Вьорн Золотого Герцога

ЭРТЕН Когда-то он считал себя галантным кавалером. Ну или хотя бы просто вежливым. Да… Прошли те времена. - Драгоценная монна, позвольте Вас побеспокоить, - минуя все светские ухищрения, сказал он, отвешивая поклон Кенье и морально готовясь к тому, что ему тут же выскажут все заслуженное об отсутствии должных манер. - О, Эртен! - приветливо и чуть более громко, чем обычно, отозвалась монна. Эртен даже заподозрил, что почтенные монны усердно прикладывались к кувшину с вином.... - Слушаю тебя, мой мальчик! Или ты хочешь сказать мне что-то на ухо? - Окажите честь, сударыня, прогуляйтесь со мной… погода слишком хороша, чтобы сидеть на месте. - Неплоха, - отозвалась Кенья, беглым взглядом окинув то ли красоты природы, то ли наличие потенциальных ушей в пределах досягаемости. – Тогда предложите мне руку… сейн Эртен… и помогите подняться слабой женщине. - Разумеется, монна. Эртен торопливо подал даме руку, мысленно фыркнув по поводу «слабой женщины». Ручка-то у «слабой женщины» не всякому мужчине по силе уступит. Медленно и величаво Кенья вю Роно поднялась, отряхнула юбки и оперлась на локоть успевшего подставить руку вьорна. - Я полюбуюсь пейзажем, мои дорогие, - сказала она подругам с еле уловимой иронией. – В мужском обществе! – проговорила она так, словно чести прогуляться с Эртеном безуспешно добивались все ее знакомые. Эртен с трудом подавил усмешку. Он вообще давно ни с кем не гулял, а тут – такая дама! Это еще кто кому честь оказывает! Впрочем, это даже не вопрос. Разумеется, честь оказали ему. Как он, собственно, и просил. - Так что ты хотел сказать мне, Эртен? – осведомилась Кенья, когда они остались одни. – Заболел, что ли? Ты говори, не стесняйся… удивительно, как мужики порой стесняются своих болячек! - Я? Нет… со мной все в порядке. Меня беспокоит мой орнинг. Я больше никого не знаю, к кому с этим пойти можно… Видите ли… - вьорн замялся и почему-то начал издалека, - я вчера упал с лошади… Кенья подняла брови, явно не понимая, какая связь может быть между Элианом и падением с лошади. Или это падение подействовало на голову, - казалось, говорило выражение ее лица. - Ну, так со стороны казалось… На самом деле я ее уронил и упал вместе с ней. Там, в лесу, амулет активировали… я почувствовал его «выдох». И после этого… мне тревожно все время. Вплоть до того, что… я сегодня чуть в панику не впал. Вы часто были свидетельницей, чтобы Элиан… чтобы Его Светлость что-то забывал? Ну вот говорил-говорил, а тут же забыл, что говорил? - Нет. Не было с ним такого, - отрывисто поговорила Кенья. – Даже и пьяный… Откуда ты взял, что это амулет? Уверен? - Ну… да, - Эртен пожал плечами. – Когда я воевал… там иногда применялись амулеты. Я… помню ощущение от «выдоха». Тут было то же самое, только… На войне если под сам «выдох» попадаешь, то последствия же бывают. А тут… я просто ничего не понимаю. Он жив. Просто… странности всякие. Может, это и есть последствия? - Что же ты вчера молчал? – хмуро спросила женщина. – И какие странности? - Я сомневался. Я и сейчас сомневаюсь, но… сейчас мне страшно. Сегодня… он позвал меня и сказал, что исправил завещание. И стал вводить меня в дела. Ну, Вы знаете – рудники, корабли, земли, счета… Он инструктирует меня – а сам не помнит, что сказал минуту назад. Говорит почти то же самое. Или… говорит так, словно уже все объяснил, а на самом деле вообще речи об этом не заводил. И еще – сейн вю Лежже отметил, что Его Светлость стал двигаться… не так. Неправильно. Скованно. Он раздражителен, резок. Рассеян. И… могу отдать голову на отсечение – ему больно. Не спрашивайте меня, откуда я это взял. Я сам не знаю. Я только очень надеюсь, что Вы проверите. А в случае, если я не прав, то… ну, пусть на мне срывается тогда, что ж… - Молюсь всем богам, чтобы ты был не прав, - с силой произнесла Кенья вю Роно. – Но, к сожалению… ты не похож на экзальтированную барышню, и я боюсь, что ты не ошибаешься. И это очень плохо. А