Вьорн Золотого Герцога

ЭРТЕН Эртен сидел в экипаже герцога, том самом, в котором тот когда-то увозил свежепоименованного своего вьорна с места несостоявшейся казни. Сидел и радовался, что ехать недолго. Они приедут, возьмут каждый по девке и… можно будет перестать поддерживать беседу. Поддерживалась беседа плохо и тяжело, потому что ужасно мешал стыд. Это же надо так… вляпаться! Ведь Элиан только-только согласился сделать его своим гардекором, и тут на тебе… опозорился по полной! Как не вовремя она напомнила о себе, эта чертова рана! Ну хотя б пятью минутами позже! Он бы был уже в комнате, и… А так – Элиан все видел. Кому нужны такие гардекоры?! Видел – и не стал ничего говорить. Пожалел! Эртен знал, что это была жалость, и игнорировать этот момент у него никак не получалось. Как теперь смотреть ему в глаза?! Впрочем, пока смотреть в глаза не требовалось, только слушать и участвовать в разговоре. Элиан с ностальгической нежностью вспоминал какую-то девицу из «Пастушки», и вьорн далеко не сразу понял, что речь идет о хозяйке этого замечательного заведения. - … думаю, ты ей тоже понравишься… Хотя я и не уверен, что Нинга в твоем вкусе. Она… как бы это выразиться? – слишком похожа на дикую кошку. «Ааа, Нинга… монна Голлес… кошка дикая… Да, ты снова прав, не в моем вкусе. Ты и вообще все время прав. Хм, значит, ты с ней давно знаком?» - Да уж… с кошками мне действительно не очень… Ты верно догадался. Ты же про Нин Голлес говоришь, верно? - Да… про Нин… Ты ее видел вчера, да? - Мельком, даже не поздоровался, она была занята. - Ну, надеюсь, сегодня она не будет так занята, - небрежно проговорил его орнинг таким тоном, что Эртен вдруг подумал: он будет очень удивлен, если у Нинги сегодня будут дела важнее, чем Элиан Стерт. - Для тебя-то уж точно не будет, - хмыкнул вьорн в ответ. Мысли вдруг перескочили на дамские прелести, и он подумал, что было бы неплохо, если бы Тайвис была бы свободна сегодня… - Разумеется, трясти там своими титулами и регалиями я не стану, - сказал герцог. – Узнает кто – пусть. Но сам называться не буду. - И это правильно, - буркнул Нэррем, который, как оказалось, все-таки вслушивался в диалог. Экипаж остановился, и Эртен увидел в окошко знакомые очертания двух здоровенных каменных шаров, пузатых и замшелых. Они давным-давно охраняли вход в «Пастушку», словно королевские мраморные леопарды – дворец, и уже много лет носили не очень гордое, но запоминающееся название «гранитные титьки». Втроем они прошли мимо «титек» внутрь, моментально погрузившись в облака тяжелых ночных ароматов, от которых кровь шустрее побежала по жилам и немного закружилась голова. Кто-то ойкнул в глубине холла, метнувшись к комнатам, чуть шелохнулась гора мышц, бывшая местным вышибалой и охранником. А потом певучий и ласковый (то была певучесть сирены и ласковость сытой змеи) голос пропел откуда-то сверху: - Да чтоб я никогда не звалась Нингой Голлес! Золотой герцог!!! У меня! Здесь! Ущипните меня кто-нибудь – я сплю!!! По лестнице торопливо спускалась гибкая и источающая вкрадчивую властность хозяйка «Пастушки» - Маленькая Нин, Нинга Голлес. Элиан Стерт как-то сразу, одним шагом, оказался возле хозяйки и изящным жестом (который тем не менее очень похож был на жест собственника) взял ее ручку для поцелуя. - Пока ещё не спишь, Нин, - произнес он голосом, в котором Эртен различил, к своему удивлению, кроме шутливой вежливости – нотки тепла. – Показывай, за какое место тебя щипать? - За все, Светлость, за все! – жарко выдохнула она, тут же обвивая рукой его шею. – Давно же ты не залетал в наши края! Захотел теперь посмотреть, какой