Вьорн Золотого Герцога

МОННА КЕНЬЯ Мой знаменитый племянник опять преподнес сюрприз. Удивительно: я каждый раз думаю, что удивить меня уже трудно, и что нельзя забывать, с кем я имею честь в родстве состоять… Но каждый раз снова - бамс! Хлопушкой по голове. И я начинаю метаться и жужжать, как та муха, по которой чуть-чуть не прошлась хлопушка… Или в лучшем случае не жужжать, а молча разводить руками. Давний обычай орнаты… Мне показалось интересным, что Эли вспомнил его именно сейчас. Давний, полузабытый, обычай из эпохи кровной мести, рыцарских турниров и рабства… Но ведь сейчас ничто более не смогло спасти парня. Откровенно говоря, я удивляюсь, что в этом-то случае получилось! Странный парень… Колючий, гордый, хмурый… возможно, сложный и тяжелый в общении… а за коркой гордости и какой-то привычной боли – такая доверчивость и тяга к теплу! Положим, у моего племянника тоже есть эта тяга, но ее чувствую только я. Да и то не уверена… Он сам решает, за что переживать, кого из жизни выкидывать, а кого приблизить… И казнь себе тоже изобретает сам. Дахтэ – он всегда казался мне тем человеком, что не из нашего времени – он пришел то ли из прошлого, то ли из будущего… и уйдет обратно, не успеешь оглянуться. Такие умирают рано. Почти всегда. И Эртен Дахтэ погиб в самом начале войны, когда они с Эли доставляли депешу адмиралу. Всех деталей я не знаю, но теперь мой племянник винит себя в гибели друга – упорно, глухо и упрямо, а мне порой так и хочется сказать «да брось ты! Не казни себя! Всё равно – такие долго не живут!» Но молчу, конечно… Толку-то. И теперь он обзавелся вьорном – братом по орнате. И, я подозреваю, человеком того же порядка, что и первый Эртен… Недаром, ох, не случайно Эли назвал его именем Дахтэ! Эртен, вернувшийся, разговаривающий с герцогом без подчеркнутого почтения, без страха – а и вправду, чего бояться тому, кого увели с эшафота?! И так по-мальчишески старающийся соответствовать. Быть рядом, быть достойным… Неужели и он, как Дахтэ, из тех, кому суждена короткая жизнь? Или мой племянник оборвал нить судьбы… вернее, связал новую? И теперь вьорн будет жить долго? Хорошо бы. Странно даже – он мне чужой. И вроде бы мне нечего радоваться его присутствию, потому что, судя по всему, от этого новоиспеченного брата одни проблемы… а мне жаль Эртена. Он отнимает у Эли время, которое тот мог бы провести со мной или попросту отдохнуть – ведь и его силы не беспредельны! – а мне кажется, что это – правильно. Прямо магия какая-то! Иначе откуда во мне чуть ли не материнское какое-то отношение к чужому и фактически незнакомому парню?! Подтвержденная орната… магия орнаты… я почти ничего не знаю о ней. А ведь, возможно, она тоже влияет каким-то образом на парня… Эли уехал. Опять без него никак, опять какие-то проблемы с матросами, с кораблями… я и не вникала даже. Единственно… промелькнуло слово «эпидемия» - даже повторять боюсь, чтобы беду не накликать… Однажды мой Эли сам поджигал чумной корабль, чтобы его, упаси Боги, не прибило к берегу! Так что… буду молиться Морской Деве, или Пастушке, как называет ее Эли – чтобы сохранила его… Надо проверить этого больного юношу. Проверила… Целительница, черт его возьми! Понадеялась на наш с Сильви опыт, а опыту того… полтора десятка родов да столько же лихорадок и одна дурная болезнь… Сижу вот теперь и рыскаю по книгам, как нерадивый школяр перед экзаменом на диплом! Что за непонятное ухудшение в течении грудной лихорадки? Не бывает такого! Я сама видела, чувствовала, что ему лучше… а теперь всё идет к