Странные

Сухо смеется, рвано, задиристо, он не понимает значения слов, выведенных корявым лухановским почерком. Что означает "свести"? Это же не коммерческая сделка. Как можно свести двух людей? Они же не животные, которые повинуясь своим инстинктам, вынюхивают друг друга, пристраиваются и совокупляются. У животных все происходит соответственно естественным природным началам. Но он ведь человек, и тот, кто-то другой, тоже человек. Возможно неопрятный и веселый, грустный и несимпатичный, стройный и невысокий… Со своими, захлестывающими время от времени эмоциями, с недостатками и достоинствами. Какой он? Чунмен принимает решение подождать, хоть и чертовски хочется прижать сующего нос не в свои дела Чанеля к стенке и вбить в его милую головку с оттопыренными ушками, что люди - не игрушки. Захотел - свел, захотел - развел. *** Несколько дней он ни с кем не разговаривает, скидывает Каю смс с просьбой, чтобы его никто не беспокоил, затем с присущей ему педантичностью, отталкиваясь от заранее приготовленного списка необходимых продуктов, отоваривается в расположенном за углом супермаркете; запирается на все замки, выключает телефон и на целых четыре дня выпадает из реальности. Без особого энтузиазма готовит себе обед и ужин, по вечерам смотрит фильмы, диски, которых давно пылились на полках и молили о хотя бы поверхностном ознакомлении. Иногда он читает, погружается в ту или иную историю, с головой тонет в чужих эмоциях и словах… И все ради того, чтобы не сталкиваться со своими собственными. Ничего не помогает, он, как обычно, просыпается, лишь только заснув, голова постоянно раскалывается от невыносимой пульсации, забронировавшей себе уютное местечко в правом виске. Сны с каждым днем все ярче и интимнее, но он пытается всеми силами бороться с ними. Крис не отпускает, вцепившись в нутро, он въедается под кожный покров, травит своим существованием каждую клеточку тела… Он словно повелитель восседает на троне, блуждая из одной мысли в другую, Сухо гоняется за ним, пытается выжить, затопить, сгноить, в конце концов, под толщей губительного количества алкоголя, но ничто не приносит долгожданного облегчения. Чунмен не понимает себя, ведь совсем недавно, будучи в окружении друзей детства и многочисленных родственников, он почти забыл об этом человеке. Быть может, слезы еще долго по ночам пропитывали белую наволочку, быть может, он слишком громко всхлипывал, пугая родителей, но днем Криса не было. Он просто не существовал. Тогда-то Сухо и поверил, что сможет прожить без него, сможет закупорить в уголке своего сердца злополучную фигуру, с немного опущенными плечами, и забыть о ее существовании навсегда. Сеул, университетские стены, орава его ненормальных друзей, невольно напоминают о нем, будто назло ковыряют едва зажившую ранку острыми ногтями и не дают расслабиться. Он панически боится себя внутри, кажется, в один прекрасный день вся желчь, скопившаяся в нем за долгие отчаянные месяцы, вырвется наружу, и он выдаст себя с головой, станет посмешищем и предметом пересудов. Чунмен каждый день читает себе нотации, требует вслух или же в очередном припадке бессилия в уме молит себя перестать думать о нем. Он убеждает себя, что зациклен, болезненная одержимость вскоре пройдет, но ночь вновь не заканчивается, лишь перетекает в ленивое зыбкое утро. В конце концов, он дает Чанни мысленный сигнал к любым, даже самым сумасшедшим действиям. Возможно, у него получится просто отвлечься… Сухо включает телефон и первым делом звонит Чанелю, металлический голос выдает, что абонент временно недоступен, тогда он звонит Каю. - Мы в больнице, я не пришел к тебе, потому что ты просил не беспокоить. Чанни утром сбила машина. Телефон выпадает из рук и мягко, почти беззвучно ложится на разноцветный ворс ковра. Голос Чонина, прорывается сквозь