Umdlali

Торрес до последнего сопротивлялся сну — каждый раз, когда Рамосу казалось, что тот задремал, Фернандо тяжело вздыхал или открывал глаза, проверяя, здесь ли Серхио, но усталость наконец сморила его. Серхио остался один. Глобально, целиком и полностью один. О-дин. 1. Просто палочка. Кровоточащая заноза, зарубка на вечности. Рамос попытался напомнить себе о родных и друзьях, но сейчас их имена отзывались далеким эхом, теплым, но словно из другой жизни. В груди жгло. Так жгло всегда, когда кто-то обижал Мири. Когда он думал, что не оправдывает надежды родителей. Когда кто-то побеждал его в чем-то значимом, обходил там, где победа была жизненно важной. Когда близкие умирали раньше срока. «Несправедливо!» — даже не крик, а отдельная молчаливая эмоция, как толчок в ребра. Вся его отчаянная жажда жизни в эту слепящую секунду превратилась в пульсирующий, горячий сгусток под солнечным сплетением, сжатый сверх меры под давлением обстоятельств, готовый в любой момент взорваться и разнести всё вокруг к чертям. Он прибрался в ванной, просто чтобы чем-то заняться, — Торрес оставил все в идеальном состоянии, только забыл закрыть пузырек с ополаскивателем для рта. Затем Серхио принял душ и наконец-то привел в порядок волосы, он не расчесывался со вчерашнего вечера, не до того было. Опухоль под пластырем постепенно спадала — кажется, синяка не будет, хотя даже простые движения, вроде поднять брови или наморщить лоб, причиняли боль. Похоже, он задолжал родным каждому по со-мной-всё-в-порядке звонку. Только в порядке с ним не было. В сумке лежал фен, но Серхио не стал сушить волосы, боялся разбудить Фернандо, — только еще раз вытер их свежим полотенцем, чтобы вода не капала на плечи. Обычно Серхио любил это колкое, прохладное ощущение, но сейчас оно только раздражало. Вот бы срезать всё к чертовой матери. Как Торрес. Оставить на голове нелепый ежик, не требующий ничего, кроме ежемесячной стрижки машинкой. Никаких укладок, пенок и муссов, мелирований-колорирований... Не всё ли равно, как он выглядит? Говорят, когда человек хочет изменить прическу и укоротить волосы, на самом деле это значит, что его тяготит собственное прошлое, а Серхио наоборот — с радостью бы вернулся туда. Наверное, с течением времени на многие вещи начинаешь смотреть по-другому, отчасти потому, что память оставляет только хорошее, сглаживает острые углы. Но Рамос был готов идти вперед — сборную ждала Германия, а его ждет последняя неделя с Торресом. Даже если представить на секунду, что им удастся выиграть кубок... Смело, конечно, но когда за плечами выигранный Евро-2008, когда ты уже хоть раз побывал в списках лучших и почуял вкус настоящего триумфа и лидерства, быть смелым гораздо легче. Так вот, даже если представить — до завершения чемпионата осталось ровно восемь дней, считая сегодня. Меньше двух сотен часов, в которые Серхио хотелось бы втиснуть вечность. Одевшись потеплее, Рамос вышел из гостевого домика. Дул ветер, приятный и освежающий у земли, но кроны деревьев повыше опасно раскачивались, большинство звуков тонуло в шелесте листьев. Плотная цепь низких облаков на горизонте стремительно приближалась, обещая дождь. Серхио не хотелось надолго оставлять Фернандо и бродить по улице с мокрой головой не хотелось тоже, но нужно было хоть как-то привести мысли в порядок. Прохладный воздух здорово помогал думать. Быстрым шагом обойдя главное здание пансионата дважды, Рамос почувствовал, что постепенно возвращается к прежнему себе. Физические нагрузки, обычное движение и мышечная работа восстанавливали душевное равновесие. Может, не полностью, но Серхио почувствовал, что проголодался, а хороший аппетит — первый признак организма, решившего жить дальше. Он не хотел сдаваться. Германия так Германия, неделя так неделя. Жизнь уже сейчас оказалась щедрее, чем Серхио рассчитывал, — еще пару недель назад они с Торресом едва разговаривали, а у Испании были все шансы вылететь и на групповом этапе. Необходимость прибегнуть к извечному аргументу «могло быть и хуже» всё-таки отдавала горечью, но пока тот действовал и заставлял ценить то, что имеешь, Рамос собирался использовать его без зазрения совести. Серхио замер как вкопанный на ступеньках у входа в основной корпус. Ему показалось, что он уже думал так, три-четыре, может, пять дней назад, в другой обстановке, но это своеобразное «озарение» сейчас нашло его снова. И Серхио опять принял его как новое. Замкнутый круг мыслей. Ничего не меняется — только время течет. Наверное, так чувствует себя умирающий от пули в животе. Незамутненная беспомощность: обеими руками изо всех сил зажимаешь рану, а кровь, проворно скользя по пальцам, не останавливается, не останавливается и всё тут — сколько ни пытайся придавить ее окровавленной одеждой, сколько ни задерживай дыхание. В столовой развернулась азартная дискуссия — когда Рамос потянул на себя ручку двери, в открывшийся проем хлынули отрывистые реплики и обрывки фраз, однако несмотря на повышенные тона и эмоциональные восклицания, в обсуждении чувствовались нотки уныния. Естественно, речь шла о следующем матче. Полуфинал. Серхио решил начать с крепкого кофе — и не он один, судя по тому, что на придвинутых друг к другу столиках, вокруг которых разместились другие игроки, возвышалась целая гора пустых чашек. — Привет! — Рамос кивнул собравшимся, и, взяв свободный стул, уселся между Давидом и Икером. Касильяс