старухой я стала, а? Сам-то все такой же, совсем тебя море просолило… - Ты лучше стала, пожалуй, - ответил герцог. – Не переживай. Ещё красивей. Только вот… Он взял женщину за подбородок и быстро, остро глянул в глаза: - Устала? Глаза усталые. Как ты, Нин? - Да ну, бросьте, Ваша Светлость, какая там усталость! Пойдем ко мне, я тебе покажу, что я еще огого! Кстати… - она повернулась к вьорну и гардекору, - твоим мальчикам тоже, наверное, надобно, чтобы… огого? Или они так подождут? - Нет, им тоже надо… Думаю, они смогут найти для себя то, что хотят? - Ммм… и что же вы хотите, мальчики? - Доброго вечера, монна, - поздоровался наконец Эртен, чуть улыбнувшись. – Если Тайвис свободна, то я бы предпочел ее… Если нет, то кого-нибудь наподобие. Желательно не слишком говорливую… - Будет молчать как золотая рыбка и шевелить плавниками… - лукаво усмехнулась хозяйка. – Тайвис! – позвала она. – Ты здесь? Без болтовни, моя дорогая. Ваша милость? – обратилась она к Нэру. Нэррем задумчиво покосился на вьорна и сказал: - Минимум лишних слов – хороший подход. Было бы неплохо, если бы это сочеталось… с некоторым изяществом. - А у твоих мальчиков вкусы чуть не заоблачные! Много ли молчаливых женщин на свете, а? – рассмеялась Маленькая Нин и тут же позвала, – Деанш, малышка, поди сюда! Из коридора выплыла молоденькая белокурая красотка с явной примесью северных кровей. Девочка была хороша, и если бы не откровенно медовый, приторный взгляд голубых глаз, вполне могла бы именоваться Ангелом Небесным. А так… она была просто Ангелом Дэ… - Деанш, ублажи сейна хорошенько. И без бесед. Господа желают тишины… Голубоглазая прелестница перевела взгляд на Нэра и улыбнулась, призывно и многообещающе. И – молча, да. Вю Лежже шагнул к ней, но тут же обернулся к Элиану. Гардекор ведь, не просто так… И вроде бы на работе, а вроде ж сам подопечный и велел… расслабиться… Не дожидаясь, пока Нэррем решит свою дилемму, Эртен подхватил появившуюся Тайвис под локоток и быстренько увел ее в комнату. Там он плюхнулся в кресло и неожиданно для себя вдруг сказал: - Тай… можешь просто раздеться? Медленно и красиво? А я посмотрю… Девушка изумленно моргнула, но безропотно принялась раздеваться. Медленно. Но не красиво почему-то… - Ладно… оставь, - вздохнул вьорн. – Принеси вина, что ли… Или нет. Фьошь у вас есть? Тайвис быстро кивнула и исчезла за дверью. Вина были в комнатах у каждой девицы, но за более крепкими напитками приходилось бегать… Эртен прикрыл глаза, наслаждаясь тишиной и бездумностью. Все мысли куда-то отступили, и это было замечательно. Двигаться не хотелось. И вообще ничего на самом деле не хотелось. Он напомнил себе, что следует отдать долг монне Голлес за свой последний визит и… уснул. Прямо в кресле. Вернувшаяся с бутылкой фьоши Тайвис покачала головой, но будить клиента не стала, просто накрыв его алым шелком покрывала… * * * ЭЛИАН Наш поход к девочкам, как я и боялся, очень быстро приобрел почти эпический характер, грозя перейти в фарс. Нэр, разумеется, собрался ехать с нами. Вообще наши планы, мягко говоря, не вызвали у него энтузиазма… так что, предполагая это, я изъявил ему свое желание совершенно непререкаемым тоном. Нэррему очень хотелось сообщить во всеуслышание, ГДЕ он видел наше с Эртеном намерение «развеяться», способ, который мы избрали, и все подобного рода заведения… Но он молчал – впрочем, на хмуром лице гардекора в таких случаях всё прочитывалось очень явственно. Зато его приготовления были достойны сборов на передовую! Я могу только догадываться, какие необходимые вещи он рассовал по всевозможным местам своего костюма, для хранения