Семья

- Нет, Саске, пожалуйста, отвали. - Почему это? - Потому что это хреновая затея. - То есть, техники воскрешения описывать, ссылаясь и на то, что их Сенджу придумал, и на то, что делали Орочимару с Кабуто – это нормально? А Изанаги и Изанами – нет? - У нас почти вся четвёртая война шиноби прошла с воскрешёнными легендами селения и Акацуки почти в полном составе! Как я могу избежать этой темы? - А я с одним из воскрешённых сражался против Кабуто! И мы бы не выстояли, если бы брат не использовал Изанами! - А я тебе твержу не первый год: хочешь рассказывать про Учих в хрониках – рассказывай всё! Если ты думаешь, что я владею всей информацией, то я тебе скажу – я ей не владею!!! - Стал Хокаге, физиономию твою ещё выцарапать на скале не успели, а ты уже бросился писать историю. - Я повторюсь. Хочешь упоминать запрещённые техники, дай к ним хотя бы предысторию. А ещё лучше поговори с Какаши-сенсеем и Орочимару и составь краткие биографии Итачи, Обито, семьи своей насколько это возможно подробно. - Я не готов. - Сам же знаешь, что делают недоговорённости и недосказанности. Ты – единственный, кто может это сделать. - Это тяжело. - Я знаю. Но учить наших с тобой детей по учебникам, писанным ещё во времена правления Третьего просто немыслимо. Ты хочешь набросать фактов, не объяснив, что да почему. - Кому надо, тот разберётся. - Ага. Давай-ка мы вспомним, каким образом ты у нас во всём разбирался? - Не начинай. - А ты не требуй от меня вот этих глупостей. - Ну и ладно. - Ну вот и всё. Саске выводил строчки медленно, вдумчиво. На кончике пера витали духи отошедших личностей, воспоминания, мысли. Сколько раз он начинал заново переписывать этот лист, зацепившись за одно единственное непонравившееся слово? События прошлого стояли перед глазами, как будто произошли только вчера. Изредка в двери маячили мальчики. Но они ничего не спрашивали. Сакура что ли их обработала? А ведь я пишу это всё только ради вас. Ради Учих. Скорбную историю запутавшегося в себе гордого клана. Наруто не торопит. Молча принимает пару пропитанных чернилами листков и кладёт в папку в нижнем ящике своего стола. Саске знает, что одна копия потом идёт в общую толстенный папку хроник Конохи, а одна – к наборщикам. Ведь он однажды уже поджёг стопку оригиналов Аматерасу, а когда отменил чёрное пламя, всё уже выгорело. Он уже давно должен всё рассказать. Детям. Взять и поведать. Без прикрас, без выдумок, не вычерняя то, что изначально должно было стать благом, не высветляя исходно недобрые намерения. О себе, о Сакуре, о клане, о Конохе. Стыдно. Очень стыдно. Голову разрывают злые оправдания «я не мог поступить иначе!», «я не знал!», «я думал, так будет лучше!». Сам же знаешь, что делают недоговорённости и недосказанности. Потом. Пожалуйста, только не сейчас. Пожалуйста. Пусть пройдёт время. Я не могу. Они ещё маленькие. Отговори меня, Сакура. Скажи, что всё хорошо, и можно подождать. Дай мне сил их любить. Дай мне сил снова себя не возненавидеть, когда они начнут ненавидеть меня. *** Кагуцучи не находил себе места от волнения. Наконец-то, спустя почти месяц с их встречи в лесу, он навестит своего нового, непохожего на других друга. Мама пробудет в городе весь день, заберёт его с условного места, если он захочет, и они вместе вернутся домой к ужину. Мальчик, скрепя сердце, не стал привычным жестом надевать хитай, но не взять его с собой не мог – запихнул в глубокий карман лёгкой куртки. Любимая чёрная футболка осталась висеть на стуле: на её рукавах был вышит мамиными стараниями символ клана Учиха. Только сейчас до Кагуцучи дошло, как много существует мелких деталей, по которым можно вычислить ниндзя. Не только определить, что человек перед тобой – не обычный гражданский, но даже понять, из какой страны этот шиноби, к какому клану принадлежит, а значит, какие техники может использовать. Татуировки, нашивки, особенности внешности, костюмы. Сейчас Кагуцучи от этого всего избавлялся, чтобы сойти за обычного городского мальчишку. Итачи, поправившись, в последнее время ходил с мягкой рассеянной улыбкой, да и вообще стал более добродушен. Младший, удивившись разительной перемене, попытался представить, насколько