Этикам вход воспрещён!

– Пройдёмте, – проговорил Драй’Эрс, указывая в противоположный угол комнаты. Там располагался ранее не замеченный вошедшими сервированный стол. – Только не фрукты опять, – пробормотал себе под нос Жуков. Сказал он это очень тихо, но чувствительная мембрана микрофона переводчика всё же уловила звуковую волну, и гаджет добросовестно перевёл сказанное. Вельможа издал странный звук, напоминающий что-то среднее между низким кваканьем и хрипом; это совершенно не вязалось с обычным гортанным звучанием местного языка. Каждый оттенок, полутон звука в речи аборигенов плавно перетекал в другой, будто соединённый нажатием правой педали фортепиано, – а этот ни на что не похожий хриплый крик космические путешественники слышали впервые. Заметив недоумённые выражения на лицах пришельцев, аристократ моментально осёкся и нахмурился. Он стремительно развернулся и сел во главе стола. – Нет, – наконец сказал он, когда остальные расселись. – Поняли мы уже: была ошибка. – Драй’Эрс кивнул в сторону Бальзака. – Он предположил, что мы относимся к другой расе, которую называют «плеобсеи», – пояснил Критик. – Они обитают на северо-западе, в районе самого крупного оазиса планеты. – А что представляют из себя эти плеобсеи? – пытливо поинтересовался Жан, моментально потянувшись за диктофоном. Аристократ несколько раз хлопнул в ладоши. Тотчас появившиеся из множества проходов слуги поспешно расставили на столе блюда с дымящейся пищей. Одного из них Драй’Эрс подозвал к себе и шепнул ему что-то на ухо. Сгорбившись в поклоне, слуга несколько раз послушно кивнул и спешно удалился. Перед каждым из товарищей оказалось по массивной металлической тарелке; там, величаво скрестив многочисленные тонкие лапки, лежали некие существа, приготовленные в густом вязком соусе. Внешне они напоминали гигантских тараканов. Друзья замерли, пытаясь подавить отвращение. – Являются плеобсеи расой слабой, – Драй’Эрс отвлёк пришельцев от созерцания содержимого тарелок. – Говорят, полулюди они, ничтожны. Не умеют защитить себя. Боятся тени собственной и отголосков эха, – он говорил монотонно и как-то заучено, будто бы пересказывал параграф из занудной книги, которой сам не очень-то доверял. – Неспособны добыть пищу себе, кроме той, что даёт земля им. Считают, что живут в гармонии с ней. Не едят ничего, кроме плодов её. Могут находиться с нами лишь немногие из них… – Так, стоп! А почему нас-то записали в расу беспомощных хиппи?! – возмущённо прервал рассказчика Жуков, оскорблённый, казалось, до глубины души. Вельможа не успел ответить, как в зал вошёл прислужник, ведший за собой существо той же расы, что и девушка, которую видел Дон в темнице. Как и она, приведённое слугой создание было явно женского пола. В отличие от местных, она была астенического телосложения: тонкокостная, хрупкая, изящная. Сиреневая кожа будто бы светилась изнутри; малиновые полоски-пёрышки водопадом струились с головы. На девушке был потёртый укороченный схенти, небольшую грудь прикрывали только нити вульгарных пёстрых украшений. – Есть внешнее сходство, – Драй’Эрс указал на вошедшую. – Хм, разве что отдалённое, пожалуй, – пробормотал космоантрополог, не отрывая взгляда от представительницы плеобсейской расы. Жан подскочил со своего места, подошёл к пленной – тонкую шею обнимал тяжёлый металлический обруч, запястья были связаны жгутом – и внимательно заглянул ей в лицо. Кошачьи глаза с такими же широкими, как и у остальных, но светло-голубыми радужками вперились в него суженными щёлочками зрачков. Габен невольно отшатнулся от этого внимательного взгляда и повернулся было, чтобы уйти на своё место, как вдруг ощутил на локте прикосновение тёплой руки. Плеобсея схватилась за землянина четырьмя длинными тонкими пальцами, будто бы прося его о чём-то. Глаза-лазуриты глядели почти умоляюще. Доля секунды – и прислужник уже оторвал от Мастера сопротивлявшуюся и что-то выкрикивавшую девушку и торопливо увёл её в один из боковых