Красавица и чудовище

       Перед тем, как случился этот разговор, Бааль поднялось по лестнице из подвала, чтобы исследовать остальные части дома, прежде чем выйти в человеческий мир. Сейчас демон продолжил осмотр. Дом номер 666 по Кроули Роуд был старым викторианским особняком, и выглядел он так, будто его построил архитектор с разбитым сердцем, покончивший жизнь самоубийством, едва лишь успев его достроить. И всё равно, Бааль дом показался слишком жизнерадостным. Гостиная была меньше главной залы дворца Бааль в аду, поэтому размерами она демона не впечатлила. Мебель была сделана из какого-то слишком мягкого материала. Бааль подошло к креслу и ткнуло его пальцем. Поверхность легко поддалась, а потом тут же восстановила свою форму, как только Бааль отняла руку.[1] ___________________________________________________________________________ [1] С данного момента давайте будем называть Бааль «она». Это прегрешение против истины во имя привычной грамматики важно во всех отношениях, но прежде всего ради нашего обоюдного удобства. ___________________________________________________________________________ Бааль не обратила внимания на телевизор и прошла на кухню. Газовая плита напомнила ей об аде более, чем любой другой предмет в этом доме. Заляпанная жирными пятнами плита даже выглядела так, будто на ней кого-то убили, хотя скорее всего, тут имела место лишь чья-то неудачная попытка приготовить обед. На стене неподалеку висела магнитная подставка, а на ней несколько острых ножей, которые могли пригодиться только тому, кто не обладал таким количеством зубов и когтей как Бааль. Следующей комнатой оказался рабочий кабинет с помпезным письменным столом в центре. И стол, и ближайшая к нему часть пола были завалены книгами, заметками и неаккуратными кипами бумаг. Компьютер на столе тоже был, но владелец кабинета предпочитал использовать и компьютер и неподдающиеся сортировке залежи бумаг, чтобы представить свою работу более значительной, чем она, вероятно, была. Бааль подняла один из листов с заметками (там говорилось что-то о благотворном влиянии порядка и организованности на уровень вашего счастья) и почти тут же позволила листку упасть обратно на пол. Ничего полезного здесь не узнать, Бааль это чувствовала. Почему-то эта комната вызвала в ней больше отвращения, чем все прочие комнаты дома. Демон поднялась наверх и оказалась напротив двух дверей. Они выглядели совершенно одинаково, вплоть до малейшей царапинки: их рамы, их цвет, их ручки, всё было идентичным. Одна из них наполнила Бааль ненавистью, другая – скукой. При обычных обстоятельствах, Бааль всегда предпочла бы гнев скуке, но этот дом для нее выходил далеко за рамки обычного, поэтому без всякой видимой причины она выбрала скучную дверь. За дверью была спальня кого-то, кто предпочитал мерзкие оттенки лилового и розового. Кровать, стены и даже занавески выглядели так, будто это были внутренности морского чудовища, высушенные на солнце до соответствующей бледности. В углу стояло трюмо, и впервые Бааль получила возможность рассмотреть свою новую внешность. Она была женщиной около сорока лет[2], с идеальными светлыми волосами. Ее конечности, хотя и по-человечески тонкие, всё же были крепче и сильнее, чем можно было ожидать по их виду. Она опустила капюшон своего балахона, чтобы рассмотреть волосы и понять, как же они сохранили форму после нещадного путешествия в ад и обратно. Ответом была металлическая бутыль с надписью «Чудесный лак для волос», стоявшая на столике трюмо неподалеку от цветных вещиц, которые выглядели как отрезанные пальцы, упакованные в небольшие пластмассовые контейнеры. Бааль взяла одну из них, ту, что выглядела наиболее кровавой, сняла верхнюю часть контейнера и понюхала содержимое. Пахло клубникой, но не настоящей, а чем-то, что имитировало запах клубники. Запах настоящей клубники навел бы на Бааль тошноту, а это было искусственное вещество, токсичное и довольно ядовитое, так что оно очень понравилось демону. ___________________________________________________________________________ [2] Этот возраст Бааль назвала бы человеческим средним возрастом, но по непонятным причинам, люди отказывались называть