Вьорн Золотого Герцога

ЭЛИАН День начался мерзко. Всё-таки накануне я выхлебал очень много фьоши. Две бутылки? Или три? Не помню. Проснулся я черт знает когда… Хотя раньше вроде бы не было у меня от фьоши похмелья… если я не ошибаюсь. Собственно, сейчас у меня было и не совсем похмелье, а просто полное отсутствие желания двигаться хоть в какую-то сторону. Словно я не спал целую неделю. Голова набита какой-то ватой… нет, корпией! Ненавижу корпию. Во рту – конюшня нечищеная… все-таки, наверное, похмелье. Почти до утра я просидел в библиотеке в гнусном настроении, даже книги не помогали – а под книги фьошь очень хорошо идет. И не проходило чувство, что я упустил что-то важное, сделал что-то не так. И, что ещё гаже, не хотелось ничего делать. Разве что – побыть растением. Отдохнуть в Герешенче, а ещё лучше – уплыть к чертовой матери куда глаза глядят… Одевшись с подчеркнутой аккуратностью, я от души хлебнул из фляжки (хорошо, что был запас!) – и решил сходить на тетину кухню. Найти там что-то подходящее. А потом, быть может, приказать заседлать Шоколадку да ускакать подальше? Хорошо бы соленых огурцов. С рассолом. Сильви знатно солит огурцы… На кухне, к сожалению, кроме поварих находилась ещё и хозяйка. Я не слишком обрадовался, что Кени увидит мою помятую физиономию. Но не ретироваться же?! И я шагнул к полке, где должны были находиться огурцы. - О, Ваша Светлость изволили осмотреть владения, - ехидно проворчала Кенья, глядя, как я ищу вожделенный овощ. – Проспался хоть немного? Поварихи старательно делали вид, что их тут нет, однако нет-нет, да и бросали на меня настороженные взгляды. - Немного, - честно сказал я и щедрой рукой налил себе рассола. - Ну пей, пей… - пробормотала она и тут же добавила, - как соображать начнешь, заходи ко мне – нам есть о чем поговорить. - Я и сейчас соображаю, - пробурчал я. Терпеть не могу ждать! Если она что-то хочет мне сказать, скажет всё равно. Так лучше поскорей. - Правда? Ну тогда пей свой эликсир жизни, и пойдем. Я схрумкал огурец – прямо как моя любимая лошадка хрумкает яблоки, допил рассол и двинулся к выходу, строго посмотрев по дороге на поварих. Они срочно уткнулись каждая в свои овощи, мясо и посуду. Кенья привела меня в гостиную, уютно устроилась в кресле и, подождав, когда я сяду, задумчиво пробормотала: - Ну и дела творятся в моем доме. Ты не слыхал еще, Эли? - Сегодня я ещё ничего не слышал, - ответил я, остро жалея, что в тетиной комнате, скорее всего, фьоши нету. - Я просто хотела с тобой посоветоваться… что мне делать с Воленом. Право, я не ожидала от него такого! – Кенья в волнении закусила губу и замолчала, не зная, как говорить дальше. - От него или от Эртена? – я поднял бровь. Неужели этот юный говнюк пожаловался тете? Надо же… Эртен-то наверняка не говорил ей ничего. Она растерянно моргнула: - А что такого сделал Эртен? Ну, дал поганцу в нос – так я бы еще и пониже добавила. Коленкой. Я так Вари и сказала на будущее – еще раз в такую ситуацию попадет, пусть сразу бьет коленом между ног. - Погоди… - растерялся я, - а при чем тут Варьена? Расскажи мне, пожалуйста. Что за ситуация? - Да я и… рассказываю же… Просто неловко как-то. Да еще девушка… впрочем, она разрешила мне с тобой поделиться. Дело в том, что Волен вчера напился. Не фьошью, вином, но… ударило ему в голову, и он Вари в коридоре к стенке прижал. Она говорит, что непотребства творил и все поцелуя требовал. Это ж надо было настолько человечий облик утратить! Сейчас-то сидит у себя, не выходит… не то стыдно, не то страшно… Так вот, она все вырваться пыталась, а не получалось. Так что очень даже она причем, согласен? - Согласен… Значит, вырваться не получалось? И что же потом? – спросил я, начиная чувствовать раскаяние и желание свернуть нос идиоту ещё и на другую сторону. - А потом появился твой парень и оттащил от нее Волена. Вари говорит, они там еще разговаривали, а потом она ушла… Я так понимаю, что Эртен