Чудо мое

      – Ты производишь неизгладимое впечатление…       Дина натянуто рассмеялась. Костюм бабы-Яги, который она смастерила буквально накануне собственными руками из старых платьев и юбок, порезанных в живописные лоскуты, произвел в первый момент неизгладимое впечатление даже на нее. К своему отражению в зеркале Дина привыкала полдня, если не больше. Потом, намалевав на лице соответствующий ее представлениям о бабах-Ягах грим, Лакина отправилась к Димке. Для непредвзятой оценки и тщательной корректировки образа, так сказать. Татьяна Алексеевна, открывшая ей дверь, по старой привычке не взглянув в глазок, вытаращилась на гостью, как на инопланетянина, случайно забредшего в их подъезд и попросившего у нее «Кама-сутру».       – Ээээ… – выдавила женщина, предпринимая безуспешную попытку захлопнуть дверь перед носом Лакиной.       – Теть Тань, да это я, – Дина едва сдерживала довольный смех. Судя по тому, что Димкина мать ее не узнала, костюмчик явно получился что надо.       – Д-дина? – глаза Татьяны Алексеевны медленно поползли на лоб. – Т-ты… это ты?..       – Угу, теть Тань, я, – подтвердила она весело. – А Димка дома?       – Да, – Татьяна Алексеевна забавно хлопала глазами и сверлила гостью недоверчивым взглядом. – Только что вернулся. А ты что, хочешь и его напугать?       Дина пожала плечами.       – Ну, уж как получится, – безмятежно ответила она, протискиваясь мимо огорошенной соседки в прихожую. – Или напугать, или удивить, третьего не дано.       – Ну-ну, – хмыкнула Татьяна Алексеевна, кажется, начиная потихоньку приходить в себя.       Димка нашелся в своей комнате, валяющимся на кровати прямо в одежде и углубившимся в изучение толстенного фолианта. Наверняка, свод каких-нибудь законов и правил. Лакина знала, что в последнее время Димка читал практически только юридическую литературу, словно уже был студентом, а не одиннадцатиклассником, и чтива интереснее для него просто не существовало.       – Привет, – подняв голову на звук открывающейся двери, улыбнулся Димка. – Классный костюмчик.       – Ну вот, – Дина сразу же расстроилась. – Ты меня узнал, так нечестно.       – Да? – удивился Димка, садясь в постели и откладывая в сторону книгу. – Ну, давай, выйди, а потом снова зайди, я тебя не узнáю, обещаю.       – Не, так неинтересно, – отмахнулась Дина. – Лучше посмотри, как я выгляжу.       Она покрутилась перед Димкой, показывая себя со всех сторон, тот наблюдал за подругой, слегка склонив голову набок.       – Потрясающе, – наконец, оценил он, и довольная Лакина плюхнулась на кровать рядом с ним. – Славка будет в восторге, – добавил Димка ехидно, за что тут же получил по затылку.       – Славке все равно, – пожаловалась Дина. – Он на меня и не смотрит даже. Ему, мне кажется, Губарина нравится.       – Дура ты, – сообщил Литвинов, лениво потягиваясь. – Кажется ей… Когда кажется, сама знаешь, что нормальные люди делают. А за свое счастье бороться надо.       – Как ты, да? – усмехнулась Дина.       – Как я, – спокойно кивнул Димка. – Ну, хочешь, я со Славкой поговорю? Объясню ему кое-что о жизни, а? О разных интересах? О девушках, которые надеются и ждут?       Дина замотала головой.       – Не-не, не надо, – сказала она, во всех красках вообразив себе последствия подобного разговора. – Ты что? Он же обо мне потом черт знает что думать будет.       – Вот я и говорю, что ты дура, – вздохнул Димка.       – Ну и пусть, – надулась Лакина. – Все равно насильно мил не будешь.       – Ага, – согласился Димка. – А еще говорят – не потопаешь, не полопаешь.       – Ты много топал, – огрызнулась Дина. – Пока тебя пинками не прогнали к твоему англичанину, ходил кругами, как кот вокруг сметаны, и облизывался, зато теперь посмотри, какой умный стал.       – И счастливый, – засиял Димка, которого одно упоминание о Басаргине возносило на седьмое небо. Или около того.       – Ну да, – скептически заметила Дина. – И теперь спешишь поделиться счастьем с другими, правда?       – Ни за что, – Литвинов грозно сдвинул брови. – Своим счастьем я ни с кем делиться не собираюсь. Оно только мое и ничье больше. Найди себе свое и играйся с ним, ладно?       – Ладно, – фыркнула Дина. – Только мое счастье, кажется, труднодоступное.       – И несуразное, – согласился Димка. – Ничего, завтра ты сразишь его наповал своим костюмом, и у вас все будет хорошо.       – А ты свое счастье тоже костюмом сражал? – поинтересовалась Лакина ехидно.       – Скорее, его отсутствием, – расхохотался Димка.       – Значит, завтра ты идешь в костюме Адама?       – Почти, – после небольшой паузы отозвался Димка. – Но это тайна, и я тебе больше ничего не скажу.       Дина посмеялась над Литвиновым, принявшим такой загадочный вид, что у нее сразу же пропало желание расспрашивать его о чем бы то ни было, чтобы не тешить эго друга, возросшее в последнее время прямо-таки до небес. Можно было предположить, что Басаргин Димку просто избаловал до безобразия.       – Ладно, – она махнула рукой. – Ты лучше скажи, мой потрясающий костюм нигде не надо подправить? Или грим?       Димка оживился.       – Знаешь, – сказал он, – я вот как раз подумал…       Потом были два часа, в течение которых Литвинов, невзирая на яростное сопротивление лучшей подруги, с пугающим профессионализмом сделал ей жуткий начес на голове, поколдовал над лохмотьями, сдвинув их таким образом, чтобы вырез открывал одну стройную ножку Дины практически до талии, и дал настойчивую рекомендацию надеть на бал-маскарад ажурные чулки и туфли на шпильке «для создания образа нежной и романтичной особы». Возражения Дины «какой еще романтичной особы, я же буду бабой-Ягой?!» Димкой, увлеченным творческим процессом, услышаны не были.       В итоге Дина спала полусидя, чтобы, не дай бог, не повредить дизайнерское чудо «от Литвинова» на голове, черные ажурные чулки добывала жена старшего брата, лохмотья надевались в строгом соответствии с задуманным образом «романтичной особы», а грим тщательно вырисовывался, ложась последними, самыми важными штрихами к вышеупомянутому образу.       Но, оказывается, все это было только для того, чтобы теперь услышать от Демидова кислое: «Ты производишь неизгладимое впечатление…»?       – Ну, произвожу, – согласилась Дина. – Вот, хочу получить приз за лучший костюм.       Нет, конечно, Славка все же не смог удержать свою челюсть на предназначенном ей месте, и она медленно, но верно ползла вниз. По закону всемирного тяготения, разумеется.       – Да уж… – Славкины глаза изучающе скользили по фигуре Дины, притормаживая на стратегически важных местах, особенно часто замирая на выглядывающей из живописных лохмотьев стройной ножке в ажурном чулке. Надо же, Дина и не знала, что у Димки чутье на такие вещи… – Ты бомжиху, что ли, изображаешь?       – Дурак, – Дина помахала перед Славкой бутафорской метлой, которую ей принесла тетя Света – соседка по лестничной площадке, работающая костюмершей в театре, наказав строго-настрого вернуть ее в целости и сохранности. – Это тебе ничего не напоминает?       Славка критически посмотрел на метлу и пожал плечами.       – Дворничиха, что ли?       – Тебе костюм Эйнштейна бы подошел, – скептически заметила Дина. – Мыслитель ты наш непревзойденный…       Славка с явным удовольствием потряс головой. Шутовской колпак весело зазвенел бубенцами.       – Не, – хмыкнул он. – Арлекином лучше. Веселее. Костюмчик ярче. Не то что какая-то там бабка-Ёжка в лохмотьях…       – А, так ты все-таки сообразил, – протянула Дина, – кто я такая…       – Да я давно уже это сообразил, – хитро усмехнулся Славка. – Просто ты так классно злишься…       Дина поморщилась.       – Злиться? На тебя? Много чести, знаешь ли, – отрезала она.       – Да ладно тебе, – Славка неожиданно стал серьезным. – Ты все равно лучше всех.       Дина недоверчиво глянула на Славку. В его глазах светилось восхищение, на губах играла улыбка. Он протянул руку и провел пальцем по скрытой под слоем тонального крема щеке.       – Я… – голос Демидова, непривычно глубокий и мягкий, заставил каждую клеточку тела Дины возбужденно завибрировать, сердце ухнуло вниз, дыхание сбилось, и она уставилась на одноклассника широко распахнутыми глазами, ожидая продолжения и страшась его.       – Я давно собирался тебе сказать, Дин… – Славка закусил губу, в глазах парня появилось беспомощное выражение, и Дине захотелось сказать или сделать что-то, что помогло бы ему найти слова, такие нужные и такие долгожданные. Она боялась, что Славка сейчас замолчит, смутится или рассмеется, уведет разговор в сторону и…       – В общем, ты мне давно нравишься, Дин, – выдохнул Славка, глядя в глаза девушки серьезным и одновременно робким взглядом. – Но я все никак не решался тебе сказать об этом, а сейчас… ты выглядишь… выглядишь так…       – …уродливо? – дрогнувшим голосом спросила Дина, уже начиная проклинать себя за буйную фантазию, так не к месту проявленную ею.       Демидов отрицательно замотал головой, и позвякивание бубенцов на его колпаке показалось Дине самой лучшей музыкой на свете.       – …потрясающе, – медленно проговорил он. – Понимаешь, даже в этих… ужасных тряпках и… с таким кошмаром на голове… ты лучше всех…       Дина растерялась, в кои-то веки не находя слов, а Славка наклонился и осторожно коснулся ее губ своими. Руки Дины сами собой обвились вокруг Славкиной шеи, и в тот же момент она почувствовала, как его руки легли на талию, притягивая ее к телу парня, такому непривычно твердому и неожиданно сильному, что у Дины закружилась голова от необычности ощущений. Славка прижимал ее к себе, его руки кружили по ее спине, а губы все увереннее ласкали нежный девичий рот, углубляя их первый поцелуй, делая его самым незабываемым, самым неповторимым.       Они целовались, стоя на лестничной площадке между первым и вторым этажом, где встретились, когда Дина пошла наверх, в свой класс, чтобы подкрасить губы и подправить прическу, а Славка спускался в актовый зал, где уже давно играла веселая музыка, сверкала и переливалась огнями огромная елка, распространяющая сказочный аромат хвои, а великовозрастные эльфы, принцессы, рыцари, зайчики и драконы сновали, хохоча и задорно перекликаясь, создавая оживленный праздничный гвалт.       Они целовались, пока не начали задыхаться, и только тогда Славка отстранился и, переводя сбившееся дыхание, заглянул в глаза Дины.       – Ты… как?..       – Замечательно, – дыша так, словно только что пробежала стометровку, отозвалась Дина. Это слово было совсем не тем, что могло выразить все чувства, которые она сейчас испытывала, но их было так много, они были такими непривычными и сбивающими с толку, что Дине пришлось довольствоваться тем, что первым пришло в голову. Однако Славку это слово вполне удовлетворило. В его глазах заискрилась радость, а губы сами собой растянулись в улыбку.       – Ну… – сказал он, кусая покрасневшие губы, – тогда… пойдем в зал, что ли?..       – Пойдем, – согласилась Дина, взяв Славку за руку. – А ты от меня не сбежишь?..       – С ума сошла, – хмыкнул тот, вновь притягивая девушку к себе и решительно накрывая ее губы своими. – Куда я от тебя теперь денусь?..       – Точно, – простонала Дина в Славкин рот, – никуда теперь ты от меня не денешься, Демидов. Ты мой.       – Договорились, – выдохнул Славка, углубляя поцелуй и заставляя Дину забыть о разговорах.       В зал они попали гораздо позже…