тому, что не дождется он своего орнинга… Роюсь в книгах, в одной и другой, волнуюсь… Парня жалко, и Эли жалко… ведь наверняка решит, что в чем-то виноват. Имя это, несчастное это имя! Как беспрестанный укор. Решит, что нельзя было воскрешать погибшего таким вот способом – бесполезно, всё равно ненадолго… А может, и прав он будет! Если бы хоть капризничал он, Эртен этот, как все мужики – так нет же, черт бы его побрал! Не пожалуется – а ведь, небось, ноги обмороженные сильно болят… Только всё извиняется как будто. Сильви говорила, он ее мамой назвал и прощения за что-то просил…и ещё он Эли вспоминал, только она не поняла, что он хотел передать герцогу. Черт! Когда Эли был здесь, всё в доме было иным, и мальчишка этот шел на поправку! А может быть… Дурацкая мысль и не имеющая отношения к болезни… но ведь ленты тоже не заставляют осужденного заболеть! Они просто лишают его воли. Даже не физической силы – воли, способности сопротивляться, самого желания сопротивляться и жить… Всё ли я уничтожила, или эта подлая магия пустила корень, который я оборвала, не заметив? А если магия орнаты… тоже как-то может взаимодействовать с магией лент этих чертовых?! Я безжалостно листала книгу, разрывая страницы. Ничего нет. И здесь ничего. А вот тут… ну конечно же! Дура старая! Я же машинально искала про лихорадку и варианты ее течения… А нужно вот это – старая книга об обычаях, включающая в себя описание магических обрядов. Завещание… Право первенства… Наречение имени… Вот она! Орната… Сколько интересного! Но всё это сейчас лишнее, потом прочту… Вот оно! «… когда орната является полностью добровольной, образуемая связь между субъектами, вьорном и орнингом, вначале незримая, корнями прорастает, и в течение первого месяца… желательно связь эту укреплять всемерно… в противном случае…» Да уж, конечно, измена и бегство – это то самое, что сейчас можно ожидать от умирающего мальчишки! Чушь какая! «…внезапная разлука или отказ от общения…» Разлука. Эли уехал… «желательна фиксация объекта во время спокойной беседы, идеальны в этом случае короткие легкие прикосновения, хороший результат дает откровенный рассказ о своем прошлом…» Объект! Как собаку дрессировать, право слово… Что за дикость? Ах, вот что: «данный труд не предназначен для публикации и неспециалистам читать не рекомендуется, магам же практикующим не дозволяется об оном заинтересованным лицам сообщать…» А кто-то попросту выкрал сей экземпляр из универсума… или где он там хранился. Списали за ветхостью, знаем, как это бывает! Значит, магия. Привязка на верность. Черт! Трижды черт! Да парень и так благодарен, что я, не вижу! Но… там ведь ещё что-то было… И я снова уткнулась в книгу. … «при разрыве отношений, ссоре или разлуке… ощущение дискомфорта и временной утраты жизненных сил…» Я смотрела дальше – но главное, кажется, я уже прочла. Короче, нужно им было общаться! И не для того… не только для того, чтобы гарантировать нормальные отношения. Парень и без того честный и порядочный. А чтобы не было этой самой утраты жизненных сил! Вот что ему сейчас ну совсем не надо! И только немолодой… старый, скажем так… недо-маг в лице Кеньи вю Роно может что-то сделать теперь, когда мой дорогой племянник усвистал на побережье. Я уже шла по коридору и, пользуясь тем, что коридор был пустынен, вспоминала парочку выражений, подслушанных мной у Эли. Морские ругательства всё-таки порою так выразительны! Он лежал, вжавшись в подушку, и от этого касался ещё худее. Черт побери! Да этого парня для начала просто надобно как следует