Umdlali

Рамос проснулся, будто вынырнул из темного водоворота, совершенно пустым. Частично одетым — футболка неприятно прилегала к телу и пахла выветрившимся шампанским. Проснулся уютно устроившимся под боком у Фернандо. Со вчерашней игры прошло не меньше нескольких месяцев. Марионеточные игроки — комичные пластиковые фигурки, как в настольном футболе, пришпиленные к штанге. Одинаковые лица. Кукольная победа. Кукольная? Второе место на Чемпионате мира. Непревзойденный результат для Испании, и это еще не конец пути — впереди финал. Радости не было. Только маленький мальчик внутри Серхио, который не мог и помыслить о таком успехе, растерянно замер с невольной и робкой улыбкой на лице. Торресу что-то снилось, его ресницы слегка подрагивали, а глаза под плотно закрытыми веками двигались, будто Фернандо оглядывался по сторонам. Рамос зажмурился, прильнув к нему сильнее, мечтая, чтобы у этого мгновения был хотя бы крохотный шанс никогда не кончаться. Ни с одной женщиной ему и близко не было так хорошо, как сейчас с Торресом, ни один мужчина не вызывал в Серхио ничего, кроме чисто физиологической похоти. Ощущения, хоть и безусловно приятные, оставались на уровне тела, не затрагивали эмоций и, как правило, сводились к сексу. Женщин Рамос желал и мог завоевывать, мужчин вполне можно было снять за деньги, если уж так хотелось отвлечься. Чаще всего не хотелось. Понимал ли Серхио сейчас, что все его пафосные рассуждения и обещания не помогли? Осознавал ли, что, как бы ни сложился финал чемпионата, после него самолет вернет всех обратно в Испанию? Что у каждого после начнется своя жизнь? Что он собирался предложить Торресу взамен, ну что? Врать жене, выучить расписание рейсов Мадрид – Лондон? Он даже от самого себя не может защитить Фернандо. Рамос хотел бы, чтобы после сцены, которую он устроил Торресу в подсобке, тот отвернулся от него. Обиделся. Врезал. Высказал, что не может находиться рядом с агрессивным похотливым животным. Серхио готов был получить то, что заслуживал, но, видимо, не заслуживал даже этого. «Что, отомстил?». А кому он, Серхио, мстил, если не самому себе?.. Рамос с трудом помнил, как они вернулись обратно. Как нелепо они выглядели, всклокоченные и взмокшие, озирающиеся по сторонам, на негнущихся ногах, в подозрительно мокрой одежде. Как оба запыхались, когда добрались до домика, — надо думать, спортсмены мирового уровня. У Серхио тряслись руки, когда он закрывал за собой дверь. Ему казалось, что Торрес только из-за желания остаться незамеченным до сих пор сдерживается, но теперь они одни. Ничто не мешает Фернандо сорваться. Рамос на его месте не стал бы церемониться и выбирать более благозвучные выражения. Торрес старательно отворачивался. Он мельком глянул на часы, кивнул своим мыслям и быстро разделся, сложив перепачканные маслом вещи в пакет. Их нужно будет потом либо самостоятельно постирать в университетской прачечной в главном корпусе, либо подложить в корзину для грязного белья в номере. В этом домике, согласно бумагам, никто не жил, значит, и убираться тут было незачем, поэтому за все время их пребывания здесь ни Серхио, ни Фернандо не столкнулись с персоналом. Икер отыскал им настоящее любовное гнездышко. Икер, лучший друг, с которым Рамос сейчас практически не общался. Серхио даже не знал, как у Касильяса дела с Сарой. Вроде бы они помирились, но... Торрес занял всё, весь его мир и все его мысли. — Ты идешь? Мы опаздываем! — донесся из душа еще хриплый голос Торреса. Серхио вздрогнул от удивления, только сейчас поняв, что Фернандо оставил дверь в ванную открытой. — Д-да, — запинаясь, ответил Рамос, по пути судорожно стаскивая с себя одежду