проходов. Жан непонимающе посмотрел на Драй’Эрса, но тот лишь нахмурился и отрезал: – Довольно об этом. В зале воцарилось молчание. Вельможа, будто бы чем-то рассерженный, уткнулся в своё блюдо. Резким ударом загнутого когтя он рассёк плотный панцирь лежащего на тарелке «таракана», небрежно оторвал тонкие лапки и впился острыми зубами в мясо, сочившееся густой чёрной кровью. Космические исследователи вновь с сомнением переглянулись: есть что-то настолько жуткое не очень-то хотелось, но отвергать угощение аристократа никто не решался, да и едва ли они смогли бы найти здесь более привычную пищу. При помощи ножа-бабочки запасливого Габена пришельцы по примеру Драй’Эрса распотрошили содержимое своих тарелок. Под панцирями тараканоподобных существ находилось жирное, жёсткое мясо с привкусом прогорклого масла. Жилистое и резиновое, оно напоминало кусок поджаренной шины. Героически прожёвывая неудобоваримую массу, Жан всё же прервал давящую тишину: – А вообще, сколько здесь рас? – Есть в мире нашем три, – отозвался вельможа, – плеобсеи, аккадиане и мы, арарейцы. Силён и избран народ наш. Покровительствуют высшие силы ему… – Да-да-да, никто и не сомневался, – нетерпеливо перебил его Дон, явно не желавший слушать стандартные похвальбы, присутствующие в самосознании практически любого вида и расы. – Что насчёт вторых?.. Как их… аккадиан, вот! – Являются по силе и уменьям ближе к нам они. – Абориген смерил бортинженера уничижительным взглядом, но никак не ответил на дерзость. – Проживают в степях. Ведём с аккадианами войны сотни сотнями сезонов. Одерживает победу то одна сторона, то другая. Прекратится лишь в век наш это. Прервём безумие разрушительное мы. – Вы собираетесь заключить мир с аккадианами? – уточнил Жуков. – Верно, – торжествующе посмотрел на него аристократ. – Будет мир после свадьбы Кэс’Аря и дочери правителя их. – Династические браки – это разумно; наиболее надёжный метод закрепления союзнического договора, – одобрил Бальзак. – А кто такой этот Кэс’Арь? – Единоличный правитель арарейцев. В отъезде сейчас он. Налаживать уехал мир. Вернётся с невестой и договором скреплённым. С грехом пополам космонавты расправились с предложенным им угощением, а затем вслед за хозяином поднялись из-за стола, позволив вновь призванным слугам всё прибрать. Бальзак опять прилёг на свою софу, остальные расселись в кресла. – Скажите, Драй’Эрс… – начал Габен. – Я ведь правильно называю ваше имя? – Верно, но не имя это. Товарищи вопросительно поглядели на Бальзака – именно он представил им аборигена как Драй’Эрса – но Критик лишь пожал плечами, явно и сам ничего не понимая. Он недоумённо воззрился на аристократа: – А что же это? – Титул верховного дастура и магистра авгуров. Является имя сакральным, тайным. Не раскрывают пред людьми его. Даёт власть над носителем звук имени. – Это безумно интересно, – пробормотал Жан себе под нос. – Так что же, получается, «Кэс’Арь» – это титул верховного правителя? – Всё так. Управляют государством представители древнейшего рода сотни сотнями сезонов. Имеет власть светскую Кэс’Арь, духовную – Драй’Эрс. Правит Кэс’Арь с советниками многими, но власть имеет один. Руководит Драй’Эрс жрецами и авгурами всеми. Растут две ветви великого рода параллельно друг другу, давая арарейцам вождей из столетий в столетия. – Ой, как удачно-то всё складывается! – воскликнул Дон. – А когда, говорите, возвращается этот Кэс’Арь? Мы бы хотели с ним кое-что обсуди… – Жуков едва заметно, но сильно пнул его, взглядом призывая угомониться. – Ожидаем со дня на день его мы, – суховато отозвался дастур. И через секунду чуть мягче добавил: – Мечтал об этой встрече всю жизнь он. На минуту воцарилось молчание. Из-за странной манеры изъясняться исследователям порой казалось, что они не вполне верно понимают слова Драй’Эрса. И сейчас, услышав, что правитель арарейцев всегда мечтал с ними познакомиться, они впали в некоторый ступор. – И как это возможно? – наконец выдавил из себя