Чудо мое

      Димка проснулся рано. Относительно рано, если учесть, что это все-таки было воскресенье. Дома он проспал бы, наверное, до одиннадцати, а здесь большие круглые часы на стене, лениво отстукивающие секунды, показывали только начало девятого. Димка потянулся, зевнул и, перевернувшись на другой бок, закрыл глаза в попытке уснуть снова. Однако сон, похоже, покинул его безвозвратно. Поворочавшись в кровати минут пять, Димка открыл глаза и огляделся. Комната, в которой его разместили на ночь, была небольшой, но очень светлой и уютной, а постель поистине царской – мягкой и удобной. Конечно, было бы гораздо лучше, если бы ему позволили ночевать в комнате Андрея, но Димка понимал, что даже Ирина Сергеевна не пойдет на такую авантюру, а уж тем более – сам Андрей, который пока ограничивал свои отношения с Димкой только поцелуями и объятиями. Разумеется, было глупо предполагать, что Басаргин потащит Димку в постель, едва тот признается ему в любви. Как бы этого ни хотелось самому Димке. Пресловутые этические принципы или, как назвала эти самые принципы Ирина Сергеевна, высокоморальные заморочки, не позволяли Андрею воспользоваться ситуацией. Да и присутствие на даче Ольги Сергеевны никак не способствовало развитию отношений Димки со своим учителем. Директриса и так недовольно косилась на Литвинова весь вечер, да еще и отзывала периодически Настёну, чтобы, косясь на Димку сердитым глазом, прошипеть что-то на ухо хихикающей дочери. Дочь тоже косилась на Литвинова, но уже совсем не сердито, а как-то даже заинтересованно. Димка усмехнулся. Да, со стороны это выглядело весьма забавно.       Димка вновь сладко потянулся и прислушался. На втором этаже дачи Басаргиных царила абсолютная тишина. Возможно, это был самый тихий уголок в доме. Или, возможно, все еще просто спали…       – Надеюсь, ты не побоишься спать один? – поинтересовался Андрей, провожая Димку в его комнату после увлекательного видеосеанса. История семьи Басаргиных, собранная из видеоматериалов разных лет, оказалась чрезвычайно интересной. Во всяком случае, для Димки. Фильм начинался свадьбой Ростислава Андреевича и Ирины Сергеевны и сопровождался веселыми комментариями счастливых супругов, неизменно начинающимися словами «Помнишь, в тот день…» Димку особенно позабавили кадры с участием Андрея. Самым первым был отрывок, рассказывающий, как Ростислав Андреевич забирал свою супругу с новорожденным наследником из роддома. Сморщенное недовольное личико Андрея, выглядывающее из кружевного конверта, привело Димку в восторг. Он даже не удержался и покосился на Басаргина, который смотрел на экран с легкой скептической усмешкой. Почувствовав взгляд Димки, Андрей повернул к нему голову и лукаво подмигнул, отчего Димка сразу же почувствовал тепло, рождающееся где-то под ложечкой и разливающееся по всему телу. Сопричастность. Да, это тепло вызывалось ощущением сопричастности всему, что происходило на экране, словно Димка уже давно являлся членом этой семьи, и это было чрезвычайно приятное чувство.       Потом были первые шаги и первые слова Басаргина-младшего, первый класс и выпускной вечер, да и многое другое из жизни Андрея, запечатленное любящими родителями. Андрей, судя по всему, был важной частью жизни супругов Басаргиных, потому что больше половины фильма посвящалось именно ему. Димка смотрел кадры с участием Андрея со смешанным чувством умиления и гордости, впитывая в себя все черточки любимого лица в разные годы жизни и при разных обстоятельствах.       – Нет, – помотал он головой в ответ. – Я ничего не боюсь.       – Совсем ничего? – теплая усмешка Андрея наполнила сердце подростка нежностью, и Димка потянулся за поцелуем.       – Совсем, – заверил он, прижимаясь к теплым губам Басаргина. Андрей тихонько засмеялся и, притянув Димку поближе, углубил поцелуй. Его язык по-хозяйски уверенно скользнул в Димкин рот и, пройдясь по кромке ровных зубов, осторожно погладил небо. Димка охотно отвечал Андрею, пытаясь в свою очередь проникнуть в рот любимого своим острым язычком.       – Быстро учишься, – с улыбкой одобрил Басаргин, отстранившись. – А ведь еще только вчера был твой первый поцелуй, как я помню.       