Вьорн Золотого Герцога

ЭРТЕН Ослепительное небо, колючее злое солнце и воздух, полный битого стекла – что еще нужно для хорошей неторопливой пытки? Ничего, в общем-то. Земля качается под ногами, и что-то шумит над головой, резко и нервно хлопая на ветру. Листва? Флаги? Или паруса? Он что, на корабле? Каким образом его сюда занесло? И… что происходит вообще? Дышать больно, смотреть больно… любое движение оборачивается болью – даже если не можешь его сделать. Отчего так? Он связан. Огромные вздутые канаты обвивают ему запястья и лодыжки, и кажется ему, будто толченого стекла в них не меньше, чем в воздухе… И кто же это его связал? Или, точнее, привязал… к чем-то… Пайжарцы, что ли? Нет. Не пайжарцы. Тонкой выделки кожа, изящное тиснение и серебряная отделка – перчатки. В перчатках – руки. Ему жестко вздернули голову, и он встретил взгляд черных, почему-то женских глаз. Хотя руки явно были мужскими. - Говори. Говорить? Это они ему, что ли? И что же они хотят от него услышать? - Говори, ну! Злой хлесткий удар по лицу внезапно проясняет зрение, и он четко видит перед собой человека. Светлая льняная рубаха, старая кожаная безрукавка, потертый, но добротный оружейный пояс, кожаные же штаны… Сапоги, какие носят большинство моряков – чтобы не скользили по мокрым доскам, и чтоб соль не разъедала… И лицо. Никогда не виденное ранее, и тем не менее он узнал это лицо… - Ты – Утузль? В вопросе нет никакого смысла – он и так знал, что перед ним Утузль, знаменитый и отчаянный морской разбойник, трижды обманувший правительственные эскадры трех стран. Красавчик и храбрец, жестокий и неожиданно сентиментальный… И мертвый. - Тебя же повесили… В ответ громкое ржание Утузля и его подельников – теперь он видит и их тоже. Они стоят полукругом, в руках у каждого или плеть, или кнут… Это они его сейчас будут… плетьми?! Внутри все сжимается от холода и ужаса. Плетьми… как какого-то проворовавшегося челядинца… его, офицера и дворянина! Да его даже орнинг пороть не стал! Хоть и было за что, но… - Ну! Говори! Он посмотрел на пирата, не понимая, чего тот от него добивается. Что говорить-то? И неожиданно становится смешно. Они его сейчас запытают до смерти, забьют кнутами, опозорят по полной – а того не знают, глупцы, что нельзя получить ответа, не задав вопроса! Он ничего им не скажет! Ничего! Просто потому что они ни о чем его не спросили! Он хохотал, и ветер вбивал ему собственный смех в глотку, а кнуты взвивались в руках пиратов, чтобы рвать его в клочья и ломать кости, причем почему-то в основном на левой руке. Боль и смех – вот его веселье… - Значит, не хочешь по-хорошему? Голос Утузля ласковый и нежный, и от этого по измочаленной коже бегут мурашки. Так это было по-хорошему, оказывается? - Значит, будет по-плохому. Ты любишь театр? Пират картинно хлопает в ладоши, и матросня, гогоча от предвкушения, разворачивает пленника в другую сторону. - Смотри. Такого тебе никто не покажет… Он смотрит… всматривается… И содрогается от отчаяния, такого горького и едкого, какого никогда раньше не знал. - Элиан!!! Нет!!! Элиан… его орнинг… прибитый к мачте, беспомощный и измученный… По его шее течет кровь, пятная разорванную одежду… Но вот он встречается с орнингом взглядом, и неожиданно для себя успокаивается. Потому что взгляд Элиана, как всегда, тверд и невозмутим. Элиан остается самим собой, значит, и ему следует так же. Не опозорить ни себя самого, ни своего… брата. Значит, тем более следует молчать. Он и молчит, даже не хохочет больше, да и не до смеха… Его самого больше никто не трогает, но крови на нем уже больше, чем на Элиане. Кровь его орнинга… Тут все залито ею – и Элиан, и он сам, и канатные бухты, и даже море за бортом, кажется… Ему больно, и страшно, и только взгляд орнинга не дает сдаться, держит его… держит… главное – не соскользнуть с этого взгляда, хоть он и острее любого клинка… - Держись… Держись, Эртен, не дай им сломать себя… Это всего лишь боль, просто боль. Главное – честь с нами, а остальное… Ему кажется, он слышит это по-настоящему, хотя Элиан молчит. Даже не кричит, просто молчит, пока кнуты рвут ему тело на клочки. Держаться. Орнинг велел – держаться. Хорошо, он будет держаться. Боль – это всего лишь боль, тут Элиан прав… Просто… он ведь должен защищать его, разве нет? Вся его честь в