Бальзак. – Откуда он узнал о нас? – Было… – дастур замешкался, – сделано пророчество сектой ситтов древних десять сотен сезонов назад. Верили немногие лишь. – И что это за пророчество? – Говорилось, прибудут в век наш существа издалека, свыше, на машине летательной. Говорилось, будут иметь орудия немыслимые и власть уничтожить весь род арарейцев. Но выберут не делать этого. – Так вот что кардинально изменило ваше отношение к нам! – Дон с лукавой усмешкой посмотрел на Оноре, которого будто бы вновь огрели по голове появившейся информацией. Он растеряно скользнул взглядом по лицам друзей, будто бы силясь понять, что происходит и как такое возможно. – Не верил… не узрел пока я. – А кто эти ситты? – Секта незаконная, – поджав губы, отрезал магистр авгуров. – Были изгнаны и исчезли пять сотен сезонов назад. Казалось, туземца этот разговор сильно раздражал, поэтому никто не решился расспрашивать дальше. Воспользовавшись молчанием, Драй’Эрс начал задавать вопросы путешественникам об их стране, о том, как они добрались сюда и что представляет из себя их биологический вид. И хотя исследователи пытались объяснить всё максимально просто, абориген с трудом воспринимал информацию: у его цивилизации, очевидно, не было даже базовых понятий о космосе и о месте их мира в его просторах, а принцип демократического устройства общества казался ему чем-то утопически-недостижимым (и ироничные комментарии соглашавшегося с ним Бальзака явно не помогали). Тем не менее, казалось, что по мере разговора магистр авгуров несколько расположился к космонавтам. Пожалуй, он не слишком доверял пришельцам, но то, что они рассказывали, ему определённо нравилось. Разумеется, о причине, побудившей исследователей покинуть родную планету, они деликатно умолчали. Растянувшийся до вечера разговор прервал прислужник, принёсший на подносе микстуру для Оноре. Критик недовольно сморщился и попытался возмутиться: – Да ну хватит уже, в самом деле. Мне же и так нормально. Но Драй’Эрс был непреклонен. Дождавшись, пока Бальзак выпьет принесённое зелье, он поднялся с кресла и пригласил остальных товарищей проследовать за слугой в предоставленный им зал. Исследователи даже обрадовались завершению беседы: сказанное дастуром дало им обильную пищу для размышлений. Когда проводивший их прислужник покинул помещение, товарищи погрузились в свои мысли: каждый думал о том, что показалось ему наиболее важным из сегодняшнего разговора. Кихот пустился в абсолютно безумные мечтания о возможных вариантах развития событий после встречи с правителем арарейцев, Габена очень интересовали расовые различия между гуманоидами этой планеты, и только Жуков сконцентрировал своё внимание на пророчестве. Конечно, это всё могло быть просто странным совпадением – и не такие мифы и легенды встречались порой в культурах разных народов – но столь невероятное попадание смущало Маршала. Аборигены ожидали, что именно в этот период времени к ним прилетят из другого края вселенной на летающем корабле, устройство которого они не в состоянии даже вообразить, – могло ли это быть случайностью? Но если пророчество реально, то как вышло, что сбылось оно лишь наполовину? Георг помнил, что никаких аннигиляционных пушек на борту шаттла нет. Ложь Бальзака пришлась очень кстати, но в действительности-то власти уничтожить планету у исследователей не имелось. А что если пророчество было сделано вообще не о них, и им стоит опасаться незваных гостей с более совершенным вооружением? Товарищи удивлённо уставились на Жукова: последнюю фразу он невольно произнёс вслух. Габен нахмурился и переспросил: – Что ты имеешь в виду? – Меня настораживает это их пророчество. Как-то очень уж оно попало в точку. – Хм, пожалуй. Я сам не склонен верить в подобное… но чёрт его знает. Нужно подробнее узнать об этой древней секте – может быть, так хоть что-то прояснится… – Они, не имея никакого представления о космическом пространстве и летательных аппаратах, ожидали пришельцев