ответы, приходящие мне в голову ― кошмарно плохи. ― Я не хочу, чтобы ты отвечал. Я просто хочу, чтобы ты знал это. Чтобы ты знал, что, что бы ты там себе ни думал, есть человек, которого ты ещё можешь сделать счастливым. ― Прости, Сорен, ― мягко вздохнул я, встав из-за столика и удалившись прочь. Ему просто не понять этого. Особенно если у него действительно есть наклонности социопата… хотя, социопаты не умеют любить, кажется? Впрочем, кто сказал, что он меня действительно любит… да и какая к чёрту мне разница до этого всего. Я уже всё для себя решил. И даже если на смертном одре я буду сожалеть об этом решении, как ни о чём другом ― пусть. На следующий день, когда я был на перекуре, я проверил телефон и обнаружил там два пропущенных от Сорена. Неужели ему после вчерашнего всё ещё неймётся? Разве я не всё сказал ясно? Что ли сказать ещё раз… чёрт. Будь он неладен… Что ж. С другой стороны, это, наверное, адекватная расплата за всё. Я должен всё решить и хотя бы теперь не совершать новых ошибок. Поняв это, я перезвонил Сорену, приложив трубку к уху. Я откинулся на спинку скамьи, зажав сигарету в зубах, локоть свободной руки положив на спинку и подставив лицо яркому и уже ласково-тёплому весеннему солнцу. ― Привет. Мы можем поговорить? ― с ходу спросил он. Я лениво зажал сигарету в пальцах, выдохнув дым. ― Мы, вроде, уже говорим, ― заметил я. ― Не по телефону, Дэн. ― Почему? Если хочешь что-то сказать ― говори. Сорен тяжело вздохнул. ― Это важно. Это не по поводу вчерашнего, если ты за это переживаешь. Вчера я тебя понял и больше об этом заговаривать не собираюсь. Мне нужно поговорить с тобой о других делах. По телефону такое обычно не обсуждают. ― Сорен, я сейчас на работе и уже жутко устал, а мне пахать ещё до восьми. После этого я точно буду не в состоянии ещё и в клуб ехать, чтобы поговорить с тобой. Быть может, в таком случае, это хотя бы может подождать? ― На работе?.. ― удивился Сорен. ― Не о том, ― напомнил я, не желая вдаваться в подробности того, чем я извожу себя, чтобы спать без сновидений. ― Так что ты там хотел обсудить? ― я затянулся, выдохнув дым через нос и прикрыв глаза. ― Ладно, раз так… ― сдался Сорен. ― Мне отец звонил. Твоя мать скончалась. Я немного опешил. Больше от того, что я вообще напрочь забыл о матери. Надо же… умерла? Уже? И всё?.. ― Вот оно что, ― сам себе покивал я. ― Нужно приехать на Манхэттен, забрать её и похоронить? ― на всякий случай уточнил я, почесав переносицу, уронив горящую частицу пепла себе на нос, едва дёрнувшись и тихо зашипев от боли. ― Да. ― Что ж. Хорошо. Спасибо, Сорен. ― Хочешь, чтобы я чем-то помог? ― Я справлюсь, ― отмахнулся я. ― Пока. Я прервал вызов, засунув телефон в карман и снова вздохнув. Ещё затяжка. Всё-таки это странно. Я не испытывал боли, только какое-то недоумение. Ещё одна смерть. Так просто. Не то, чтобы я хотел ещё что-то сказать матери… просто было странно осознавать, что я этого не смогу, даже если бы вдруг захотел. Я взял несколько отгулов на работе, объяснив причину. Ко мне отнеслись с пониманием, которое мне вовсе не было нужно, но, впрочем, и лишним не было. Первым же рейсом на следующий день я отправился на Манхэттен. Памятник взял один из готовых, стандартных. Всё остальное ― тоже первое попавшееся под руку. Без церемоний. Просто попросил рабочих закопать её без разных почестей. На меня поглядывали, как на последнего отморозка, пока я курил возле дерева, наблюдая, как рабочие закидывают яму землёй. Их взгляды были такими жгучими, что я и сам начал немного ощущать себя ублюдком. Ну и пусть. Они ничего не знают. И вот я вновь смотрел на облагороженное место последнего пристанища ещё одного близкого мне человека, пусть и исключительно по крови. Я снова остался один на один с чувством, что ничего не могу больше сделать, сказать… но сейчас это было просто странно. Не больно. Всё к этому шло, я до сих пор считал так. Теперь точно не придётся волноваться о ней, а я ещё и обеспечил ей практически безболезненную смерть. Я ведь действительно сделал всё, что мог, не так ли? Так. Что ж… хоть в чём-то я поступил