этом… если Элиан погибнет, то о какой чести может идти речь дальше? Как ему жить-то с этим? К тому же… он и не захочет дальше жить, как же он дальше… без Элиана? Никак… Но Элиан велел держаться. Приказ орнинга превыше всего. Он не может ослушаться. Так ведь? Так?! - И кровью тебя не пронять! Что ж ты за вьорн такой – ничего для господина своего не делаешь, - свирепо выдохнул Утузль, оказываясь вдруг совсем близко. И Элиан тоже совсем близко – можно каждую морщинку рассмотреть… а у пирата лицо гладкое, неестественное… Элиан – настоящий, а все остальное – нет? - А если так? – промурлыкал Утузль, доставая самый что ни на есть простой нож и самым простым образом всаживая его Элиану в глаз. - Нет!!! Кончик ножа стремится к расширившемуся зрачку и… … ресницы не дрожат – зато рука с ножом чуть подрагивает, вот-вот промахнется… … вот-вот брызнет кровь, и глаз его орнинга… - Не смей!!! Я все скажу!!! Не смей! И нож вонзается в глаз Элиана под радостный, ликующий хохот Утузля, а он корчится в огне собственного презрения – он нарушил приказ орнинга, подвел, не оправдал… Проклятье! Эртен задохнулся собственным криком, подавился им и выплюнул в подушку только мучительный хрип. Наволочка была мокрой от пота и резко, неприятно пахла. - Запах страха, - собственный шепот показался ему невероятно громким. Как еще пол-дома не сбежалось! «Вот уж не думал, что мне такая срань присниться может!» - подумал он, невольно делая мысль грубее и казарменнее. Так было проще справиться с дрожью и перетерпеть ноющую боль в левом предплечье, которое он напрочь отлежал. - Нет, надо все-таки идти гулять, - вслух пробурчал он сам себе. – Элиан, конечно, расстроится, но… если не гулять, то черт знает что снится же! ЭЛИАН Оказывается, такая простая вещь, как отсутствие дома моего вьорна, может вызвать у меня дискомфорт. Тревогу. Бред! Бабьи нервы. Что может случиться с Эртеном?! Здесь, в Герешенче, самом тихом и благополучном городе Гезонга, где людей из Стаи больше, чем где бы то ни было – а бандитов и грабителей и вовсе, по-моему, нет. Вычистили. Карманники только, ну да куда же без них… И всё равно. Бандитов нет – но наемные убийцы были и будут. Они законопослушные граждане и порою почтенные отцы семейства… Черт! В конце концов, вьорн мог пойти в трактир, или к женщине, или к другу… надеюсь, круг его общения не ограничивался одним Карбианом вю Бешто, который слил информацию Стае о том, куда мог направиться бывший Этта, и не подтвердил его невиновность… Я не запрещал Эртену выходить из дома. Он свободен! Неужели я неосознанно ждал, что он будет просить позволения?! Я спустился и решил поговорить с привратником. - Так ушел он… Сказал, что к утру вернется всяко, если не раньше. Ежели б я знал, что нельзя пущать, я б не пустил… - Да нет, почему же? Можно пущать, - усмехнулся я. Интересно, а как кончилось бы противостояние, задумай мой ретивый Ген и вправду не пустить вьорна? Что-то у меня воображение отказывает… - Хорошо, что сообщил мне, - благосклонно заметил я. - Рад стараться, сейн, - озадаченно ответил Ген. - Отдыхай, - разрешил я. Прошло еще часа полтора или два, и я уже подумывал о сне, когда на крыльце послышались шаги, затем стук дверного молотка, поспешное «иду-иду!» верного Гена – вернулся, балбес! Значит, с ним всё в порядке. Из библиотеки, где я находился, все эти звуки доносились отчетливо. Не дожидаясь, пока вьорн начнет подниматься по лестнице в свою комнату, я выглянул из двери: - Эртен! Зайди… Он недоуменно нахмурился, но тут же кивнул, и, отдав шляпу и плащ Гену, направился ко мне. - Доброго вечера, Элиан. Тебе не спится? – осторожно спросил он. – Болит что-то или так просто? - Ни то и ни другое. Ничего не болит – и не так просто, - усмехнулся я. Хотя, если быть честным, бок еще немного побаливал. Но это было ожидаемо и не стоило внимания. - Точно не болит? К тебе ж вчера вроде бы этот твой лекарь заглядывал… Бертен, кажется… да? Что он говорил? - Говорил, что всё идет хорошо. И чтобы я «еще хотя бы недельку воздерживался от чрезмерных физических нагрузок…» Можно подумать, они у меня есть! - Это он на всякий случай, - улыбнулся Эртен и сел в кресло. – Но вообще, если и впрямь не болит, я бы на твоем месте не воздерживался, наверное… по крайней мере, обычных нагрузок точно бы не избегал. - А я и не