Александр Великий

Лучи сегодняшнего восходящего солнца принесли с собою боль, от которой невозможно избавиться. Гефестион сидел в полном одиночестве и точил свой меч. Мужчина желал ни о чем не думать, но его мысли, против воли, обитали в царском шатре. Воин выглядел глубоко несчастным человеком. Его карие глаза, которые с самого младенчества блестят, точно дорогой самоцвет, потускнели. Жилистые плечи поникли, а смуглая кожа на измученном лице стала бледной и казалось, что из Гефестиона высосали всю жизнь какие-то неведомые силы. — Какое прекрасное утро! — воскликнул радостный Александр, шествуя к своему другу. Гефестион лишь вяло кивнул. Царь сел рядом и внимательно посмотрел на товарища. — Что с тобою? Ты заболел? Рана дает о себе знать? — Все хорошо, — бесстрастно ответил Гефестион. — Лжешь. Мой милый друг, ты скверно лжешь, особенно мне, — Александр усмехнулся. — Поговори со мною. — Зачем? — мужчина удивленно вскинул брови. — Что я могу сказать царю? — Я разговариваю с тобой, как Александр, а не как царь, — золотоволосый нахмурился. — Прости мне мою дерзость, — Гефестион виновато опустил глаза вниз. — Нет-нет, ты же знаешь, лишь ты можешь разговаривать со мною на равных. — Я уже в этом не уверен, — воин продолжил заниматься своим мечом. — Как не уверен? — изумился Александр. — Скажи, зачем ты это делаешь? Я готов на всё ради тебя, ты же это знаешь. Никто не будет любить тебя так, как я, но Багой, — Гефестион замолчал. — Знаю, что должен быть смиренным, но Багой - этого я вынести не в силах. Да, мои прихоти выглядят смехотворными, но я не желаю делить Александра с каким-то персом, — произнося последнее слово, мужчина поморщился. Царь придвинулся ближе к своему другу, положил ладони на дрожащие плечи и поцеловал его. — Я понимаю твою ревность, но тебе не придется делить меня с кем-то другим. Я и так весь твой. Гефестион посмотрел по сторонам, опасаясь, что их кто-то может увидеть. — Тогда, зачем ты взял Багоя? — Ты еще болен, и было бы верхом варварства, если бы я настоял на нашей близости. Отныне, Багой - мой наложник, а Гефестион остается всё тем же другом и смыслом моего бытия. Чувствуешь разницу? Кареглазый воин усмехнулся и кивнул. — Мне больно от того, что ты думаешь обо мне подобным образом. Я не предам тебя никогда, помни об этом. *** После победы при Иссе, македонянам открылся путь на юг. Александр двинулся в Финикию с целью покорения прибережных городов и лишения мест базирования персидского флота. Все города Финикии были покорены Александром за исключением одного - Тира, что был расположен на острове. Царь, по наставлению Гефестиона, взял город в осаду. Многие офицеры начали ненавидеть верного друга Александра. Они считали, что один город не стоит того, чтобы его осаждали целых семь месяцев. На советах некоторые полководцы открыто заявляли о глупости и неопытности Гефестиона. Царь не единожды вступался за своего товарища, но воин подробно объяснил, почему так важен Тир, и осада продолжилась. Все были вынуждены признать свою неправоту, из-за чего начали ненавидеть Гефестиона еще больше. Наконец, через семь месяцев осады, Тир пал, персидский флот на Средиземном море перестал существовать, и Александр мог беспрепятственно получать подкрепление по морю. После Финикии, царь направился к Египту через Палестину. Там ему оказал сопротивление город Газа, но и он был взят после двухмесячной осады. Египет был сдан Александру без всякого боя, ибо сатрапы понимали, что, в любом случае, царь подчинит себе страну. Македонский властелин решил дать передохнуть своей армии и на некоторое время остался жить в Египте. Александр изучал местные обычаи и религиозные верования, но не в коем случае не решался их менять. В Египте царь основал город Александрию и вскоре получил поддержку и уважение всего египетского народа. Вскоре мужчина совершил паломничество к оракулу Зевса - Амона - в оазис Сива в Ливийской пустыне. После этого путешествия царь заметно изменился, что начало пугать Гефестиона. Среди египтян Александр активно распространял слух, что он - сын верховного Бога, из-за чего народ стал его воспринимать не только, как завоевателя, но и как одного из небожителей. Гефестион старался вразумить друга, но все попытки были тщетными. — Александр, я тебя не узнаю, — в который раз заметил кареглазый воин. — Ты слишком стремительно мчишься вверх. Подобный взлет тянет за собою болезненное падение. — О чем ты? Меня все любят и боготворят, — царь был весел и практически не слушал Гефестиона, его внимание привлекал лишь юный перс. — Ты слишком дерзок к Богам. — Я сам есть Бог, — самодовольно произнес царь. — Верно, Багой? — Да, — смущенно ответил юноша. Гефестион метнул грозный взгляд в его сторону. Мужчина понимал, что этот раб имеет определенное влияние на царя. Воин отвернулся. Он осознавал, что с этим юнцом нужно что-то делать, ибо Багой испортит Александра. Гефестион ощутил очередной укол ревности. Ведь теперь он не один, кто живет в сердце царя. Но дело даже не в этом. Мужчина не мог вынести того, что Багой способен поселить в душе Александра пагубные семена нездорового честолюбия. Кареглазый воин насквозь видел этого гнусного перса. Для себя он уже решил, что любыми путями устранит Багоя. Гефестионом двигала не только ревность, но и желание уберечь возлюбленного от таких ненужных особ. — С каких пор ты прислушиваешься к мнению наложника? — не выдержал воин. Александр осушил свой кубок, и Багой вновь его наполнил вином. — А тебя это не должно заботить, — заявил царь. Гефестион подобного ответа не ожидал. — Покинь мои покои, я устал. Кареглазый мужчина попытался остаться спокойным. В Александре говорило вино, и не стоит принимать его слова всерьез. — Хорошо, как скажешь. Багой, пойдем, — Гефестион направился к выходу. — Нет, он останется со мною, приготовит ванную и немного развлечет. Воин замер на месте, словно громом поверженный. Он до последнего надеялся, что это - дурной сон, глупая шутка Морфея, но все происходило наяву. — Чего стоишь? Иди, — подгонял Александр. Гефестион на негнущихся ногах вышел. Багой поспешил закрыть двери. Мужчина резко схватил его за руку, перед тем, как покои окончательно закрылись. — Молись своим богам, чтобы в один прекрасный день не обнаружил в своей постели змею, — прошипел Гефестион. — Не думаю, что кто-то подложит змею в ложе царя, ибо теперь там мое место, — перс ядовито усмехнулся. Кареглазый приложил массу усилий, чтобы отпустить руку Багоя и не отправить его к Аиду прямо сейчас. Юноша закрыл дверь, и мужчина окончательно решил, что уничтожит юнца, во что бы то ни стало.