всем видом выражал молчаливое недовольство поведением команды, но это было скорее капитанское неодобрение, чем реальная досада. — Вечером собираемся в семь, смотрим и разбираем вчерашний матч Германия-Аргентина, — Икер улыбнулся. — Там какой-то разгромный счет, да? — поинтересовался Серхио. До игры с Парагваем он смог уловить только то, что Германия наголову обошла соперника. — Четыре-ноль. — Первый мяч немцы оформили на третьей минуте, — добавил Жерар, голос у него был уставший, с хрипотцой, а рядом с локтем высилась личная чашечная Пизанская башня. Бедняга явно расплачивался за недавнее веселье. Есть в этом что-то даже смешное — когда взрослые мужчины, многого добившиеся в жизни, успешные спортсмены, в силу профессии на обычные жизненные вещи реагируют как дети: пьянеют от стопки и в двадцать три года (имея с десяток разных наград а-ля «Секс-символ всея Испании» от глянцевых журналов) с невыразимыми мучениями знакомятся с девушками. — Неплохо, — с невольным уважением в голосе ответил Рамос. Аргентина со звездой мирового футбола Марадоной во главе — далеко не слабый противник. Правда, с такими результатами неизвестно, сколько Диего продержится в тренерском кресле. От легенд подсознательно ждут легендарных результатов, хоть это подчас пустые надежды. — Отличился некий Томас Мюллер, — меланхолично протянул Давид. — Его взяли только как замену травмированному Баллаку, но, говорят, очень талантливый парень. Всего пяток матчей в футболке сборной, а уже добился выдающихся результатов. По слухам, за ним уже закрепили титул лучшего молодого игрока чемпионата. — Хорошо, что наш матч он пропустит из-за перебора желтых, — Пепе Рейна и на этот раз не отступился от своей привычки искать хорошее в любой ситуации. Серхио оставалось только восхищаться им и Виктором — как у них хватает выдержки и терпения просиживать штаны на скамейке матч за матчем, чемпионат за чемпионатом, просто потому что сборной нужны два запасных вратаря. Оба — мастера своего дела, но неужели кто-то думает, что им суждено заменить Касильяса?.. Капитана?.. Только в случае травмы. Это должно сильно отравлять жизнь. И если клуб можно сменить, то сборную, как правило, не выбирают, а судьбу не подгадаешь так, чтобы как раз к твоему появлению освободилось нужное место. Серхио, наверное, предпочел бы и вовсе не попасть в состав, чем ни разу за весь чемпионат не выйти на поле. Задумавшись, он потерял нить обсуждения — да и мало его сейчас волновали и «необычайно подвижный на флангах Лам», и «пробивной трудяга Швайнштайгер», и аккуратный Мертезакер «с удивительным ощущением игры и интуицией»... Точку в беседе, как ни странно, поставил Карлес, и его аргумент был настолько весомым, что с ним оставалось только согласиться. — Сейчас это другая сборная. Без Баллака, без прежней методичной сдержанности. В заявке много молодых игроков, для которых это первый серьезный чемпионат, а опыт и сыгранность нужно нарабатывать годами, — уверенно заявил он. — Главное не допустить быстрого гола, а там укатаем. Впервые Рамос почувствовал то, о чем говорил Фернандо, — в следующем матче Испании понадобится острая атака с первой же секунды, и дель Боске при всем желании больше не может ждать, пока Торрес вернется в прежнюю форму. Серхио понимал, что тактически верным будет оставить Торреса в запасе. Правильное для всех, для команды и для Рамоса в том числе решение создаст еще больше сложностей и проблем Фернандо. Отличненький выбор: любимое дело на одной чаше весов, на другой — бесконечно дорогой человек. Хорошо, что от Серхио на этот раз ничего не зависит. Разговор перекинулся на клубные байки, а поскольку каталонцев здесь, да и вообще в сборной собралось большинство, речь шла главным образом о Барселоне. Рамосу оставалось только наскоро перекусить и под благовидным или не очень предлогом смотаться. Перед этим он, правда, заглянул на кухню к поварам (где познакомился еще с тремя очаровательными девушками) и прихватил с собой куриного бульона в термокружке. Для Торреса, конечно же, да. Фернандо не помешает выпить чего-нибудь легкого и теплого, чтобы поддержать силы, но при этом и не слишком нагружать желудок. Серхио улыбнулся собственным мыслям — он нянчится с Торресом так, словно тот не обычным похмельем страдает, а приходит в себя после тяжелой болезни. Будь здесь Паки, она бы точно гордилась младшим сыном — из него вышла отличная клуша-наседка. Рамос сейчас мог бы заниматься своими делами, но нет — он идет сторожить Торреса. Небо затянуло полностью. Ветер гнал по траве одиночные пожелтевшие листья, опавшие то ли от засухи, то ли от холода — кто разберет эту африканскую флору в разгар зимы в июле. Пока Серхио возвращался к домику, из-за низких фиолетово-сизых туч, не пропускающих солнечный свет, сильно стемнело. Серое полотно асфальта то тут, то там покрылось черными влажными пятнами от упавших дождевых капель. На улице стало еще теплее — плюхнуться бы сейчас прямо на землю и сидеть, пока не промокнешь до нитки. Бесполезное хулиганство, грозящее простудой, но после таких выходок чувствуешь себя свободней, вне стереотипов, пробравшихся под кожу и приросших так, что и не замечаешь: избегать ненужного охлаждения организма, прятаться под зонтом, сидеть дома или в салоне машины, которую потом нужно будет отправить на мойку, чтобы смыть грязь. Уже во второй раз с начала чемпионата Серхио, как ребенок, радовался дождю.