Грешники/The wicked

«I like it rough 'Cause I'd rather feel pain than nothing at all» - Three Days Grace

Фэй стояла напротив большого зеркала в бабушкиной спальне и разглядывала свое отражение. На ней было старомодное черное платье от Диор в стиле Мэрилин Монро и синяя заколка в волосах. Вздохнув, она вышла из комнаты и спустилась на первый этаж. Пока она обувалась, она обдумывала, сколько людей будут на похоронах. Она их терпеть не могла и конечно не была к ним готова. Да, она безусловно знала, что бабушке осталось совсем не долго, но она не ожидала столь скорой смерти. А во всем виновата эта идиотка - старушка Кутьяр. Оказывается, она пришла поделиться с бабушкой тем, что видела, как Фэй выходила из Дэдхауса с каким-то подозрительным молодым человеком. Тут сердце бабушки и не выдержало. Как же так?! Ее «любимая» внучка ее ослушалась! Да как она посмела?! А виновница теперь ведет себя как ни в чем не бывало и искренне скорбит по умершей. Надев туфли на небольшом каблуке, Фэй вышла из дома, закрыла дверь на замок и направилась на кладбище. Город был достаточно маленьким, так что долго идти не пришлось. А может ей просто повезло, что она жила недалеко от этого богом забытого места. Дойдя до кладбища, она увидела толпу людей и священника возле гроба бабули. Казалось, будто весь город решил прийти проводить ее в мир иной, если он вообще существовал. Подойдя ближе, Фэй встала в первом ряду и лишь вежливо кивала в ответ на соболезнования людей. Священник начал свою речь, но мысли девушки были где-то далеко. Обычно в таких случаях люди плачут. Именно это многие сейчас и делали. Даже те, кто был мало знаком с ее бабушкой. Просто многие люди расстраиваются при любом грустном или трогательном моменте. Даже если он никак с ними не связан и не повлияет на их жизнь. При жизни у бабушки было мало друзей. Зато сейчас пол города горевало так, словно потеряли часть себя. Лишь одна Фэй стояла неподвижно и чувствовала себя неловко. В ее груди была пустота. Она не печалилась, не плакала и даже не волновалась. Все, чего ей хотелось, это поскорее вернуться домой и включить телевизор. Или дочитать книгу «Джейн Эйр», которую никак не может добить уже несколько недель. Ей хотелось оказаться где угодно, только не здесь. Возможно, бабушка и не была таким ужасным человеком, как она себе представляла, раз так много людей пришли на ее похороны. Возможно, она даже заслуживала, чтобы ее единственная внучка стояла над ее гробом и проливала горькие слезы. Но она не могла. Просто не могла и все. Фэй подняла глаза и тут она увидела его… Он направлялся в ее сторону, облаченный весь в черное. Черный костюм, состоящий из брюк, рубашки и пиджака. Лишь красная роза торчала из кармана. Чем больше он приближался, тем скованнее чувствовала себя Фэй. Она не понимала, что он здесь делает. И откровенно говоря, она не очень хотела его видеть на похоронах покойной. Тем более, что часть вины за ее смерть лежит и на нем, хоть он и не понимал этого. Когда он встал возле нее, она так явно почувствовала его близость, что отшатнулась. От него исходил сильный запах какого-то парфюма. Терпкий, но все же приятный. Соблазнительный даже. Говорят, что у маньяков великолепный вкус. Что ж, он был тому прямое доказательство. - Что ты здесь делаешь? – прошептала Фэй еле слышно. Он и бровью не повел. Левый уголок его губ приподнялся, образуя что-то похожее на насмешку. - Слышал про смерть твоей бабушки, когда ходил в магазин. Это главная новость города. - Да, слухи тут быстро распространяются – перебила его Фэй. - В любом случае, я подумал, что будет не вежливо, если я не приду. Здесь похоже собрались все жители этого милого городка. – он обвел всех присутствующих людей взглядом и остановился на Фэй. Она лишь на секунду взглянула в его холодного оттенка глаза и сразу же отвернулась. - Сочувствую. – сказал он бесстрастным голосом. - Не стоит. – спокойно ответила Фэй. - Вот как? – он приподнял одну бровь, с любопытством наблюдая за языком ее тела и выражением ее