правильно. Наверное, не зря я послушался Сорена. Пусть мать и не была дорога мне, возможно, она оказалась бы некой последней каплей, кто знает? А так… да, я хоть что-то сделал так, как должен был. Манхэттен напоминал мне о том, что вызывало не самые приятные эмоции. Я оглядывался по сторонам и думал о том, как Ро попал сюда. Сбежал, возможно. Но… из этого ничего не вышло. Могло бы. Могло… но не вышло. Отец снова забрал его и продолжил мучить. Меня пробрала ледяная колкая дрожь от этой мысли. Нет. Не думать. Сейчас… сейчас Ро как минимум больше никто не мучает. Если уж это лучшее, что могла предложить судьба… чёрт. Нет, нет, нет… Я как можно быстрее добрался до аэропорта и подождал в кафе, пока прибудет мой самолёт. Ждать пришлось больше трёх часов, но уж лучше здесь, чем в городе. Шум, мельтешащие люди. Это отвлекало. Я понимал, что превышаю дозу, но закинул в себя ещё две таблетки антидепрессантов. Должно стать лучше. Обязано. Но эти картины… не делись никуда. Выйдя из аэропорта, я устало сел в такси и поехал на еще одно кладбище. Найдя Ро, я просто сел рядом с плитой, прижавшись к ней лбом и до бесконечности, до онемения языка повторяя слово «прости»… Прости меня, Ро… Прости, я не уберёг тебя, не спас, я столько всего не успел сказать тебе и столько не успел сделать для тебя… прости меня, Ро, прости меня, прости… Я с силой ударился о плиту головой, стиснув зубы и зажмурившись. Наверное, организм привык к антидепрессантам, потому что я снова плакал. Я такой глупый… даже если бы ты и простил меня вдруг за всё, что я сделал и, самое главное, за то, что НЕ сделал, я себя не прощу. Никогда себя не прощу, так какой толк просить у тебя прощения?.. Я не искуплю им свою вину. Я ничем не искуплю её. Мне хотелось бежать. Как грёбаный Форрест Гамп. Просто бежать вперёд без оглядки. Казалось, это должно принести мне хоть немного облегчения. Бежать отсюда, из этого города, но, в первую очередь ― бежать от себя. Как можно дальше. Просто бежать, пока не задохнусь. Хоть что-то я могу сделать. Я понял, что, ведь на самом деле мне ничего не помогает отвлечься. Да, пока я таскаю диваны, шкафы и кресла ― я не думаю о Ро. Ну и что? Эта боль никуда не уходит. Уже больше двух месяцев я довожу себя до полного изнеможения, а легче мне не становится. Да и как тут может стать легче? Ничего не исправишь и не вернёшь. Это всё. Конец. Однозначная точка. Мне не может стать лучше. Вот оно, место, где я упёрся в тупик. Здесь. У этой самой плиты, ставшей камнем преткновения всей моей грёбаной жизни. Ни шагу дальше. Я умер вот здесь. Мой дом ― здесь, хоть я пока и не могу войти в него. Что ещё я могу? Похоже, что только скитаться, чтобы как минимум побыстрее прийти сюда, уже как равный. И существовать так больше попросту невозможно. Я сжал обручальное кольцо, которое теперь носил на цепочке, на шее. Нет. Я не смогу. Хотя бы это я должен оставить. Но избавиться от всего остального. Дома у Реджи я лишь укрепился в своём решении. Я нанял риелтора, сам назначил за квартиру смешную цену, постаравшись дать понять полноватой женщине с короткой и идеально уложенной стрижкой, что я хочу продать квартиру как можно быстрее. Да, прямо со всеми вещами. И да, пусть она сама этим занимается, потому что я больше туда не зайду. Не должен. А с вещами новые постояльцы пусть делают абсолютно что угодно. Хоть в рамочку ставят, хоть для потомков хранят, а хоть и даже устроят огромный костёр во дворе. Что угодно. Только больше, пожалуйста, не спрашивайте меня ни о чём, просто продайте эту грёбаную квартиру. Пока ей была занята риелтор, я уволился со своей работы грузчика. Затем съездил на платную парковку и сфотографировал мотоцикл, чтобы выставить на продажу в сети. Уже сфотографировав Ареса справа, я нахмурился, лишь на фото заметив, что дуга безопасности погнута. Подойдя, я потрогал её, убедившись в своей догадке. Ро, ты опять попал в ДТП и ничего мне не сказал? Чёрт, каждый раз я нервничал, когда знал, что ты ездишь на нём. Почти сразу после нашей свадьбы попал в ДТП и надеялся скрыть это от меня, пряча Ареса, и вот