и бросая себе под ноги. Горло сдавило так, что говорить тяжело. Пробежав на цыпочках, чтобы было не так холодно босиком, Серхио забрался к Фернандо в душевую кабинку. Теплая вода на какое-то время позволила ему сосредоточиться на собственных ощущениях, но потом всё вернулось к начальной точке, будто последних недель и не существовало. Не замечая, что Рамос смотрит на него не отрываясь, Торрес взлохматил волосы, выдавил на губку изрядную порцию геля для душа и методично принялся смывать с себя не успевшее впитаться в кожу масло. Если бы это был не Эль-Ниньо, который вообще не умел или не хотел думать о подобном, Серхио с уверенностью бы заявил, что над ним издеваются. Дразнят. Мстят. Рамос прекрасно представлял ход мыслей Фернандо — да, Серхио, конечно, в своем репертуаре, но они ведь действительно опаздывают, нужно как можно быстрее прийти на тренировку. Душевая здесь только одна, а мыться по очереди займет больше времени, и кому-то из них обязательно влетит. Логично? Конечно же. У Фернандо наверняка даже и не ёкнуло нигде, не мелькнуло, что он снова испытывает на прочность благоразумие Рамоса. Серхио вздохнул, прикрыл глаза и тоже потянулся за гелем для душа, поблагодарив неизвестно кого, что несколькими минутами ранее получил настолько мощный и настолько выворачивающий наизнанку оргазм, что до сих пор было неприятно себя касаться. Наверное, Серхио в чем-то даже завидовал не увлекающимся, не страстным, не вспыльчивым и не вспыхивающим со скоростью спички людям, они могли двигаться по жизни плавно и рассудительно, без взлетов и падений — ровно. Никаких сюрпризов. Как Фернандо, никогда не теряющий голову, всегда скромный и спокойный. Только в минуты полного пресыщения, длящиеся очень и очень недолго, Рамос мог любоваться им без горячки. Без ревности или желания привязать к себе и никогда не отпускать. И в этом была такая странная, легкая и полная совершенной солнечной радости свобода, что оставалось только сожалеть, что он не может всегда любить именно так — искренне восхищаться даже недоступным, тем, что не дано сделать своим. Торрес бросил на бездействующего Рамоса слегка недовольный взгляд, красноречиво напомнивший, что тренировка вот-вот начнется, а он тут с раскрытым ртом и блаженной моськой предается вуайеризму, затем вздохнул и потянулся губкой к плечам. — Давай я? — осторожно предложил Серхио. Решив, видимо, что так от Рамоса будет хоть какая-то польза, Фернандо кивнул и развернулся к нему спиной. Серхио старался быть очень нежным, словно извинялся за что-то. Да за всё, начиная с того самого мига, когда просто повстречался на пути Фернандо Торреса. У Нандо без Рамоса всё было бы только лучше — та самая спокойная и размеренная жизнь, которой Эль-Ниньо так хотел. Серхио не мог придумать ни одной причины, почему Торрес всё еще рядом с ним. Точнее, одна причина всё-таки была, но озвучить её, осмелиться на неё даже у Рамоса не хватало... наглости? Надежды? «Ты всё еще любишь меня? Когда-нибудь любил? Хоть чуть-чуть?». Мягкое «любишь» ласкало язык, грело изнутри, превращая внутренности в теплый, пульсирующий комок. — Скажи, что я не сделал тебе больно, — вместо этого пробормотал Серхио, спускаясь губкой к пояснице. — Не сделал. Но был близок к этому, — отрывисто пробурчал Торрес. — Чехо, если ты не в состоянии по-человечески потереть мне спину без посягательств на задницу, я справлюсь сам. — Я просто смою масло. Должен же я хоть как-то загладить вину, — улыбнулся Рамос, скользя мыльной ладонью по ягодицам. — Расслабься. — Я поражаюсь твоему умению даже процесс «заглаживания вины» превратить в то, что принесет тебе удовольствие, — фыркнул Фернандо, но не