твой Волена потом приголубил по-мужски – видать, беседа вышла ну очень неприятной. Вот я и не знаю теперь, что же мне с Воленом делать. Побить его уже побили. Только вот не знаю, внял ли он этому… воспитанию. Отправить домой? Но ведь… не Вари, так другая какая-нибудь попадется… девки-то, они везде есть. - А если тебе поговорить с ним… как следует? Думаешь, не поможет? - Я – женщина. Когда это мужчины, особенно юнцы, слушали женщин? Вот если бы ты… или даже вьорн твой… Кстати, за ужином и за завтраком его не было. Ему что, тоже досталось? Дверей не открывает, вежливо всё так… Я, правда, сильно не настаивала. - Вот как, - протянул я. – Да нет, он не пострадал. Разве что… Я вспомнил свою отповедь, чувство разочарования и какую-то пустоту, возникшую в душе – неужели я ошибся в этом человеке?! А оно вот как… Что же, он защищал честь Варьены и не хотел упоминать при мне ее имени? Но почему? Или тут было что-то ещё?! Разом вспомнились мерзкие шуточки этого юнца за столом, высокомерная и пренебрежительная манера его поведения – с Эртеном, не со мной, конечно… Такого облегчения я давно не испытывал. - Я поговорю с ним, Кени, - сказал я. – Не беспокойся. Думаю… это поможет. - Уж пожалуйста! А то я прямо не знаю, как быть! – Кенья искательно посмотрела мне в глаза. – Может, прямо сейчас, а? Успокой старую женщину, порадуй, растолкуй ему, что так себя вести нельзя. Как мне его в Герешенч везти, если он такие безобразия учиняет? - Как, как… Связанным! – невесело пошутил я. - Связанным – это мысль, - нервно усмехнулась тетя. – Так что, можно его позвать? Сможешь сейчас, а? - Конечно. Лучше сразу, - сказал я. Прикажи привести. Кенья просияла и тут же распорядилась пригласить сейна Дошш-Роно в гостиную. Ждать пришлось долго, тетя нервничала, хоть и старалась не показать. Наконец дверь отворилась, и Волен тихо-тихо просочился в гостиную. Нос его распух – это было видно даже под примочками. Двигался он скованно – Эртен, видно, неплохо приложил его по корпусу. Заметив меня в комнате, Волен приобрел вид откровенно страдающий. - Тетя… - он неуверенно потоптался на пороге. – Ваша Светлость… доброго дня! - Зайди, Волен, не стой у двери, - произнесла Кенья. – Садись вон на стул… Волен неохотно сел. Стул явно был усыпан битым стеклом и гвоздями – а иначе с чего бы вдруг сидящему на нем так отчаянно ерзать? Кени выжидательно уставилась на меня. Как бы заставить Волена сказать правду? - Хотелось бы надеяться, - произнес я, проигнорировав приветствие молодого человека, - что вы всё же способны говорить правду… Поскольку вы являетесь родственником монны Кеньи, я всё же даю вам возможность это сделать. Так вот. Что произошло вчера и какова была причина драки? Под конец фразы я даже чуть снизил тон, потому что показалось мне, что Волен сейчас расплачется. Тетя смотрела одобрительно. Волен бросил на нее отчаянный взгляд. «Сейчас будет просить и канючить…» - я невольно поморщился. Однако Волен канючить не стал, только севшим голосом произнес: - Тетя… я все скажу, только… Кени понятливо кивнула и встала: - Мне твоих откровений не нужно, мальчик мой. Я выйду. Я только очень надеюсь, что подобное больше не повторится. Никогда. - Спасибо… - еле слышно отозвался юноша, когда она прошла мимо него. Дверь за тетей закрылась. Волен уставился в пол и довольно долго молчал. Помогать ему я не собирался, но и торопить тоже не стал. Когда мне уже откровенно надоело ждать, Волен заговорил: - Я… на самом деле это я виноват. Драки я, конечно, не начинал, тут Ваш вьорн правду сказал. Бил только он, но… все равно. Во мне дело было. Я вчера пригласил на свидание девушку из села. Неважно, кто она… Она не пришла. Я… выпил. Больше, чем следовало. Вино в голову ударило, и обида, и… А тут – мони Заргель. Я голову потерял совсем, полез к ней целоваться. И руки распустил. Сейн Эртен подошел сзади и оторвал… оттащил меня. Она ушла, а я ему нахамил. И… мне показалось, что он