избегаю! Вот как раз сейчас подумал: если пофехтовать немного – это чрезмерная или всё-таки нет? - Не знаю, я не лекарь, - вьорн пожал плечами. – Так-то я старался все ж таки ранить неглубоко, так что рана не должна была получиться серьезной. Но, учитывая, как все было проделано… не удивлюсь, если там все сложнее, чем хотелось бы. - Нормально там всё было проделано, - пробурчал я, - скоро зарастет, как на собаке. Это же не пуля в спину… Хорошо уже то, что он спокойно и отстраненно вспоминает теперь свое «шпаголечение». - А ты опасаешься пули в спину? – вскинулся Эртен. – Почему? Из-за меня, да? Но… я не думаю, что до такого дойдет. Все-таки одно дело – пустить в расход безвестного отставника, и совсем другое – поднять руку на такого, как ты. - Да при чем тут я! – воскликнул я. – Я за тебя беспокоился! Ты ведь ушел и отсутствовал почти до утра… Он разом поскучнел, опустил глаза и хмуро проворчал: - Ты не запрещал мне выходить из дома. И я привратнику твоему сказал, что пошел пройтись. - Да. Я не запрещал. Но мне… было почему-то тревожно, - честно сказал я. – Наверное, я слишком привык, что ты где-то рядом… Он изумленно посмотрел на меня: - Так ты что… сразу почувствовал, что меня нет в доме? Это орната так действует, что ли? Вот уж не думал… Так ты не только вопросы задавать, ты и отвечать на них умеешь?! - Может, и орната, - проворчал я. – Или я слишком плохо думаю о людях… Не о тебе, нет, - добавил я, заметив, как Эртен вскинул голову. – О тех, кто мог на тебя напасть или устроить какую-нибудь гадость. - А с чего бы на меня кто-то нападал? – озадаченный вьорн хмыкнул и почесал бровь. – В Герешенче всегда было тихо. Пока государь здесь, никаких грабежей – а то плохо кончиться может. А если ты думаешь о спланированном нападении… так для этого надо было знать, что я сегодня вообще куда-то пойду. А я этого и сам не знал, пока не ушел. - Угу, - хмыкнул я, - потянула за ворота неведомая сила… Я примерно догадываюсь, где ты мог быть… но ты почему-то до безобразия трезв! Давай-ка выпьем, что ли. У меня не было детей, племянников и младших братьев. Не ведал я тревоги за них. У меня был только Эртен. А потом его не стало. Черт! Вот не думал… Что когда-нибудь пойму тетю Кени и ее «я же беспокоилась, Эли!» - в тех случаях, когда вроде бы и беспокоиться не о чем… - Ну я же не пить ходил, - резонно возразил вьорн. – С чего бы мне не быть трезвым, сам посуди. Хотя… если ты в своих догадках думаешь о кабаке, то ты ошибаешься. Я был в «Пастушке». - Надо же, какое совпадение, - сказал я, доставая графин. – Я тоже " Пастушку" предпочитаю. - Ну, у родственников часто вкусы схожи, - усмехнулся мне Эртен. – Во всяком случае, я частенько слышал эту сентенцию. У родственников. Мы родственники. Эртен Шеннерт - мой брат... по орнате. Я не могу, не хочу опять потерять брата! - Ты знаешь, я наверное в следующий раз отправлюсь туда вместе с тобой, - сказал я, вспомнив Нин, ее мягкие губы и глаза, которые могли быть дерзкими – и сразу же покорными. - Веселая идея, - одобрительно кивнул мой вьорн. – Правда, это будет не завтра и даже не послезавтра. Сначала я схожу… ну, не важно. Да и тебе в любом случае следует окрепнуть. Разве нет? Ты же не собираешься рвануть в «Пастушку» прямо сейчас? - Нее, вот прямо сейчас точно не хочу! - рассмеялся я. - Это замечательно! – с чувством отозвался Эртен и устало откинул голову назад, прикрывая глаза. – Сейчас я бы уже никуда не пошел… Тем более у тебя тут фьошь вот есть… - Выпьем, - сказал я и подал пример. Вот теперь было всё как надо. И не только фьошь. А то, что балбес этот был рядом. Живой и здоровый. И кажется, довольный. Вьорн не стал отказываться – открыл глаза и потянулся за бокалом. - У них там, кстати, интерьер новый, - неожиданно сказал он, делая глоток «шеннертского янтаря». – Мне кажется, тебе понравится. Хотя… может, и нет, не знаю. Эдакий реверанс Морю. - Оу, - заинтересовался я, - а в чем сей реверанс заключается? Девочки в матросской одежде, лоции на стенах вместо обоев? - Да нет, одежда как одежда, обычные платья. Но натянутые вдоль стен леерами канаты – это же леер называется, я не перепутал? – и эти ваши… ну… рули… штурвалы! в качестве столов иных мыслей, кроме как о Море и кораблях, не вызывают. - Надеюсь, койки не подвесные? – хохотнул я. - До