Странные

Друзья прощаются с Чанелем, оставляя его на попечении заботливых родителей; дурачась, сбивают друг друга на лестничных площадках и, весело переговариваясь, вываливаются на улицу. Прохладно, по весеннему зыбко, хочется ежиться и топтаться на месте, потому что все давным давно закинули зимнюю одежду куда подальше, а холод и не думал уступать ни одного сантиметра своих владений. Лулу протяжно ноет, что уже поздно и автобус не дождаться не при каких обстоятельствах, Бекхен вообще мало соображает - все еще в стрессовом состоянии… Сухо дергает плечами и уверяет, что довезет всех, если они согласятся без лишних причитаний сесть в обыкновенное городское такси. Чонин пищит, словно резанный, свое громкое "за", Лухан со скоростью света бежит к тротуару, дабы поймать сеульский "кэб", но все заканчивается в мгновение ока. Крис. Он просто предлагает подвезти. Всех. - Оу, так ты на машине? Круто, - тянет Кай и оттаскивает Чунмена немного в сторону, - если ты сейчас начнешь пиликать на своей скрипке по имени "гордость" и объявишь, что тебе нужно в другую сторону или у тебя спид и ты заразен, или еще какая хрень, я тебя урою! Понял? Сухо уныло кивает головой, он не человек, а китайский болванчик… Именно это он и собирался сказать - ехать в чужой машине, в ЕГО машине неудобно, чертовски, до дрожи в коленках и вспотевших ладошек неудобно. За окном мелькают пестрящие рекламой здания, вывески ресторанов и баров. С непривычной скоростью перед глазами растворяются разноцветные люди: кто-то весело смеется и болтает, выливая скопившиеся за долгий рабочий день эмоции на друзей; кто-то просто курит, облокотившись на пыльную стену, неуклюже сдирая спиной обрывки рекламных постеров; кто-то целуется, впиваясь в податливые губы и бережно обводя языком контур красивого рта. Кто-то, где-то… Лухан, вальяжно рассевшись на переднем сидении, несет околесицу, хихикает и принимается рассказывать очередную серию пошлых и несмешных анекдотов. Чунмен зажат между Чонином и Бекхеном, ему ужасно неуютно, он старается не поднимать взгляд, потому что постоянно сталкивается с протяжным блеском крисовских глаз, периодически мелькающих в зеркале заднего вида машины. Первым довозят Бекхена, парнишка, долго благодарит Криса за поддержку и мило улыбается в ответ на тихое "надеюсь, помог". Следующий по списку Лухан, Кай немного напряжен, это заметно по его плотно сжатым губам и сцепленным в замок пальцам рук. Сухо улыбается и прикидывает, о чем может задуматься друг и как сильно это отразится на нем самом. - Лу, помнишь, ты обещал мне диск с Guns n`Roses? Ну, тот с Chinese Democracy, я так его и не получил… Ты не против, если я заскочу к тебе за ним? Ничего не подозревающий Лухан непринужденно кивает головой и приглашает всех к себе в гости. Чунмен сухо выдавливает, что предпочел бы отправиться домой - завтра все-таки лекции, молит Бога, чтобы Крис не отказался от предложения Лулу, тогда он перестанет кусать себя за язык и снова начнет дышать. - Прости, Лухан, но я тоже не могу, у меня дела, - осколки разбившихся желаний больно кусаются, Кай подмигивает Сухо и, наконец, заметно расслабляется. - Можешь считать, что едешь на такси, сегодня твой водитель - я, - вновь немного надменный тон, вновь колкий взгляд в зеркале. Оставшись один на один со своим личным кошмаром, Чунмен еще больше вжимается в мягкое сидение, только бы не покраснеть - уши всегда выдавали его с потрохами. - Спасибо, но я и сам мог доехать… - Мне не сложно, я люблю ездить в машине, особенно вечером, дорога дарит ощущение свободы, - Крис улыбается, блеск глаз топит, утягивает на дно… словно жгучее вино. - Ты всегда такой гордый? - Гордый? Я не считаю себя