же было плохо ходить со сломанными руками, но не смог. Его забавляло, когда старший брат, разминая пальцы, будто неосознанно складывал привычные печати. В один из дней Итачи взял Кагуцучи с собой на тренировку и попросил Хатаке Какаши продемонстрировать технику водяной стены – технику, которой Кагу безуспешно пытался овладеть. Учитель хмыкнул, но ничего не сказал. Они вышли к водоёму общих тренировочных площадок, где мальчики швыряли во взрослого сюрикены, а тот стоял за завесой воды, как ни в чём не бывало. Стало легче. Когда видишь технику воочию и знаешь печати, ниндзюцу перестаёт быть чем-то эфемерным, недоступным. Вода начала слушаться. Не особо защищать от атак, но хотя бы появляться. - Ты же сказал, что выучишь эти техники из свитка раньше меня, передумал? – Спросил Кагуцучи, когда они возвращались. - А может, я уже и выучил? – Загадочно сказал Итачи, разгибая левой рукой пальцы правой. Кисть всё ещё плохо слушалась. - Да врёшь ты всё. – Возмутился младший. – Да ну тебя. Я же серьёзно. - И я серьёзно. – Вдумчиво откликнулся Итачи. Не понять его. Что-то они меня слишком покорно провожают в город, думал Кагуцучи, бросая взгляды на братьев. Старший что-то читал, грызя яблоко, средний по наставлению отца возился с оружием на полу. Ну, была не была, сказал самому себе мальчик, повторив в уме адрес и мысленно пробежавшись по карте города, и вышел из дому. Шум города был совсем не таким, как шум селения. Всё здесь напоминало механизм «Шкатулка с секретом» из клана Хьюга: тесно, опасно, неизвестно, куда приведёт тот или иной путь. Мальчик сдерживал себя, чтобы лишний раз не перепрыгнуть через возникшее препятствие, использовав чакру. Особенно, когда натолкнулся на тупик, которого не было на карте. Пришлось обходить длиннющий дом, вместо того, чтобы перелезть за пару секунд через двухметровую стену. Но Кагуцучи твёрдо решил, что сегодня он – обычный мальчик без чакры, не шиноби, не генин, не Учиха. Всё. Иду в гости. Ники его приходу не шибко обрадовался, объяснив это тем, что дома отец. Но всё же пригласил внутрь. Кагуцучи чувствовал себя как на иголках, костеря в душе предостережения братьев, которые крепко засели в сознании. Разувшись, они прошли мимо кухни в комнату Ники, вскользь поздоровавшись с взрослым, пишущим что-то в блокноте. - Не будешь нас представлять? – Полюбопытствовал Кагу. - Зачем? – Пожал плечами Ники. – Ко мне часто кто-то приходит. Лучше расскажи, как там твои тренировки. - Ха-ха, легче показать, чем рассказать, но не могу же я здесь. – Рассмеялся Учиха. - А у меня-я-я… тут тебе скучно будет. - Вовсе нет. Мне интересно, чем ты занимаешься в свободное время. - Да так, пытаюсь стать сильнее, - уклончиво ответил мальчик, заложив руки за спину, - разминка там, стойки боевые. Слушай-слушай! А ваш Хокаге, он что, реально может весь город в одну секунду разнести? - Наверное, может. Разрушить – не строить. - Клё-ё-ёво. Нам в школе немножко говорили о четвёртой мировой. Но так, знаешь, чуть-чуть. Всё-таки недавно это было. – Затарахтел Ники. – Вот про Учих и Сенджу круче написано. Ну, знаешь, Сенгоку Джидай, когда махач был страшный. Хорошо, что они другу друга перебили, а то над ними висело проклятье. - Кто друг друга перебил? – Обмерев, спросил Кагуцучи. - Ну, Учихи. Сильнейший клан этих монстров оказался уничтожен в одну ночь. Вроде как старейшины натравили их друг на друга, а те и поверили. - Я не… «Не знал? Скорее, не думал», - признался себе Кагуцучи. Мысли прыгали, как плоские камешки по воде, оставляя круги. «Нет, подождите, я знал, что папа потерял своих родных. Но я думал, их забрала война. Три войны. Три бойни. Многочисленные жертвы. Конечно, такие сильные и благородные люди, как его предки, могли с готовностью пожертвовать собой на благо деревни. Или как? Что значит «перебили друг друга?»». - Это в учебнике написано? - Ага. Смотри. Вот. – Ники достал из сумки тоненькую книжку и принялся листать, бормоча себе под нос, где его любимые моменты, и где написано очень мало и неподробно. – Тут всё в куче. Вроде про нашу Страну Огня, но есть информация и из других Стран. Глянь: «Совету во главе с Даймё в сложный для страны период сообщили