этого дело не дошло, к счастью, - улыбнулся вьорн. – Это было бы несколько неудобно таким сухопутным крысам, как я. - Да и девочкам было бы неудобно работать... - сказал я, живо представив на месте всех спальных мест в "Пастушке" - подвесные матросские койки. Зрелище получалось забавным. Если ещё штурвалы вместо столов... - И это тоже, да… Эртен отпил еще фьоши и снова закрыл глаза, расслабляясь в кресле. - Ты бывал раньше в Герешенче? – спросил я. – Уже проложил курс или это случайно получилось? - Бывал, - коротко отозвался вьорн. Помолчав, он неохотно добавил, - у меня тут и дом есть… был. На окраине, правда, и не сказать, что хороший и большой… но тем не менее. Даже с садом, хоть там того сада – два пенька да куст лебеды. «Понятно», - подумал я. – «Садовник – это деньги. Тем более хороший садовник. Сад – это не лошади, ты тратил всё на лошадок…» Я уже отдал команду своим агентам купить всех лошадей из Джойля. Вне зависимости от того, остались ли они на месте или уже разошлись по новым хозяевам… А вскоре можно будет заняться и самим имением. Надо отправить Барсата узнать про дом в Герешенче. Теперь это имущество короны… Хорошо бы еще никто не стал претендовать на дом, а то цена сразу вырастет! Не то чтобы он был мне нужен. Но я отлично представлял себе, как неприятно увидеть чужих людей, хозяйничающих там, где еще недавно было твое убежище… Пусть этот дом останется для моего вьорна. В этом году выросла добыча золота на одном из приисков, и денег мне хватит… Надо бы спросить, в каком районе дом… но не стану. А то он сразу поймет, зачем это мне. Барсат разузнает. Я даже не знаю точно КАК, но узнает. - Там сыр копченый и еще какая-то мелочь, - указал я в темный угол, где стоял столик. – Принесешь? - Конечно, - Эртен с готовностью встал и побрел к столику. – О, орешки! И еще какая-то трухня… Элиан, что это такое, а? Оно вообще съедобное? - Очень даже, - ответил я. – Может, тебе не говорить пока? А ты попробуешь сначала? Он подозрительно на меня посмотрел, повертел в руках тонкую полупрозрачную полоску цвета морского песка и осторожно откусил. Вдумчиво пожевав и проглотив, Эртен озадаченно принялся разглядывать надкусанное, потом опомнился и дотащил таки поднос со съестным до облюбованных нами кресел. Пристроил на подлокотнике и только тогда с сомнением проворчал: - Странная штука. Соленая и немного сладковатая… Но вроде ничего так… - Еще бы! Хотя, конечно, если коптить ее свежей, на корабле… или на берегу во время стоянки – совсем другое дело. Но и эта весьма съедобна! Это полосатая каракатица, Эртен. Вьорн ошарашенно моргнул, но плеваться не стал, лишь скривился недовольно. - Это такая со щупальцами, да? Дожили… я ем какую-то трухню со щупальцами… А впрочем, под фьошь пойдет, наверное… - Еще бы! Это очень вкусная… «трухня». Между прочим, довольно дорогой деликатес. Мне ее по особому заказу привозят, - похвастался я. – Попробуй еще немного белым перцем посыпать. Очень своеобразное сочетание будет. - Попробую. Но сыр и орехи мне как-то привычнее… еще бы сюда свиных колбасок с чесноком, и чтобы на огне поджарить… Он почему-то грустно вдохнул и тут же занялся фьошью. Всё-таки был кто-то, с кем приятно было посидеть у костра! Знать бы… Быть может, этого человека можно было бы… использовать? Эртен не стал бы дружить с подлецом. Хотя вот его Карбиан… Наверняка шантажировали, вот только чем? - Надо нам будет съездить на прогулку, - сказал я. – Можно и поохотиться, есть у меня такая привилегия… На пикник полагается приглашать дам, но мне почему-то кажется, что моя компания тебя тоже устроит? - Более чем, - усмехнулся он. – Ни одна дама не сравнится с таким источником дармовой фьоши, как ты! Да и каракатица эта твоя… у кого б я ее еще попробовал? Так что я и не подумаю отказываться от столь выгодного и замечательного предложения! Когда вот только? Ты ж еще даже для простого спарринга не выздоровел, не говоря уже об охоте. - Ну вот, и ты тоже, - огорченно сказал я. – В конце концов, я могу поехать в экипаже… Да и ехать-то не слишком далеко! - Ты будешь охотиться из экипажа? – Эртен приподнял бровь. – Хм… Знаешь, я хочу это видеть. Потом внукам буду рассказывать, что прожил жизнь не зря. Я расхохотался. Зрелище и вправду могло получиться феерическое! - Нет. Охотиться будешь ты. А я… останусь