отстранился. — Хватит. Твоя очередь. И Серхио оказался в его руках. Рамос сквозь ресницы смотрел в потолок. Дыхание Фернандо стало более частым и глубоким, значит, он скоро проснется. Проснется и, как бы больно ни было это осознавать, уйдет, потому что малышка Нора, наверняка еще толком не понимая, что происходит, всё равно ждет своего поздравления с первым днем рождения и хочет увидеть папу. Год, целый год прошел — уже или еще? Сейчас Олалья с малышкой в Мадриде — с родителями, семьёй Фернандо и подругами занимается приготовлениями к праздничной вечеринке, а еще через пару дней она и Нора в одном самолете с женами и родственниками других футболистов, с семьей Серхио в том числе, вылетят в ЮАР, болеть за своих родных на финальном матче. Внезапно для себя Рамос понял, что тоже хочет увидеть Нору. Посмотреть, какая она, похожа больше на папу или на маму? Как улыбается, как смеется? Насколько уверенно делает первые шаги, сколько слов может сказать и говорит ли? Серхио где-то слышал, что дети, которые живут в двуязычной среде, вырастают билингвами и усваивают новое гораздо быстрее сверстников, но говорить начинают существенно позже. Выходит, у него в очередной раз не было выбора. — Я с тобой, можно? — попросился Рамос, когда после ленивой утренней пробежки и разминки Торрес засобирался к себе в номер. — Серхио, — устало протянул Торрес, — это не лучшая идея. — Ты говоришь это, потому что не хочешь разговаривать с женой в моем присутствии или потому что пытаешься меня уберечь? — Я никогда не прятал от тебя свою семью, Чехо, — прямо ответил Фернандо. — Просто не хотел делать тебе больно. — Тогда всё в порядке, — попытался убедить его Рамос. — На этот раз я понимаю, что делаю. — Хорошо, — коротко кивнул Торрес. По его тону угадывалось, что он ни на секунду не поверил Серхио. — Пойдем. Я обещал Оле позвонить не позже двенадцати. Рамос послушно засеменил следом. Сердце странно бухало в груди, с перебоями, будто он волновался сильнее, чем перед полуфинальным матчем. Вилья в отсутствие соседа особо и не пытался ограничить себя одной половиной комнаты, как Икер. Вещи Давида были разбросаны по всему номеру, за исключением идеально заправленной кровати Фернандо. Торрес рассмеялся творческому беспорядку вокруг и вытащил свой полупустой чемодан. Серхио беззастенчиво разглядывал содержимое — не так много одежды, даже если учесть, что какая-то её часть перекочевала в гостевой домик, еще книги, куча дисков, какие-то безделушки и несколько пар обуви. Касательно последнего Рамос не сомневался, что где-то в номере у Торреса припрятана еще целая сумка с кедами, кроссовками и ботинками. Сверху в отдельной упаковке лежала любимая футболка Эль-Ниньо. Сколько раз он был в ней, когда они шлялись вместе по Мадриду. Не удержавшись, Рамос раскрыл пакет и взял её в руки, поднес к лицу. Футболка пахла кондиционером для белья, а ещё чем-то знакомым и незнакомым одновременно — домом Фернандо. Фернандо подключил разряженный ноутбук к сети и, пока на экране сменялись загрузочные иконки, наблюдал за тем, как Серхио перебирает его вещи. Рамос не хотел опять так вероломно и без спроса влезать в жизнь Торреса, но не мог удержаться. Возможно, желание посмотреть на Нору не было таким уж бескорыстным. Возможно, Серхио просто снова хотел присвоить себе новую часть жизни Фернандо. Торрес, словно угадав его невеселые мысли, отставил ноутбук в сторону и потянулся к Рамосу, взяв за руки. Он не стал спрашивать Серхио, уверен ли тот в своем решении. Не стал уверять, что еще не поздно, что он не обидится, если Рамос пойдет на попятный. Серхио ответил на поцелуй с благодарностью, которую нельзя было выразить словами.