поклажи вовсе не предназначенным, и сколько оружия было не видно при беглом взгляде, но наличествовало и могло быть пущено в ход. А ещё он настоял на том, что вместо возницы мы поедем с одним из его помощников, который останется на улице и будет сторожить здание снаружи, в то время как Нэр пойдет с нами внутрь. С этим я тоже согласился – по-своему он был прав, но… меня это раздражало. Возможно, потому, что последний раз я был в «Пастушке» давно и такими мерами не заморачивался. Моя основная задача заключалась в том, чтобы надеть что-нибудь простое, и причесаться захотелось, как раньше – когда я бывал там. Сентиментальным становлюсь, однако! Плохо. Никуда не годится. Когда я спустился вниз, Эртен уже ожидал меня, стоя посреди холла в задумчивости. Простой камзол (не помню такого среди тех, что я заказывал), плащ, пистолет на перевязи… шляпа в руке безостановочно вертится на пальцах (шляпу, кстати, тоже не помню – какая-то темно-серая, с двумя острыми черными перьями пайжарского ястреба)… Крутится и служит попутно объектом пристального изучения – во всяком случае именно на ней остановился отсутствующий взгляд вьорна. - А тебе идет, - не без удивления признал я. – Хотя одеяние весьма скромное и скорее подходит для охоты, скажем… Но мы же и идем на охоту! – засмеялся я. - Это мне монна вю Роно пожаловала, - слабо усмехнулся Эртен. – Только в то время оно все с меня сваливалось. - Я очень рад, что сейчас ты из этого костюма не вываливаешься, - сказал я серьезно. – Тогда… я за тебя очень тревожился. Он смутился и пробормотал: - Это все метель… И вообще – все же обошлось. Всё обошлось… Тогда – обошлось. Хотя, помню, мне в какой-то момент показалось, что эта несостоявшаяся казнь, эти магические ленты на плечах словно высосали из вьорна силы, и жизнь потихоньку уходит из тела, повинуясь приговору… Что данное ему имя – залог несчастливой судьбы, и как знать, не виноват ли я сам, захотевший вернуть Эртена Дахтэ? Может быть, надо было дать вьорну другое имя? Но то ли я ошибся, то ли упрямство моего вьорна и его воля к жизни оказались сильней… Я не привык говорить о таких вещах. И поэтому сейчас просто улыбнулся: - Пойдем… Вьорн кивнул и шагнул к выходу, но тут же остановился и спросил: - А вю Лежже где? Вроде ж он с нами едет? - Здесь я, - из сумерек на пороге нарисовалась фигура нашего славного гардекора. Голос был под стать сумеркам – приглушенный и хмурый. Эртен скептически изучил сдержанно-бесстрастную физиономию моего гардекора и сказал: - Если ты с таким выражением туда зайдешь, сразу станет ясно, что ты – из охраны. А там этого не любят, можно нарваться на неприятности… Или это и есть цель нашего похода? - Шел бы… Ваша милость… куда-нибудь! – в сердцах буркнул Нэррем. - Похоже, я туда и иду, - рассмеялся Эртен и не стал больше задирать Нэра, попросту выйдя на крыльцо. Маленькая Нин была та же, что прежде! Вернее, пожалуй, даже ещё лучше. Строго говоря, она не была маленькой – как не была и Нин, - но подчеркиваемая ею хрупкость в сочетании с большими глазами создавали эту иллюзию. А я смотрел на нее и думал… даже во время умелых и ласковых действий ее… думал. О том, во что я собрался влезть – а еще о том, имею ли я на это право? И еще - о том, что никто, кроме меня, всё равно не попытается. Нин встретила меня по высшему разряду… и не только в профессиональном смысле. Стремительно накрытый стол с вином и закуской, почти незаметно подправленная прядь волос, капля ароматического масла – ведь помнила, что я люблю этот горьковатый запах! – и, самое главное, старания, чтобы я не заметил ее суету и волнение… Я и не заметил бы, если