клубы навалившегося шока. Сухо оседает на пол, невидящими глазами скользит по искусственному ворсу и, наконец, подбирает трубку. - Чунмен-а, приезжай, он о тебе спрашивал несколько раз… Обе ноги сломаны, сотрясение мозга, пара царапин на лице, а так вроде обошлось, - ему кажется, что он расслышал тихий всхлип Кая, парень силится выдавить из непослушных губ хоть слово, но язык не ворочается - будто одеревенел. Добравшись до нужного этажа, Чунмен принимается искать палату Чанеля. Однако искать ее по циферкам на двери смысла не имеет совсем. Чанель, был бы не Чанелем, если бы его палата не представляла собой бесконечно гудящий улей: поток его бесчисленых друзей не прекращается ни на секунду, врачи злятся, медсестры ругаются, родители обеспокоенно ходят из сторону в сторону, но выгнать друзей и знакомцев невозможно. В коридоре Сухо сталкивается с Крисом, блондин легко и немного надменно кивает головой в знак приветствия растерявшемуся парню и проходит к аппарату с питьевой водой. Наполнив два пластиковых стаканчика, он почти незаметно заворачивает за угол и скрывается из виду. Несколько секунд Чунмен медлит, он не может сдвинуться с места, раздумывая пойти ему за Крисом или же зайти в разрывающуюся от веселых криков палату. Доли секунды сомнения и он, слившись со стенкой, выглядывает в другой коридор. У противоположной стены, забившись в угол между двумя стульями, на полу сидит Бекхен, тонкие пальцы мелко дрожат; он взволнованно смотрит по сторонам забитым, испуганным взглядом и протягивает руку, чтобы взять стакан с водой. Крис криво улыбается и очень мягко произносит: - Я помогу, не нужно прыгать через голову, Бекхен-ши, - блондин приседает на корточки и помогает Бекки напиться, - может, все же попросим для тебя успокоительное? - Не надо… С ним же точно все будет хорошо? - успокоившись, спрашивает он. - Думаю, да, с Чанни всегда все бывает хорошо, когда решишься ехать домой, скажи мне, я подвезу, - Крис усаживается на соседний стул и делает большой глоток воды, ощущение будто пересохшее горло мешает ему проглотить жидкость. Он закашливается и иронично замечает, - даже такая статуя, как я, умеет волноваться… Бекхен улыбается, едва заметно, но искренне и невымученно. Чунмен же, приложив руку к груди, пытается сдержать выскакивающее сердце. Он никогда не представлял себе, каким может быть Крис за внешней, холодной оболочкой… Теплый… - Ну, ты идешь? - Лулу тянет друга за полы куртки, пытаясь отцепить от белоснежной больничной стены. - Чанель тебя уже раз сто звал! Как же он надоел, даже со сломанными ногами командует. Лухан заталкивает ничего не соображающего Сухо в палату, как ни странно из посетителей лишь Кай. - А где же все? - тянет Лулу. - Выпроводил! Сколько можно? Говорят, говорят, ему же отдыхать нужно, у него сотрясение, и вообще он у нас косоглазиком может остаться, а эти галдят и галдят! - Чонин раздражен, он вальяжно разваливается на второй кровати и хлопает по покрывалу. - Чунмен-а, иди ко мне, у тебя лицо, будто ты бухал все четыре дня. Сухо залезает на кровать, удобно устраиваясь и притягивая к себе Кая с одной стороны, Лулу - с другой. - А разве нет? - сквозь потрескавшиеся губы шепчет Чанни. - Я нашел твою вторую половинку и он идеален, ты будешь в восторге! Лухан недоверчиво заламывает бровь и спрашивает: - Может, наконец, так сказать, избежав смертного одра, просветишь нас? Кто он? - Крис! Криса и Бекхена встречает безумно хохочущая четверка. И если троица идиотов, развалившись на кровати ржет, что есть мочи, сгибаясь в три погибели и жадно глотая воздух губами, то Чанни лишь жалобно дергает руками, потому что головой и ногами двигать ему строго воспрещено. Сухо стирает выступившие слезы рукавом, и бесконечно радуется тому, что сейчас никто из друзей не поймет, что слезы у него не от смеха...