***
— Джеральд сказал мне… В общем, он сказал мне, что мне не следовало ничего тебе рассказывать о нас с Фиби… Честное слово, я ничего не знал. Она и ему всё выложила только потому, что он откуда-то и так всё знал. Но он держал это втайне. Доныне. В любом случае, уже слишком поздно. Хельга вздохнула. Она больше не могла злиться на Фиби. Она была неправа. Она осознала это ночью, когда лежала, мучаясь, в кровати. — Не волнуйся, Арнольд. Мне надо было самой тебе всё рассказать. Надо было быть выше этого. Фиби заслуживает лучшего, чем то, как я с ней обходилась. Прости, что впутываю тебя во всё это. — Я вообще не чувствую себя впутанным. Это моя жизнь, ты чего. Сомневаюсь, что ты бы заставила меня держать отношения в секрете… В смысле, я хотел сказать… — Я понимаю, что ты имеешь в виду. Я не рассчитываю, что ты сойдёшь с ума от любви ко мне только потому, что я схожу с ума от любви к… — она одёрнула себя, но было слишком поздно. Повисла неловкая пауза, с последовавшей за ней ещё более неловкой паузой. Арнольд нарушил её, покашляв: — Ладно, увидимся в семь, хорошо? — Да, здорово. А куда мы идём есть? Мы как-то случайно ушли от темы. — Куда бы ты хотела? — В Эриксонс клёво. Спроси у Джеральда, не возражает ли он пойти туда. — Разве он немного не… дороговат? — Не волнуйся. У меня всё схвачено. Ты заплатишь за меня, а я за тебя. Так что заказывай всё, что захочешь, договорились? — Спасибо, Хельга. Посмотрим. Но с Эриксонс ты здорово придумала. Ладно, увидимся вечером. — Пока. — Пока. Ей нужно было поговорить с Фиби. Но что она могла сказать? Не было слов, которые бы компенсировали её поведение и поступки. Она не рассчитывала, что Фиби её простит. Как бы то ни было, ей нужно было попросить прощения. Тогда и только тогда можно будет двигаться дальше. С Арнольдом? Возможно. Хотелось бы верить.***
— Она дома! Слава Богу, она дома! — Боб выбежал наружу как только мог быстро, буквально срывая дверные петли. Мириам последовала за ним, а следом — Хельга. Ольга открыла дверцу своей машины, медленно и осторожно, и так же встала. Она смотрела на родителей взглядом полным такой ненависти, насколько это вообще было возможно человеку: — Знаете что? Я любила его. Вы в курсе? Я очень сильно его любила. Больше, чем вас. Больше, чем жизнь. И знаете что? Я всё равно предпочла вас ему. А теперь он мёртв. Слыхали, его тело было найдено подвешенным над его столом? Он изрезал себе запястья. Они были достаточно добры, чтобы позвать меня на опознание. По крайней мере я смогла увидеть его в последний раз. Они были оглушены. Она ещё никогда с ними так не разговаривала. Наконец, Боб начал: — Солнышко, мы лишь заботились о твоём… Благополучии. Ты же понимаешь, почему мы так себя вели. У нас были большие надежды на тебя и… — И он был недостаточно хорош, чтобы нравиться вам, не так ли? Надо было думать раньше. Ты даже не человек; ты не знаешь, что такое любовь! Просто посмотри, как ты обращаешься с Хельгой! Хельга чуть не упала, настолько она была потрясена. Боб и Мириам повернулись в её сторону, и она быстро перевела взгляд на свои стопы. — Теперь мы обе ненавидим вас! Единогласно, — Ольга прошагала в дом, захлопывая за собой дверь. Хельга хотела последовать за ней, но передумала. Ей нужно было дать Ольге времени для самой себя. Лучше им поговорить позже. Хельга вбежала по лестнице, почти так же стремительно, как Ольга. Она никогда не встречала Томаса, но, если она хоть что-то знала об Ольге, она была уверена, что он был замечательным. И он должно быть действительно её любил. Ей нужно было чем-нибудь отвлечься. Она решила позвонить Фиби: извиниться и постараться всё исправить. — Алло? Здравствуйте, это Хельга. Фиби дома? Можно с ней поговорить? Её мать вздохнула, было слышно, что она ужасно расстроена: — Нет, я как раз собиралась звонить тебе, узнать, вдруг она у тебя. Мы нигде не можем её найти! Она скорее всего выскользнула, пока мы были в саду… Я ужасно беспокоюсь. Она была очень странной сегодня утром. Она снесла кран… В общем, надо сказать, с ней творится что-то неладное. Думаю, это случилось после падения с лестницы. — О