о падении клана Учиха». Эх, жаль, нигде нет про способности шиноби. Я так понял, что у разных кланов были свои приёмчики. А про чакру только от тебя узнал. - Дашь почитать? - Сейчас прям? Я же не могу отдать тебе его. - Ну, хотя бы немного. - На. Вас что, истории не учат? - У нас учат. Только как-то не так. - А как? - Не знаю. Кагуцучи в нервном возбуждении листал книжечку. Он понял, что сейчас не прочесть всего, но хотя бы что-то. Основание Конохи, это да, это он помнил. Войны ниндзя почти не затрагивали интересов жителей Страны Огня. Акацуки – наёмники в чёрных плащах с красными облаками. Нанимались верхушками почти всех известных стран. Собрания по поводу выбора Хокаге, решение принималось Даймё. Тут не было ничего, чего бы Кагуцучи вкратце не знал. - А с чего ты взял про Учих? - Да я не только про них. – Снисходительно заметил Ники. – Знаешь, ходят всякие легенды и сказки про ниндзя. Просто, что Учихи жили в Конохе, меня заинтересовало. А так, слыхал, допустим, про бессмертного шиноби? Говорят, чтобы его убить, его разорвали на части, и до сих пор он где-то лежит и думает о мести. Или про Семерых Мечников Тумана? А вот Учихи, по рассказам, сходили с ума и убивали своих близких. … и убивали своих близких. «Твой отец рос без семьи». - Там ритуал какой-то был, глаза вырывать, что ли? – Морщил лоб Ники. – Не помню, откуда узнал. Хотя, люди из клана Хьюга тоже глаза свои уничтожают после смерти вроде как. Спрашивается, зачем? Наверное, древняя традиция такая. Кагуцучи так и подмывало схватить знакомого за грудки, чтобы вытряхнуть всю известную ему информацию до капли. Пусть он обидится, пусть ему будет больно, но Кагу обязан знать, он должен… откуда эти слухи? Как много знают в городе того, чего не знает он? Правдивы ли они? Насколько правдивы? Он уже протянул руку, но сжал её в кулак и с силой опустил на колено. Ники ничего не заметил. - А ты из какого клана? Как-то связанного с водой? - Да нет… моя мама, правда, владеет водными техниками. Ими много кто владеет. Это довольно стандартные для сильных шиноби техники. А так она врач. И я, вроде как, тоже могу стать врачом. - У-у-у, это ж скучно. Пусть девчонки таким занимаются, парни должны сражаться, верно? - Верно. – Кагуцучи вспомнил свою подругу Джурин, которая того и гляди научится делать расенган, сестру, умную и сильную, востребованную на длительных, выматывающих миссиях. И смолк, листая учебник. Пауза затянулась. - Да ладно, не парься. Вон, смотри, скоро научишься управлять своей водой! – Попытался подбодрить Ники. - Если хочешь, я поспрашиваю про кланы Конохи у друзей, хотя не понимаю, зачем это тебе. А ты меня научи метать сюрикены! - Но я же ничего с собой не взял. – Рассеянно отозвался Кагу. - Смотри-смотри, вот, у меня есть мишень. Я дротики кидаю в неё. – Мальчик достал круглый деревянный спил, испещрённый точками пробоин. – Правда, опасно это, я один раз в часы попал, ух мне влетело. - И давно начал кидать? – С непонятной тоской спросил Учиха. - Да когда мишень купили. Может, год. А ты? - Я не помню. У меня сюрикены затупленные в детстве игрушками были, другие игрушки тоже, всякие звери, кубики, но и сюрикены. - Кагуцучи взял протянутые дротики. Невероятно лёгкие, хрупкие, конечно, такие только с двух-трёх метров и кидать. - Ну что, покидаем? - Нет. Давай лучше у меня потом. Ты мне покажи, что у тебя во-он там на полках лежит. – «Не говорить же ему, что я такими дротиками с близкого расстояния или стену пробью, или остриё сломаю». Наверное, Ники демонстрировал ему интересные диковинки, книги, игрушки, макеты кораблей и машин, но Кагуцучи почти не слушал его, только поддакивал и с псевдолюбопытством разглядывал комнату. Его мысли крутились вокруг истории его клана, других деревень. В погоне за шаринганом и сведениями о ниндзюцу, он и не подумал, что совсем ничего не знает о своей семье, о Конохе. Да, родители рассказывали о своей учёбе в Академии, о тренировках у наставников, об участии в спецоперациях. И только сейчас Кагу заметил массу несостыковок за красивыми словами. Почему у отца риннеган, вместо шарингана, да так странно, лишь в одном глазу? Почему они живут в новом доме на самом краю