обрадовался, что я ему повод дал. Он быстро посмотрел на меня и снова отвел взгляд. - Ударил меня в лицо… так больно! Я… сказал, что убивать ему не впервой… Тогда он ударил снова. В грудь. Но это Вы уже видели, Ваша Светлость. Я не… не знаю, почему он в тот момент ничего не сказал про это. Ведь он мог… сразу же обвинить меня, и все… позвал бы мони Заргель, чтобы она подтвердила. - Что касается повода, который Вы ему дали – должен отметить, что он был далеко не первым. А терпение – не такая уж распространенная добродетель. На Вашем месте я бы на нее не слишком рассчитывал... если впредь у Вас возникнет желание потрепать языком, - сказал я нейтральным тоном. Избитого щенка было даже чуть жаль. Кто его знает, в какой среде он вырос и что ему внушали с детства? - Я не… - Волен вскинулся было в отрицании и тут же затих. – Не понимаю… Что значит – не первый повод? Он же – преступник. Убийца. Я и говорил с ним, как с преступником. - Эртениар Стерт не преступник, а вновь признанный брат Элиана Алвиантеля вю Шеннерта, - сообщил я Волену холодным и ровным голосом зачитывающего приговор судьи. – Обвинения в прошлых преступлениях, если таковые имели место быть, могут быть предъявлены вьорну не ранее отказа от орнаты. В противном случае их следует адресовать орнингу. У вас есть обвинение? Волен перепуганно уставился на меня и тут же отчаянно замотал головой: - Нет! Ваша Светлость, нет! Как я могу?! Он съежился на стуле и тихо, почти умоляюще произнес: - Я рассказал Вам правду, сейн. Я… еще нужен Вашей Светлости? - Мне – нет. Думаю, вам стоило бы извиниться перед мони Варьеной? Надеюсь, вы со мной согласны? И ещё… Вздохнув, я поднялся с кресла и пристально посмотрел в глаза Волену: - Мне приходилось в свое время общаться с НАСТОЯЩИМИ убийцами… И вот что я вам скажу. В двух случаях из трех, если бы вы позволили себе нечто подобное тому, что я слышал за столом, вы бы уже со мной не разговаривали. Можете идти. Надеюсь, мне не придется более с вами беседовать… на эту тему. - Н-нет, сейн, - еле слышно отозвался совершенно деморализованный парень. – Не придется. И конечно, я принесу свои извинения мони. Если она… согласится меня выслушать, конечно. - Удачи, - пожелал я и движением руки отпустил его. Надо будет потом сходить к Кени и заверить ее, что Волен в ближайшее время будет сидеть тихо, как мышь в норе. Правда, насколько долго это продлится – не знаю… Теперь можно попробовать объяснить ему его поведение более по-женски. Авось разберется… А теперь я должен поговорить со своим вьорном… И почему я, собственно, решил, что дворянину, офицеру и дуэлянту легко будет сносить оскорбления и грязные намеки? А дуэли-то ему и запрещены… как и оружие. И ещё Варьена! Угораздило ее пойти прогуляться вечером по коридору именно в тот момент! Сидела бы лучше у себя в комнатах… вон, орланов рисовала. Но я прекрасно понимал, что досада на девушку – всего лишь попытка переложить на нее свою собственную вину. Я должен был догадаться, что причина драки не только в глупом и злом хамстве этого щенка. Должен был… А что, если Эртен на войне был ранен в голову? Вернее, даже не ранен – всего лишь сильный ушиб, контузия могут явиться причиной и неадекватности, и потери сознания, и амнезии, и много ещё чего… Дверь была закрыта. Я стукнул один раз и сказал: - Эртен, открой! Получился безапелляционный приказ. Но – так получилось. За дверью раздался звук шагов, и хрипловатый голос негромко ответил: - Сейчас, сейн… уже иду. Ждать пришлось недолго. Лязгнула защелка, дверь распахнулась передо мной, и полуобнаженный Эртен, посторонившись, сказал: - Прошу Вас, Ваша Светлость. Я уже давно жду. Я ничего не понимал. Он заперся изнутри? И почему он голый? Заболел? У меня было очень непривычное ощущение: я не знал, с чего начать… Вид Эртена, встрепанного, с лихорадочно блестевшими глазами и вдобавок мокрого, не добавил четкого понимания ситуации. - Почему ты голый? – спросил