господи, какой кошмар. Это совсем на неё не похоже. Она обычно такая сдержанная… И чуткая. — Я знаю. Хельга, если ты что-то узнаешь, можешь нам позвонить? — Разумеется. До свидания. Теперь появилась ещё одна проблема. Фиби скорее всего сбежала, потому что слишком расстроена. И во всём вина Хельги. Она решила, что лучше всего пойти и попытаться найти её. Боб остановил её возле двери. Мириам стояла рядом с ним. — Х-хельга..? — спросил он, пытаясь избежать зрительного контакта. — Можно с тобой поговорить минутку? — Что случилось, Боб? Фиби пропала, мне надо найти её. — А-а, ладно. Мы можем поговорить позже, — они отошли в сторону и дали Хельге выйти наружу, чуть не сбитые с ног её поспешностью. Она вернулась домой в три часа, сдавшись. Фиби не было в парке, не было в школе, нигде её не было. Хельга всё ещё волновалась, но она знала, что Фиби — взрослая девочка. Она может о себе позаботиться. Но что, если что-то серьёзно было не так с ней? Она так себя никогда не вела.***
Семь часов. Пора. Она ещё раз проверила своё лицо. Она была рада, что оно у неё всё ещё имеется, под всем тем нанесённым макияжем. Хотя его ещё было немного по сравнению с многими девушками. Она хотела, чтобы Арнольд видел её так, как она на самом деле и выглядит. По правде сказать, она бы предпочла вообще не краситься, но ей не хотелось, чтобы пошли разговорчики. В конечном итоге она решила оставить волосы распущенными. Скорее всего она потом об этом пожалеет, но решение есть решение. Только она дёрнулась, чтобы всё переделать, послышался стук во входную дверь. Как ни странно, дверь открыла её мать, поднялась наверх, сказала: "Он здесь, солнышко", — и ушла. Она задумалась, будет ли прилично заставить его подождать несколько минут. Вроде бы все так делают. Нет, решила она, лучше всего оставаться собой. Пусть даже она и не была самым лучшим двуногим существом. Вспомнив свои репетиции, она спустила медленно и (в какой-то мере) грациозно. Арнольд ждал её внизу, улыбаясь, пусть и немножко нервно. Он выглядел потрясающе; она никогда не видела никого, кто выглядел бы лучше. Улыбнувшись ему в ответ, она несильно хлопнула его по плечу: — Вау, — подмигнув, сказала она. Она лишь нервно рассмеялся: — Сама вау. Боба и Мириам нигде не было видно, так что она просто ушла, тихо закрыв за ними дверь. Джеральд и Элисон ждали в машине. Элисон сидела на переднем сидении, оставляя всё заднее для Арнольда с Хельгой. Он неловко открыл ей дверь, а потом сел рядом. — Ты вовремя. Так что, в Эриксонс? — Да, как собирались. И у меня есть достаточно денег для нас обоих, Хельга. Дедушка дал. Но всё равно спасибо тебе. Она улыбнулась: — Уверен? — Да, уверен… И вообще, я был бы стрёмным спутником, если бы ты платила за меня. — Я бы так не подумала… Его лицо на мгновение озарилось… Он выглядел… Счастливым? Трепещущим? Она не могла точно сказать. Может, это вообще было её воображение. — Ладно, сладкая парочка, если вы закончили строить друг другу глазки там сзади, мы на месте. Арнольд шутливо отвесил Джеральду подзатыльник, выбрался наружу и помог Хельге выйти. — Видишь, Арнольд умеет обращаться с девушками, — сказала Элисон, самостоятельно ступив на землю и закрыв за собой дверцу. — Ой, да брось, Элисон! Я как раз шёл открыть тебе дверь! — Угу. В любом случае, увидимся после ужина, ребят. В полдевятого, да? — спросила Элисон, взяв запястье Джеральда, чтобы посмотреть на его часы. — Ага, увидимся, — нервно сказал Арнольд. Идеально: она думала, ей придётся общаться и с теми двумя, но Арнольд был предоставлен ей единолично. Это будет прекрасно, надеялась она. Еда была заказана, и блюда поданы. Хельга потянулась, чтобы взять одну из его креветок: — Тебе принесли слишком много. Дай я тебе помогу. Он засмеялся, игриво ударив её по руке: — Как не стыдно! Она присоединилась к смеху, но затем вздохнула. — Что не так? — Нет, ничего, — ответила она, улыбнувшись. Он улыбнулся в ответ. К ней в голову закралась мысль, накрыв её полностью, когда она поднесла ложку с супом: — Арнольд, можно тебя кое о чём спросить? Он улыбнулся: — Да, конечно, в чём дело? — Ты пошёл… Ты