теперь быстро расскажи мне, что ещё ты заметил… Да! Сам-то как? Ты ж рядом был! - Меня не задело, - нетерпеливо отмахнулся вьорн. – Я здоров. Что я заметил… не знаю… Наверное, только это… Поведение. Я не знаю, какое для него - норма. Вдруг – это она и есть? Но гардекор вроде тоже… в недоумении. И встревожен. А, вот! Он не садится в седло! Ехал в экипаже… - Да. В экипаже. Я видела. Кенья потерла лоб и призналась сокрушенно: - И ведь даже вопросом не задалась, что это он так! Думала – поспать решил… Старая я курица! А ты… оказался более чутким, чем я, женщина… Кажется, Эли повезло с тобой, Эртен. Только вот что же с ним такое? Не знаешь, где он сейчас? - Ну… я его оставил вон там, - Эртен показал в сторону дерева, под которым ему недавно читали лекцию об управлении обширным хозяйством Золотого герцога. – А что с ним такое… если это все-таки амулет, то… должна быть и магия. Какая-то. А я – не маг. Я в этом не разбираюсь. «По сути я – самый бесполезный член его команды. Если так подумать. Толку с меня…» Он угрюмо отвернулся и принялся разглядывать зазеленевший кустарник. - Ты разбираешься достаточно, чтобы сделать выводы и поднять тревогу, - веско сказала Кенья. – Не провожай меня – дойду… За такое не благодарят, но я всё равно благодарю тебя, мальчик… и пусть Создательница поможет моему Эли. У него не так уж много было в жизни счастья, видят боги! Она кивнула вьорну и, не оглядываясь, пошла туда, где находился герцог. - Вы уж помогите ему, - тихо вздохнул Эртен, хотя слышать его уже не могли. – А со счастьем он и сам разберется, я думаю. ЭЛИАН Привал мы устроили на опушке леса – там же, где многие путешественники до нас. Хорошее было место, одно не радовало – там все на виду, а мне хотелось уйти в сторону и полежать… вернее, посидеть одному в тишине. Если бы я остался в карете, это вызвало бы вопросы, ну а так – мало ли, отошел в сторонку. По надобности. Или просто решил прогуляться… Стиснув зубы, я отправился в лес, в последний момент всё-таки позвав с собою Эртена. Маленькая полянка, о которой я помнил, не обманула, и мне удалось непринужденно усесться, прислонившись к дереву. Потом я постарался хотя бы немного рассказать вьорну об управлении рудниками. Успею ли? Ведь он останется один, и помочь более будет некому… А потом он отговорился какими-то делами и ушел. Это было хорошо – теперь я мог побыть один. Где-то в стороне, недалеко, наверняка находился Нэррем, но сейчас я его не видел. А потом я понял, что сижу и усиленно, вдумчиво жалею себя! Как ни стыдно, но это было так… Всегда презирал это занятие! А вот сейчас и сам старался вынырнуть из засасывающего меня болота. Стыдно, мерзко, больно… но эта отрава была такой сладкой, ведь сейчас я не приносил никому боли и не делал зла. Я просто пытался представить, как без меня будут плавать по морям мои корабли – и будут ли вспоминать меня моряки? И что говорить? Смогу ли я с того света хоть краем глаза увидеть «Поморника», летящего по волнам? И кому я это всё оставлю… Кроме Эртена и Кени – некому… Вив… она богата, и мой дар ее только скомпрометирует… к тому же она человек городской. Кенья - немолодая, усталая женщина. Я был ей почти как сын. А вот сам – не обзавелся… Остается Эртен – он не предаст, он исполнит мою волю – но он же не моряк! Даже вон нагадали ему что-то про море… не помню… что-то плохое. Как же болит голова! Голова… и вся чертова требуха, что в животе… то справа, то слева… Когда глаза закрыты, головная боль кажется меньше. Правда, в этом случае та боль, что в груди и животе, начинает радостно расти и цвести. Может ли боль цвести? Фу, гадость… вспомнил рассказ… Старик хирург рассказывал, что видел опухоль, когда препарировал труп. И она была похожа на чудовищный цветок… Птицы поют. А по закрытым глазам проходят волны света. День солнечный, удачная погода для дороги… И для плаванья. Хочу на корабль! Хотя – если я прав, то пусть уж лучше мои ребята не увидят меня в таком состоянии. Хрустнул