бы не знал ее слишком хорошо. И вот эти старания принять небрежный вид, нарочитая плавность движений в сочетании с лихорадочным блеском глаз и едва заметно подергивающимися губами… Это было даже трогательно. И немного грустно. Я забыл о ней – вспомнил только тогда, когда Эртен вернулся из «Пастушки». Сколько мы не виделись? Два года? Три? А вот она, похоже, не забыла. - Почему ты не сказал мне, что ранен, Моряк? – озабоченно хмурилась она, лежа у меня на плече и едва касаясь пальцами свежего шрама. – Кстати, мне еще дозволено называть тебя так? - Тебе – дозволено. А насчет раны – заживает уже, не страшно… Моряк… Даже и не знаю, кто ещё теперь называет меня так. - Выходит, только я, да? – тихонько рассмеялась она. – Я польщена. Нет, правда! Это большая честь! А откуда такая рана? Вроде тебе раньше не было свойственно пропускать удары… Вот ведь чертовка! И сразу к сути дела… - Возможно, я уже не тот, что раньше, - усмехнулся я. - А так и не скажешь, - лукаво улыбнулась она в ответ, довольно и ласково похлопав меня по бедру. – Вон как умаял бедную старую женщину. «Бедная старая женщина» явно была не против продолжения. - Так кто это тебя так? Ты скажи, Моряк, я ему цену взвинчу, ежели придет. - Нет необходимости, - усмехнулся я. – Считай, что это было… по взаимной договоренности. Может быть, когда-нибудь я тебе расскажу… - Боюсь, я не доживу! – хихикнула она. – Ни одна женщина не выживет после такого! Так обойтись с самым главным женским чувством! Ладно, пока я еще жива, давай покажу, чему еще я тут научилась. Знаешь, у нас не так давно была одна девочка из Пайжары, настоящая воспитанница гарема! Такое вытворяет! Хочешь, попробуем? И рана мешать не будет. Ну разве можно отказать женщине? И не принять такое вот предложение? Не знаю как пайжарцам, а мне понравилось. Хотя и по-нашему тоже было неплохо… Когда мы, усталые, решили немного подкрепиться вином, я сказал Нин – совершенно искренне: - Спасибо, малышка. Мне давно не было так хорошо. - Будешь знать, как пропадать так надолго! – Нин легонько щелкнула меня по носу. – А кстати… хотела спросить… это правда, что ты этому парню жизнь выкупил? Ну, тому, который сегодня с тобой пришел… Он был у нас недавно, да и раньше… заглядывал. У нас слухи всякие про вас ходят, так ты хоть что-нибудь скажи толком, мне ж интересно. - Ну хорошо, расскажу… В конце концов, наша орната секретом не была. И уж во всяком случае канцлер, его сестра, король и всё их окружение наверняка были прекрасно осведомлены. - Не знаю, слышала ли ты про орнату – обычай-то древний, и в оглашение казни входит обязательно, но уже давно никем не используется - я даже и не помню, когда такое было в последний раз, - сказал я. – Ну, а я вот решил… привнести старый обычай в нашу жизнь. А какие слухи ходят, интересно? - Ну что ты его украл у Стаи и увез на корабль, чтобы никому не показывать… Ну что ты смеешься! Ну, я понимаю, да, смешно… Но ты ж не забывай, я-то это от кого слышу-то? От молочниц да булочников… Еще говорят, что ты за его жизнь королю отдал сапфир с диадемы эмрата Пайжарского, и за это король чуть ли не рабскую купчую тебе на него оформил. Да много всякого говорят… А оно, значит, орната… И как тебе орната эта? Не жалеешь? Правда, много заплатил? - Достаточно… но разве может быть слишком много за то, чтобы не казнить невинного?! - А он невиновен? - Конечно. Не беспокойся. Он не убийца никаким боком. - Оно, конечно, хорошо, - Нин вдруг погрустнела. – Да только всех невиновных не спасешь. Уж как я пыталась – и за взятку, и побег устроить! Да хоть просто чтоб убили побыстрее… Нет, ничего не вышло. Так и посадили