снова… Ох, Ро, ты такой… неужели мне всегда будет так больно?.. Чёрт. Я рывком ушёл с парковки, разместил объявление на фейсбуке о продаже Ареса, чтобы поскорее разделаться с этим, и поехал в клуб. Было уже достаточно поздно, но работа ещё не началась, из персонала на месте был только Чак. Ну, и Сорен, конечно. Зайдя в кабинет управляющего, я сел в широкое кожаное кресло. Невольно я припомнил, что произошло между мной и Сореном в нём… когда-то очень давно, и сжал руки в кулаки, закусив губу. ― Привет, ― сухо поздоровался я. ― Привет, ― вздохнул он. ― Уладил всё с матерью? ― Да. Я пришёл сказать, что оставляю этот клуб на тебя, ― прямо заявил я. ― Что? ― немного удивился Сорен, даже подняв, наконец, глаза от экрана ноутбука. ― Я тебе доверяю. Ты полностью можешь всем распоряжаться, не советуясь со мной. Праздники, поставщики, оформители, смена персонала ― что угодно, всё, что посчитаешь нужным. Мне можешь только присылать квартальные отчёты по мылу и отправлять деньги на карту. Зарплату персоналу ― тоже сам. Захочешь изменить зарплату себе ― только в этом случае можешь посоветоваться со мной. Однако учитывая, что теперь всё на твоих плечах, я повышу тебе жалование. Три сотни долларов сверху тебя устроит? ― чётко протараторил я. Сорен смотрел на меня, явно опешив. ― Я не очень понимаю, ― наконец, заговорил он. ― А ты, Дэн? Чего ты вдруг? ― Я решил уехать отсюда, ― коротко пояснил я. ― Надолго? ― с явным неудовольствием спросил он. ― Совсем. ― Дэн… ― Сорен встал из-за стола и сел в кресло напротив. ― Ты уверен в том, что ты делаешь? ― Абсолютно, ― без тени сомнения отозвался я, глядя в его лицо. Сорен тяжело вздохнул, отвернувшись и начав покусывать губу. ― Ладно… я понял. Если ты считаешь, что так для тебя будет лучше… ― Да, ― кивнул я. ― Спасибо, ― я протянул ему руку, и он нехотя пожал её, так и не отпустив. ― Не хочу прощаться… ― тихо сказал он. ― Прости. Но придётся, ― твёрдо ответил я, высвободив руку. ― Удачи, Сорен, ― я поднялся с кресла, направившись к выходу, но Сорен нагнал меня у двери, крепко стиснув со спины, уткнувшись сзади в мою шею и жарко выдохнув. Я немного расслабился, более никак не реагируя на его действия. ― И тебе, Дэн, ― шепнул он возле моего уха. ― Надеюсь, ты всё делаешь правильно, ― он расцепил руки, отступив на шаг, а я, не став оборачиваться, вышел и захлопнул за собой дверь. *** ― Уехать?! ― возмутился Реджи, аж привстав из-за стола, за которым мы пили кофе. Впрочем, а чего я ожидал? ― Куда ты поедешь? ― Не знаю. Я просто возьму первый попавшийся билет, куда бы он ни был, ― я пожал плечами, выражая явное безразличие к своему будущему месту назначения. ― Квартиру я уже вот-вот продам. Клуб я оставил на Сорена. Мотоцикл тоже уже продаю. Машина пока нужна, чтобы мотаться по делам. Но ее продать можно вообще за один день. ― А Баффи? ― вспомнил Реджи, глянув на стоящую недалеко от стола миску с едой. Я взглянул на Реджи с немой мольбой. ― Ага, я понял. Ты собираешься оставить его мне. ― Я понимаю, что… не имею права на тебя такое взваливать. Потому я ни в коем случае не требую. Только прошу. Он мне… слишком напоминает, понимаешь? Я пытаюсь избавиться от напоминаний. Мне это очень нужно сейчас, ― сконфуженно признался я. Реджи вздохнул, шумно выдохнув и плюхнувшись обратно на стул. ― Что ты творишь, Дэн… ― он покачал головой. ― Надеюсь, что теперь, наконец, что-то правильное, ― я пожал плечами. ― Ты уверен? Опять этот вопрос. ― Да, ― всё так же без колебаний. ― Ладно… если тебе это важно, я оставлю у себя эту красоту неземную, ― Реджи улыбнулся уголком губ. ― Мы вроде как привыкли друг к другу. Пока кое-кто был слишком занят тем, что пытался себя укокошить, ― он с намёком глянул на меня, ― мы тут неплохо подружились. ― Хорошо, ― я выдавил улыбку в ответ. ― Друга лучше тебя трудно представить, Реджи. Правда. ― Чёртов Хэйз… ― он резко вышел из-за стола, подойдя ко мне, нагнувшись и крепко стиснув мои плечи. ― Только попробуй не писать мне, понял? Я же приеду. И лысого с собой привезу. Я вяло усмехнулся, похлопав Реджи по спине. ― Я понял. Буду писать.