сучок. Черт! Я хочу побыть один! Сделаю вид, что сплю. - Ты не спишь, я знаю, - голос Кеньи слишком громкий… и от него тоже почему-то больно. – Не хочешь мне что-нибудь сказать, Эли? - Нет. А что такое? Что-то случилось? – спросил я, не открывая глаз, тоном, который мне самому казался ленивым. - Случилось, да… всякое-разное. Например, ты мне солгал. Интересно, это я утратила твое доверие или тебе просто никого видеть не хочется? - Когда я солгал тебе, Кени? – спросил я мягко. Пришлось открыть глаза. Тетя возвышалась надо мною величественной и грозной статуей. - Вот только что. Ты сказал, что ничего не хочешь мне сказать. А на самом деле хочешь. Могу даже угадать, что именно. - Да? Честно говоря, я не понял, что она имеет в виду. Пусть рассказывает сама. - Это просто, Эли. Ты очень хочешь сказать мне, чтобы я ушла и оставила тебя в покое. Я права? - Ну… - замялся я, не ожидая подобного ответа, - я просто… отдыхал, и всё. Даже дремал. - Отдыхал, значит… Что именно и как давно у тебя болит? – совершенно внезапно для меня спросила Кенья. - Почему ты так решила? – ответил я вопросом на вопрос. Скверно, если это так заметно. - Ну ты же, я надеюсь, не считаешь всех окружающих слепыми идиотами, правда? – в ее голосе мелькнуло тщательно скрываемое раздражение и… беспокойство. - Всех – нет, - улыбнулся я ей. – Что, разве у меня такой жалкий вид? Устал я что-то… спал сегодня мало. - Ты заговариваешься, повторяешь то, что уже говорил, считаешь, что сказал что-то, что не говорил вовсе, необычно двигаешься и все сильнее отстраняешься. Что я упустила в оценке внешних проявлений твоей… эээ… немощи? - Я разговариваю с тобой одну минуту! – искренне возмутился я… и вспомнил про Эртена. С ним я говорил гораздо больше. Но разве это было так уж убого? И зачем было рассказывать, даже если ему что-то во мне не понравилось?! - Со мной – да. К сожалению. Итак, я хочу услышать, что болит, давно ли и как именно. И если ты снова будешь кормить меня встречными вопросами и всякими отговорками, я надеру тебе уши. Или еще что-нибудь. - Голова у меня болит, - ответил я. – Не знаю, почему. Старею, наверное. На самом деле бок у меня болел не меньше, чем голова – но я прекрасно помнил, что рассказывал корабельный хирург. Много чего я помнил. Слишком даже хорошо. И все признаки совпадали. И не только рассказы… Я и видел достаточно. Кровь, крики, развернутая наружу утроба – и всё равно смерть. Очень скоро. Так уж лучше сразу… И лицо того матроса – помню. Имя вот забыл, а лицо стоит сейчас перед глазами. И помню, как мы пили потом с тем хирургом. Он ведь очень старался помочь. И переживал, что не смог. Хоть и предполагал, что ничего не выйдет, а все ж попытался, молодец… Но если знать, чем кончится… зачем? Тетя тяжело вздохнула и сердито буркнула: - Знаешь, мне проще, кажется, самой посмотреть. Толку от тебя сейчас… Давай сюда свою голову, бестолочь. - Мне встать? – спросил я, втайне надеясь, что тетя тоже присядет на расстеленную моими людьми теплую шкуру. Двигаться не хотелось. Она внимательно вгляделась на меня и мрачно сказала: - Ладно, не шевелись. Вижу сама уже, что все плохо… Она, кряхтя, присела на корточки рядом и прижала к моим вискам пальцы. Какое-то время мы провели в молчании. А потом Кенья отпустила меня и прошептала: - Он был прав. Черт бы побрал эти амулеты… - Кто был прав, Кени? – стараясь говорить ровно и терпеливо, спросил я. – Что ты там нашла, в голове? Тараканов, умные мысли или ещё что? - С мыслями, особенно с умными, у тебя там не восторг, прямо скажу, - буркнула она. – Так… мне надо кое-что сделать, Эли. Минут через пятнадцать я вернусь и попробую кое-что сделать. Эртен твой был прав – это действительно «выдох» разрядившегося амулета. Причем эффект прогрессирует и рано или поздно сведет тебя в могилу. Кстати, у меня для тебя новость, весьма парадоксальная. У тебя сейчас ничего на самом деле не болит. Подумай пока об этом. - Какой амулет, и при чем здесь