на кол, чуть не сутки девка моя умирала. А ведь и я знала, что нет за ней вины, и дознаватели… догадывались. До кому ж надо было девкину жизнь отстаивать? Дело б закрыть побыстрее, да и все… Ладно, Моряк, ты прости, дело уж давнее, нечего мне было о таком говорить… Давай-ка еще вина налью! - Давай… Выпьем за счастливое посмертие погибшей… как ее звали? - Тавени… хорошая девочка была… - Да… Я чуть поднял бокал. - Пусть легким и счастливым будет посмертие для Тавени, пусть не ведает она больше ни боли, ни горя! – сказал я, чувствуя с удивлением, что мне и в самом деле не всё равно – хоть я и не знал погибшую. Оттого ли, что промедли я на несколько часов, и нашел бы вместо вьорна лишь обезглавленное тело? Или потому, что после пыток Утузля и воздействия амулета грабителей очень хорошо представлял себе, в каких муках умирала бедняжка? Нин тоже удивилась. Молча разглядывала меня, силясь понять, насколько искренно я это сказал, и наконец прошептала следом: - Пусть вернется она в мир безбедной и счастливой… Спасибо тебе… Моряк. - За что? – усмехнулся я. – Скажи, а у нее остался кто-нибудь из близких? Нинга отрицательно качнула головой. - У большинства тех, кто тут у меня работает, близких нет, Моряк. И у нее вот тоже… совсем никого не было. Я думала, она мне преемницей станет… а оно вот как… повернулось. Она вздохнула и улыбнулась: - Прости, что заговорила об этом. Не за тем мужики к нам ходят, чтоб про нас слушать… Ты как, не устал еще? Может, нам… еще разок сделать тебе хорошо? А? - Чуть позже, малыш… - задумчиво проговорил я, обдумывая появившуюся идею. А потом всё же спросил: - А кроме бедной Тавени, много ли ты знаешь ещё тех, что не были виноваты? Из… вашего круга и не только? - Ты имеешь в виду тех, кого казнили? – деловито уточнила Нин. - Да. Или сослали. Или они исчезли... Вот ты - много таких знаешь? Она задумалась. - Наверно, двоих… Про других всяких болтают много, но мне-то откуда знать, виновны они на самом деле или нет? А в этих двоих я уверена. Это кроме Тавени… Один – из Стаи… я его знавала. Не смог бы он сделать то, за что головой поплатился. Не тот характер. А еще один… ему голову отрубили год назад… этот мог что угодно, склизкая тварь… Но за его невиновность головой могла бы поручиться – он в то время, пока то убийство совершалось, в котором его обвинили, жарил в моей «Пастушке» третью девку, все ему мало было, козлу безрогому. - Вот как… Что ж – меня это не удивляет, - подытожил я. – Даже странно, что всего лишь о двоих ты мне говоришь… Если вдруг… Если возникнут проблемы, не дай Всевышний – пусть меня найдут. - Спасибо, Светлость, - благодарно улыбнулась Нин. – Но, надеюсь, не понадобится нам твоя помощь. - Не бойся позвать. Пошлешь кого-нибудь. Я погладил Маленькую Нин по руке, размышляя: в чем же обвинили несчастную проститутку?! Хотя какая разница. Наверное, ещё одно убийство или покушение на хорошего человека, которое так удобно свалить на того, кто не защитится… Да ещё смерть на колу – вообще пережиток прошлого! Сволочи. Какие же сволочи. А если бы это была Нин?! И тут окончательно оформилась мысль, четкая и ясная… - Нин, - сказал я задумчиво, - а ты хотела бы мне помочь? - Чем именно? – насторожилась она. – Спрятать кого-то, да? - Нет, не спрятать. Хотя мысль интересная, спасибо! – я улыбнулся, - но сейчас – нет. А вот информация может мне очень пригодиться. - О-о-о, - негромко протянула она и улыбнулась. – И что за сведения тебе нужны, Моряк? И… о ком? - О ком? О тех, кто каким-то образом связан с канцлером, его сестрой, их друзьями и их домами, - сказал я, стараясь умерить четкость и жесткость