откормить! Может быть, он очень беден… был? Или его повезли казнить из тюрьмы? В любом случае, вид у парня был такой, словно его только что вынули из комнаты для допроса с пристрастием, или как там она называется в Ночных Казематах? Допросная? Исследовательская? Не знаю даже… Раньше всё было по-простому, ничего не выдумывали, пыточная – так пыточная… но и пытали-то тех, кто виноват был! - Эртен… - тихо позвала я. Даже не шевельнулся… Ни стона, ни вздоха, ни движения в ответ… Даже ресницы не шевельнулись. Только и жизни в нем, что едва заметное дыхание да редкое, слабое биение пульса… Он же так и уйдет, не приходя в себя! А что если так… Я легонько тронула его плечо и произнесла: - Этта… Ты здесь? Губы его чуть дрогнули, словно повторяя за мной произнесенное имя… И шевельнулось что-то в открытых, но таких безжизненных глазах. Может, все-таки жизнь, а? И дыхание! Дыхание изменилось! Стало чуть выраженнее, что ли… - Этта вю Джойль! – с трудом вспомнила я. Ну конечно, а зачем тетке знать, как звали ее нового родственника? Один раз буркнули – и ладно… спасибо, хоть разочек услышала, запомнила… И то потому, что была когда-то в молодости в тех краях… - Мальчик! Ну-ка, не смей уходить! Ты нужен нам, слышишь? У тебя теперь есть ещё и новая семья! У тебя есть брат – лучший брат на свете, уж можешь мне поверить! Я горжусь им безмерно… хоть он мне и не сын. Но мог бы быть… И он любит меня. А ещё, мне кажется, он уже успел к тебе привязаться! Слышишь?! Снова шевельнулись губы. Беззвучно. Хотя нет… звук был… просто ну очень тихий… Мне пришлось наклониться, чтобы с горем пополам разобрать: «Э-ли-ан… далек-ко…» Элиан! Неужели я права? И всё дело в этом? Но я же не могу его заменить, будь оно всё проклято! - Этта… мальчик мой… а хочешь, я тебе о нем расскажу? И о детстве его, и как в гости приезжал после войны, и про то, как мы чуть не потеряли его… А потом я письмо напишу ему, и он скоро приедет, мы совсем немного подождем – и он приедет… «Письмо… Нельзя…» - казалось, вьорн Элиана чуть-чуть ожил. Во всяком случае, разбирать его слова стало как-то проще… «Расскажите мне… об орнинге… дышать легче…» Голоса еще нет, но и этот призрачный шепот стал четче и разборчивее. И теперь он выговаривал слова целиком, а не растягивал их на слоги… Неужто эта их «фиксация во время беседы…» все-таки действует? А я всё-таки родня моему Эли, пусть не мать, но он же любит меня, я душой его понимаю… вдруг? Сейчас нужно просто стараться, хватать парня и держать… так же сильно, как держал бы он! Ну и что же, что я женщина – чай не шкоты там какие-нибудь, паруса или за что там мужики в бурю хватаются! Душу его ухватить, да просто за внимание потянуть… - Конечно, расскажу, мой дорогой… Он же мне как сын, мой Эли! Ты знаешь, ведь у него родители рано умерли – так получилось… отца ранили на дуэли, и рана-то была не смертельной – но видно лечили плохо, запустили… Мама сгорела от чахотки пару лет спустя – слабенькая она была, сестренка моя. Худенькая, красивая… не то что я… Вот я и воспитывала Эли. С девяти лет. А ещё воспитывал его мой старый друг… он-то и привил ему любовь к морю… Хотя, сдается мне, Эли в любом случае стал бы тем, кем он стал. Эртен теперь смотрел на меня. Именно смотрел, вглядываясь в шевеление губ и в выражение глаз. Может, даже и слушал, кто знает… - Еще… пожалуйста, - моляще прошелестел он. - Вот выпей-ка! Всего глоточек! – просительно сказала я и подсунула ему чашку с укрепляющим отваром. – Эртен-Этта… знаешь, а ведь теперь ты тоже мой племянник! Ведь Эли… взял