на хозяйстве. Колбаски всякие жарить буду… Может, даже половлю рыбу, - ответил я. - Одному мне будет скучно охотиться, - вздохнул Эртен. – Тогда уж можно сразу приехать, нажарить колбасок и уехать – смысл тот же. Он зевнул и посмотрел в окно, за которым медленно наливалось янтарем и перламутром утреннее небо. - Я надеюсь скоро выправить тебе разрешение на шпагу, - сказал я. – Как раз и мне разрешат нормально двигаться – и разрешение подоспеет! - Было бы замечательно! – обрадовался было вьорн, но тут же засомневался, – а ты думаешь, мне его правда дадут? Не то чтобы я сомневался в твоих возможностях, но… вряд ли Стая в восторге от такого поворота… - Мало ли что не в восторге. Им придется на это пойти. Я невесело усмехнулся про себя, подумав, что частично моя заявка на оружие для вьорна тоже была своего рода проверкой… Одной из причин, по которой я просил разрешить ему ношение оружия, было использование вьорна в качестве спарринг-партнера и учителя фехтования. Может, кому-то сие могло показаться диким – одно время я по-мальчишески старался прославиться как самый крутой фехтовальщик в Гезонге, - но ведь случаются в провинции неожиданные самородки! Как, собственно, и произошло с матерью Эртена, как я теперь понимаю. Поверят ли мне – и с радостью дадут разрешение, поняв, что есть фехтовальщик, на которого, при его искусстве, можно списать убийство? Даже и мое… Или побоятся давать мне в руки умелое оружие в лице бывшего Этты? Или я, как бывало, всё усложняю, и разрешение будет просто разрешением – ответ на очередную блажь Золотого герцога? - Почему? Разве они не вправе отклонить прошение? – осторожно уточнил Эртен. - Ну в общем-то вправе, - пожал я плечами, - но нужны обоснованные основания… а гораздо более весомое основание – это пожертвование на нужды правосудия! - Ооо… конечно! – рассмеялся он в ответ, правда, после этого вдруг загрустил почему-то и совсем ушел в изучение бутылки с фьошью. Зря я сказал про деньги. Не исключено, что Эртен вообразит, что он мне должен… как будто я не решаю такие вещи сам! Можно сказать, для своего удовольствия. Мне и вправду нужен хороший спарринг-партнер! И показывать, что я догадался о причине его мрачности, тоже нельзя. Если я действительно догадался… Я только молча пододвинул ему еще одну вазу со всякими вкусностями. И задумался, прикидывая, как скоро назначат Весенний бал, в каком образе мне лучше там появиться и кого в первую очередь шокировать, чтобы… Чтобы что? Вот в том-то и дело – чего я хочу добиться от короля? Когда-то мне казалось , что он хочет видеть во мне друга. Что и я сам… что он мне небезразличен как человек, по-своему справедливый, со своим кодексом чести, пусть извращенной в меру своего положения…. Осталось ли что-то от тех времен? И как пробиться к этому? То, что сейчас происходит в Гезонге, не должно продолжаться. Слишком многое говорит об этом. Разгул всякой швали, жирующие преступные кланы, необъяснимые репрессии… Это только с виду всё тихо и благостно. Я погрузился в невеселые мысли, а когда вынырнул, увидел, что Эртен задремал в кресле, оперев голову на собственную руку, поставленную на подлокотник. Черты его лица расправились, и не было на нем сейчас иронической усмешки. Я повернул голову, чуть отодвинулся и посмотрел на своего вьорна под другим углом… И опять вспомнил Дахтэ. На секунду. Как будто Эртен Дахтэ прожил рядом со мной эти годы, а не покоился на дне моря, в объятьях Пастушки… Как будто он сейчас, здесь, усталый… откроет глаза и что-нибудь скажет. Я повернул голову, и наваждение ушло. Нет. Эртен Дахтэ далеко. Не дозовешься… Хотя мне за то время, что прошло после его гибели, несколько раз казалось, что я его – ощущал… Когда ночью «Поморник» едва не налетел на камни. Кто толкнул меня под руку, чтобы сделать резкий поворот? Когда я вышел ненадолго из гостиницы подышать воздухом – что заставило меня взять шпагу? Было и еще несколько похожих случаев, которые можно было бы приписать и просто интуиции – а мне всё-таки чудилась легшая на плечо дружеская рука. А еще прозвучавшее в голове имя. Там на площади, где должны были казнить Безымянного, бывшего когда-то Эттой вю Джойлем… Этот самый Безымянный, а ныне мой вьорн беспокойно шевельнулся, потом вдруг выпрямился, откидывая голову на спинку кресла и неожиданно