тона. - Ну и ну! – восхищенно и чуть испуганно вздохнула Нинга. – Вон ты на кого замахнулся! Я так понимаю, тебе нужны любые сведения о них, да? - В общем да, любые. Тем более вряд ли их будет очень много… А самое интересное - это что-то необычное, неожиданное… Ну например если тот, кто приходил к вам, считая деньги, вдруг кидает их не глядя. Ссоры, исчезновения. Шантаж. Да что я тебя учу? Сама не хуже меня знаешь. - Знаю, - рассмеялась она. – Будет сделано, Моряк! Мне будет приятно, если я смогу тебе помочь. Только вот… как мне добычу тебе передавать, ежели вдруг она случится? Вряд ли будет хорошо, если я, хозяйка «Пастушки» зайду вдруг в гости к Вашей Светлости. Еще подумают чего. Да и ты, Моряк, вряд ли станешь навещать меня каждый день в ожидании новостей… - Каждый день не буду. Но иногда – может быть… - произнес я, и вправду жалея, что давно не был в этом достаточно простом и не претендующем на особую изысканность месте. Но порой обычная картошка с зеленью может быть милее всяких пайжарских изысков с пряностями и нездешними ароматами! - А что касается связи… Придумаю что-нибудь. Во-первых, Нэррем. Я ему доверяю. Во-вторых, Эртен. В-третьих… ты ведь выходишь порой – к лекарке, за цветами или продуктами, ну… словом, можешь вполне зайти в ничем не примечательную лавочку, которую я тебе укажу. А здесь, на «корабле» твоем, есть кто-то, кому ты доверяешь? - Ну как тебе сказать… есть… наверное. Ни разу не было случая проверить по-настоящему. У меня, кстати, новенький на хозяйстве… Надо будет его как-нибудь проверить, что ли… а то держу сама не знаю кого, получается… - Проверь, обязательно. Мало ли кому он ещё служит! За окном мелодично звякнул колокол - началась первая стража, время, когда вовсю работают ещё такие заведения, как у Нин, когда гости думают о возвращении домой и посылают слуг за экипажами, когда особо ретивые прихожане, решив облегчить совесть перед сном, идут на короткую службу в храм... когда выходят на добычу те, кто не без основания считает это время своим. Я решил остаться. Да и Нэр с Эртеном вроде не собирались торопиться – иначе девушки сообщили бы об этом хозяйке. А Нин...было похоже, что она и вправду рада. Впрочем, я никогда не был жадным, и ее наутро ожидает плата, сильно превышающая условленную. И она это знает. Не знает она о перстне, что я захватил на всякий случай, вспомнив в последний момент о возможности встретить старую знакомую... - Да уж… так и сделаю, - она помолчала и вдруг улыбнулась хищно. – Слушай, Моряк… Ты в борделе или на мостике на своем? Хватит о делах, иди ко мне! Я рассмеялся - на ЭТОМ "мостике" мне нравилось порой дать ей покомандовать. Нин умела это делать и распоряжаться тоже любила, а сейчас ее решительные действия... давали мне возможность максимально поберечь недавнюю рану. И она прекрасно это понимала. Но ни за что не сказала бы, зная меня... Удивительно - некоторые мои любовницы изображали очень сильные чувства... а вот на подобную чуткость способны не были. Ну да ладно... Может, я и ошибаюсь. Нин старалась, избегая громких фальшивых охов и стонов, которыми грешат, к слову сказать, не только женщины ее профессии, но и вполне добропорядочные замужние дамы. И совсем забывая, казалось, о своем удовольствии, а стараясь только для меня... Этого я всё-таки допустить не мог, и следующая "дуэль" удовлетворила всех. Хоть ребра и заныли, да. И теперь мы лежали, переводя дух, всматриваясь бездумно в украшающую потолок фреску соответствующего содержания. А потом Маленькая Нин стала легонько гладить меня по плечу, ласково и почти робко. Это было не очень похоже на нее... Хотя я