Димка обвил руками талию Андрея и уткнулся лицом в его грудь.       – А мне кажется, прошла целая вечность, – признался он. – Рядом с тобой время замирает.       – Мне так не кажется, – улыбнулся Андрей, касаясь губами мелированной макушки. – Ну все, марш спать!       – Как? – Димка поднял на Андрея озорной взгляд. – И ты даже не подоткнешь мне одеяло?       – Сам справишься, – усмехнулся учитель, глядя в лукавые янтарные глаза, в глубине которых застыла... надежда?.. огорчение?.. разочарование?.. – Спокойной ночи, чудо.       Чудо засмеялось, но едва скрывшись в гостевой комнате, тяжело вздохнуло. Конечно, Димке хотелось не только поцелуев. Он хотел близости. Хотел быть с Андреем во всех смыслах этого слова. Хотел стать ЕГО. Только его. По-настоящему. Ну да, естественно, он понимал, что Андрей не сможет так скоро переступить через какие-то свои принципы и правила, и он готов был ждать сколько угодно, позволяя себе только мечтать. Но это было совсем нелегко. Ох, как нелегко…       Димка вздохнул и выбрался из-под пухового одеяла. Что толку грустить и сожалеть о несбывшемся? У них с Андреем все впереди, и у них все будет. Все-все, о чем Димка пока только может мечтать. Он улыбнулся и стал одеваться. Ему предстоял еще один чудесный день рядом с любимым человеком, тем более что прогноз погоды не обманул, и воскресенье выдалось на удивление солнечным. Правда, пронизывающий северо-западный ветер, срывающий с деревьев пожелтевшие листья, не позволял ни на минуту забыть о том, что уже заканчивается первая декада октября и совсем скоро придет зима.       Внизу Димку встретила жизнерадостная и энергичная Ирина Сергеевна и тут же отправила его завтракать. Уже потом, прежде чем выпустить подростка в сад, Ирина Сергеевна внимательно осмотрела Димку с ног до головы и решила, что его собственная куртка надежно защитит мальчика от ветра, а вот стильный костюм, в котором Литвинов прибыл на торжество, заменили теплый серый свитер и джинсы Андрея. Правда, одежда была Димке немного великовата, но она так нежно и едва уловимо пахла любимым, что подросток категорически отказался от всех других предложений, которых, надо сказать, было не так уж и много. На уставшие от узких туфель Димкины ноги подобрали кроссовки, тоже некогда принадлежавшие Андрею, но заброшенные им из-за небольшого серого пятнышка на белом фоне.       – Он у нас очень привередливый, – с легким осуждением заметила Ирина Сергеевна, протягивая Димке почти новую пару обуви. – Ты с ним еще намучаешься.       Димка только помотал головой, находя взглядом Андрея, о чем-то спорившего со своим отцом.       – Он – мое счастье, – тихо возразил подросток, не заметив промелькнувшее в зеленых глазах Ирины Сергеевны растроганное выражение. Уверенность Литвинова в том, что именно ее сын составляет счастье этого славного мальчишки, льстила ей необыкновенно, как, впрочем, и любой матери.       – Дима, ты переоделся? – окликнул Литвинова Андрей, и подросток с готовностью кивнул. Басаргин подошел к ним и критически осмотрел Димку с ног до головы. – Мда. Выглядишь просто восхитительно. Хоть сейчас на подиум. Показ модельера Кочерыжкина «Ретро снова с нами».       – А что тебе не нравится? – возмутилась Ирина Сергеевна. – Думаешь, у меня здесь бутик?       – Не бутик, однозначно, – Андрей, слегка склонив голову на бок, снова осмотрел Литвинова с ног до головы. – Но ведь можно было подобрать что-нибудь и получше.       – Что именно? – Ирина Сергеевна тоже окинула Димку оценивающим взглядом. – По-моему, все очень даже миленько.       – Миленько? – скептически повторил Андрей, глядя на мать смеющимися серебристыми глазами. – Это теперь называется так, да?       – Да, – согласилась мать. – Так и называется.       – Все нормально, Андрей, – вмешался Димка, осторожно касаясь рукой плеча Басаргина. Тот засмеялся.       – Не все нормально, но деваться, похоже, некуда, – вздохнул он. – Ладно, пошли в сад.       – Пойдем, – сияя от восторга, согласился Димка. День обещал быть не просто чудесным, а фантастическим, сказочным и волшебным, и Димка не собирался упускать ни одной минуты из этого дня и уж тем более – не собирался отходить от Андрея ни на шаг.       