я, усевшись в кресло. – Разве недавней лихорадки было мало? Он едва заметно пожал плечами, но ничего не ответил. Только тут я заметил, что в руках он держит какую-то светлую тряпку и… палку? Или ремень? Эртен зачем-то оглянулся на дверь, как будто ждал кого-то. Потом спросил: - Сейн Дошш-Роно не придет? - А зачем?! – удивился я. – Ты его что, звал? Я с ним только что расстался – и уверен, он не скоро захочет поднять на меня глаза. - Благодарю Вас, Ваша Светлость, - Эртен с непонятным мне облегчением склонил голову и, поколебавшись, шагнул ко мне, одновременно протягивая мне эту свою палку. – Вот. Я не знал, чем конкретно Вы решите воспользоваться… и когда именно… Но я готов. И… если мне будет позволено выбирать, то я бы предпочел, чтобы здесь… не публично. - Не публично? – как попугай, повторил я и машинально взял то, что он мне протягивал. И только тут разглядел – это была плеть. «Я бы предпочел, чтобы здесь… и не публично…» - Ты что, охренел?! – воскликнул я и резко встал, отшвырнув плеть. – Я тебе что, Гьенна вю Раббант?! И вообще - оденься сейчас же. И сядь. Эртен вздрогнул, нервно потер висок, потом встряхнул свою тряпку, оказавшуюся рубахой, мокрой и измятой, послушно натянул ее на себя. После чего так же послушно сел – прямо на пол. Голова опущена, голос тихий… - Ваша Светлость велели мне вспомнить, как в армии наказываются проступки, подобные совершенному мной вчера. Я вспомнил – голод и плети. Право выбора наказания принадлежит Вашей Светлости. Оба варианта легко реализуются одновременно. Смею также заметить, что даже если Ваша Светлость решит сделать это собственноручно, то сходства с… упомянутой Вами особой я не найду. Просто потому что Вы вряд ли будете наслаждаться процессом. - Спасибо. Я очень рад, что не похож на Гьенну, - невесело усмехнулся я. - Голод и плети? Так ты ничего не ел?! Зачем я сказал ему про армию?! Ведь с недавнего времени, согласно указу короля, офицеров опять подвергают телесным наказаниям… И плеть эта! Он ведь и вправду, похоже, ждал наказания. От меня. - Пожалуйста, сними эту мокрую тряпку, - попросил я. – Хотя нет… Сядь вот тут, а не на пол… Он медленно, неуклюже поднялся и сел, куда я велел. Посмотрел на меня как-то странно… словно бы только что протрезвел… И вдруг спросил: - Что-то случилось, сейн? Вы какой-то… сам не свой. Я неправильно понял Ваш приказ? - Случилось, - сказал я. – Я только сегодня от Кени узнал, что именно вчера произошло. А должен был бы узнать ещё вчера. Но я сам виноват… Прости меня, Эртен. Я был неправ. Он молча смотрел на меня какое-то время, потом тускло произнес: - Разве? Вы вчера не сказали мне ничего, что было бы неправильным. - Я не знал причины вашего столкновения. Теперь знаю. Скорее всего, я сам поступил бы так же. И Кенья считает, что ты был прав. Так что перестань дурить и одевайся, сними эту мокрую тряпку… Тебе помочь? - Не надо, спасибо. Пусть на мне сохнет, это не страшно… - Эртен едва заметно улыбнулся. – Я не такой уж немощный, как Вам кажется. Он помолчал, потом осторожно уточнил: - Вы действительно не собираетесь меня наказывать, мой орнинг? - Я и вчера не собирался, - сказал я, всматриваясь в осунувшееся лицо с покрасневшими и запавшими глазами. – Просто… подумал в какой-то момент, что ошибся в тебе. Одевайся нормально, я прикажу подать сюда еду… Плеть валялась на полу – где он умудрился ее раздобыть?! Почему-то она притягивала мой взгляд. Когда-то давно я тоже сподобился испытать ее на себе – в плену у пиратов… Эртен проследил мой взгляд и слабо усмехнулся: - Как оказалось, это еще страшнее, чем я думал. Я имею в виду – Ваше разочарование. За эту ночь я успел убедить себя, что именно телесное наказание и есть то, что… Вы бы хотели применить. В каком-то смысле это даже давало надежду. Наказан – значит, прощен, так ведь? - Мне не за что тебя прощать. И…неужели ты и вправду решил, что я способен это применить? К тебе?! - Вправду решил, - кивнул мой