тебя братом. Значит, у меня два племянника теперь… и старая тетка не будет так одинока. Вот только ты не будешь, наверное, приезжать ко мне, когда Эли в отъезде, правда? Будете уезжать вместе… плавать и ездить на прииски… а я буду знать, что за моим Эли есть кому присмотреть… - Вряд ли… - прошептал он в ответ, как-то странно, судорожно вздохнув перед этим. – Не нужен я ему… ни в море… ни на приисках… Толку с меня… там… никакого. И пить не стал… то ли не хотел, то ли сил уже не было глотать… - Ты не прав, мальчик! – с жаром возразила я. Откуда-то пришло понимание, что очень важно переломить сейчас это его мнение о себе. – Это не важно, что ты там в золоте не разбираешься – я тоже не разбираюсь, даже и не ношу его почти… Просто… он ведь одинок, мой Эли… столько людей вокруг него, а он одинок. Всё должен решать один, а за всех в ответе. Так жаль, что ни брата у него, ни сестры! Он не случайно тебя братом назвал… нужен ты ему. Душа его это чувствует. - А мне кажется… он сам недоумевает теперь… зачем я ему… сдался… - чуть улыбнулся Эртен. – Да и… я – тоже. Я умею только стрелять… из пушек. И не умею быть братом. Совсем. - Ничего, научишься! – сказала я с неколебимой уверенностью. Боги! Он улыбнулся, бедняга! Ну дыши же, пожалуйста! Что ж за лихорадка мерзкая такая, черт бы ее побрал! А ты и не пьешь даже… - Ты думаешь, Эли умеет быть братом? Не умеет. И сыном – тоже. Он только герцогом и умеет быть, это у него врожденное… А стрелять из пушек тоже иногда приходится. К сожалению. И прикрывать спину. И вообще драться… и знать, что тот, кто рядом, не предаст… Эртен согласно вздохнул. Потом вдруг чуть шевельнулся и попросил: - Расскажите еще что-нибудь… Пожалуйста. - Расскажу, если выпьешь! Одну ложечку! Прошу тебя, - я почти умоляюще приблизила к его губам кружку. И ложку тоже. - Не хочу, тошнит, - он попытался отвернуться, но в результате только сжал плотнее губы. - Ну хорошо… Не буду заставлять тебя, но если захочется пить – скажи сразу! Так что я говорила? Об Эли… Хочешь, расскажу тебе, после чего я всё бросила и стала ему учителей искать по фехтованию? Самых лучших? Мы с ним на охотничью виллу приехали – или как это там у них в Шеннерти называется. Мы с ним да парочка слуг. Посмотреть нужно было, дом проведать, из вещей кое-что взять. И надо же было такому случиться, что застали мы там грабителя! Вернее, Эли застал. А я, как нарочно, в то время на террасе была… или на кухне… не помню даже. Мужик… кряжистый такой… ручищи как лапы медвежьи. Правда, я в результате только со спины его и видела! Кажется, беглый работник чей-то, обворовал хозяев да удрал, а в пустом доме надеялся поживиться. А тут мы! Он на Эли с ножом пошел, а мальчишке-то всего двенадцать было… или одиннадцать с половиной, не помню точно. Так вот Эли со стены шпагу-то сорвал и на мужика-то и кинулся! А ведь не умел фехтовать, ну совсем не умел ничего… Одна ярость да отвага, как у котенка перед волком. Ещё и ругался, кажется – я, старая дура, не думала, что мальчик такие слова знает. Он наступает – а мужик пятится… а тут ещё мы со слугами вдали показались… так и выгнал его из дома. Потом сел мой мальчик на стул, не выпуская шпаги своей, что совсем не по росту была… хотя он и выглядел старше своих лет, мой Эли… Сел, смотрит на шпагу и говорит: «А ведь я драться-то и не умею!» Наизнанку потом вывернулась, нашла ему учителя, ругала себя, что раньше надо было… - К маме надо было, - усмехнулся Эртен, чуть оживившись. – К моей… она умела… учить… - Твоя мама? Фехтовать? Ах ты, молодец