засмеялся – странно, со всхлипом, больше похожим на стон. Я еще только раздумывал, стоит ли его будить или пусть себе смеется, когда он выгнулся, словно от боли, и не то прохрипел, не то закричал: - Нет! Не надо! Я скажу! Не смей… - Эртен! Я вскочил и склонился над ним. Потряс за плечо… - Эртен, слышишь меня? Вьорн подавился этим своим недовоплем и со стоном сполз с кресла на пол, где и проснулся, очумело уставившись на меня. - Что за… Ох, черт меня подери… - Что с тобой? Рывком я поднял его с пола, взяв подмышки, и усадил в кресло. Пришлось на мгновение отвернуться – боль ударила в бок. Забылся я немного… - Элиан, не надо, - просипел Эртен. – Тебе не стоит пока тяжелое… поднимать… Больно же, наверное… И осекся, бледнея отчаянно, до обесцвеченности. - Элиан… я… - Что такое? Вспомнил что-то? Или приснилась какая дрянь? На, выпей! – и я протянул ему проверенное средство. - Да… спасибо, - потерянно кивнул он и послушно выпил предложенную фьошь. Как воды глотнул. – Вспомнил, да… приснилось… Извини, я не хотел… не хотел… - Конечно, не хотел, - согласился я. – Кто же захочет смотреть во сне кошмар! Наверное, поза у тебя была неудобной, вот и приснилась плохое… бывает. Выпьешь еще? Мне война тоже порою снится… и не только. Это я виноват, - усмехнулся я, - спать тебе не даю. И война снится, и многое другое, а еще снятся живыми те, кого уже нет. И это порой еще хуже. - Поза – это вряд ли… В кровати было то же самое, - буркнул Эртен, не смея поднять на меня взгляд. – И… это не война. Это другое. Он помолчал, потом тускло спросил: - Я что, кричал что-то? - Не то чтобы кричал. Но очень выразительно требовал что-то прекратить. Я так понял... - Ааа… ладно, - вьорн нервно и ожесточенно потер висок. – Ч-чертов ублюдок… - Кто ублюдок? – заинтересовался я. – Кто же это достает тебя, да ещё, как я понял, не в первый раз? - Во второй, - Эртен посмотрел на меня и вдруг, прищурившись, спросил, - Элиан, а не мог бы ты кратенько описать мне одного несветлой памяти знакомца твоего? Звать этого знакомца Утузлем, насколько я знаю… - Описать? Зачем? – удивился я. – Неужто это он тебе спать нормально не даёт?! Вы ведь, как я понимаю, не сталкивались... - Мы – нет, хвала всем богам, - скривился вьорн. – Но ты – сталкивался. И при таких обстоятельствах, которые трудно забыть, верно? Собственно, примерно они мне и снились. - Вот оно что... - протянул я. – Ну что ж, могу тебе описать этого... человека. Ты правильно определил, что забыть его мне будет трудно... Правда, я и не старался. Мы с ним одного роста... были. Он смугловатый, и волосы черные, немного вьющиеся... а ещё глаза. Глаза у него были выразительные. Цвета жареного ореха. Эртен напряженно кивнул, вслушиваясь в мои слова. - Щеголь? Я слыхал, он красавчиком был и от дамского невнимания не страдал… и одевался, должно быть, ярко. - С дамами – возможно, - хмыкнул я, - но я ж не дама, так что ничего особо яркого я не помню... Здесь мы с ним даже похожи. Вьорн шумно вздохнул. - Угу… ладно, не важно это, наверное… просто – странно, что так похож. Хотя я его и не видел никогда. - Похож? То есть, всё то, что я описал... ты такого и видел? Он что, ещё и сны мои пытается смотреть?! Орната, так ее и перетак... - Угу, - снова отозвался он и задумался. – Не понимаю. Элиан, я ни хрена не понимаю. У меня ведь и своих воспоминаний на пару-тройку добротных кошмаров наберется – почему именно вот так? С пиратом с этим твоим – и с тобой? Ну ведь был же у меня плен. И допросы были. Да, мне не выламывали суставы и не снимали шкуру плетьми, но мне, честное слово, есть что вспомнить! Почему мне снится этот ушлепок? И ты – у мачты? Это что, такая проверка моей тебе верности, или что? Вид у него сделался несчастный и злой. - Черт его знает, Эртен... - тихо отозвался я не сразу. Мне тоже захотелось выпить. Вот ведь проклятье - стоит вспомнить те дни, и кажется, что опять глотка пересохла и всё болит! - И что... у мачты? – спросил я по возможности небрежно. - Да что, что… ничего! Хорошего, во всяком случае… Стекло битое везде – аж дышать больно. И плети в руках у каждого… - Эртен хмуро посмотрел на меня и вдруг усмехнулся, криво и мрачно, - знаешь, как во сне смешно было – они от меня чего-то хотят, требуют, чтобы я что-то рассказал, а что именно – не говорят. Ну смешно