вьорн. – А что в этом такого… неожиданного? И почему нет, собственно? Мне неоткуда знать, какие именно наказания у Вас в ходу. Я просто не задавался раньше этим вопросом, а вчера… спросить было не у кого. Не у служанки же… Так что… я вполне допускал такой вариант. Разве что… не думал, что Вы стали бы делать это сами. Вряд ли. Или Нэррему поручили бы, или еще кому-нибудь. Боялся все, что… во дворе придется. - Ты мой брат, а не проворовавшийся слуга. Наказывать боевого офицера?! Да еще во дворе?! Что, у меня и вправду такая скверная репутация? Очень давно моя репутация меня не заботила вообще. Кени знала, каков я на самом деле, и принимала, еще пара-тройка людей – тоже, а мнение остальных мне было по большому счету безразлично. - Кстати, в моем имении это никогда не происходит публично, - пробурчал я. – Даже в случае с ворами. - Я рад, - на уставшем лице блеснула яркая, такая знакомая уже улыбка. – Нет, правда. А насчет репутации ничего не могу сказать. Я как-то обычно не охочусь за такой информацией, так что не знаю. Но все же смею указать на ошибку в Ваших рассуждениях, мой орнинг. Я – не боевой офицер, это во-первых. И боевых офицеров телесные наказания теперь не обходят стороной, это во-вторых. Впрочем, эта Ваша неточность незначительна – я понял, что Вы имели в виду, говоря так. Он замолчал, потом ожесточенно потер ладонями лицо, и выдохнул: - Трудно все-таки… прекратить дурить. Не могу нащупать грань. Может, все-таки решитесь, а, сейн? – Эртен кивнул на плеть и коротко рассмеялся. – Я уже настроился как-то… «Мой орнинг»… А я ведь и впрямь – я имею право сделать с ним, что хочу. Именно как орнинг. И высечь тоже, хоть публично, хоть нет… Настроился он! Что это? Глубоко запрятанная обида, неосознанный протест против зависимого положения? Чувство вины? Так не убил же он Волена, черт подери! А что, если… орната? Магическая привязка, требующая моего присутствия – и заставляющая слушаться? Желать наказания?! Гадость-то какая… - Хочешь подчиниться моему решению? – спросил я холодно. – Тогда слушай. Изволь теперь же снять с себя эту мокрую тряпку и надеть нормальную рубашку. И еще что-нибудь сверху, потому что я собираюсь открыть окно и проветрить здесь, дабы твою дурь выдуло отсюда к чертовой матери… Это первое. Второе: ты сейчас пойдешь со мною обедать, потому что от твоих выкрутасов у меня даже похмелье прошло. И третье: мы ведь с тобой договаривались, как именно ты ко мне обращаешься? Эртен уставился на меня изумленно, потом моргнул и неожиданно усмехнулся: - Так меня, олуха! Вот уж не думал, что стану лучшим средством от похмелья! Он встал и принялся переодеваться, одновременно ворча: - Между прочим, она все равно уже досохла почти, было бы из-за чего так волноваться. - Давай, давай, - поощрил его я. – И выходи уже со своей гауптвахты… Кстати, почему это ты говоришь, что не являешься боевым офицером? - Наверное, потому что я им не являюсь, - фыркнул он в ответ, расправляя воротник свежей рубахи. – Видишь ли, мой орнинг, этот странный тип, Эртениар Стерт, никогда в жизни не был на войне. Вот такой вот забавный факт. - Пошли, странный тип, - сказал я, придирчиво вглядываясь: мне казалось, что он ещё больше похудел. А вот не было ли и вправду контузии? Нет, сейчас я спрашивать об этом не буду… Он с готовностью кивнул, но пошел не к выходу, а к окну. Оглянулся на меня с некоторой ехидцей и демонстративно распахнул окно. И только после этого вышел из комнаты. - Куда идти-то? - В малую гостиную… Я тебе покажу. А, совсем забыл! Я вернулся в комнату, подобрал плеть и вышвырнул ее в окно. А потом долго ещё чувствовал прикосновение рукояти к ладони. Фигура бредущего рядом вьорна всё время заставляла вспоминать, как он сидел на полу в натянутой наспех мокрой рубашке – словно я плеснул на него водой, как обливают обеспамятевших во время пытки или порки… словно я действительно сделал то, чего он от меня ждал. Будь оно всё неладно!