какая! Но ведь она, наверное, уроков не давала, только тебя учила… А нам нужен наставник был, да желательно с проживанием… - Да… на проживание папа бы… не согласился… - Эртен закрыл глаза, но почти сразу открыл. – Извините. Свет… яркий… больно… - Сейчас уберем! Я встала и поспешно прикрыла занавески. Получилось не очень ловко и не очень тихо, но - в конце концов, с моими годами и суставами! А кроме того, мне, кажется, инстинктивно хотелось внести ещё хоть какое-то подобие жизни в эту комнату. Хотя бы даже и просто шум… - Спасибо… Эртен дождался, когда я вернусь к нему, и спросил: - А у кого он… мой орнинг… учился фехтованию? - О, когда-то он был знаменит! Рубака был знатный и дуэлянт… когда я его нашла, он был уже немолод. Пить начал… Анге Клойсс – слышал? - Конечно, Анге ввел в обиход один забавный финт… - почти мгновенно отозвался вьорн. – Там так запястье интересно работает… Значит, мой господин учился у Клойсса? Но… не только у него, наверняка… Ты ожил! Совсем, совсем немножечко – но ожил. Ты отвечаешь, тебе интересно, ты воспринимаешь то, что я говорю… О Мать-Создательница, услышь! Держись, мальчик, а я постараюсь тебе помочь… Держись. Не умирай! - Он у всех учился, - стала рассказывать я – только бы говорить, только бы держать его интерес! -Помню, очень ему понравились какие-то штуки, которым он научился у одного матроса! Матрос-то был бывший пират – но Эли его почему-то простил и взял в команду... - Интересно, - чуть сощурился Эртен. – Надо будет попросить… показать… Вдруг согласится? - Конечно, согласится! Ещё бы! Он же любит это дело, в столице специально ходит… в клуб там какой-то, не знаю… помню, жаловался он мне, что не с кем пофехтовать всласть! - Значит, буду учиться… у него… Раз он не может найти… партнера, значит, сильный противник… опытный… - Будешь. Обязательно будешь! Надо вам помогать друг дружке, - вздохнула я, - а то вечно вы, мальчишки… влезаете во всякие истории… Это сейчас ещё Эли реже стал на дуэли драться, а раньше просто ужас что было! - Но он жив… значит, все в порядке, - Эртен снова улыбнулся, причем улыбка его была какой-то… ободряющей, что ли. – А разве он… влезал в истории? - Да он почитай ничем другим и не занимался… Особенно когда ещё мальчишкой был! – воскликнула я. – Ну не совсем мальчишкой… чуть моложе тебя, наверное… Он ведь и прииск свой первый в карты выиграл. На спор. А потом уже пошло да поехало… Это ещё хорошо, что сейчас у него подруга… вроде как постоянная. И он не дерется каждый месяц с мужьями своих красоток! - У меня тоже была… подруга… Давно… «А где же она сейчас?» - хотела спросить я и прикусила язык. Какая разница! Расстались они до того, как Эртена арестовали, или вследствие того… была ли она ему верна – наверное, в любом случае эта история позади, и возврата нет. И невесело всё это… - И ещё будет, - усмехнулась я, - у вас, мужиков, это быстро! - Может быть… если мой орнинг разрешит, - помолчав, сказал вьорн. - Да почему же нет? Что он, классная дама, что ли? Только хорошо бы всё-таки от живых мужей жен-то не уводить… - задумчиво протянула я и поймала себя на том, что, кажется, начинаю потихоньку воспитывать Эртена, как будто бы и вправду своего племянника.. Нашла время. - Он – не классная дама, - строго и устало ответил Эртен. – Он – орнинг. Моя жизнь принадлежит ему. Вся. Я… чувствую это сейчас… У меня почему-то сжалось сердце. Так это сказано было… просто и неколебимо уверенно… И ещё это было спокойствие смертника, мне так показалось. Как будто Эли на войне отправил его с заданием, не