лица, которое оставалось нейтральным. Она безразлично пожала плечами. - Мне не нравятся мертвые, и я их не жалею. Мне жаль живых. – она нахмурилась. – Мертвые просто уходят. Их страдания заканчиваются. Живым сложнее. Они остаются. И им приходится жить дальше. Он задумался над ее словами и сделал вывод, что она совершенно права. И это даже слегка раздражало его. Он не признавал ничью правоту, кроме своей собственной. Когда гроб бабушки опустили в землю, священник начал свою речь. Затем люди по очереди начали произносить добрые слова о старушке Сойер. Кто-то рассказывал смешные истории о ней, кто-то говорил, как он с ней познакомился, кто-то так ревел, что не мог произнести ни слова. Когда очередь дошла до Фэй, она застыла. Ей нечего было сказать. Совсем нечего… И она решила ничего не говорить. Она схватила Джастина за руку и потащила за собой в сторону ближайшей автозаправки. Ее не волновали возгласы и ахи людей, их перешептывания и возмущенные взгляды. Она просто хотела убраться оттуда. Молодой человек настолько опешил, что поначалу открыл рот, но любопытство было намного сильнее ошеломления. Он послушно шел за ней. Дойдя до автозаправки, Фэй затащила его в женскую уборную. Запах здесь был не самый приятный. Да и нельзя было назвать это место чистым. Здесь явно давно уволили уборщицу, а на новую у владельца видимо не хватало денег. Но все это особо не смущало Фэй, да и Джастина тоже. Он лишь скривился от неприятного запаха, но промолчал. - Что ты собираешься делать? Затащила меня в туалет, чтобы жестоко убить? – усмехнулся он. «Какая ирония, учитывая тот факт, что это именно ты вчера держал большой нож в руке и с трепетом поглаживал его» подумала Фэй. И правда, что она здесь делает? Зачем затащила его сюда? Все было довольно просто. По крайней мере, для Фэй. Стоя там, на кладбище на похоронах последнего близкого ей человека, она не чувствовала ничего. Словно в нее забыли положить душу при рождении. Смерть совсем не трогала ее. Она никак не задевала струны души, в наличии которой она откровенно сомневалась. Ей хотелось почувствовать хоть что-нибудь. Что угодно, лишь бы знать, что она еще умеет чувствовать. Возможно, Джастин ей в этом поможет. Она потянулась к ширинке его брюк и грубо расстегнула ее. - Спокойно. – строго сказал Джастин. Он расстегнул ремень, с издевательской усмешкой поднял Фэй за бедра, заставив ее обвить его талию ногами и держа ее на руках зашел в кабинку туалета. Прижав ее к стене, он холодной рукой погладил ее левое бедро, вызывая мурашки по коже. Добравшись до нижнего белья, он стянул с нее трусики и грубо прижал ее еще сильнее к себе, чтобы она почувствовала напряжение в его штанах. Его хищный ледяной взгляд заставил ее застыть в его руках. Ее мысли были где-то далеко. Что ты делаешь Фэй? Ты правда позволишь одному из этих мерзких мужчин взять тебя, как грубое животное? Неужели ты и правда позволишь ему так просто прикасаться к себе? Неужто тебе не противно? И разве тебе совсем не страшно? Чувства страха, омерзения от мысли, что она отдается практически незнакомцу и восхищение, от осознания того, каким красивым был этот незнакомец смешались и заставляли ее сердце биться в разы быстрее. Когда он вошел в нее и она всем естеством почувствовала его плоть в себе, из нее будто вышибли дух. Вы знаете это чувство, когда совсем трудно дышать? Сердце то бьется еле-еле, то начинает биться в бешенном темпе, как будто к нему присоединили какой-то аппарат, бьющий током каждые пару секунд. Электрический разряд прошелся по всему телу и она схватила его за плечи, охнув. Он оскалился и посмотрел на нее с небольшим удивлением. Она поняла его немой вопрос. - Что ты ожидал? – спросила она, пытаясь отдышаться. – Это двадцать первый век. Не стоит удивляться тому, что ты у меня не первый. Джастин с улыбкой покачал головой и сделал сильный грубый толчок внутри нее, заставив ее выдохнуть. - Я не удивлен. В самом деле, так даже лучше. Было бы жаль портить столь прелестный цветок. Он откровенно издевался над