именно в этот период времени, – перебил его Маршал, продолжая вести собственную цепочку размышлений. – Но что же тогда значила вторая часть?.. – То, что Бальзак – хитрое и беспринципное создание – обдурил не только современных аборигенов, но и этих их древних предсказателей, – вторгся Искатель в рассуждения Георга. – Не думаю. Не может быть, чтобы набор хаотичных событий, произошедших с нами за последнее время, был предсказан за столько веков… Ведь Бальзак мог и не согласиться лететь с тобой на планету или попытаться убедить туземцев как-то иначе... И это их предсказание рассыпалось бы мгновенно. Да и к тому же, если действительно были существа, имеющие способность предсказывать будущее, разве не смогли бы они разгадать довольно очевидную ложь? Тут всё не так просто. Товарищи замолкли. В сущности, каждый из них понимал, что ситуация запутанная и не слишком приятная. Но никаких разумных объяснений никто из них предложить не мог. Затянувшуюся тишину прервали робкие шаги: в зал вошёл слуга и с некоторой опаской жестом позвал их за собой. Снова пройдя по лабиринту тёмных узких коридоров – как местные видят в них хоть что-то, оставалось для пришельцев загадкой – они очутились в маленькой комнатке. По краям располагались выдолбленные в песчанике альковы – в каждой нише лежали аккуратные стопки однотонной серой ткани. В середине располагалась тяжёлая дверь из тёмного материала, напоминавшего дерево неизвестной породы. Прислужник протянул каждому из гостей планеты по куску ткани – они были прямоугольной формы, размером приблизительно метр на два – и выжидающе уставился на них. Заметив взгляд туземца, друзья переглянулись, не понимая, что ему нужно. – Эээм… ну спасибо? – Дон ободряюще улыбнулся, указывая на свой кусок ткани. Абориген посмотрел на него не то разочаровано, не то презрительно и, махнув рукой, направился к двери. Едва он приоткрыл тяжёлую створку, из проёма пахнуло жаром. Заглянув за порог, космонавты увидели просторное помещение, напоминавшее древнеримские термы. Кихот усмехнулся, сразу же догадавшись, чем был недоволен слуга. Оставив униформу в аподитерии, товарищи прошли в основной зал. Гладкий каменный пол был раскалён и невыносимо жёг чувствительные человеческие ступни – шедший рядом слуга спокойно передвигал четырёхпалыми, как у мифических грифонов, лапами, явно не ощущая никакого дискомфорта – а стены были покрыты мелкими разноцветными камешками, составлявшими абстрактные узоры. В полу располагались три круглых бассейна с мутноватой водой. В ближайший из них с разбегу бомбочкой прыгнул Дон, вызвав недовольное ворчание прислужника. – Эй, присоединяйтесь! – Вынырнул через секунду штурман. – Водичка-то прелесть! Кихот не врал – присоединившись к нему, Габен и Жуков обнаружили, что, несмотря на мутноватый оттенок, вода была достаточно приятной: прохладная, с ароматом душистых масел. В свете последних событий так расслабиться и помыться по-человечески – а не при помощи антисептического спрея, специально разработанного для космических экспедиций, – казалось невиданной роскошью. Второй резервуар был наполнен горячей водой – вероятно, для более толстокожих туземцев эта температура была оптимальна, но люди в ней долго находиться не могли. В третьем бассейне вода едва ли не кипела, поэтому никто из пришельцев не рискнул туда даже окунуться, несмотря на фырканье слуги, следовавшего за ними по пятам. Возвратившись в предоставленный им зал, товарищи договорились с утра отправиться за оставленной шлюпкой: хотя спасательная капсула была надёжно спрятана, нельзя было рисковать своим единственным шансом вернуться на корабль. Необходимо было договориться с Драй’Эрсом и перепарковать летательный аппарат в более надёжное и территориально близкое место – аборигены не слишком доверяли космическим путешественникам, и последние отплачивали им той же монетой. Ради собственной безопасности им стоило продумать возможный путь отступления и держать шлюпку в шаговой доступности.