гордецом, просто не люблю доставлять неудобства, мне неловко, а ты не обязан, - Чунмен нервно сжимает кулаки и смотрит в окно. Он мечтает вылететь из распахнутой двери и разбиться об асфальт, только бы не сидеть с этим человеком в одной машине. Слишком тепло, слишком правильно, слишком больно… - Значит, я неправильно тебя понял… Нельзя судить людей по внешности, - блондин тормозит у нужного здания, Сухо же не может понять к кому конкретно относились последние слова: акцент был сделан, но на чем именно? *** Когда Чанни узнает, что его лечение займет в общей сложности еще около трех недель, его счастью нет предела, он нагло прожигает Криса полным презрения взглядом и истошно орет: - Я счастлив! Мне не нужно тренироваться день и ночь. И я больше не играю в баскетбол, Бог существует! Шампанского господам! - он до хруста в позвоночнике вытягивается на кровати, задевая "гипсовой" ногой Бекхена, присевшего было на минутку поближе. Бекки смеется в ответ, пытаясь задушить подкатывающие к горлу слезы - он почему-то тоже безумно счастлив. - Я вас оставлю, - Сухо выходит из комнаты, чтобы, наконец, скрыться от всевидящего ока надоедливого блондина. В последнее время он стал ощущать на себе пронзительный, угнетающий взгляд. Парень теряется в догадках, пытаясь припомнить, как он мог себя выдать или, наоборот, допустить непростительную оплошность и оттолкнуть своими неодназначными поступками. Они достаточно часто видятся, разговоры стали не такими напряженными, появились точки соприкосновения, но общаться с Крисом все равно до жути неловко… - Мне кажется, между ними что-то происходит, - знакомый голос выводит Чунмена из транса, - Бекхен - хороший парень, они подходят друг другу… Крис присаживается на стул и поднимает глаза на растерянного парня. "Отвернись… Отвернись, его глаза сейчас врут, они не для тебя, они не для тебя…" - словно мантру твердит себе Сухо. Но это так сложно… Его затягивает все глубже и глубже, скручивает по спирали, окутывая мягким, губительным саваном. По позвоночнику пробегается стайка мурашек, они резво щекочут бледную кожу и любопытно протискиваются сквозь одежду. Дышать, нужно дышать… - Я… - Крис кривится в гримасе, раскрывает рот, но вновь плотно сжимает губы, Чунмену слышится скрип зубов, слова, словно раскаленные камни с глухим шумом, падают на дно сознания, - я хотел бы пригласить тебя куда-нибудь. Забыв о правилах хорошего тона, Сухо поспешно отворачивается, сейчас не до норм этикета; нужно просто обернуться и, приторно улыбнувшись на нелепые слова, уйти. Крис ведь шутит? Или его все же подговорил Чанель? - Неудачная идея, Крис… Прости, но я не могу, - волна нелепого стыда подтягивается к кончикам пальцев, он готов разодрать себе кожу, только бы не слышать собственных слов, - я не вижу смысла. Блондин вытягивается во весь свой исполинский рост и нависает над Чунменом, сейчас он кажется выше, чем есть на самом деле. А Сухо… Сухо под напряженным взглядом из под густых ресниц скукоживается до маленькой точки на кафельном полу; он превращается в жалкое подобие самого себя, всегда такого уверенного в своих собственных словах. Всегда, но только не с Крисом. Рядом с ним он всего лишь влюбленный до беспамятства мальчишка, в тайне мечтающий оказаться стиснутым в грубых объятиях, быть покрытым миллионом тягучих поцелуев, робко надеющийся, что его когда-нибудь заметят и не оттолкнут, узнав об истинных чувствах. - Чунмен-а, я не ради Чанни тебя приглашаю, а ради себя, - мир летит в тартарары, они резко меняются ролями, будто озвучив эти слова, Крис моментально лишается всей своей таинственной силы, теряет свою завораживающую, колкую холодность и сдается на радость победителю…