территорий клана, а не там, где жили бабушка с дедушкой? Почему папа не работает вместе с Хокаге, раз он такой сильный? А вместо этого надолго пропадает из деревни? Знает ли ответы на эти вопросы мама, а если знает, почему не рассказывает, если отец не любит об этом говорить? Уж сын-то вправе знать о таких важных вещах. Расставшись с Ники, Кагуцучи вышел на улицу, так непохожую на местечки Конохи и потянулся, подставляя солнцу щёки. Эх, поскорее бы домой. И тут он заметил на скамейке у здания напротив четверых сверстников в одинаковых чёрных очках с тёмными стёклами. Борясь с желанием расхохотаться, Кагу напустил на себя суровый вид и направился к ним. Тора, Химавари, Итачи и Рейтетсу как по команде поднялись, обступили его и направились в сторону селения. Стукнув по затылку собравшегося что-то сказать Тору, Итачи приложил палец к губам. Только когда они оказались в привычной обстановке, младший Учиха не выдержал: - Вы клоуны, честное слово! Себя-то видали? Состав компании был очевиден. Тора, чтобы проследить за братом без его ведома, попросил помощи у Химавари, надеясь на силу бьякугана. Таким образом, зная примерное направление, они вычислили местоположение Кагуцучи. Итачи каким-то образом переманил на свою сторону Рейтетсу Хьюгу, а значит, действовал порознь с Торой. И вот эта странная четвёрка, чтобы спрятать свои необычные глаза (ничто больше выдать их не могло, как они думали), напялили солнцезащитные очки и выглядели теперь как охранники в торговых центрах города. - Никогда бы не подумал, что мне так непросто будет скрыться среди гражданских. – Снимая очки и потирая переносицу, сказал Рейтетсу. Тора и Кагуцучи, которые едва ли когда-либо слышали от одногруппника что-то помимо ответов на вопросы в классе и на экзаменах, опешили. - Большой минус бьякугана. – Со смешком заявил Итачи. – Я же говорил. - Ты прав. Есть смысл сделать зеркальные очки. - Либо научиться долго поддерживать иное воплощение. Другое дело, что наши тебя сразу раскусят. - Не люблю это дзюцу. – Поморщился Рейтетсу. – Пока, я тут сворачиваю, - он указал на развилку, - увидимся. - Я сейчас. Идите без меня. – Крикнул Итачи братьям и тоже убежал в сторону, противоположную их дому. - Что это было? – Спросил Кагуцучи, ни к кому особенно не обращаясь. - Не знаю, - улыбнулся Тора, - но выглядит забавно, когда эти двое общаются. Ну как сходил? - Нормально. – Кагу не хотелось сегодня обсуждать услышанное от Ники. – Долго меня искали? - Нет, быстро. – Вмешалась Химавари. – Я сегодня засекла тебе примерно в двух километрах, здорово, а? - Шикарно. – С нескрываемым восхищением похвалил Кагуцучи. – Сложно было? - Вообще, сложно. Когда столько людей. – Призналась девушка. – В лесу легче человека найти. - Хорошо. В следующий раз я обязательно потеряюсь в лесу, чтобы ты меня нашла. – Серьёзно заявил Тора. И рассмеялся вслед за Химавари над шуткой. Девушка, сделав петлю, повернула к своему дому, а мальчики почти добрались до территорий собственного клана, как их нагнал Итачи. - Успел. – Он стоял, склонившись, уперев ладони в колени, и не мог отдышаться. – Хорошо, что не дома. Хотел вам кое-что показать. Мальчик достал из-за пазухи маленькую книжку-блокнот величиной с ладонь. Среди сумбурных и частично зашифрованных записей самого Итачи лежал ветхий лист. Несколько страниц были исписаны чужим почерком. - Кто это писал? – Тора листал страницы туда-обратно, вчитываясь в список имён, иногда имена повторялись. Кагуцучи стоял близко-близко, немного хмурясь. Он начинал что-то понимать. - Это я писал. Копировал. Переписывал с помощью шарингана из архивных свитков анбу, в основном. - В основном? – Приподнял брови Кагуцучи. - Да. Тут сведения книг из трёх-пяти. И? Читать разучились? – С непонятным торжеством спросил Итачи. - Всемирный розыск… нукенины Страны огня… чёрный список. Ох… - Вздохнул Тора. – Только не говори мне… Старший кусочком угля быстро нарисовал на ладони какой-то символ, сложил пару печатей и дотронулся до чистого, потрёпанного временем листика внутри блокнота. На желтоватой бумаге появились выцветшие записи и фотография. Перечёркнутая крест-накрест фотография темноволосого молодого юноши в форме анбу.