Эртен? – спросил я, не понимая, что она имеет в виду. - При том, что это он попросил меня тобой заняться, - заявила тетя, поднимаясь на ноги. – И предположение выдвинул правильное. Все, сиди тут, я скоро приду. Она отряхнула свои юбки и решительно ушла к своему экипажу. Да я и не собирался вставать! Вот только наш привал скоро закончится, и надо будет ехать дальше…А значит, вставать и идти к карете. Я бы поехал верхом, я бы очень хотел это сделать! Но чувствовал – не смогу. Шоколадка моя не понимала, что происходит…. Тянулась в мою сторону и иногда тоненько, обиженно ржала. За что, - слышалось в ее ржании, - хозяин мною пренебрегает? «У тебя сейчас ничего не болит». Спасибо, тетя. Я бы с радостью поверил. Но не получается почему-то. Амулет, значит? Слышал я об амулетах… которые убивают. Их используют пайжарцы на войне, да и наши не брезгуют. Говорят, страшная смерть. Но – быстрая, почти мгновенная. Это явно не мой случай. Странно. Если это покушение… с амулетом этим… то почему я еще живой? Или амулет порченый? Дешевый? Не так сработал… Или что-то помешало? И… когда, собственно, это произошло? Боль мешала думать… не давала строить предположения… Наверное, это случилось тогда, когда Дошш-Роно рванул к лесу… Кстати…а зачем? Ах, да… выстрелы… там были выстрелы. Наверное, он решил погеройствовать и бросился спасать там всех направо и налево. Выпороть бы – да, боюсь, уже не поможет. Так… на чем я остановился? На выстрелах. Я тогда поскакал за… за кем? За Эртеном я поскакал. А тот сорвался за Воленом, да. Хотел его остановить. В принципе, наверное, и впрямь хотел… Ох, больно-то как! Шоколадка быстрая, я очень легко обогнал Волена. Потом было что-то… я даже не могу понять, что. Помню, Эртен мне что-то кричал. Он упал с лошади. Нет! Он упал с лошадью! Споткнулась? Или… он специально ее уронил? И кричал он мне… а не знаю я, что он мне кричал. Значит, тогда и был этот «выдох», да? Он воевал с пайжарцами, мог узнать… И, кстати, боль началась почти сразу после этого происшествия. Все сходится. Только вот – что делать-то теперь? Кенья – маг. Необученный, слабый, да еще и женщина – ей мужиков лечить сложнее. Но, может, у нее получится избавить меня от этого? Как она там сказала? Рано или поздно эта дрянь сведет меня в могилу? Не хотелось бы… чтобы долго… Но если это магия?! Тогда – внутри у меня всё в порядке?! Сколько прошло времени до возвращения тети, я не знал. Чувство времени отказало, что ли? Вновь раздался шелест юбок, опять хрустнул растреклятый сучок под каблучком… - Эли, - заговорила Кенья. – Послушай меня, пожалуйста. Тебя задело «выдохом» амулета. Воздействие ненаправленное, хвала всем богам. А то уже хоронить пришлось бы. В тебе сечас пустил корни огрызок враждебной магии. Я попробую его удалить. Ну или хотя бы замедлить распространение. Ты слышишь меня? Понимаешь? - Понимаю. Башка у меня еще работает. Только я не уверен, что ты права, - сказал я. - В чем именно ты сомневаешься? – терпеливо спросила тетя. - Кени, то, что у меня сейчас болит, болело и раньше. А амулет… возможно, ускорил процесс, - нехотя выдавил я. Не хотелось признаваться – но ведь сам же виноват. И амулет тут не при чем… разве что это из-за него у меня голова болит. - Ну а кто тебе сказал, что эта дрянь не умеет маскироваться? – пожала плечами Кени. – И у нее неплохо получается, надо сказать. Раз уж ты сразу ко мне не пошел, а предпочел страдать до Герешенча… Ну да ничего. В Герешенче я поговорю со специалистами, если сейчас сама не справлюсь до конца. - В твоем поместье не было никакого амулета, - тихо сказал я. - А причем тут мое поместье, позволь узнать? - Потому что там это началось… Болело, просто не так сильно. - Хм… значит, покажем тебя еще и целителям, не только магам. И поглядим, чего там у тебя такое больное, что я об этом только сейчас узнаю. Там, в поместье ты не мог мне сказать, что что-то болит, да? Она снова положила мне на виски свои пальцы, сжала их и проворчала: - Ну-ка… а, вижу! Поняла, о чем ты. Ну что тебе сказать, дружок – пить надо меньше, вот и все. Это я про твою боль в поместье. Так всё просто?! Всего-навсего последствия хорошей пьянки с моим вьорном – и какой-то сраный амулет? А я-то был уверен, что подыхаю… - Значит, подвздошного нарыва у меня нет? – спросил я Кени, пытаясь выпрямиться. Неженка! Трус! Завещание он писать собрался… - Да сиди же ты смирно! А то дергаешься, а я никак ухватить не могу эту пакость… вот ведь, напустила тут усиков… В грудине тоже больно, да? - Да… не знаю… из бока отдает, - отрывисто сказал я. - Я вижу… тихонько сиди… - Кенья тяжело вздохнула и спросила, - в бедре не болит еще? А то туда уже тоже… корешки потянулись… - Нет, - отказался я. Потому что мне уже чудилось, что и вправду, болит и нога и голова, и в груди, разве что задница пока ещё нет! - Угу, - односложно прокомментировала тетя и замолчала. Надолго. Боль то усиливалась, то стихала… и вообще была очень странной. То жгучей, то тянущей, то острой и колющей, то ноющей… то просто будто камней внутрь накидали немеряно… Как будто моя требуха никак не могла решить, что же там в ней болит на самом деле и как именно это делает. А потом стало легче. Головная боль стихла, в груди тоже более или менее. Остался бок – там боль никуда не делась, но и она сделалась вполне терпимой. А Кени устало убрала руки с висков и тихо сказала: - Однако… Вот уж не думала, что эта дрянь – такая цепкая. - Странно всё-таки, - сказал я. – Если этот амулет был предназначен мне, то почему так топорно сработано? Или это специальный такой амулет, чтобы я дольше дергался? Или он был не на меня… - Скорее, второе, Эли. «Выдох» - это ненаправленное действие. Тебя зацепило уже на излете, так сказать, - она помолчала и вдруг добавила, - надо бы, кстати, Волена тоже проверить, он же тоже был там довольно близко. - Вот бедолага, - искренне посочувствовал я. – У него нос-то зажил? - С носом все в порядке, не переживай, - тетя встала и выпрямилась. – Садись в карету иди, а я велю собираться и ехать дальше. Нам надо как можно скорее доехать до Герешенча. И, Эли… пожалуйста, помни. Эта боль – ненастоящая. Даже если кажется, что настоящая, она все равно сильна лишь постольку, поскольку ты в нее веришь. - Может быть, я и верю, что нет у меня внутри гнили, - усмехнулся я. Наверное, криво усмехнулся. – Ведь нет же? Только… всё равно больно, черт побери! Если быть честным. Ты ведь хотела правду? - Припозднился ты с ней, - буркнула она. – Иди давай в карету. Будешь плохо себя вести, пожалуюсь Нэррему. Он – мальчик ответственный, пусть сам с тобой возится. - А вот он и сам, - вздохнул я, ибо понял, что верный мой гардекор так и следовал за мною тенью. Он хоть поел по-человечески? Это у меня нет аппетита, что совершенно не исключает наличие его у других… - Вот и хорошо, - вздохнула Кенья и пошла прочь медленным шагом, совсем не такая величавая, как всегда. Что-то говорило мне, что тетя расстроена гораздо больше, чем хочет показать. - Нэр, - позвал я громко. Вернее, хотел громко – а получилось не очень-то. И как-то надтреснуто. - Я здесь, сейн, - сдержанно отозвался Нэррем, опасливо подходя поближе. - Помоги встать, - попросил я. – И не волнуйся – монна Кенья говорит, что я не болен. Это всё дурная магия. Пройдет. Вопреки моему оптимистичному заявлению Нэр не выказал большой радости. Скорее уж еще большую озабоченность. - Но это… с этим можно бороться? Что за магия? И когда Вы успели, сейн? - Да вот как раз вчера и успел… когда выстрелы были в лесу. Кстати, ведь я распорядился послать кого-нибудь узнать, что там случилось? Всё-таки совсем рядом с трактом… Надо же, забыл спросить! Черт бы меня побрал… Посланец возвратился? - Еще нет, сейн, но я думаю, что скоро будет. Если, конечно, с ним ничего не случилось. - Не случилось… Нэр… Узнай плотно, как там Эртен. Не болеет ли. Пусть скажет правду! И… ещё Волен, быть может, он нездоров… - Насчет сейна Дошш-Роно я выясню, - кивнул