предусматривающим выживание. Надо, мол. Подорвать там что-нибудь или закрыть собой командира. - Я знаю одно, - горячо сказала я, - он никогда не воспользуется этим во зло! Потому что… он хороший мальчик, мой Эли. Что бы там не говорили про него! Смелый, честный… и очень одинокий. Ты ему нужен! Ты брат его теперь. Эртен растерянно улыбнулся. - Вы так его защищаете… как будто мое мнение о нем… может представлять опасность… для него… Или мне показалось? - Нет, Этта-Эртен, - сказала я. – Я не защищаю его. Потому что никто его не обвиняет. Ведь ты же ни в чем не обвиняешь его, правда? Просто это не всегда хорошо – зависеть от кого-то. А тебе приходится зависеть от Эли – так уж вышло… Но он… но ты не пожалеешь об этом. Я верю. - Я и не жалею, - отозвался вьорн. – Он очень добрый, мой орнинг. Даже когда… спрашивает… все равно. Мне повезло так, как мало кому везет. - Спрашивает? – сразу уловила я. – Это он может. Но вы ведь плохо знаете друг друга… ты тоже его спрашивай, знаешь ли. Пускай-ка расскажет! Вон, меня можешь спросить, если хочешь… Эртен слабо усмехнулся: - Мой господин не давал мне дозволения задавать ему вопросы каждый день. Он лишь обещал сообщить… когда снова будет можно это делать. Расскажите еще что-нибудь о нем, монна. Что хотите… «Мой господин…» «Не давал дозволения задавать вопросы…» Я сперва оторопела, а потом поняла – это он пытается шутить! Бедный парень… Ты держишься, да. Из последних сил. Зубами. Может, и сил уже нет никаких, и жить не так уж и хочется – осталась одна гордость. Может быть, ещё долг. Ведь тебя спасли, пытаются лечить – невежливо будет помереть, неблагодарно как-то... Этта-Эртен, ты уж держись, прошу тебя! А я должна заменить Эли – вот уж не думала, что буду когда-нибудь его заменять. Только бы не дать тебе снова впасть в это сонное, мертвое забытье - потому что, мне кажется, обратно оттуда ты уже не вернешься! - Не знаю даже, что рассказать тебе, дружок! – сказала я. – Можешь адресовать мне свои вопросы – я сама тебе скажу, коли что-то нельзя будет, а так-то у нас тайн особых нет… Вот так вот странно, у Золотого герцога нет, почитай, никаких страшных тайн. Такая вот он гордая и нахальная скотина, что не считает нужным ничего специально скрывать… и поэтому слухи о нем ходят всякие. А он плюет на это дело, да и меня приучил так поступать… У меня есть свои друзья, они-то к сплетням не склонны, мне и хватает. - А я не знаю, о чем спрашивать… не соображаю ничего, - признался он. – Расскажите о его юности. Кого он любил… ну или ненавидел… А еще… вы на себя не наговаривайте. Вы на самом деле красивы. Я это сразу заметил… когда только из кареты вышел… вы как раз с Его Светлостью разговаривали. - Да что ты?! – я всплеснула руками. – Говоришь, красивая?! Уж не в бреду ли тебе это показалось, мой хороший? Или ты просто такой кавалер, что все женщины тебя любят и дерутся между собою за твой взгляд… а всё потому, что ты действительно умудряешься любить их искренно, причем всех? Что же… спасибо тебе, приятно было слышать… даже меня, тетку Кенью, ты впечатлил… Ох, наплачутся девушки ещё из-за тебя, ох, нацелуют твои глаза! Как-то естественно, само собой, получилось, что я погладила его по голове, ласково, как когда-то гладила Эли, когда ещё он был мальчонкой… - Может, ты умеешь видеть то, что в глубине скрывается? – тепло произнесла я. – Там, где-то далеко, молодая и озорная Кени… и ты видишь, какою она была… Может, и Эли моего ты поэтому хорошо видишь… видишь, какой он на самом деле. Я расскажу тебе про него… про твоего