идёшь со мной только, чтобы… Вернуть Фиби? То есть я, конечно, не сомневаюсь в твоей честности, ничего такого, просто хочу знать наверняка. Всё в порядке, если это так. Я просто счастлива пойти… — она хотела сказать: "С тобой", — но слова застряли у неё в горле. Арнольд пожал плечами: — Мы расстались шесть месяцев назад. Пора идти дальше, понимаешь? Она не была моей единственной. Я не держу зла на неё. Злюсь, может, но зла не держу. — Не уверена, что я вижу разницу, — медленно сказала она, понимая, что она не может определить, злилась ли она или держала зло. Он откусил от креветки и облизнул губы: — Не знаю… Наверное я имею в виду… Что, как бы, я не думаю о ней постоянно, не размышляю, как больно она мне сделала. Да, время от времени что-то всплывает, но… Я не виню её. Сейчас я понимаю, отчего всё так было. Не думаю, что это её извиняет, но теперь меня это не так задевает, если честно. Хельга кивнула: — Думаю, я поняла тебя… В смысле, я очень злюсь на неё сейчас… По очевидным причинам… Но… Зная, что она бросила тебя ради меня, помогает. Это показывает, что она правда моя подруга. Не думаю, что кто-либо ещё так бы поступил ради меня. По крайней мере никто больше пока так не сделал. И она так старалась, чтобы я не узнала. По крайней мере, она заботилась о моих чувствах. Но она следовала и своим тоже. Прости, Арнольд. Я просто хочу сказать, что я причина вашего разрыва. Это моя вина, что всё кончено. Арнольд сидел молча, переваривая эту мысль. Были ли это её вина? — Слушай, Хельга, — сказал он через мгновение, — я не виню тебя. Я не знал, что происходит. Если бы она действительно любила меня, ей бы не составило труда всё тебе рассказать. Она бы всему миру рассказывала! Я расстался с ней, потому что… Мне казалось, что она стыдится быть замеченной со мной. Я знаю, что это неправда, но тем не менее, если бы она любила меня… Она бы сказала тебе. Она чуть было не призналась, что Фиби правда его очень любила. Она чуть бы не рассказала ему о "Джереми" и том, что Фиби рассказывала о "нём". Но, побеждённая эгоизмом, она решила держать язык за зубами. — В любом случае, я рада, что теперь мы здесь, — сказала она, стараясь не звучать слишком взбудоражено. — Может, для тебя это значит немного, но моя мечта стала реальностью. Он удивлённо поднял брови, улыбаясь: — Это очень много значит для меня. Спасибо. Она смущённо посмотрела в тарелку. — Эй, Хельга? Твоё лицо такое красное… Эм, может, тебе дать что-нибудь вытереться? Это была фиговая шутка, но ей было нужно что-то, чтобы приподнять настроение. Она рассмеялась, швырнув в него (чистой) салфеткой: — Злыдень. И салфетку мою верни.***
Было шумно, но так, она думала, и должно было быть на танцах. Музыка ревела, и все песни были кошмарными. Она прокомментировала подборку, и Арнольд сказал, что никто не стал считаться с его тонким музыкальным вкусом. Она рассмеялась и проследовала за ним в спортзал. Вскоре Хельге надоело просто стоять. Она нагло схватила Арнольда за руку: "Пойдём, потанцуем." Это была медленная песня. Всё шло слишком быстро для него. Она надеялся, что они бы сначала хотя бы попрыгать под какой-нибудь лихой хип-хоп. Не то чтобы он любил хип-хоп, но он бы предпочёл что угодно, кроме медляка. Он ничего не имел против Хельги. Просто он дико, жутко боялся медленных танцев. Это было глупо и необоснованно, но что он мог поделать. Тем не менее, он позволил Хельге вытащить его на площадку и неуклюже обвил руками талию Хельги. Она вроде бы не заметила его бестолковых движений, потому что она делала достаточно своих. Наконец, они во всём разобрались, и она держала его так близко к себе, не желая никогда больше отпускать. Но стоило ему начать её вести, она упала на пол, испытывая неописуемую боль. Всем, кроме Арнольда, понадобилась минута, чтобы понять, и затем крики начали разноситься по всей школе. Выключили музыку, охрана торопилась к центру происшествия. В спину Хельги был глубоко засажен нож, его блестящая поверхность отражала красноту её крови. И там стояла, закрыв глаза, воткнувшая его. А может, она и сама была той, кому воткнули нож в спину.