Нэр, волоча меня к карете так виртуозно, что казалось, будто он вообще не при чем. – А Его Милость здоров, это я и так вижу. И потом, если я к нему подойду с подобным вопросом, он меня пошлет лишь немногим вежливее, чем Вы вот… - Так скажи, что это я требую ответа! А ещё лучше – пришли его сюда, - выдавил я, взбираясь в свой экипаж и стараясь сесть поудобнее. Нэррем внимательно и придирчиво оглядел меня, хмыкнул и сказал: - Сейчас позову… Но он правда в порядке, мне кажется. Во всяком случае, двигается он как здоровый. В отличие от Вас, сейн. - Ну вот и хорошо. Я тоже скоро буду нормально двигаться,- сказал я скорее для себя, чем для Нэррема. - Я надеюсь на это, - сухо откликнулся Нэр и исчез. Ушел искать Эртена, надо полагать. Видимо, мой вьорн был каким-то редким грибом. Или кладом. Или… я не знаю, чем, но явно чем-то, что требуется искать годами. Во всяком случае, мне показалось, что прошла вечность, прежде чем Нэр снова заглянул в карету и пробормотал: - Я привел Его Милость, как Вы велели, сейн. - Вот и хорошо! Когда трогаемся, Нэр? - Монна сказала, что минут через десять они будут готовы, и можно выезжать, - с готовностью ответил мне гардекор и пропустил в карету вьорна. – Если что, я рядом, сейн. Дверца кареты закрылась. Эртен сел напротив меня, подтянутый, аккуратный, собранный. - Монна Кенья осмотрела тебя, мой орнинг? – заговорил он прежде, чем я собрался что-то сказать. - Да. Ну что, друг мой? Мне полагалось бы рассердиться… что ты, не уведомляя меня, отправился к Кенье… и рассказал ей всякого. Тетя была настроена очень решительно… Но я не такой идиот… Я благодарю тебя, Эртен… потому что ты тоже сегодня отменил казнь – в какой-то мере. А я тебе признаюсь, что трус и неженка… потому что и впрямь собрался помирать. Говорил я немного сбивчиво, потому что оптимистичные слова Кени боль, к сожалению, не отменяли. Наоборот, после того как она ушла, эта мерзость словно обрадовалась и взялась за меня пуще. Эртен немножко расслабился, но именно немножко. И не понять было, от того ли, что я не стал на него сердиться, или от моей фразы об отмене казни. - Мне больше не с кем было обсудить собственные наблюдения, - настороженно произнес он. – Не с тобой же… Собственно… я просто испугался. - Да ладно, - попытался я усмехнуться. – На войне не боялся, перед Псами тоже… а тут испугался. - А я и на войне боялся. Потому что тоже трус и неженка. Видимо, это наша общая семейная черта, - нахально усмехнулся он в ответ. - Оно и видно… Так что я тебя позвал, неженка. Ты уверен, что у тебя всё со здоровьем в порядке? Ты же рядом со мною был… так что тебя тоже приголубило. - Не очень-то и рядом – у меня лошадь не такая резвая, я не успел до вас доскакать. Ну и в любом случае у меня ничего не болит. Я нормально себя чувствую. Если досаждаю, могу выйти поехать верхом рядом, мне не сложно. - А почему ты решил, что досаждаешь? Или ты только собирался этим заняться? - Я так не решил. Я не говорил, что досаждаю. Я сказал – если, - педантично заявил Эртен. - Я тебе сообщу, если будешь досаждать. Сейчас… я рад, что ты здоров. Проверь… всё остальное…мало ли за что эта дрянь могла уцепиться. Если хочешь – езжай верхом. Только… хорошо бы никто больше, кроме тебя… ко мне не залезал. Вот и всё. - Тогда я лучше тут… присмотрю, чтобы тебя не дергали лишний раз. Обещаю, что буду тих и молчалив. - Спасибо, - сказал я и закрыл глаза. Потом открыл и добавил: - Теперь, когда ты знаешь, что со мной всё в порядке и я не болен, не обращай внимания на мои телодвижения. Что делать… гадость эта пройдет же когда-нибудь. - Хорошо, не буду. Только… - он помолчал и еле слышно добавил, - я ничего не знаю. - Кенья сказала, что я здоров, - начал я. – Всё… со здоровьем в порядке… а если что и болит… то это ненастоящее. Это магия. Пройдет. Она вылечит. Так что… не переживай. Эртен неуверенно кивнул и сразу же принялся выполнять свое обещание. Во всяком случае, молчание и тишина были мне обеспечены.