же, скажи? - Обхохочешься, - согласился я. – Значит, тебя пытали... - Не только, - покачал головой вьорн. – В смысле – не только меня. Элиан, тебя я тоже видел. Я честно пытался… удержаться. И когда они тебя… А ты еще смотрел на меня и… нельзя было сдаваться. Нельзя. Я пытался. Не хотел тебя подвести. Разочаровать. А потом Утузль этот ножом выколол тебе глаз. Или только попытался? Не важно. Я сдался. Два раза. - Ты не сдался, - сказал я. – Ты просто проснулся! - Нет. Там, во сне, я сдался. И только потом проснулся. - Тебе же нечего было выдавать. Ты сам сказал… - Я не сказал – нечего. Я сказал, что мне это неизвестно. Но готовность все сказать у меня была. Понимаешь? - Понимаю. Ты предпочел, чтобы у меня было два глаза… - Ну или хотя бы один, - вьорн угрюмо посопел и добавил, - получается, на меня легко… повлиять. А значит, нельзя доверять. - Чушь, - убежденно сказал я. – Твоя верность – обыкновенная верность порядочного человека и офицера – еще магически усилена орнатой. Ты сам об этом знаешь? Он вздрогнул и тихо сказал: - Я… догадывался. Ну… хоть так. Какая-никакая, а гарантия. - Я не хотел… - признался я. – Если бы я мог – я помешал бы этому. Но… по-другому тебя спасти было нельзя. Эта магия орнаты – она как рабство… как цепи. Я доверяю тебе без всякой магии! Но поделать с этим уже ничего не могу! Еще один большой глоток – я даже вкуса не чувствую… Кажется, я сегодня напьюсь… Вернее, уже давно наступило «завтра»… Эртен хмыкнул, плеснул себе еще фьоши, но пить почему-то не стал. - А ты хотел бы? – неожиданно спросил он. – Ну, отменить орнату… хотел бы? - Я бы хотел отменить магию орнаты! Я не хочу, чтобы мои слова были для тебя истиной в последней инстанции. Хочу спорить и соглашаться с тобой, если я не прав… Не хочу приказывать – и я тут не капитан, и ты не матрос… А еще… я очень не хочу, чтобы ты погиб, если я вдруг… упаду с лестницы и сломаю себе шею. Или напорюсь на чей-то нож. - А ты не падай и не напарывайся, - брюзгливо отозвался мой вьорн и вдруг улыбнулся этой своей легкой и немного ироничной улыбкой, - мне, конечно, жаль, что ты вынужден приказывать и так маешься из-за этого, но… Если тебе важно мое мнение… Подчиняться достойному и умному куда как приятнее, чем напыщенному и глупому ничтожеству. В армии я испробовал второе. Сейчас – первое. И могу сравнивать, Элиан. В твою пользу, разумеется. - Слишком высокая оценка… Но я благодарен тебе за эти слова… брат. Брат по орнате. По закону – брат. И по душе, кажется, тоже… - Мне оценщиком не работать, так что в самый раз… брат, - ухмыльнулся он в ответ, явно придя в себя. – Лучше скажи – уже скоро откроется бальный сезон. Ты собираешься что-то предпринять в связи с этим? - Собираюсь. Мы с тобой примем активное участие в бальном сезоне, - сказал я светским тоном. - Мы… А мне обязательно там быть, да? – осторожно уточнил Эртен. - Боюсь, что да… Как же я без тебя? Он тихонько рассмеялся: - Ну как-то же ты жил без меня кучу лет, а? И даже на балы ходил, насколько я знаю. И я не разу не слыхал, чтобы такому человеку, как ты, потребна была помощь со стороны в столь светском мероприятии. - Ну, это будет не только светское мероприятие. Это будет что-то вроде разведки боем, - вздохнул я. Да, Эртен, прости… Может быть, для тебя было бы куда лучше уехать в поместье, да хотя бы в Шеннерти, и спокойно, на воле, заниматься там лошадьми… Хотя с этой орнатой я даже не могу быть уверен, что когда мы расстанемся – надолго! – с тобою будет всё в порядке. Да и со мной тоже… Но дело даже не в этом. Я действительно хочу попытаться разобраться в том что происходит, и не только разобраться – но и переломить обстоятельства. И ты мне нужен. Как бывает нужен талантливый разведчик командиру полка… Только вот имею ли я право посылать тебя в ту разведку?! - Правда? – голос его полон воодушевления. – Тогда ладно! Тогда я готов! У меня не слишком много светского опыта, но если относиться к этому как к сражению… Да, тогда это вполне может быть интересно! В конце концов, в сражениях я точно бывал! - У тебя получится, - улыбнулся я. – Вот только кавалерийского резерва у нас, скорее всего, не будет. И запас пороха тоже... не беспределен. А еще я должен озаботиться путями отступления. Если не для себя, то хотя бы для вьорна! И вовсе не обязательно ему знать об