и раньше знал, что жизнь – даже ТАКАЯ жизнь не убила в ней способность чувствовать. И со-чувствовать. Наверное, сегодня спать я не буду... ЭРТЕН Утреннее пробуждение было ранним и… ярким. И даже более чем. То ли Тайвис стало скучно, то ли взыграло чувство долга, и девушка решила как следует ублажить клиента (всякое случается в Веселых домах, и такое, говорят, тоже бывает), но… давненько Эртен так не просыпался. Тихо рассмеявшись, он подмял девчонку под себя и, не открывая глаз, промурлыкал ей в ухо: - Хор-р-рошая девочка! И поспать дала, и порадовала… - Господину понравилось? – чуть кокетливо спросила она его. - Господин в восторге, - заверил он ее. – Каждое б утро так просыпался! Как думаешь, не жениться ли на тебе господину? - Все господа так шутят, да? – с едва заметной горчинкой в голосе усмехнулась Тайвис. - Да, девочка… все глупые и недалекие господа шутят именно так, - вздохнул он и неожиданно для себя добавил, - прости, малышка. - Принести тебе вина, господин? – помолчав, непривычно заботливо спросила притихшая девушка. - Нет, Тай, спасибо. Надо бы мне поменьше пить, что ли… Балкончик у вас тут есть – воздухом свежим подышать? - Нет, балкончиков нету… - растерянно пробормотала она. – Есть «плетушка» в конце коридора, мы там… загораем иногда с подружками… Только она на задний двор выходит… Пресловутая «плетушка» оказалась все-таки балкончиком – легким, ажурным и совсем крошечным. К тому же еще и висящим значительно ниже порожка, так, что в него надо было спуститься по коротенькой лесенке – как в шлюпку с корабля… Устроившись поудобнее в этой «кошачьей люльке», Эртен блаженно прикрыл глаза и застыл. Неподвижность вообще стала для него в последнее время чем-то вроде необходимости или скорее даже нормального состояния… особенно по сравнению с его прошлой жизнью Если не нужно было никуда спешить или что-то делать, он все чаще замирал вот так, в оцепенении… словно каждое движение теперь было регламентировано и просчитано каким-то Казначейством, словно целесообразность стала его богиней и повелительницей… Позабавленный своими расслабленными и ленивыми рассуждениями на эту неожиданную тему, он мельком взглянул вниз и изумленно моргнул. «Вот так-так! Нет, ну это надо же! Вы только посмотрите на этого паршивца! Я же велел ему… подальше… чтобы никто… чтоб…» Мысли сбились и затихли, сопя и брыкаясь… Дрег Доран… его слуга, ворчун и вор (Эртен совершенно точно знал, что Дрег облегчил его собственный бюджет на не слишком большую, но вполне приличную для простолюдина сумму – доказать только не мог, да и не собирался)… Но как?! Как этот прохвост тут очутился?! Эртен посидел немного, но все-таки не удержался. - Дрег, - негромко позвал он Дорана. – Эй, Дрег… Высокий и тощий, с залысинами и непрезентабельным носом-картошкой дядька резко обернулся и уставился широко открытыми глазами на Эртена. - Привет, Дрег… - севшим от волнения голосом прошептал он, глядя на человека из своей прошлой жизни. - Ваше Благородие, - потрясенно воскликнул Дрег Доран и подошел поближе к «плетушке». – Сейн Этта, вы живы! А я думал, казнили вас… - Нет, не казнили, - невольно улыбнулся вьорн. – Только я уже не Этта, Дрег. Тот помолчал и неуверенно спросил: - А хто ж, позвольте узнать? - Эртен я… Эртениар Стерт, вьорн Золотого герцога… Он меня чуть не с плахи снял… Вот и… живу теперь. Живой… - Ну и везунчик вы, сейн! – радостно хлопнул себя по ляжкам Дрег. – А здесь что ж? К девкам нашим в гости залетели? - Именно… именно к девкам, Дрег… Сейчас Эртен уже жалел, что окликнул слугу. И говорить ведь с ним не о чем, если так подумать… А с другой стороны – вон, радуется же… А если человек радуется тому, что ты жив, так грех не сказать-то… И тут он вспомнил… - Дрег, скажи… Кедр мой… как он? И закусил до боли губу от страха… а вдруг он сейчас скажет, что..? - У меня он, сейн Этта… тьфу, я хотел сказать – Эртениар! Хиреет все, гулять с ним некому… чищу и кормлю, а побегать… не хочет он со мной бегать. Подохнет, наверно, скоро… забрали б вы его к себе, а, сейн? Уж на что я его терпеть не могу, а даже мне уже дюже жалко тварь бессловесную… «Да!!! конечно!!! Я заберу! Заберу…» Он чуть не закричал об этом вслух. И даже почти сказал взволнованным шепотом. Но… осекся. Потому что… необходимо сначала получить четкое «да» от орнинга. Вряд ли, конечно, он рассердился бы на такое самоуправство своего вьорна – в конце концов, что стоит для Золотого герцога прокормить еще одного коня? Но… Нет, нельзя. Нельзя… Он – вьорн, он не имеет права вот так вот распоряжаться… Но он спросит и получит разрешение, и тогда можно будет что-то сделать. - Я не могу сейчас… Дрег, мне просто некуда сейчас его забрать! Потерпите еще чуть-чуть, я поговорю с орнингом… уговорю его… Где ты живешь, кстати? Где мне тебя найти? Давай я приду, погоняю его сам. - Да тут же и живу, сейн, дешевше так-то… И скотину эту вашу тут же держу, больше-то негде. Я, вы уж не серчайте, сказал, что вы мне его подарили. А то как объяснить-то, откель у меня этот ужасть на копытах? - Все правильно… правильно, Дрег, не волнуйся… - лихорадочно прошептал Эртен. – На вот, держи деньжат, у меня с собой нет больше, но я потом принесу. Продашь мне его обратно, если орнинг добро даст. А коли не даст, буду к вам ходить… тебе деньги, ему внимание… хоть так. Он высыпал в широкую ладонь Дорана часть того, что сегодня выдал ему Элиан, от своего слова не отступавшийся. Остаток Эртен отдаст Тайвис и тем девочкам, что приветили его в прошлый раз – все должно быть оплачено. Там все равно немало выходит… А это – это Дрегу и Кедру. Им нужней, чем ему. «Сходить, что ли, сейчас к коню? Нет, не стоит. Мало ли, как это воспримет Элиан…» - Дрег… Я приду сразу, как только смогу. Слышишь? Доран внимательно посмотрел на бывшего своего господина, приметил его душевный раздрай и успокаивающе проговорил: - Да вы не переживайте так, сейн. Приходите, как сможете. Он вам обрадуется сильно. Вы токмо мне не пеняйте – коняка схудал сильно, жрет плоховато последнее время… - Не буду пенять, - согласился вьорн. – Лучше скажи, сам-то ты как? Помощь какая-то нужна? Не… искали тебя? - Да я-то, можно сказать, и преотлично, - осклабился слуга. – Тут вот по хозяйственной части пристроился, деньжат хватает, хотя, конечно, вы пощедрее были, сейн Этта. Даже вон и женку присмотрел себе, бабу одну с дитем… вроде и не против уже, и дите готовое есть… Искать не искали вроде, а если и искали, про то мне не ведомо. А насчет помощи… вам-то самому не требуется ли она, а? - Пока нет, Дрег, пока нет, - задумчиво пробормотал Эртен. – Но зарекаться не стану, пожалуй. А что, коли я тебя к себе позову – пойдешь ли? - Не, Ваше Благородие, - решительно, хоть и смущенно, заявил Доран. – Не в обиду вам будь сказано, но… не пойду. На помощь завсегда рассчитывать могете, коли потребуется. А так… женюсь ведь скоро. Что ж мне, с семьей к вам иттить? - Что ж… все равно спасибо тебе, - Эртен поднялся, заставив «плетушку» жалобно скрипнуть. – Будь здоров, Дрег. Я… рад, что повидал тебя. - Я тоже рад, что вы живы, Ваше Благородие, - понятливо кивнул Доран. Вьорн вернулся в дом, оделся и спустился в холл, где и остался ожидать Элиана и Нэррема. Не стоит заставлять их нервничать, а там его уж точно легко найти.