Однако едва они вышли из дома, Басаргина перехватил кто-то из гостей, а к Димке подлетела Настёна, возбужденная, радостная, с горящими восторгом глазами.       – О, ты уже проснулся! А я думала, ты проспишь до обеда! Пойдем скорее, я покажу тебе сад! – оживленно затрещала она и, схватив Литвинова за руку, потащила за собой. Димка растерянно глянул на Андрея, но тот что-то с улыбкой говорил высокому темноволосому парню, и подросток со вздохом последовал за энергичной девчонкой.       Басаргин, продолжая рассказывать своему двоюродному брату Илье, как выбирал накануне подарок для родителей и почему решил подарить им путешествие в Индию вместо традиционных драгоценностей и очередных часов, проводил юную парочку взглядом и усмехнулся. Что ж, возможно, так будет даже лучше. В конце концов, Димке нужно время, чтобы осмотреться и понять, нужно ли ему это все – семья Басаргиных с кучей ближайших родственников и друзей, их шумные сборища, да и сам Андрей, со всеми его недостатками и комплексами.       Потом Илья потащил его обратно в дом, чтобы срочно показать диск с фотографиями своей невесты, попутно сокрушаясь, что они так редко видятся и так мало друг о друге знают. Невеста оказалась очаровательной маленькой шатенкой с ясными синими глазами и изящной фигуркой.       – Я очень хотел тебя с ней познакомить, Андрюш. Она тоже язва порядочная, почти такая же, как ты. Думаю, вы с ней нашли бы общий язык, – засмеялся Илья.       – Похоже, язвительность становится основным признаком для отбора новых членов семьи, – пошутил Андрей. – И где же прелестная… как ее зовут?       – Наташа, – хмыкнул Илья. – Такое простое русское имя.       – Замечательное имя, – подтвердил Андрей весело.       Когда спустя полчаса разговор с Ильей закончился, и кузен, вывалив на Андрея все подробности своего романа, в том числе и то, что сейчас Наташа лежит в больнице на сохранении и именно поэтому не смогла прибыть на семейное торжество, а он очень из-за нее волнуется, с чувством выполненного долга отправился звонить невесте, Басаргин вновь вышел в сад, гадая, чем занимается Димка.       Димка занимался тем же, чем и полчаса назад, а именно – бродил с Настёной по саду, с легкой улыбкой слушая бесконечные истории неугомонной девчонки, изредка вставляя несколько слов, от которых Настёна заливалась беззаботным смехом. Андрей глянул на подростков и усмехнулся. Интересно, на сколько хватит терпения Литвинова? Настёна могла говорить бесконечно, это Андрей знал по собственному опыту. Но смотреть на парочку было приятно. Еще раз усмехнувшись, Басаргин сел на плетеную скамейку и, прикрыв глаза, погрузился в задумчиво-созерцательное состояние. Было хорошо. Спокойно и умиротворенно. Думалось ни о чем и обо всем сразу, но мысли неизменно возвращались к его маленькому чуду.       Андрею не нравилось то, что с ним происходило по вине Литвинова, но он не мог ничего изменить. События развивались стремительно, и Андрей иногда совершенно терял контроль над ситуацией. Ощущения, которые будил в нем Димка, были слишком непривычными, слишком пугающими. Казалось, Андрей уже не принадлежит сам себе…       – Позволь мне все-таки полюбопытствовать, – ровный голос Ольги Сергеевны вывел Андрея из задумчивости, – ты что, всерьез решил, что твоя связь с учеником останется никем не замеченной?       Андрей слегка поморщился, словно звук голоса Ольги причинил ему физическую боль, и посмотрел на Димку, который стоял с Настёной под яблоней и что-то ей тихо рассказывал. Андрей подавил смешок. Заставить Настю слушать могли только чрезвычайные обстоятельства. Видимо, его чудо было именно таким обстоятельством. В руках у обоих подростков были крупные красные яблоки, которые они, только что сорвав с дерева, принялись с азартом грызть.       – Райская идиллия, – с саркастичной усмешкой прокомментировала Ольга, поймав взгляд Андрея. – За которой, согласно первоисточнику, неизбежно последует изгнание из этого самого рая.       – А я завидую им, – пожав плечами, тихо сказал Андрей. Почему-то в этот солнечный октябрьский день ему то и дело хотелось философствовать. Может, так на него действовало солнце, не выглядывавшее до этого дня из-за туч больше недели, а теперь слепящее глаза, или, может, напоенный свежестью воздух, в который вплеталась нотка ароматного дымка из мангала. Сегодня над шашлыками, не подпуская никого другого, трудилось старшее поколение Басаргиных, а именно – Ростислав Андреевич и его двоюродный брат Виктор Антонович. Мужчины, перешучиваясь, переворачивали шампуры, а их супруги – Ирина Сергеевна и Наталья Борисовна – пытались давать им особо ценные советы, однако мужчины, кажется, стойко придерживались собственной тактики. – Они такие юные, уверенные в себе и бескомпромиссные, что я с сожалением вспоминаю себя десятилетней давности.       – Не изображай из себя столетнего старца, – фыркнула Ольга, присаживаясь рядом с племянником.       – К сожалению, не изображаю, – отозвался Андрей задумчиво. – В иные моменты я чувствую себя ужасно старым и потрепанным жизнью, особенно рядом с Димой.       – Не болтай чепуху, – отрезала Ольга. – И ты не ответил на мой вопрос.       – Может, потому что я не хочу на него отвечать? – Андрей взглянул на тетку. – Или, может, потому что я не знаю ответа на него?       – Андрей, – Ольга положила руку на плечо племянника, – ты ведь совсем не глупый человек, и меня поражает то, что ты не можешь понять одну элементарную вещь – все, что сейчас происходит между тобой и Литвиновым, со стороны выглядит очень и очень нехорошо.       – Допустим, я это понимаю, – усмехнулся Басаргин. – И что, по-твоему, я должен делать?       – Я не знаю, – Ольга развела руками. – Но пойми, Андрюш, если в школе хоть кто-нибудь заметит, что между вами что-то происходит, разразится грандиозный скандал. И ты должен понимать, в конце концов, что меня это не может не беспокоить. Как бы то ни было, я – директор этой школы, и первый удар падет именно на меня. Ты просто не представляешь себе, что начнется. Но не сомневайся, и на тебя выльют не один ушат грязи. Но самое главное – Литвинов. Как только все узнают, что он – гей, он из лидера превратится в парию, и это пошатнет его веру в себя. Ему всего шестнадцать лет, и при всей своей принципиальности и бескомпромиссности Дима – всего лишь несмышленый ребенок. Ты хоть понимаешь, Андрюш, какая ответственность сейчас легла на твои плечи? От тебя зависит все в его жизни. Абсолютно все.       Андрей, закусив губу, слушал Ольгу, а его глаза были устремлены на мальчишку, с такой легкостью проникшего в его сердце. Димка что-то рассказывал Настёне, а та хохотала, держась за корявый ствол яблони, и смотрела в глаза симпатичного паренька. Андрей покачал головой. Во взгляде Настёны отчетливо читалась влюбленность. Да уж, ситуация… Димка совершенно неосознанно соблазнял Настёну, затягивал девчонку в омут безответного увлечения, но они оба не понимали этого. Глупые дети. Андрей покосился на Ольгу. Кажется, та тоже заметила явный интерес дочери к лидеру 11 «Б», но обеспокоена была вовсе не этим.       – Видишь, как красиво они смотрятся, – Ольга мотнула головой в сторону парочки, медленно двинувшейся в сторону дома. – Ты не хочешь дать Диме шанс построить нормальную жизнь? С девушкой? Чтобы у него была обычная семья, дети?       Андрей улыбнулся и бросил на Ольгу скептический взгляд.       – С каких это пор ты стала считать мою жизнь не нормальной?       – Не передергивай, Андрей. Ты понял, что я хотела сказать. Литвинов еще слишком юн, чтобы понять, какая у него ориентация и что ему нужно в этой жизни.       – Это ты передергиваешь, – Басаргин покачал головой. – Чтобы понять, кто ты и какой пол тебя привлекает, не нужно дожидаться старости.       – А кто говорит о старости? – вздохнула Ольга. – Я говорю о зрелости, Андрюш. Всего лишь о зрелости.       – И в каком же возрасте наступает эта самая зрелость? – Андрей вновь посмотрел на Литвинова. Тот стоял с Настёной у самого крыльца и, слушая ее, улыбался с едва заметной снисходительностью. Настя что-то спросила у него, и Димка отрицательно покачал головой, бросив быстрый взгляд на Андрея. Их глаза на несколько мгновений встретились, и Литвинов просиял. Заметив это, Ольга недовольно поморщилась.       – Не пытайся подловить меня на несоответствиях, Андрюша. Зрелость наступает тогда, когда человек в состоянии отвечать за свои поступки, – сказала она сухо.       – Я думаю, Дима вполне способен отвечать за свои поступки, – отозвался Андрей сдержанно. – Разве не так?       – Диме всего шестнадцать, – отрезала Ольга. – Он несовершеннолетний. И он не способен даже вести себя адекватно, не то что отвечать за свои поступки. Я не думаю, что он уже все понял и все решил для себя. А ты… ты просто не даешь ему права выбора! Ты все решил и за него, и за себя. Ты наобещал ему золотые горы и…       – Оль, не заводись, – перебил разошедшуюся не на шутку Ольгу Сергеевну Басаргин. – Я ничего не обещал мальчику, но ему, кажется, ничего и не нужно. Он хочет быть со мной, и я думаю, что это не так уж страшно. Я не собираюсь с ним спать. Во всяком случае, пока не собираюсь.       – Пока? – Ольга сжала губы. – И сколько времени будет длиться это твое «пока»? День? Два? Неделя?       – Оль, – голос Басаргина похолодел на несколько градусов, – тебе не кажется, что ты считаешь несмышленым ребенком не только Литвинова, но и меня?       Ольга возмущенно фыркнула.       – Мне не кажется! Ты ведешь себя именно как несмышленый ребенок. Ты вообще собираешься думать головой?       – Знаешь, Оль, я не хочу думать головой, – усмехнулся Андрей, глядя на Димку. Тот стоял на дорожке, не зная, куда податься, и растерянно оглядывался по сторонам. Настя, по всей видимости, ушла в дом, оставив мальчишку одного. – Только не сейчас, когда, кажется, впервые в жизни я думаю сердцем.       – Хочешь сказать, что раньше ты был бессердечным ублюдком? – беззлобно огрызнулась Ольга.       – Хочу сказать, что чувствую себя счастливым, когда он рядом, – Андрей вновь посмотрел на потерянную фигурку Литвинова и махнул ему рукой. Димка радостно заулыбался и неторопливо направился к ним. – Он – мой, Оль. Понимаешь, я испытываю такое впервые в жизни. Но все, что связано с этим мальчиком, с его присутствием в моей жизни, кажется естественным и правильным. Я не знаю, как это случилось, но Дима стал частью моей жизни, и это уже никто не сможет изменить… Ну что, Дим, как тебе сад? – поинтересовался он мягко у подошедшего подростка.       Димка покосился на Ольгу и сел рядом с Андреем с другой стороны.       – Замечательно, – ответил он с беспечной улыбкой. – У вас прекрасная дача. Доброе утро, Ольга Сергеевна.       Ольга фыркнула и, окинув Димку острым взглядом, поднялась со скамейки.       – Доброе утро, Дима. А ты, Андрей, просто подумай над тем, что я тебе сказала, – ровным голосом посоветовала она и ушла.       Димка пытливо уставился на Андрея. Тот засмеялся и притянул к себе свое чудо.       – Ну, спроси, – разрешил он ласково. – Я же вижу, ты хочешь спросить…       Димка пожал плечами.       – Хочу, конечно. Но смысл? – протянул он философски, прильнув к Андрею всем телом. – Она наверняка уговаривала тебя не делать глупости и бросить меня.       – Хм, скажем так, не совсем, – улыбнулся Андрей. – Но суть нашего разговора с дорогой Ольгой Сергеевной передана достаточно точно. И что ты думаешь?..       – Я? – изумился Литвинов, растерянно глядя на Андрея. – А что я могу думать? Ты же знаешь, я люблю тебя и хочу быть с тобой. Всегда.       – Знаю, малыш, – Андрей почувствовал, как защемило сердце. Он обхватил лицо Димки ладонями и начал неторопливо покрывать его поцелуями. Высокий чистый лоб, полуприкрытые веки, уголки янтарных глаз, тонкую переносицу, кончик носа, высокие скулы, пухлые мальчишеские губы, подбородок с едва заметной ямочкой… Андрей просто не знал, как еще может выразить переполнявшую его нежность. Димка таял в его руках, как воск, и Андрей просто физически ощущал, как растет в его душе желание не расставаться с этим чудом ни на мгновение. И он не знал, было ли это чувство любовью, но отпускать Димку он не собирался. Что бы ни ждало их впереди, как бы ни сложилась жизнь, они преодолеют вдвоем все. Да, конечно, Ольга была права в одном. Любовь Димки к нему означала не только удовольствие, но и ответственность. Литвинову всего шестнадцать, и так легко сейчас ему сломаться, потерять самого себя, но Андрей не позволит этому случиться. Он будет рядом с этим мальчиком. Всегда.