нового брата. - Расскажите, - Эртен, казалось, смутился моей речи и теперь не знал, куда себя деть. – И, монна… простите меня. Возни вам со мной… Вы устали, наверное. - Эртен, дружок, - наставительно произнесла я, - пожилым людям нужно на кого-нибудь поворчать и с кем-то повозиться. Тогда они живут и чувствуют себя нужными, понимаешь? - Да… понимаю, - бледно улыбнулся он и устало прикрыл глаза. – Тогда ворчите… так легче дышать… Помните, как у Ви Кэн? Мое сердце, как изваяние… Пока я дышу ожиданием, тишина улыбается мне… и топит меня в полусне… - О, как хорошо сказано! – умилилась я. – Читала я, как же… вот теперь вспоминаю смутно, а наизусть уже не получается. Какой же ты молодец, что помнишь! Только вот тишины и молчания я тебе не обещаю. Буду болтать, и рассказывать, и спрашивать у тебя тоже буду… немножко. - Вы все грозитесь, - Эртен усмехнулся. – Рассказывайте, я слушаю. И спрашивайте тоже, если хотите… Это уже так… привычно… - Ладно, не буду пока! Я погладила его по плечу. - Элиана, твоего орнинга и брата, - я уселась поудобнее, чтобы видеть выражение лица молодого человека, - все зовут Золотым герцогом – потому что так вышло, что большая часть гезонгских приисков принадлежит ему… Ему… хотя он добровольно передал большое число паев государству. А ведь он особенно к этому и не стремился, к золоту – веришь? Но я бы назвала его Морским герцогом. Однажды, очень давно, мы плыли с ним вместе на корабле, и рейс-то был рядовой – короткий, пассажирский. Но я видела, КАКОЙ он на море! Если и существует Морская Пастушка, богиня морей… хоть я и не привержена той, старой религии… но глядя на него, я поняла, - если есть, то он ее любимец… Вот он, мой Эли, он верит в нее. Никогда не забуду, как вышел он на палубу на закате… мне казалось, сам он сейчас над водой полетит. Пригубил он вина – и бросил кубок в воду. А цена тому кубку была неимоверная… Он Пастушке подарил тот кубок. - Золота не жалко, - понимающе хмыкнул Эртен. – Помню, как поил кровью своих «грачей»… так ведь помогло же, хоть и ржали надо мной… - Как это «поил кровью»? Кого ты поил? – спросила я, сама чувствуя обеспокоенность в своем голосе. Кто-то там ржал, а я беспокоюсь, хотя, судя по всему, времени уже прошло много с тех пор! - «Грачей». Пушки… мне дали расчет, и там было всего два «грача». И «галки» еще были… они поменьше. Я был молодой и глупый… и в первую же ночь обмазал их всех кровью. Своей. Угостил вроде как… - Эртен закрыл глаза и тихо добавил, - они были старенькие… Многие мне сочувствовали. А мои пушки ни разу потом не осеклись. - Вот как, значит… Побратался с пушечками? – произнесла я одобрительно. – Молодец! Настоящая военная косточка, офицер до мозга костей… Мой отец таким же был, только кавалеристом… Не знаю, право, давал ли свою кровь мой Эли. Пастушке своей… Если давал – я не удивлюсь. - Я тоже, - коротко ответил вьорн. – Он такой… Очень щедрый… Жаль даже, что я… с морем не в ладах… - Как это не в ладах? Не любишь моря? Плавать не умеешь? – удивилась я. - Плавать умею, - Эртен чуть шевельнулся и открыл глаза, чуть сощурившись. – Просто… Да не важно это, на самом деле… Так, предсказания «детских» магов… ерунда… - Ну почему ерунда… Предсказания порой сбываются. А что предсказали тебе, дружочек? - Что море поглотит меня когда-нибудь. И что мне будет очень больно. Он помолчал и еле слышно добавил: - Я очень боялся боли… - Ты? Боялся? – удивилась я. – С трудом представляю себе… Ты очень терпеливый, сынок… И знаешь – мне трудно представить, чтобы ты чего-то очень сильно