* * *

      – Блииин, Димкин телефон, – сокрушенно покачал головой Славка, доставая из кармана дребезжащий и моргающий экраном мобильник. – Вот ведь растяпа… сунул мне его, а сам куда-то умчался.       – А зачем он тебе его сунул? – удивилась Дина. Они только что уселись на одну из скамеек, расставленных по периметру зала специально для того, чтобы резвящаяся молодежь могла отдышаться между танцами. Вот Славка и Дина и уселись передохнуть, но как раз в этот момент зазвонил телефон, оказавшийся почему-то Димкиным.       – Да ты ж видела, в чем он пришел, – расхохотался Славка. – Там же не то что телефон, спичку не положить в карман…       Димка действительно вырядился так, что его костюм смело можно было считать костюмом Адама. Ну, если бы Адам, например, был пионером. Белая рубашечка, красный галстук и такого же цвета пилотка, с трудом державшаяся у Димки на голове, кеды на ногах и – как апофеоз всему – коротенькие синие шорты, выгодно подчеркивающие длинные стройные ноги и облепляющие задницу, словно вторая кожа. Классную задницу, надо сказать, потому что с момента Димкиного появления в зале в таком порочно-соблазняющем виде глаза всех девчонок были прикованы именно к этой части тела лидера 11 «Б». Правда, взгляды многих привлекала и другая часть Димкиного тела – и слабый, и сильный пол с интересом пялился на выпирающее из узких шорт Димкино достоинство, но Лакина, как лучшая подруга, обретшая к тому же теперь своего собственного парня, на ЭТО внимания принципиально не обратила. Почти. Хотя там и было на что посмотреть…       – Не знаешь, куда он рванул? – деловито осведомился Славка. – Смотри, мать его звонит, вдруг случилось что?..       Дина пожала плечами.       – Ну и взял бы трубку, послушал, чего она хочет.       – Да ну… она ж потом Димку замучит расспросами, почему его телефон у меня оказался. Она ж у него вон какая строгая.       Дина, приподняв бровь, недоверчиво взглянула на Демидова. Он что, и в самом деле, думает, что Татьяна Алексеевна такая строгая? Или дурачится? Не может же ее парень быть таким наивным, правда? Или может?       Но Славка не дурачился. Несмотря на многолетнюю дружбу с Литвиновым, он не слишком хорошо изучил его мать, та всегда была любезной, но сдержанной, в разговоры мальчишек никогда не вмешивалась, как делала обычно его собственная мать, норовя высказать свое мнение по любому поводу или угостить деточек чем-нибудь вкусненьким. Татьяна Алексеевна держалась от друзей сына на расстоянии, исключением была лишь Дина, но та и жила по соседству, и бывала у Литвиновых практически каждый день, и не чувствовала себя чужой, поэтому на нее никакие правила не распространялись.       – Слав, ты что, правда, думаешь, что тетя Таня строгая? – уточнила Дина.       – А то нет, – вздохнул Славка. – Ладно, пойду поищу его, ты точно не знаешь, куда он мог деться?       Дина вновь пожала плечами. Не так давно у них с Димкой состоялся разговор из разряда «серьезных, за жизнь», и она упрекала друга за то, что тот до сих пор не рассказал Демидову ни о своей ориентации, ни о романе с учителем. Димкины возражения «да Славка никогда не поймет этого» Дину не впечатлили, хотя она и не стала убеждать его в чем бы то ни было. В конце концов, это Димкино дело, не ее.       – О, кстати, – вдруг просиял Славка, – он чё-то про инглиш заикался, вроде о дополнительных занятиях на каникулы хотел с англичанином договориться, пойду гляну, может, он у него…       Дина фыркнула, представив себе эти «дополнительные занятия», и открыла рот, чтобы удержать Демидова, поскольку Димка мог и в самом деле оказаться у англичанина, но парень уже унеся, полностью захваченный своей гениальной идеей. Дина вздохнула. Кажется, Литвинов попал…       Славка так и влетел в кабинет английского, радостный и вдохновленный, полный оптимизма и искреннего желания помочь другу, чтобы тут же застыть, словно соляной столб.       