Четыре ноги, неживое

      — Спасибо, дружище, — с серьёзной улыбкой Варрик хлопает Соласа по предплечью. – И позволь полюбопытствовать: вы с Коулом уже не играете в эти загадки? Надоело?       — Разве может надоесть жить? – парирует эльф. – Тень – огромный неразгаданный мир, и Коулу никогда не наскучит быть проводником в новые истории. К тому же, в каждой из реальностей он может вмешаться и помочь.       — Вот бы он помог вмешаться в реальность Киркволла пару лет назад и не дать взорвать церковь…       Варрик бурчит, но на самом деле он рад, что с «парнем» всё в порядке. Солас машет рукой.       — Прошлое имеет смысл ворошить только при поиске завещания и охоте за наследством. Вас с Инквизитором довольно долго не было.       Варрик хмыкает и не отвечает. Ох уж эта таинственность. В Скайхолде еще остались неотгаданные загадки, иначе Коул бы загадал новую.       — А теперь серьёзно, Смеюн. – Когда Варрик так говорит, он никогда не бывает серьёзен. – Если это имеет какой-нибудь смысл – а оно имеет, не будь я мастер-врун! – до тебя дойдёт.       Варрик протягивает листок, на котором аккуратным мелким почерком записано несколько стихотворных фраз. Это не имело бы смысла, если бы не одно. «Спрячешь карту, ключ – уходи к реке».       — Откуда ты это взял?       — Ну приплыли.       — Варрик, я в курсе, что это Коул. Откуда у тебя это всё? Здесь загадок… штук пять, не меньше.       Варрик присвистывает.       — Ну. Иди отгадывай. Я пас. У меня от этого дерьма мозг выкипает. Меня ждет очередной раунд в… э-э, соревнования по стрельбе.       Если это был тонкий намёк сыграть вместе со всеми в «порочную добродетель», то тут уже Солас пас. В Скайхолде, в настоящем Скайхолде, а не в его Тени, единственным достойным развлечением могли служить лишь загадки с той стороны Завесы.       — Удачных комбинаций, — негромко кидает эльф в спину Варрику и только краем глаза замечает, как дёргается его плечо.       Солас проводит пальцами по строчкам.       Человек бежит сквозь лес.       Ему нужно скрыться, прежде чем два крохотных сердца поймут, что они остались одни. В горле тяжёлый комок, будто отрываешь кусок от души. Бьются в клетке, держась за руки, дети. Нужно возвращаться, как жаль, что не помочь укрыть, не упрятать их. Он бежал из чащи, и шёпот тогда затих, лишь детей поглотила тьма.       Тьма, в отличие от чащи, была приветлива и дружелюбна. Она скалилась драгоценными камнями, горячей печью, разноцветными леденцами и аккуратно надрезанной Завесой. Солас не знал это место, но видел его как наяву. Он найдёт его – позже. Возможно, не в этой жизни, но найдёт, потому что, несмотря на то, что ведьма, одержимая демоном голода, мертва, Завеса над домом всё еще мерцает.       — Держи.       Солас протягивает сидящему у крепостной стены мальчику имбирный пряник. Коул не двигается и, кажется, удивлён.       — Ой. Спасибо.       — Скажи, ты хотел, чтобы тебя нашли?       — Прятаться там, где выход. Сторожить. Ждать, но не надеяться. Не надеяться, но верить. А потом вспышка.       — В какой-то момент люди в крепости прошли бы через ход, раскопали завалы. Вот только помнили бы тебя ещё? Увидели бы?       — Всё случай. Если я нужен, я приду.       Коул с улыбкой держит пряник на раскрытых ладошках, а потом с нежностью прячет в карман.       — Значит, ты нашёл последнюю загадку?       — Не последнюю, Коул. Очередную.       — Да, верно. Спасибо.