ней. Она закатила глаза и надавила каблуками на его зад, давая ему понять, чтобы он заткнулся и продолжил поступательные движения. Дважды его просить не надо было. Он был совсем не нежный. Вовсе наоборот. Он все больше ускорялся и грубо впивался пальцами в ее кожу. Ей было больно. Чертовски больно. И внутри и снаружи. Но она бы никогда не сказала ему об этом. Все дело в том, что ей нравилась эта боль. Боль – это намного лучше, чем совсем ничего. Да, многие говорят, что хотели бы отключить чувства и не чувствовать ничего. Но они не понимают, каково это. Каково тем, что не чувствует сожаления, сострадания, любви, ненависти, нежности…? Это наверное и есть те люди, которых называют черствыми и бездушными. Этим людям прямая дорога в ад. К сожалению, Фэй принадлежала именно к этим людям. Но надежда не покидала ее, и она хваталась за любое проявление эмоций, которое было ей доступно. Боль была одной из них. Она впилась пальцами в плечи Джастина и вдыхала его запах, который смешался с запахом секса и был настолько сильным, что почти перебивал неприятный запах, исходящий от стен туалета. Посмотрев в глаза Джастина, Фэй заметила, что он с интересом ее разглядывал. Иногда с его губ срывались стоны. Эти стоны показались Фэй совершенно уникальными. Какими-то странными и привлекательными. Возбуждающими. Она не отводила свои глаза от его холодного озорного взгляда. С его лба скатилась маленькая капля пота и Фэй захотелось слизнуть ее. Джастин не пытался ее поцеловать. Возможно, дело было в том, что он предпочитал не целоваться с разовой девушкой в грязном вонючем туалете. А возможно дело было в том, что по глазам Фэй он видел, что она не хотела, чтобы он ее целовал. Она не просто не любила поцелуи. Она их ненавидела. Они казались ей совершенно противными и неприятными. Она никогда не понимала, почему люди так много целуются. Все эти слюни, непонятные движения губами… Ее воротило от одной лишь мысли об этом. И она была безумно благодарна Джастину за то, что он воздержался от этого лишнего проявления чувств, которых у них двоих все равно не было. Фэй почувствовала, как тугой узел внизу живота начал развязываться и сильнее стиснула плечи Джастина. Он понял, что они приближались к финалу и замедлил темп, желая продлить удовольствие. Когда он уже не смог оттягивать момент завершения, он сделал последний сильный толчок и застыл, при этом сильнее сжав бедра Фэй. Она слегка вскрикнула от боли, уверенная в том, что завтра на этом месте останутся синие точки. Маленькие синяки на тех местах, где сейчас находились его пальцы. В его беспечном взгляде она увидела что-то до дрожи знакомое. Какой-то проблеск жестокости, который нашел отклик в ее собственном взгляде. Джастин склонил голову набок и смотрел на нее с вызовом. Затем он резко вышел из нее и также резко поставил ее на ноги. Он быстро натянул белье вместе со штанами и застегнул ремень. Фэй поправила платье и смотрела на него выжидающе. Джастин взял ее за подбородок и приподнял ее лицо, чтобы их взгляды пересеклись. Он бросал ей вызов. Она не понимала, в чем этот вызов состоял и в какую игру он собирался ее втянуть, но отводить взгляд не стала. Сжав подбородок сильнее, он наклонил свое лицо ближе к ее. Она почувствовала его горячее дыхание на своей коже и сделала глубокий вдох. Подняв руку к своему подбородку, она ногтями вцепилась в его запястье и постаралась тоже сделать ему больно. Это по какой-то причине предоставляло ей удовольствие. Его верхняя губа дрогнула, словно он вот-вот зарычит и снова возьмет ее. Но он лишь усмехнулся и убрал свою руку. Фэй почувствовала, как по ее ноге стекает какая-то жидкость и вздрогнула. Джастин потянулся в карман брюк и выудив оттуда сигарету, зажег ее. Кабинка тут же наполнилась неприятным дымом и Фэй пришлось сдерживать себя, чтобы не закашлять. Засунув руку в карман во второй раз, он вытащил из него салфетку и протянул ее Фэй. Прикусив сухие губы, он усмехнулся, сделал затяжку и пнув дверцу кабинки, вышел из нее оставив Фэй наедине с собой.