боялся. Разве что в раннем детстве. Тут вы с Эли похожи! - Ну хоть в чем-то мы похожи… - дыхание вьорна сбилось, он закашлялся и устало выдохнул, - извините, монна вю Роно. Но разве мой господин чего-то боялся в детстве? - Ну не то чтобы очень сильно боялся, - стала объяснять я, - но вообще его сильно передергивало от всяких пауков и уховерток. Помню, он ругался даже, если вдруг кто-то по нему ползать начинал. А ругаться… да еще таким образом… ему было запрещено в детском возрасте! Он, помнится, говорил мне в детстве, что они, твари эти, такие противные, что Создательница не могла их сделать, таких противных. И что их сделали злые маги – чтобы людям насолить. Эртен чуть улыбнулся. - Теперь мне будут сниться уховертки. И пауки. И как орнинг их ругает, а они шевелят усами. Или у них нет усов? А, все равно. Во сне будут. Главное, чтобы он тоже был в этом сне. - Конечно, будет! Он будет там, Эртен, потому что… мне кажется, он тоже о тебе сейчас думает. Он ведь очень беспокоился о тебе. И не уехал бы, если б не эпидемия… если бы моряки его не погибли. - Может быть… может быть, и думает. Мне легче сейчас… Но… может быть, это не он про меня думает, а вы мне о нем рассказываете… поэтому только… Он снова закрыл глаза и пробормотал: - Надо попробовать поспать… ничего не делал, а устал, будто весь день на марше… - Поспи, - вздохнула я, - отдохни… Можешь поглядеть, как Эли всяких мокриц давит и ругается. Вот уж было зрелище! И где он таких слов набрался, не ведаю… А я полечу тебя немного. Ты только помни, что твой орнинг скоро вернется. И что ты ему очень нужен. Это я тебе говорю! - Я стараюсь, - уже совсем тихо отозвался вьорн. – Стараюсь помнить… Тут он вдруг открыл глаза, посмотрел на меня и спросил: - Монна… а если я… не дождусь его… ну, умру… можно будет тело сжечь? Или это как орнинг решит, да? - Чтоо?! – возмутилась я. – Во-первых, ты сам будешь решать, что делать со своим телом! А во-вторых, ты не умрешь! Так и знай! Заруби у себя на носу! Сейчас я буду тебя лечить, и ты, уж будь добр, начинай поправляться! Не сегодня-завтра Элиан вернется, а мы тут с тобой… о всякой ерунде говорим. - А мы… не скажем, правда ведь? – хрипло рассмеялся он и… уснул. Словно бы его по голове ударили чем-то тяжелым – мгновенно провалился в сон. Всё-таки в сон. Не в беспамятство. Это уже было… пусть не победой, но маленьким улучшением. Как на войне – враг не отошел, но мы перестали отступать… встали и роем укрытие… - Спи, мой мальчик, - говорила я тихо, сжимая и разжимая кулаки, чтобы кровь активнее бежала по жилам. Сейчас мне надо будет работать. – Храбрый мальчик… упрямый, верный… ты продержись, ты должен! Я ведь видела, меня не обманешь – Элиан тоже к тебе тянется, так что ты уж дождись его… А я тебе помогу. Эртен вздохнул, словно соглашаясь: «ладно уж…» В груди у него хрипело. Тихо так, ровно… и зловеще. Но он спал! И лицо его было спокойным. Упрямым, может, даже чуточку злым… но не было той равнодушной отрешенности, что испугала меня ранее. А упрямство – это хорошо… Я уселась поудобнее. Не миновать мне завтра утренней тошноты, словно у беременной бабы, ломоты в суставах и – самое мерзкое – тяжкой, наваливающейся слабости, из-за которой и вставать с постели не хочется, лежал бы и лежал весь день… Но делать нечего. Парня надо вытаскивать. Или хотя бы не дать ему провалиться! Он сейчас на таком тонком льду… Хоть бы Эли скорее приехал, мальчик мой, хоть бы всё с ним было хорошо… Возвращайся, Элиан, нам тут без тебя плохо… А я по мере сил буду… пытаться тебя заменить.