Когда цветёт сакура

      Шинья славился своим скрытным и замкнутым характером, но прятать чувства, раздирающие изнутри, долго нельзя и невозможно. Он не каменный, в конце концов, и у него тоже могут быть переживания, что бы там не думали ребята в группе. Но они ни в коем случае не должны узнать о том, что творится у Шиньи на душе. Дай и Кё изведут своими тупыми подколами, стоит им только услышать, что Шинья был влюблён в Томоми Итано и у него с ней так ничего и не получилось. Хотя почему был? Шинья не считал свои чувства к Томоми пройдённым этапом, не хотел признавать себя неудачником. Но про себя он думал, что не стоит придавать личной жизни большое значение, гораздо важнее его работа, всё остальное — переходящее.       Шинья не искал встреч с Томоми. Не стремился каждый вечер в парк или супермаркет, в котором они частенько пересекались. Нет, он как всегда был пассивен в отношениях, даже если всегда хотел чего-то большего, чем просто мимолётное «привет, как дела?». Порой он думал, что вообще ничего не хотел. Отношения… Они напрягают, отвлекают от музыки, ты становишься обязанным и постепенно теряешь контроль над своей жизнью.       Шинья как мог пытался держать переживания в себе, но вскоре ребята поняли, что с их ударником творится что-то непонятное, то, чего раньше никогда не бывало. Шинья, даже если и раньше упрямился, сейчас стал просто невыносим, замкнутость сменилась вспыльчивостью, причём по всяким пустякам. Один раз в Дайске полетели барабанные палочки, как только он заикнулся о том, что Шинья сегодня забыл причесаться. Хотя Шинья давно уже не обращал внимание на всякого рода подколы.       — Не задирай его. Не видишь, ему плохо, — сказал Каору, настраивая гитару. — Болеет или что с ним такое… Вы же знаете, он никогда на расскажет, что произошло.       — Хоть бы раз сказал нам, что у него случилось, — добавил Тошия, не сводя глаз с Шиньи, который уже четыре часа, а то и больше, стучал по барабанам.       — Узнать что-нибудь от Шиньи невозможно, особенно если дело касается его самого. Мы в самый последний момент узнали, что он с Камиджо собирается работать, — урезонил его Каору.       — Слушайте, а может его девушка бросила? — пришла замечательная мысль в голову Кё.       — Точно! — хлопнул его по плечу Дай. — Как её? Томоми Итано, верно? Помните, он к нам в гримёрку её привел?       — Вот и раскрыли один секрет Шиньи, — обрадовался Кё. — Подожди, а когда она успела побывать девушкой Шиньи?       — Успокойтесь! — повысил голос Каору. — Мы не можем знать наверняка. А даже если и так, отстаньте от Шиньи, он сам разберётся. Я серьёзно! — добавил он, строго глянув на Дая.       Ребята догадывались, что так и было, Дай говорил правду, ведь раньше никакие проблемы не могли вывести Шинью из колеи. Но то было до появления Томоми. Личная жизнь у него не складывалась, что замечали все — от музыкантов до стаффа. Хотя о какой личной жизни могла идти речь — у Шиньи её в принципе не было, он замкнутый, молчаливый, поверхностный, какая девушка выдержит такого?       И Дай отстал от мысли, что Шинью мог кто-то бросить. В доме Шиньи могли поселиться только собаки, которым до капризов Шиньи дела не было.       Но проблемы проблемами, а работать надо было каждый день. И Шинья в последнее время не особо радовал успешной работой. Каору не выдержал напряжения. Никто из группы не был близким другом Шиньи, как и он тоже. Но даже Каору, лидер группы, не мог остаться в стороне, наблюдая за переживаниями Шиньи. Он считал Шинью исключительным ударником, которому по плечу любая партия, он никогда на Шинью не жаловался, понимал, что такой уж он человек, молчаливый и замкнутый. Но сейчас под угрозой находилась дальнейшая работа, и Каору просто не мог оставить всё как есть.       — Шин, ты как? Что-то случилось? — спросил Каору, подойдя к ударнику.       — Нормально. Ничего.       Каору вздохнул — чего и следовало ожидать! Шинья оставался верен себе и не произнёс ничего лишнего.       — Если ты плохо себя чувствуешь, то иди домой, — посоветовал Каору, глядя, как сосредоточенно работает Шинья за барабанами не меньше пяти часов подряд без перерыва на обед.       — Я не болен.       Шинья старался выглядеть невозмутимым. Он никогда ни на что не жаловался и не показывал эмоций, и Каору вроде бы привык к этому за долгие годы совместной работы. Но всё равно его зачем-то дёрнуло спросить Шинью, что за дела с ним происходят.       — Я не болен, ни с кем не встречаюсь, всё нормально, — резюмировал Шинья в попытке успокоить гитариста.       Сколько лет Каору знает Шинью и всё туда же! Можно уже и запомнить, наконец, — если Шинья не хочет рассказывать, он ничего не скажет.       К вечеру Шинья немного утомился. Весь день он сегодня с особым упорством стучал по барабанам, так что к вечеру руки и ноги грозились отвалиться. Шинья дико устал физически. Но это была приятная усталость, позволявшая подавить в себе мысли о Томоми, о который Шинья думал целый день. К вечеру настроение улучшилось, и он решил прогуляться по парку. Он не придавал большое значение цветению сакуры, ему было всё равно. Мало того, Шинья даже не заметил, что вишня давно отцвела. Всё как обычно: та самая лавочка под сакурой, Томоми… Томоми!       Шинья наделся, что Томоми ему показалась, что он обознался, но нет! Это была она, да ещё и не одна. Высокий темноволосый мужчина вряд ли походил на подругу. А она недолго переживала, быстро нашла замену.       Шинья с невозмутимым выражением лица прошёл мимо, и Томоми заметила его. Улыбка её угасла, она попыталась отстраниться от Такихиро, но тот крепко держал девушку за плечи.       — Эй, что с тобой? Ты как будто привидение увидела, — сказал Такихиро, продолжая обнимать Томоми.       — Тебе показалось, — покачала головой Томоми, сумевшая-таки вырваться из объятий своего бывшего. — Прости, мне надо домой.       — Но мы только пришли! Я не понимаю, чего тебе нужно.       Зато Томоми понимала, что ей нужен был Шинья. Конечно ей не пришло в голову бежать за ним, но с Такихиро она уже не могла встречаться.