себя «среднего возраста» до того, как им исполнялось пятьдесят, а то и шестьдесят, и это несмотря на тот факт, что они редко жили достаточно долго, чтобы пятьдесят или шестьдесят были действительно серединой их возраста. Это всё казалось Бааль очень непонятным. ___________________________________________________________________________ Потом она обнаружила пузырек с какой-то жидкостью, которая, казалось, состояла из одного только бритвенно-острого цветочного запаха. – Можешь воспользоваться, тебе это как раз не помешает, – сказал знакомый голос, и на этот раз достаточно жизнерадостно. – Из-за тебя мое тело пахнет как свалка, уничтоженная пожаром. – Снова ты. Замолчишь сама или тебя заставить? – Бааль посмотрела в зеркало, будто ожидала увидеть нахалку. Лицо в зеркале оставалось спокойным, без выражения. Даже губы не шевелились, ведь голос говорил лишь в ее голове. – Я лишь хотела помочь, – невинно заметил голос. Больше он ничего не сказал: очевидно, ему не очень понравилось, когда его заставили молчать силой. Бааль обнаружила еще одну дверь в комнате и оказалась в гардеробной, полной одежды, и туфель, чем-то похожих на те, что были сейчас на ней. Вещи были яркие, разноцветные, некоторые даже блестящие.[3] ___________________________________________________________________________ [3] Разноцветные и блестящие в элегантном смысле, а значит не слишком разноцветные и не очень-то блестящие. Но представьте, что вам тысячелетиями приходилось глядеть лишь на грязно-коричневый, огненно-красный и каменно-серый – после этого вас впечатлят даже самые унылые оттенки чего бы то ни было еще. ___________________________________________________________________________ Любопытство взяло над ней верх – она выбрала пару туфель на более низком каблуке и надела их.[4] Она устояла перед всеми прочими сокровищами гардеробной, поскольку у нее были более важные заботы, и отступила обратно в комнату. Но прежде чем уйти, она снова взглянула на свое отражение. Она остановилась и уставилась на свое новое лицо и фигуру – и наконец поняла, какой неприятно красивой она была. Если было что-то, что Бааль ненавидела больше всего остального, так это была красота. Красота бесцельна, уязвима, а главное – красота была тем, что у Бааль полностью отсутствовало.[5] ___________________________________________________________________________ [4] Если вы существо женского рода, то вы знаете, что она почувствовала. Но даже если вы и не женского рода, вы всегда можете провести отважный эксперимент и проходить целый день в туфлях на высоком каблуке. Предупреждаем: это больно. Очень. [5] Если вы хотите представить, как на самом деле выглядела Бааль, представьте себе самое ужасное чудище, которое когда-либо являлось вам в кошмарах, умножьте это чудище на три или четыре по размеру, добавьте несколько противных деталей, от которых у вас дрожат коленки, и не забудьте про отвратительную вонь, хищные повадки и мерзкий характер. Вот теперь у вас получилось как раз такое чудище, которое сожмется от страха и пустится наутек, случись ему повстречать Бааль. ___________________________________________________________________________ «Что ж, ради великой цели нужно приносить жертвы, – подумала Бааль. – Если успех миссии требует того, чтобы я была красивой (временно, само собой), тогда мне остается лишь быть красивой». И приняв это самоотверженное решение, она направилась к двери. – Стой. А ну остановись, – сказал голос. – Ты не выйдешь из дома в этом балахоне. Слышишь меня? Бааль немного растерялась от строгости голоса. – Что? – Я сказала, я не позволю тебе выставить меня пугалом и разгуливать по городу в этом нелепом рваном балахоне! – А что с ним не так? – спросила Бааль, для которой не было принципиальной разницы между средневековым балахоном и вечерним платьем. – Мне казалось, он вполне подходит, чтобы смешаться с толпой. В любом случае, это ты его надела. Голос издал длинный драматический вздох. – Ну конечно, я его надела, так мне велела та книга. Но ты не сможешь смешаться ни с какой толпой в этом балахоне. Разве что с толпой монахов или охотников на ведьм. Бааль обдумала ее слова. – И во что же, по-твоему, мне нужно одеться?