этом… Документы на другое имя, описание пути, адреса и имена людей, которые помогут уехать – в идеале даже из страны. И где он будет жив и цел. - А, тут главное – в плен не попасть, - отмахнулся Эртен. – А все остальное –временные трудности, верно? Даже если вдруг смерть… смерть в бою куда привлекательнее, чем от вина или дурной болезни, согласись. - Соглашусь. А от фьоши так и вообще никто не умирал... Это я тебе ответственно заявляю! Умирают у нас последнее время всё чаще на эшафоте... И знаешь, о чем я подумал тогда... в день, когда объявил орнату? Вьорн молча, серьезно посмотрел на меня. А я продолжал: - «Глас народа» - есть такое высокопарное выражение… Раньше, думается мне, приговор короля воспринимался как истина, преступник – раз его осудили – не вызывал сочувствия. Королю виднее, казнить так казнить, о, посмотрим, интересно же! Низменно. Но – искренне. А в тот день лица у поселян были такие, словно они ждут, что следующим будет кто-то из них – непонятно за что. - Хм… ну допустим… И что дальше? Что ты предполагаешь делать с… Его Величеством? - Что делать… Я вздохнул. - Два варианта. Либо смещать – а значит, придется убить, иначе не получится. Либо… сделать так, чтобы он стал прежним. Если это возможно. Лично я бы предпочел второй вариант. - А почему, кстати? – полюбопытствовал вьорн. - Мне не очень хочется быть королем… веришь ли, но это так. Гораздо удобнее, на мой взгляд, иметь адекватного короля и возможность на него влиять. Я слишком люблю свободу. И море… - Ясно, - усмехнулся Эртен. – А что, интересно, какой из тебя король получился бы… Наверное, неплохой. Хотя… не знаю. Ты слишком неосторожен, королям вредно иметь такую привычку… - Думаешь, неосторожен? Хм… неосторожные короли выигрывают войны, а осторожные дожидаются, пока на них нападут… Но это моё субъективное мнение. - А еще неосторожных королей смещают… убивая, - сухо произнес вьорн. – Что ты предполагаешь предпринять для… осуществления второго варианта? - А тут всё сложнее… Надо сначала поставить диагноз. Понять, то ли сам человек стал … сволочью, или его ещё можно вылечить. Не медициной, разумеется. - Магия? - Да. Разумеется. Или шаманство – но вот в этом я разбираюсь ещё меньше, чем в магии. Значит, будем искать специалиста… - А… ты поэтому позвал с собой сюда монну вю Роно, да? - Конечно! Она не очень многое умеет, но очень хорошо ЧУВСТВУЕТ. Тут понять нужно, возможен ли возврат! Эх… надо было мне раньше, быть может… - А что нужно для того, чтоб она почувствовала? Ей надо встретиться с Его Величеством, да? - В том-то и дело… Причем желательно подольше видеть его, и в момент волнения, радости или какого-то сильного чувства! А не просто когда он где-то там стоит на другом конце зала… - Может быть, ей попросить об аудиенции? Хотя… там же причину надо придумать… - Эртен подумал немного и сказал, - знаешь, мне что-то не приходит в голову ничего, что могло бы вызвать у него радость… Помолчав еще чуть-чуть, вдруг усмехнулся грустно и добавил: - Зато вот гнев спровоцировать – это запросто, наверное… - Вот и я так думаю... Опасное дело, между прочим! - Я знаю, - кивнул он. – Я не боюсь, Элиан. Но ты… ты тоже рискуешь. Это же ты украл у него добычу… по сути-то… - Вот только нужна ли была она ему?! Или... если нужна – то кому? Сплошные вопросы. - Тому, кто убил, - помедлив, пробормотал вьорн. – Разве нет? - Да… прежде всего ему… Но возможно, что ты мог помешать кому-то ещё. Знать бы ещё, чем. Черт побери! Ты говорил, что я неосторожен? Наверное, ты прав… Но боюсь, что и тебе придется быть поосторожнее… чтобы в один не сильно прекрасный день не очнуться рядом с чьим-нибудь хладным трупом, сжимая в руке окровавленный нож. Всего-то и забот – ударить по голове из-за угла, сзади… А потом аккуратно принести на нужное место. - Тут главное – чтобы этот гипотетический труп не оказался твоим, - усмехнулся Эртен. - Не хотелось бы, это верно… Но тебе и при наличии другого трупа мало не покажется, к сожалению. - Зато меня будет греть мысль, что ты за меня кому-нибудь отомстишь, - он не выдержал и рассмеялся. – Элиан, я уже понял – надо быть осторожным и все такое… Могу даже дать слово не выходить без сопровождения из дому, пока это все так или иначе не закончится. Дать? - Я подумаю... Но... наверное, лучше дать. Ты сам предложил!