Двое, полулежа на преподавательском столе, жарко целовались. Вернее, на столе лежал его лучший друг, обхватив талию учителя английского ногами, а тот нависал над ним, терзая Димкин рот со страстью и ненасытностью изголодавшегося вампира. Рубашка Литвинова была расстегнута, шорты приспущены, а рука Басаргина лежала именно на том месте, которое полвечера изучали завистливые и восхищенные взгляды. Димкины руки то скользили по спине учителя, то зарывались в его волосы, стремясь как можно сильнее углубить их поцелуй. Славка залился краской, поняв, что рука Андрея Ростиславовича совсем не лежала, а, напротив, ритмично двигалась в Димкином паху, вынуждая того стонать в рот учителя. Красная пионерская пилотка валялась на полу, забытая и никому не нужная.       Сдавленный звук, невольно вырвавшийся у ошарашенного Славки, которому пришлось даже прислониться спиной к стене, чтобы удержаться на ногах от шока, заставил Димку и англичанина отпрянуть друг от друга и остановить слегка затуманенные страстью взгляды на Арлекине, ставшем невольным свидетелем их увлекательной встречи.       – Кажется, у нас гости, – сказал учитель, с любопытством и легкой иронией изучая сконфуженное и потрясенное лицо Демидова, залитое ярким румянцем и практически сравнявшееся по цвету с шутовским костюмом.       – А я тебе говорил, – тяжело дыша, произнес Димка, у которого, по всей видимости, не было сил даже для того, чтобы сесть, – давай закроемся.       – Когда? – искренне возмутился Андрей Ростиславович, повернув голову к Литвинову. – Ты же набросился на меня, как оголодавший тигр, не позволив даже слова сказать…       – Ммм… да, – согласился Димка, наконец, приподнимаясь и бросив на Славку смеющийся взгляд, – точно. Я вспомнил…       – Ннну… я это… пойду… что ли… – выдавил Славка, шаря рукой за спиной в поисках дверной ручки. Оторвать глаза от лучащейся удовольствием парочки было невозможно. Они выглядели… неправильно, конечно, ненормально и даже неестественно, но совершенно фантастично. И даже… возбуждающе?..       Димка и Басаргин переглянулись и засмеялись.       – Нет уж, погоди, Демидов, – остановил его учитель, и Славка послушно замер, вытаращив на него глаза, хотя вожделенная дверная ручка уже была им обнаружена, – думаю, сейчас у вас с Димой найдется, о чем побеседовать, – и Андрей Ростиславович вновь взглянул на Димку. – Вот что, чудо мое, – проговорил он с едва заметной усмешкой, хотя в его голосе отчетливо слышалась затаенная нежность, – пойду-ка я прогуляюсь, посмотрю, как там елка – на месте ли, нет ли, играет ли музыка, все ли зайчики получили подарочки, а ты пока объясни лучшему другу, как докатился до такой жизни…       Димка фыркнул, неспешно натягивая шорты и застегивая рубашку.       – Катятся вниз, – сообщил он, – а я за тобой, как альпинист, вверх карабкался, за голые скалы зубами цеплялся…       – Фантазер ты, а не альпинист, – засмеялся Басаргин и, покосившись на Славку, легко коснулся губ Димки своими, после чего вышел из кабинета.       Димка проводил его взглядом, в котором легко читалась такая же нежность, как и у Басаргина, и взглянул на друга.       – Ну-с, поговорим? – спросил он, легко спрыгивая со стола и усаживаясь за парту.       Славка тяжело вздохнул, помедлил, потом взял учительский стул, повернул его спинкой вперед и оседлал его, оказавшись лицом к лицу с Литвиновым. Он все еще не отошел от потрясения и даже не представлял себе, как начать трудный разговор, а потому его взгляд рассеянно блуждал по кабинету, стараясь не встречаться с Димкиным.       – Я… я не знал, что ты… – наконец, промямлил он, сверля взглядом пол, – не думал… Дим, ты же…       – Что? – Димка усмехнулся. – Ты не думал, что твой лучший друг может оказаться не той ориентации?       Славка вскинул глаза на Литвинова. Тот смотрел на друга с вызовом и даже, кажется, легким презрением, хотя, по зрелому размышлению, как раз Славка должен был презирать друга, оказавшегося грязным педиком. Однако дело было как раз в том, что Литвинов никоим образом не относился к числу людей, которых можно презирать. Несмотря ни на что. И Славка просто не знал, как относиться ко всей этой ситуации. Просто не знал.       – Нуу… – он вновь вперил взгляд в потертый линолеум. – И давно ты… это… самое?..       – Давно – что? – по губам Литвинова скользнула ироническая улыбка. Славка, исподлобья поглядывавший на друга, решил, что ситуация Димку, по всей видимости, даже забавляет. Литвинов выглядел чуть смущенным, но до неприличия довольным, словно кот, вдоволь нализавшийся сметаны, да еще и получивший за это от хозяйки не трепку, а похвалу. Раскрасневшийся, растрепанный, счастливый… – Давно ли я гей? Давно ли я понял это? Давно ли я сплю с Андреем? Что?..       Славка неопределенно пожал плечами.       – Ну… это… встречаешься с… Андреем Ростиславовичем… давно?..       – С осени, – ответил Димка безмятежно. – Уже почти два месяца.       – И ты молчал? – Демидов обиженно глянул на друга.       – Не о чем было рассказывать, – отмахнулся Димка. – Я и сам ни в чем не был уверен. Знаешь, он ведь первое время меня вообще на пионерском расстоянии держал, – Славка невольно хмыкнул, окинув выразительным взглядом маскарадный костюм Литвинова. – Угу, – весело подтвердил Димка его невысказанную мысль, – это вроде как намек такой… маленькая месть ему…       Демидов, не сдержавшись, хихикнул.       – Ну и вот, – продолжил Димка, став серьезным. – А я ж в него влюбился с первого взгляда, Слав. Как только увидел, так и все. Пропал. Насовсем.       – Не понимаю, как так можно, – недоверчиво заметил Демидов. – Что это за любовь такая – с первого взгляда?.. Так, глупости, я считаю. Ты ж человека совсем не знаешь, и он тебя тоже…       – Ну, – с улыбкой возразил Димка, – не всем надо одиннадцать лет, чтобы понять, что любишь человека.       – Ты про Динку, что ли? – тут же вскинулся Славка.       – И про Динку тоже, – кивнул Литвинов. – Вы вот кругами друг около друга ходите не один год, а толку нет.       – Уже есть, – расплылся в самодовольной улыбке Славка. – Мы с ней сегодня поговорили и… в общем, кажется, мы с ней… это…       – …нашли друг друга? – подсказал Димка.       – Ну да, – согласился Демидов, – можно и так сказать. А Динка, кстати, знает… про тебя?       – Знает, – не стал отпираться Димка и, бросив на друга испытующий взгляд, добавил: – Она много чего обо мне знает, Слав, практически все.       Славка пожал плечами.       – Да, конечно, – сказал он, стараясь казаться равнодушным, – вы же…       – Только не надо упоминать про один горшок, на котором мы с Динкой сидели, – перебил его Димка. – Я слышал это сто тысяч раз, и меня, честно говоря, эта фраза просто бесит.       – Да? – ухмыльнулся Славка. – А я думал, ты гордишься этим фактом.       – Фактом горжусь, – фыркнул Димка, – а вот слышать про это больше не могу.       Демидов рассмеялся, но как-то неуверенно, словно сомневаясь, можно ли веселиться сейчас, когда у них идет такой серьезный разговор, потом, видно, решив, что все же не стóит, сдвинул брови.       – А… твоя мама… – спросил он. – Она знает?       – Знает, – кивнул Димка.       – И что? – Славка с неприкрытым интересом уставился на лучшего друга.       – И ничего, – на Димкиных губах появилась задумчивая усмешка. – Сначала, правда, переживала очень сильно и постоянно на Андрея косилась, а сейчас уже привыкает потихоньку. А недавно с Ириной Сергеевной познакомилась… это мама Андрея, та с ней беседу провела на тему «Если твой сын оказался геем». Теперь вот Новый год встречать все вместе будем у Андрея на даче, большой семьей, так сказать.       – Так ты что, и с родителями Басаргина познакомился? – удивился Славка, и Литвинов смерил его недоумевающим взглядом.       – А как же иначе? – проговорил он. – Мы же с Андреем любим друг друга. Собираемся вместе жить.       – Вместе жить? – еще больше изумился Славка. – Как это?       Димка вздохнул.       – А ты не знаешь, да? – скептически осведомился он.       – Н-ну… – лицо Демидова вновь вспыхнуло румянцем, составляя конкуренцию маскарадному костюму, – я думал…       – Понимаешь, Слав, – серьезно сказал Димка, – я же ничем не отличаюсь от других людей. Я хочу засыпать и просыпаться в одной постели с любимым человеком, хочу проводить с ним выходные дни и отпуска, хочу быть с ним всегда. Понимаешь? – слегка ошалевший от подобных рассуждений Славка покорно кивнул. – Я просто хочу жить, Слав. Нормальной жизнью нормального человека. И неважно, что я люблю не женщину и что Андрей старше меня на десять лет. Понимаешь, Слав, значение имеет только то, что я люблю его. И то, что он любит меня.       – Я понимаю, – неуверенно отозвался Славка, однако даже невооруженным глазом было заметно, насколько тяжело дается ему это понимание. Слишком шокирующими были события последнего получаса, слишком непривычно было думать о лучшем друге не как о мальчишке со сходными интересами и вкусами, как было всегда, а как о парне, влюбленном в мужчину и собирающемся с ним жить. Не то чтобы Демидов был гомофобом и для него было немыслимым принять друга таким, каков он был, просто Славка никогда раньше не задумывался над этим. Мысли о разнообразии сексуальных предпочтений людей были для него чем-то далеким и несущественным, не относящимся к нему. Конечно, он знал, что геи не относятся к уважаемой обществом категории граждан, что клеймо гомосексуальности может испортить жизнь, превратив человека в парию, и ему казалось, по меньшей мере, странным, что и Димка, и Басаргин ведут себя так, словно их ориентация ничем не отличается от общепринятой, да и вообще – все, как обычно. Димка выглядел вполне довольным жизнью, строил планы на будущее, и ему, кажется, было абсолютно безразлично, кто и как будет к нему относиться. Нет, Славка до сих пор не разобрался в том, что сейчас испытывает – злость на Литвинова, обиду, сочувствие или жалость, но одно он знал точно – лишиться друга в такой ситуации легко, однако сбросить со счетов десять лет настоящей дружбы он не мог. Если задуматься, потерять можно все, что угодно, не прикладывая особых усилий, а вот сохранить, удержать – тут нужно постараться, и он постарается. Попробует понять друга и принять его таким, каков он есть, ведь Димка все равно остался Димкой. Другом, который всегда подставит плечо и никогда не предаст.       Литвинов засмеялся.       – Ничего ты не понимаешь, Славка. Но это не страшно, на самом деле. Ты привыкнешь. Теперь, когда ты все знаешь, тебе нужно просто привыкнуть, – сказал он. – Привыкнуть ко мне, к Андрею, к нашим отношениям. Если ты захочешь, конечно.       – Захочу, – уверенно отозвался Демидов. – Друзьями не разбрасываются, особенно такими, как ты.       – Спасибо, – сказал Димка, серьезно глядя в глаза друга, и Славка просто физически ощутил, как с плеч Литвинова упала гора сомнений, тревоги, беспокойства. В конце концов, его лучший друг был сделан не из гранита, а из плоти и крови, и волновался, пожалуй, ничуть не меньше самого Славки. И даже больше.       Но у них все будет хорошо. Не может не быть.